Практикующий. Сделка с вороном

– Так я не поняла, – нарушила установившуюся тишину Ругалова. – Все практикующие могут заглядывать в будущее или нет?

– Не все и нельзя говорить об этом, как об одном и том же действии, – покачал головой Леша, покидая территорию завода. – Вот мракобесие! Мы застряли.

Я прыснула, сообразив, какое слово светленький заменил литературно-приличным «мракобесием».

– Разумеется, – чуть пожал плечами Влад. – Если в одном месте проскочил – в другом обязательно застрянешь. Баланс.

– Это вроде подпункта закона подлости? – оглянулась Ирка.

– Это вроде закона Вселенной, что, в принципе, одно и то же, – хмыкнул Яблонев.

– Вы второй раз уходите от изначальной темы, – заметила я, чуть сжав пальцы ведьмака. Интуиция чуяла какой-то подвох так же, как собачий нос колбасу.

– Не я, – он кивнул на Березина. – Это светлейшие у нас приверженцы принципа «меньше знаешь – крепче спишь».

– Эй! – возмутилась Ругалова. – Не забывай, в чьей машине сидишь, темнейший!

– А ты обрати внимание, где она остановилась, Лошадка. Тут ежика сколько ни зови – не придет, – усмехнулся Влад.

Посмотрев в окно со стороны Яблонева, я, первым делом, наткнулась взглядом на торговые палатки с венками и пустыми надгробиями, прежде чем обнаружила позади них кресты и ограды.

– Мы стоим в пробке напротив кладбища? – вытаращилась я.

– Как видишь, – отчего-то развеселился мой практикующий. – Какая ирония, не правда ли?

– Давай-давай, развлекайся, – протянул Леша. – Можем тебя тут оставить, вместе с твоим принципом «больше знаешь – быстрее действуешь».

– Как приятно, что ты наконец-то его запомнил.

– Вы же не собираетесь устроить батл светлые против темных на всю оставшуюся дорогу? – поинтересовалась я. – Мы с Иркой на такое не подписывались. Расскажите лучше про предвиденье.

– О, боги, будущее можно не только увидеть во сне или, при должной концентрации, наяву, – скривился Влад. – Его можно так же услышать, почувствовать, осязать и даже ощутить на вкус. Умение применять любой из этих способов на высоком уровне – отдельная специализация. Базовые навыки присутствуют у потомственных, как часть дара, но очень часто сужены до конкретных областей или людей, часто родных и близких.

– Но вы же только что сказали заранее, что поезд приближается, – не поняла Ирка.

– Это уже состоявшееся действие, распространяющее свои колебания, – опередила я Влада. – А предвиденье – это знание о том, что произойдет до того, как его энергетика коснется пространства и начнет его шевелить, правильно?

– Совершенно точно, – одобрительно кивнул Березин.

– Что-то сильно и назойливо подсказывает, что этот разговор неспроста, – протянула Ругалова. – Не знаю, как ты, – подруга обернулась на меня, – но мне видится связь между ним и нашей сегодняшней поездкой.

Посмотрев на Влада, я наткнулась только на лукавую полуулыбку. Получается, Ирка была права, но мне не поступало никаких звоночков от интуиции на этот счет. Даже автоответчик не высвечивал пропущенный.

– Ладно, в чем прикол?

– Завтра поймете, – таинственно отозвался Березин, хотя обычно такая манера изъясняться была свойственна моему практикующему.

– Костры. Ну или костер. Это связано с ним, сто процентов, – заключила Ирка, в то время как я не почувствовала ничего. Может быть, она просто раньше ловит эти волны, и до меня ничего не доходит?

– Ты сказал мне слушать огонь… – протянула я, еще сама не зная, зачем. – И мы сейчас говорим про предвиденье… Костер рассказывает о будущем?

– Костер дает ответы, – снисходительно поправил Влад. – А теперь не мешайте мне наблюдать за фантомами, не хватало еще, чтобы нас почувствовали. Некогда сейчас регулировать кладбищенское движение.

Как только речь зашла о покойниках, внутренний детектив Ирки сдулся, да и мой тоже перестал подавать признаки жизни. Уставившись в окно, на зеленеющее поле, я задумалась о том, что Влад сказал мне возле дома.

Могла ли слежка мне показаться? Бывают ли сбои в интуиции? Сейчас я ничего не почувствовала, в отличие от Ругаловой, просто сделала логический вывод. На вечерней отработке прогулов по физре пару раз запиналась о свои ноги, чего прежде никогда не случалось. Еще эти вспышки головной боли… До этой недели я даже не знала, что это такое.

