Будьте моей бабушкой

На самом деле Даша и сама не знала, как поступить. Наверное, уже пора было звонить в полицию, но Даша надеялась, что Женя просто взбрыкнула и вот-вот найдётся. Да и какие менты пойдут в час ночи прочёсывать их район?

– Да не нервничай ты так, – Настюха видела, что подруга не в себе. – Придёт твоя Женя. Может, она ваще сидит где-нибудь в ночном кафе или на вокзале. Чтоб тебе насолить.

Даша развернулась. Освещённый участок дороги заканчивался, и впереди стояла густая темнота.

– Женя не такой человек, чтобы делать что-то просто назло. Если она и сидит в кафе («Пожалуйста, Господи, пусть так!» – подумала Даша), то не потому, что хочет мне насолить. Значит, что-то случилось.

– Ладно-ладно. Тогда давай отбросим худшие варианты. Фонарь-то есть?

Кое-как, подсвечивая тропинку огоньками телефонов, девушки добрались до гаражей. Место здесь было глухое. Железные коробки, местами проржавевшие и ободранные, и днём-то наводили тоску. А ночью, при слабом свете луны, эти уроды, выстроившиеся в косой забор, выглядели жутковато.

– Сто лет сюда не ходила. И не пошла бы. – Даша вздрогнула от шёпота Настюхи. – А помнишь, как Машку кучерявую тут… – Настюха осеклась.

– Давай попробуем подёргать за ручки.

Ночную тишину разрезал мерзкий назойливый скрип, напоминавший писк комара у самого уха. Все гаражи оказались заперты, и ни в одном из них – как ни старалась – Даша не различила ни света, ни звука, ни движения.

– Пошли отсюда, а? Мне как-то не по себе. – Настюха поёжилась, переминаясь с ноги на ногу. – И темнота такая, хоть глаз выколи.

Даша ещё раз прислушалась, но услышала только, как мерзко заскрежетала на ветру оторванная дверца одного из гаражей. Девушки молча направились в сторону домов, ускоряя шаг. Настюха почти бежала. Что ж, размышляла на ходу Даша, во всяком случае Жени здесь нет. Но она может быть в другом страшном месте. Или вообще пошла к реке? Ну нет, после того как в шесть лет она чуть не утонула, к воде она близко не сунется. Ну что за ветер сегодня? Даша, как назло, ещё и шапку дома забыла. Ух и надерёт же она Жене уши, когда сестра найдётся! Или обнимет сначала? Даша ещё не решила. Сейчас, наверное, нужно пойти…

– Ааааааааааааааа! – истошный крик вырвал Дашу из омута мыслей. Орали двое: мужчина и женщина.

Настюха в два прыжка вернулась к Даше и вцепилась в рукав её пальто.

– Там маньяк!

Даша вгляделась в темноту и различила фигуру в длинной куртке.

– Девахи, да вы чего… – затараторил мужик. – Да я ж это, того самого… ну вы понимаете. – Незнакомец похлопал себя по карману. – Чё пугаете-то так? Я ж того, по делу… – И мужик снова похлопал себя по карману. – А тут вы налетели, заорали… Чё шляетесь-то? Того самого, что ли?

– По-моему, он не совсем трезв, – шепнула Даша подруге.

И, крепко схватив Настюху за запястье, быстро прошмыгнула мимо опешившего мужика.

Настюха не могла отдышаться.

– Ты понимаешь, я ж впереди, меня ноги сами несут, а тут не видать ни хрена… и вдруг он, просто из ниоткуда, и ещё что-то такое говорит вроде «у-лю-лю». Даш, давай посидим минуту, а?

На скамейке, освещённой уличным фонарём, Настюха пришла в себя.

– Может, пойдёшь в полицию? Если несовершеннолетний, они, вроде, сразу заяву принимают.

– Пойду, но сама тоже ещё посмотрю в округе. – Даша в сотый раз проверила телефон.

– Чё случилось-то у вас?

– Не знаю, просто поцапались.

– Из-за чего?

– Из-за ерунды.

– Прогуляла, что ли, опять?

– Нет, нахамила училке.

– Нда, девочка с характером она у тебя.

– Мы все с характером.

Настюха положила ногу на ногу.

– Слушай, Даш, не подумай, что я лезу. Но, мне кажется, ты слишком много на себя взяла.

– В плане?

– Ну ты ей сейчас и за маму и за папу. А на себя вообще забила. Если б не эта хрень, мы б с тобой даже и не встретились, тебе всё некогда.