Складывалось впечатление, что мои базовые настройки фамильяра по очереди, а то и все вместе, сбиваются. Варианта было два: или во мне сломался какой-то важный фамильярский механизм, или это что-то вроде прокачки до следующего уровня. Надеясь на последнее, я пока не спешила тревожить Яблонева. И без того понятно, что темный не так спокоен, как показывает.

За своими мыслями я не заметила, как мы выехали на трассу, когда Ирка включила музыку, и как долго это продолжается. Единственной константой оставалась рука Влада в моей.

Удивительно, но тишина в такой, во всех смыслах, разношерстной компании совсем не угнетала. Наоборот, чувствовался домашний уют вроде растянутого теплого свитера и кружки горячего какао на ночь. Наверное, отсутствие разговора в компании из четырех молодых людей могло показаться странным явлением, но, когда имеешь дело с практикующими, понятие «странно» становится весьма… редким в употреблении.

Совершенно неожиданно Березин свернул на обочину, проехал по траве, и, только за первыми двумя деревьями я увидела размытую проселочную дорогу.

– Почти на месте, – оповестил Леша, когда мы въехали в на редкость глухой лес.

Впереди показалась припаркованная у березы машина Потапова, значит, ПрахМир и Захарова добирались на ней. Веселая, должно быть, вышла поездочка…

– Сотовый лучше оставить здесь. Современная техника очень плохо сочетается с такими… вещами, – неопределенно покачал рукой Влад.

– Ты хотел сказать: «с глухоманью», – хмыкнула я.

– Ворчи-ворчи, – ласково потрепал меня по макушке Яблонев, вызывая глупую довольную улыбку.

Когда айфон оказался в надежных руках ведьмака, мне, наконец-то, удалось выбраться на волю, прямиком в объятья леса. Несколько шагов по мягкой почве, усыпанной мелкими веточками, не включили никакой тревожной сирены. Потянувшись, я сделала глубокий вдох, проникая в «карту запахов». Ничего подозрительного или опасного, только весенний ветерок, немного сырости и земли, мох и листва, а поверх – та особенная нотка мая, неуловимо присутствующая всюду в эту пору года.

Повернув голову, я учуяла медовую травянистость Миши и Кати, неповторимое сочетание ароматов ПрахМира, где пряность переплеталась с запахом роз, а потом в носу резко защипало от мороза Насти. Вот кто умел отрезвить одним намеком на свое присутствие. Потерев кончик носа, я повернулась к остановившемуся рядом Владу.

– Всех унюхала? – поинтересовался парень, закидывая рюкзак на плечо.

– Не-а, я же камбала по сущности, – покачала я головой, состроив скорбную мину.

Переглянувшись, мы прыснули.

– Замышляете что-то недоброе? – широко улыбнулся Леша, доставая из багажника все сумки и чехол с гитарой. Последнюю он торжественно вручил Ирке вместе со спреем от комаров.

– Так и знала, – скрестила я руки на груди, пялясь на скрытой материей инструмент. – Костер… лес… гитара… – Я обратилась к Ирке: – Они тащат нас на Грушинский фестиваль.

Березин расхохотался своим заразительным дельфиньим смехом, и к нему сразу же добавился лошадиный ржач Ирки. Пришлось схватиться за согнувшегося пополам Яблонева, чтобы самой не упасть со смеху. Практикующие продолжали хихикать даже тогда, когда мы с Ругаловой уже успокоились и были готовы идти навстречу этому… чем бы оно ни было, но точно не на фестиваль авторской песни.

– Выдвигаемся, пока остальные не вышли проверить, что тут происходит, – Леша первым пошел по едва протоптанной тропинке.

– Чую дым, – вставила я, вытянув шею, чтобы быть ближе к только что донесшемуся до нас аромату, от которого дразняще подвело желудок. – Очень вкусный дым. С какой-то примесью… Не знаю, не похоже на лесной костер…

– Дрова из фруктовых деревьев, – пояснил Березин через плечо. – Миша заготавливает их на даче и привозит сюда. Ему не нравится жарить шашлык на углях, а разводить костер из леса, в котором находишься, опасно и… неэтично для нашей «профессии».

Последнее я и сама знала, благодаря своему первому делу по поиску, когда мы с Владом искали маленького мальчика, похищенного лесом в наказание взрослым за все сотворенные ими гадости.

К месту общего сбора мы вышли минут через пять, немного прогулявшись по каким-то зарослям. Для посиделок ребята выбрали неправдоподобно круглую поляну, словно кто-то очертил ее циркулем. Я сразу же отметила сложенную кучу веток в самом центре, окольцованную кирпичами, и полное отсутствие каких-либо кочек, муравейников или нор. Немного работы газонокосилкой, и можно здесь спортивную площадку размечать.

– Она сама такая ровная, или вы ее такой сделали? – не удержалась я.

– Естественным путем, но не случайно, – ответил Влад. – Если есть мы, есть и такие места, нужно только уметь их находить.

– А это… – я неопределенно указала рукой в сторону кучи веток выше моего роста.

– Он самый, да, – кивнул Яблонев.

Покосившись еще раз на костер наверняка Мишиного авторства, я обнаружила самого Потапова в компании Мирковой возле мангала.

– Иди к нам, Агат! Катька все равно бутербродами не делится! – крикнула Сашка.

– Что значит – не делюсь? Мы просто еще не сели есть, не надо перебивать аппетит! – возмутилась целительница, не отвлекаясь от нарезки огурца возле широкой клетчатой клеенки, заставленной пластиковыми тарелками и формами с разными закусками.

– Ты точно с Мишей вместе живешь? – поинтересовалась я, и, наткнувшись на непонимающий взгляд, пояснила: – Нам же невозможно перебить аппетит.

– Один ноль в пользу фамильяров! – хохотнул Потапов. – Агат, у тебя переедание бывает?

– Никогда! – отчеканила я, в принципе смутно представляя себе, что это такое. Меня даже чувство полного насыщения редко посещало, где уж тут говорить о перенасыщении.

– Два ноль в пользу фамильяров! – показала два пальца Саша, и все присутствующие рассмеялись.

– Где Варвара с Настей? – сдалась я, не обнаружив девушек даже после третьего тщательного осмотра местности.

– В лесу, – кивнул Влад вперед. – Мне нужно к ним присоединиться, подожди здесь.

– Мне тоже, – поддержал Березин, и парни, оставив нас с Иркой разбирать сумки и помогать Кате, уверенно скрылись за деревьями.

– Зачем им туда? – спросила я единственную оставшуюся на поляне практикующую. Она как раз закончила красиво выкладывать хлеб, и мне сразу же захотелось проткнуть его каким-нибудь прутом и поджарить на костре. Может, позже так и сделаю…

– Каждому нужно достать ветку для себя и фамильяра, которая сгорит в костре, – пояснила Катя. – Я нашу с Мишей почти сразу нашла, по дороге сюда.

– Будет очень глупо, если я спрошу «зачем»?

Ирка активно покивала, поддерживая вопрос.

– Затем, что в ветку можно вложить что-то, от чего нужно избавиться, и дать этому сгореть, – ответила Саша, плюхнувшись на плед рядом со мной. – Речь, конечно, об эмоциях, неприятных воспоминаниях и всем в таком ключе.

– Круто, – оценила я, ранее не встречая нигде даже отдаленно похожей информации, хотя за последние дни перекликала немало ссылок по Вальпургиевой ночи. – Кать, можно вопрос?

– Спрашивай! – Практикующая села по-турецки, накинув на плечи ветровку.

– Это же языческий ритуал, а ты… ну, не язычница… Как это между собой стыкуется?

– Ты знаешь, почему эта ночь так называется и откуда берет свое начало, если опустить фольклор? – ответила целительница вопросом на вопрос.

Как назло, о жутких традициях ведьм, слетавшихся на Лысую Гору, чтобы присягнуть Сатане, я и читала больше всего. После подробного описания что конкретно они ели и из чего пили, изучать эту тему перехотелось, так что я сдалась и смирилась с нежеланием Яблонева рассказать хоть что-нибудь путное.

– Я знаю, что раньше этот праздник назывался Белтейн и означал начало светлой половины года, – осторожно проговорила я.

– Верно, это языческий корень праздника, однако веками позже, когда название забылось, и люди в большинстве своем отказались от древней религии, жила-была Вальбурга – дочь короля, в самом юном возрасте оставленная отцом в аббатстве на все время его похода на Святую землю. Она стала монахиней и прожила в монастыре двадцать шесть лет, пока однажды не отправилась в Германию вместе с другими миссионерками. По дороге на корабль налетел шторм, шансов выжить почти не было, и тогда Вальбурга начала молиться, подавая пример остальным. Шторм утих, словно его вовсе не было, и моряки стали называть ее своей покровительницей. За свою жизнь она совершила еще много чудес, и после смерти тоже.