– Ты тоже постоянно занята, – буркнула Даша.

– Что правда, то правда. Красивые ноготочки сами себя не сделают, – довольно ухмыльнулась Настюха. – Я ещё на педикюр отучилась, а то многие спрашивают. Запишись, кстати, я пока оплату беру только за расходники.

– Да, как-нибудь, – мысли Даши были далеко.

– Ну, куда дальше?

– В Южный парк. Потом в Бобачёвскую рощу. Посмотрю по дороге, что открыто ночью.

– Может, «Ремикс»?

– Не, сегодня же четверг, он рано закрывается.

– Да, засада. Может, твоя Женя просто осталась с ночёвкой у какой-нибудь подружки?

– Да нет у неё особо подружек. Ну или я не знаю, у кого она могла бы переночевать.

– Хреново. Как же вы живёте?

– Как кошка с собакой.

Настюха поёжилась от ночного холода.

– Даш, ты не обижайся, но, по-моему, ты творишь фигню.

– Почему?

– Ну потому что ты вряд ли вот так найдёшь сестру. Кто тебе сказал, что она вообще в нашем районе? Ты только замучаешься и придёшь на работу, как тухлая капуста.

– И что ты предлагаешь?

– Позвони в полицию, пусть они начнут что-нибудь делать. А остаток ночи надо просто поспать. Вдруг, пока мы тут с тобой сидим, твоя Женя уже пришла домой?

– Я оставила записку на двери, она бы позвонила.

Настюха сильнее закуталась в свою модную куртку, которая была ей великовата. Даша видела, что подруга не горит желанием продолжать поиски вместе с ней. «Ноготочки сами себя не сделают».

– Ладно, Насть, – Даша встала. – Наверное, ты права. Я по дороге ещё осмотрюсь, позвоню в полицию и пойду спать.

– Это самое разумное решение, – просияла Настюха и тоже поднялась со скамейки.

– Только можно мне попросить твою шапку? А то у меня уже совсем уши замёрзли.

– Эм… конечно, – слегка удивилась Настюха. – Вот, держи.

«С паршивой овцы хоть шерсти клок», – печально подумала Даша.

– Я тебе её завтра занесу, хорошо?

– Ну да… давай.

И крикнув: «Спасибо», Даша подстреленной ланью побежала в сторону Южного парка.

Господи, ну где, где я свернула не туда? Неужели всё дело в учёбе? Почему у меня вообще не получается общаться с сестрой? Совсем в детстве я ведь любила с ней нянчиться, и из-за неё решила, что стану воспитателем… Как так получилось, что мы оказались чужими друг другу людьми? А как жить дальше, если?..

Даша усилием воли прервала поток собственных мыслей. Устав от бега, она перешла на шаг. Запыхавшаяся и вспотевшая, стянула с головы шапку, которую всего пятнадцать минут назад выпросила у Настюхи, и вытерла ею лицо.

А вот и школа. Даша поёжилась от мысли, что завтра придётся идти к директору. Она подошла поближе к ограде и пристально вгляделась в темноту. В школьном дворе шелестел ветвями огромный раскидистый дуб. Да, Женя школу ненавидит, отчётливо поняла Даша и, нахлобучив шапку, быстро зашагала прочь.

Двор. Надо зайти ещё в какой-нибудь двор. Может быть, Женя сидит на детской площадке… но на улице уже холодно, долго без движения не протянешь. Даша всё-таки свернула в первый попавшийся двор, чуть не отдавив хвост бездомной кошке. Та сердито мяукнула и дала дёру.

Многоэтажки спали, и в редком окне горел свет. Старенькая площадка, окружённая низеньким проржавевшим забором, пустовала. В тусклом свете фонаря раскачивалась, тихонько поскрипывая, накренившаяся на один бок карусель. Истошно завопила чья-то машина. Даша ещё раз прошвырнулась между домами, стараясь не обращать внимания на омерзительный вой сирены. Стал накрапывать дождик. «Нет, это невыносимо», – сказала сама себе Даша, и, в очередной раз проверив телефон, отправилась в парк.

По дороге заглянула в парочку забегаловок, но там никого не было.

Надо было всё-таки покупать куртку с капюшоном, а не это пальто… не хватало ещё простыть… как найду – просто придушу на месте… меня, может, нахрен, саму изнасилуют, чего дохожу… если у меня однажды будут дети, рожу их друг за другом, без такой разницы в возрасте… а то, когда она пошла в школу, я уже тусила с друзьями; а как подросла – я уехала учиться… ну можно не сегодня?.. не хочу промокнуть до нитки… почему единственный закон в жизни, который всегда работает, это закон подлости?.. забавно, что даже машин толком нет…

Даша сама не заметила, как ноги принесли её в парк: «Пойду сразу вглубь, к деревьям».