– Это как? – нахмурилась Ирка.

– Ее могилу однажды случайно осквернили, когда проводили какие-то работы. Вальбурга привиделась во сне настоятелю монастыря и указала на пещеру, куда следует перенести ее останки, и в скале образовался целебный источник. Произошло это первого мая. Понимаете, что случилось? – Катя взяла два куска хлеба и сложила их один на другой. – Вера в традиции и каноны двух разных религий наложились друг на друга, порождая мощнейшую энергетику. Для меня это такая же ночь силы, как для Варвары, Влада, Леши и Насти, пусть и вкладываю я в нее совершенно другое значение.

Мы с Сашей одновременно повернулись влево, чуть опережая Ирку. За спиной Миши показалась Захарова, хотя я скорее почувствовала ее морозное приближение, чем увидела. Впервые на моей памяти практикующая была без цилиндра на голове и ярких контрастов в одежде. Вместо привычных вещей из стимпанковского гардероба – военный камуфляж, тяжелые черные ботинки на шнуровке и кепка козырьком назад. Зато трость по-прежнему зажата в правой руке. Иногда мне думалось, что Настя с ней в обнимку даже спит.

– Приветствую, – кивнула она нам с Иркой, занимая складной стул неподалеку. – Небольшой урок истории?

– Поверхностный обзор, – Катя улыбнулась, показав мизерное расстояние пальцами.

– Да ладно вам, – скептично оглядела их Ругалова. – Вы же сами это тоже от кого-то узнали, в смысле, не с рождения же эта информация у вас в голове?

– Не с рождения, – подтвердила Анастасия, и я как всегда уловила внушительное «но» в ее паузе. – Любое знание начинается с вопросов, – она покосилась на меня. – Вопрос практикующего – ментальный магнит, притягивающий к себе все, что относится к ответу. Образы, звуки, ощущения.

– Да, Леша говорил мне об этом, – покивал Ирка. – Но ответы есть не всегда.

– Ответы есть всегда, – отрезала Захарова. – Бывают неправильные формулировки вопроса. Ментальное пространство – самая серьезная бюрократическая организация из всего, что вы когда-либо встречали. Оно любит конкретику – прописанную, представленную и проговоренную с максимальной точностью. Чем четче мысль, тем яснее посыл и больший процент успеха. Помните об этом, когда ваши практикующие отдадут вам ваши ветви для костра. Не распыляйтесь на множество балластов, найдите самый большой и бросьте в огонь его.

– Это точно, – поддержала Саша. – Помню свой первый костер… Я тогда слишком поспешила и получила серьезный урок.

– Девчонки, тащите мясо, жар само то! – крикнул Потапов, выдергивая нас из задумчивости.

Схватив таз с мясом в маринаде, я потопала к Мише, едва не захлебнувшись слюной от запаха. Коротко приобняв меня, словно большой плюшевый медведь, парень накалил шампуры на огне и принялся нанизывать мясо.

– Свинина и курятина, – определила я.

– Ага, рыба тоже есть, но ее последней буду делать. Жарила когда-нибудь шашлыки?

– Сама? Никогда, только смотрела, как дед готовит.

– Тогда иди сюда, для нас это проще простого, потому что мы…

– …фамильяры, – закончила я.

– Дай-ка брызгалку.

Я протянула ему бутылку с дырочками в пластиковой пробке.

Потапов принялся объяснять премудрости готовки, и его басовитый спокойный голос помог мне расслабиться и отвлечься от сказанного Настей. Достаточно, чтобы холодные колики прекратили терзать живот, но от нервозности я так и не избавилась. На этот подвиг был способен только Влад, и, с каждой минутой его отсутствия, беспокойство за ведьмака начинало ворочаться все сильнее.

– Слушай, долго они могут искать эти ветки? – не выдержала я, поняв, что шашлык вот-вот будет готов, а Яблонева все нет.

– Столько, сколько потребуется… Это же, в каком-то смысле, испытание, а их преодолевают только достойные, – размеренно прогудел Миша, ободряюще улыбнувшись. – Не переживай, даже Варвары еще нет, хотя она ушла на полчаса раньше.

Словно дождавшись этих слов, с противоположной стороны на поляну вышли Прахова и Влад. Оба курили на ходу и что-то обсуждали с крайне серьезными лицами. Следом за ними показался Березин, выглядевший столь расслабленно, что, от одного взгляда на него захотелось проехаться в хипповском мини-автобусе, подпевая Бобу Марли.

Пару секунд я не чувствовала ничего, кроме облегчения от вида своего практикующего. Дог в ментальном звонко гавкнула, припав на передние лапы, в то время как меня продолжало штормить от желания с разбега прыгнуть на этого, не предупредившего о длительном отсутствии, засранца.

Широко улыбнувшись, явно уловив часть моих, должно быть, весьма громких мыслей, Влад стремительно подошел, и наши руки столкнулись. Нет, не так. Это слышится слишком случайным, как будто не нарочно. Но ничего случайного между нами никогда не было. С самой первой встречи.

Пальцы совершили один и тот же маневр, подушечки вжались в теплую кожу запястья, где так быстро пульсировала жилка, и я задержала дыхание. Выпускать из себя даже крохотную частичку этой совершенной правильности виделось чем-то вроде особо тяжкого преступления. Большой палец нежно провел по голубой ниточке вены, и я уткнулась лбом в грудь своего ведьмака. Плевать, как это смотрится со стороны и что могут подумать остальные. Что ни посетило бы чужие головы, всех ста процентов правды им не уловить.

– Прости, не думал, что так задержусь, – шепнул Влад, вжавшись лбом в мою макушку.

Нечего и говорить, все указывало на одно ПТСР на двоих. Не так давно нам пришлось прочувствовать «конвульсию связи», когда само ее существование оказалось под угрозой из-за наших недомолвок. Теперь происходило что-то похожее, только ощущалось несколько иначе.

– Ты никогда не задерживаешься. Ты всегда приходишь вовремя, – покачала я головой, и это относилось не только к обычной пунктуальности темного.

Ничего не ответив, Яблонев на мгновение прижал меня крепче и отстранился. Легкая рябь сожаления прокатилась по связи с его стороны, прежде чем все исчезло под привычным ровным спокойствием ведьмака. Похоже, кое-кто не согласен.

– Нет, это так, – настойчиво посмотрела я в серые глаза. – Надеюсь, ты нашел ветку, и весь наш…эм…мусор сгорит синим пламенем.

– Синего пламени не обещаю, но сегодня это закончится, – серьезно подтвердил Влад.

Что начнется после – вот в чем вопрос. Как подсказывала логика: свято место пусто не бывает.

Глава 5

Не помню, когда последний раз выбиралась на шашлыки на природе. Кажется, это было еще в школе, на субботнике выпускного класса. В любом случае, сравнения с происходящим он не выдерживал. Сложно объяснить, но у клеенки, вокруг которой мы собрались, не существовало ничего лишнего, а все нужное нельзя было назвать обычным.

Ни пустых разговоров, ни надоедливой суеты, ни дурацких баек или еще каких обязательных спутников подобных посиделок. Особенно в глаза бросалось отсутствие алкоголя. Даже у Праховой, предпочитающей красное вино, сегодня в фаворитах значился вишневый сок. Уверена, это одно из негласных, но обязательных условий Вальпургиевой ночи.

Практикующие сидели через фамильяра, светлые напротив темных, и только стул Захаровой служил чем-то вроде разделительной черты и места главы «стола» одновременно. Пусть все выглядели расслабленно, воздух почти дрожал от скопившейся здесь энергетики. Густая, плотная и мощная, она ощущалась сквозь все звуки, запахи и цвета, время от времени покалывая кожу.

Готовка Потапова оказалась настолько изумительной, что первые пятнадцать минут не было слышно ничего, кроме редких «передай» и «держи». Проголодавшиеся в походе за ветками практикующие даже не пытались вести светские ведьмовские беседы, уделяя все внимание ужину.

Сидя под боком у Яблонева, между ним и Варварой, я наслаждалась куриными ножками, отвоевав их у Мирковой еще возле мангала в эпичной дуэли на шампурах, насмешившей всех присутствующих. Смех смехом, но мясо на косточке – мой профиль, и плевать, сколько собачьих шуточек придется вытерпеть. Влад, в отличие от меня, больше склонялся к запечённой картошке и овощам, съев всего пару кусочков свинины. Впрочем, как я успела заметить, на мясо налегали только фамильяры.