Дождь усиливался, и Даша снова перешла на бег. Парк был не очень большой и вполне облагороженный, с детскими площадками и спортивными зонами. Единственная причина, по которой Даша выбрала это место – Южный находился относительно недалеко от их дома, Женя гуляла здесь, когда была жива мама.

Мама, мамочка… ну почему ты так рано ушла? Кто теперь скажет: «Это перебор, Даша»? Кто обнимет, примет невыплаканные слёзы? Кто помирит с сестрой? Кто приготовит самый вкусный на свете тыквенный суп, который Даша так и не смогла повторить? Даша вытирала и без того мокрым рукавом пальто солёные щёки. Мамочка, после твоей смерти всё пошло наперекосяк…

Небо решило больше не церемониться и устроило Даше настоящий ночной душ. Она перебегала от дерева к дереву, в бестолковой панике выкрикивая имя сестры: «Женя, Женя, ты здесь? Женя, вернись!» Тучи разрезала острая молния, и озарённые вспышкой макушки деревьев на мгновение проступили на фоне чёрного неба. Насквозь мокрая, Даша прислонилась к какой-то берёзе и заорала во всю глотку от бессилия и гнева, словно смертельно раненное животное. Прошло без малого три часа, как она вышла из дома, но хаотичные поиски не дали никакого результата.

Трясясь от холода, Даша опустилась на корни дерева. Проверить вокзал, открытые кафе, позвонить в полицию, школу, подругам… Сейчас она соберётся с силами и сделает всё, что может. Но прочесать каждый парк, каждый двор Даша не в состоянии.

Где-то над самой головой очумело бабахнул гром, и Даша безумно расхохоталась. Любой маньяк бежал бы сейчас от неё как от умалишённой. А что, неплохая защита. От этих мыслей Даша расхохоталась ещё сильнее. Новая вспышка, рассёкшая небо, привела её в чувства. «Не хватало ещё сдохнуть от молнии», – подумала Даша и выползла из-под дерева. Она больше никуда не торопилась, а медленно брела по дорожке парка, то и дело вытирая мокрыми руками щёки, по которым стекала вода. Укрывшись на детской площадке, в башне «замка», Даша по наитию достала телефон.

– Привет, папа. Женя пропала.

Глава VII. Вылазка

тверь моя!

не верю я,

что расстанемся навек.

мой отчаянный побег –

просто маленькая капля

в океане бытия.

– Просыпайся, просыпайся, девочка! Времени у нас в обрез.

Тамара Михайловна тормошила сонную Женю. Та пробормотала что-то вроде «Мам, я в школу не пойду» и отвернулась к спинке кресла. У Тамары Михайловны защемило сердце.

– Вставай, вставай, милая! Нам надо ещё одно дело решить. Пора на вылазку!

Женя вздрогнула, медленно повернулась и рассеянным взглядом посмотрела на бабушку.

– А, это вы… – несколько мгновений Женя вспоминала события прошедшего дня. К утру баня остыла, стало зябко, так что Женя поглубже укуталась в драповое пальто.

– А кто ж ещё? Давай, давай, девочка. Умойся, водичка ещё тёплая. Я тебе там бутербродик оставила. Сегодня нормально пообедаем. И колтуны твои ещё расчесать надо. Жалко, сразу в порядок не привели…

Сложив в рюкзаки остатки припасов, Тамара Михайловна и Женя вышли из бани и вдохнули прохладный осенний воздух. Денёк, впрочем, обещал быть погожим.

– Ну и куда мы теперь? Вы про банк вчера что-то говорили.

Женя еле переставляла ноги: по утрам она всегда чувствовала себя разбитой. Тамара Михайловна, напротив, бодро шагала по тропинке.

– Сейчас увидишь. Только надо будет действовать быстро, чтоб не застукали.

– Не застукали?

«Да эта старушка бодрит лучше всякого кофе», – подумала Женя, переходя по дощечке огромную лужу. После ночного дождя тропинку размыло ещё больше.

– Девочка, подсоби-ка! – Тамара Михайловна ухватилась за Женин локоть. – Вот так. Спасибо, дружок. А то мне тут не перейти…

Через десять минут Женя с Тамарой Михайловной стояли напротив трёхэтажного дома.

– Ну и что дальше? – Женя наконец-то окончательно проснулась.

– Пойдём ключ пошебуршим. Нинка уже на работе.

– Какая Нинка?

Тамара Михайловна махнула рукой и шагнула к подъезду, как вдруг сквозь открытую форточку услышала крик: «Вот мразота, всё вылакал!»

– Ах ты лихо! – Тамара Михайловна схватила Женю за капюшон. – Скорее! Прячемся!

Не успела Женя опомниться, как они уже лежали под балконом той самой квартиры на первом этаже, откуда доносился крик.

– Кто это? – зашептала Женя.

– Тсс, девочка. Помолчи. Нинка наорётся и выйдет.

И действительно, совсем скоро из подъезда выбежала женщина с длинными чёрными волосами, забранными в два жидких хвостика – совсем как у школьницы. Она со всей силы хлопнула дверью и, чертыхнувшись, помчалась куда-то, бойко стуча каблучками полусапожек.

– Не заметила, – вздохнула Тамара Михайловна. – Хорошо, что кустики не вырубили. Столько лет собирались. Но тут одни дармоеды живут. Всё ждут, когда кто-то за них сделает. А воз и ныне там. Подсоби-ка, девочка!

Женя выползла из-под балкона и протянула Тамаре Михайловне руку.

– Это ваша Нинка была?

– Она, дьяволица. Жена сынкова.

– Да, я вспомнила уже. Вы в квартиру хотите?

Тамара Михайловна поправила очки и сбившийся платок.

– Идём, а то мало ли, вдруг этой мымре приспичит вернуться. Она уже давно должна быть в своём ларьке. Не хотят работать, не хотят…

У входа в общий подвал Тамара Михайловна нащупала в темноте запасной ключик, весь в паутине (видимо, он давно лежал на потайной полочке нетронутым). Проворно провернув ключик в замке, Тамара Михайловна первой вошла в квартиру. И тут же разразилась гневной тирадой:

– Супостаты забулдыжные, и как земля их только носит! Ты погляди, погляди, Женечка, как квартиру нашу изгадили! Мы в ней без малого сорок лет с Витенькой прожили! Одни бутылки! Да я б эти бутылки об головы их пустые разбила! А запах-то, запах… Даже пыль ни разу не вытерли… Ух дармоеды!

Женя поспешила закрыть дверь, чтобы соседи, чего доброго, не вызвали полицию. Запашок в квартирке и вправду стоял ещё тот. Неожиданно раздалось жалобное мяуканье, и из комнаты выбежала тощая рыжая кошка.

– Муська, Мусенька! – Тамара Михайловна заулыбалась, и кошка проворно прыгнула к ней на руки. Мурлыча, Муська тёрлась о драповое пальто хозяйки.

– Мусенька, солнышко моё рыжее! Замучили тебя эти супостаты! Ну ничего, ничего. Вон у меня немножко консервов осталось. Поешь-ка.

Пока Тамара Михайловна гладила и кормила в прихожей кошку, Женя осторожно прошлась по квартире, заваленной бутылками, консервными банками, пакетами из-под чипсов и прочим мусором. Единственной более-менее чистой зоной оставался только старый тёмный трельяж – туалетный столик с трёхстворчатым зеркалом. На нём были расставлены всякие духи, помады и шкатулки.

– А, это Нинкино царство. – Тамара Михайловна словно выросла у Жени из-за спины. – Хоть и сивуха, а наряжаться любит. Всю пенсию мою на свои цацки изматывала.

– Зачем вы ей давали? – не удержалась Женя.

– А как не давать, как? «Хочешь тут жить – деньги гони», – так она говорила.

– А сын что?

Тамара Михайловна стянула с головы платок и накинула на плечи.

– Что-что? Заступался, когда трезвый был. Да это не часто случалось… Ну ладно, некогда нам тут разглагольствовать. Ты поищи в шкатулках перстень золотой с рубином. Нинка его себе прищучила, но только по праздникам надевала. А я пока пойду в другую комнату…

– Тамара Михайловна!

– Чего?

– А нас это… за воровство не посадят?

– Да какое воровство, девочка? Я ж своё беру, да и то только самое ценное. – Тамара Михайловна всё же остановилась в дверях. – Хотя погоди-ка.

Откуда-то она принесла две пары резиновых перчаток.

– Наденем-ка вот это, от греха подальше.