– Почему вы едите одни овощи? – тихо спросила я ведьмака.

– Сытость слишком расслабляет и замедляет.

– А нам…

– Вам все равно, инстинкты перекрывают любое состояние, – пояснил Яблонев. – Не замечала?

– Не-а, – призналась я, только сейчас понимая, что это так. Например, на крыше, собственное самочувствие не входило даже в первую тройку моих волнений. То же самое происходило и во время поиска ребенка в лесу, и в квартире моей соседки, и… каждый раз, когда Влад был рядом, распутывая чей-то клубок мистических проблем.

– Думаю, мы все готовы слушать, – над клеенкой распустилась морозная вязь голоса Захаровой.

Все, как по команде, посмотрели на нас с Яблоневым. Точно. Влад же говорил, что собирается рассказать про Илью сегодня.

– Я раньше такого не встречал, – отложил ведьмак тарелку. – Сущность Ильи представляла собой его собственную, разлагающуюся, и пришитые к ней части сущностей других практикующих, тех, кого они с братом убили, или кто отдал дар добровольно.

– Мертвая пряжа? – спросила Варвара.

– Мертвая пряжа привязывает дух к предмету, а он пришил части других к своей, – возразил Влад.

– А ты вспомни, как она накладывается, и мысленно замени всего четыре, – Варя показала пальцы, – слова. Два брата-акробата не чурались убийств, думаешь, тут этическая норма работала? Разграбить могилу много проще, чем отнять жизнь.

Я поежилась, но все же рискнула:

– Что такое «мертвая пряжа»?

– Один из приемов темных практик, для которого необходимы волосы умерших, носивших при жизни то же имя, что и сосуд пришиваемой сущности, – ответила Захарова.

– Фу-у-у, – протянула Ирка, сморщившись.

– Такому невозможно обучиться извне, – покачала головой Катя. – Сколько колен у этих братьев?

– Достаточно, чтобы он узнал мои корни и видел разницу между «провинциальным» и «столичным» обучением, – мрачно ответил Влад.

– Подождите, одна из моих прабабок, жившая в восемнадцатом веке, Аглаида, специализировалась на ментальных слияниях… Невозможно применить мертвую пряжу к самому себе. – Варвара достала сигарету и прикурила. – Это из той же оперы, что гадания, привороты и прочие методы воздействия себе во благо.

– Плюс, если мы говорим о сущности практикующего… Любая манипуляция с ней в сотни раз сложнее, сами знаете, – добавил Леша.

– Хотите сказать, что с ними был еще один практикующий? – прищурился Яблонев.

– Это бы объяснило, как Игнат избавился от моего проклятия, – Настя придирчиво разглядывала набалдашник своей трости.

О, боги. Нам только пособника с приемами темных практик в команде с проводником-Игантом не хватало. Стоп. Если на стороне крысы есть еще ведьма или ведьмак… не значит ли это, что версия с моей паранойей отправляется в закат?

– Никакой чужой энергетики на крыше не было. В любом случае, это не то, на что стоит обращать внимание. Даже если есть еще один практикующий, нас больше, и мы настороже, – твердо сказал Влад, и остальные согласно закивали.

– Тогда на что стоит обратить внимание? – поинтересовался Миша.

– На событие, создавшее эти последствия, – Настя посмотрела на нас с Яблоневым.

– Верно, – подтвердил мой темный. – Илья был готов на все, чтобы выжить, но я абсолютно уверен, что умереть он не боялся. То, как он шагнул с крыши, это подтверждает. Кто-нибудь из вас когда-либо слышал, что должно произойти, чтобы сущность практикующего начала разлагаться?

Отчего-то все посмотрели на Прахову. Должно быть, недоумение на моем лице было очевидным, потому что Катя пояснила:

– Светлые не касаются ничего подобного…

– А у меня четырнадцать колен потомственных темных ведьм и ведьмаков, – продолжила Варвара. – Ни одна из известных порч на такое не способна, все они, в основном, направлены на физическое и материальное. Даже с могильной землей или кровью такой удар не нанести.

– Это я сразу отбросил, тогда они просто уничтожили бы насылающего, и дело с концом, – кивнул Влад.

– Проклятия на сущность не существует, разве что кто-то чертовски гениальный обнаружил, как вскрыть ментальное пространство настолько нагло, но верится в это не особо… – Прахова почесала щеку каким-то совершенно кошачьим движением. – А твои что сказали?