Тамара Михайловна вошла в спальню, и у неё снова защемило сердце. «Вот, Витенька, я и тут, – пробормотала она. – Посмотри, что с кроватью нашей сделали, которую ты своими руками мастерил. Всё загадили, Витенька, всё! Если б и могла я тут остаться, всё равно не стала бы. Помогай мне, Витенька, помогай! Только б заначку нашу не тронули…»

Подбежала Муська, ласково потёрлась об ноги хозяйки.

– Ничего, ничего, рыжулька моя, всё сдюжим!

Открыв старенький шкаф тёмного дерева, Тамара Михайловна вздохнула с облегчением:

– Не добрались, дармоеды! Не догадались…

Она вытащила маленький ящичек, до отказу забитый старыми письмами, открытками и чёрно-белыми фотографиями. У ящичка было двойное дно. Осторожно положив стопку бумаг на полку, Тамара Михайловна приподняла дощечку и достала пачку денег, перехваченную тонкой резинкой. Мгновение – и ящичек снова стоял на своём месте. Его содержимое Тамара Михайловна аккуратно сложила в рюкзак.

– Вот этот, что ли? – Женя вошла в комнату. На её ладошке лежал рубиновый перстень.

– Да, родненькая. – Тамара Михайловна просияла. – Мне Витенька его подарил на день рождения Павлуши…

Тамара Михайловна надела перстень, и одинокая слезинка скатилась у неё по щеке.

– Это ваш любимый цвет? – улыбнулась Женя, припомнив пуховик-фуксию.

Тамара Михайловна взглянула на рубин и прыснула:

– Похоже, что так. Ну, пора нам отсюда драпать. Только хоть пару кофтёнок каких откопаю. Нинка, видать, мою одежду забраковала: слишком старообразая. А так бы весь шкаф давно перерыла. Ты, дружок, пока посмотри вот там, под кроватью, коробочку с ёлочными игрушками.

«Оу, сколько месяцев тут не мыли полы? Хоть бы никакой блевотины не было. Хорошо, что я в перчатках, – думала Женя, вытаскивая из-под кровати пыльную коробку. – И куда поставить-то? Вся кровать в каком-то вонючем грязном белье. Ладно, пусть лучше на полу будет».

Муська, которая теперь вилась вокруг Жени, с любопытством понюхала коробку и отошла к шкафу, не почуяв ничего интересного.

Едва касаясь картона, Женя открыла коробку. В ней лежала целая гора старых советских игрушек. Такие стеклянные шишки и грибочки Женя, кажется, когда-то видела и дома.

– А это-то вам зачем? На авито продавать будете?

– Что-что? – Тамара Михайловна выглянула из-за дверцы шкафа.

– Я говорю, продавать будете?

– Зачем?

– Ну, сейчас такое популярно, вроде бы. Старина, все дела.

Тамара Михайловна закрыла шкаф и, сложив в рюкзак какие-то вещи, подошла к Жене. Хотела было присесть на кровать, но тут же отпрянула.

– Фу ты, супостаты! Я уже в этом пальто измочалилась, и руки в перчатках сопрели. Продавать я ничего не буду, не до этого. Да и памятны они мне. Пошебурши-ка в коробке, дружок. Там такая снегурочка в золочёной шубке должна быть.

Женя достала блестящую, местами покоцанную игрушку с милым детским лицом.

– Эта?

– Да. Давай вот в кофту завернём да и пойдём. Муся, ты с нами?

Кошка утвердительно мяукнула и, цепляясь когтями за пальто, забралась Тамаре Михайловне на спину.

«Весёленькое будет путешествие», – Женя затолкала коробку с игрушками обратно под кровать, отошла к двери и, бросив взгляд на пол, воскликнула:

– Тамара Михайловна, а вы видели, как мы наследили?

Бабушка посмотрела на пыльный пол, где отчётливо отпечатались следы.

– Да, нехорошо… А давай-ка мы этим дармоедам подсобим.

Тамара Михайловна выпорхнула из комнаты и принесла чайник с водой. Сняв крышку, она вылила всю воду прямо на пол. Следы мгновенно исчезли.

– Ну, чего стоишь? Там в ванной тазик, набирай!

«Во даёт, во даёт!» – удивлялась Женя, выливая очередной таз в комнате с трельяжем. Тамара Михайловна так разошлась, что, наверное, затопила бы соседей снизу, если бы они были. В ход пошло всё: чайник, таз, единственная чистая кастрюля, которую удалось найти. Вода переливалась из старой пожелтевшей ванны. «Так вам, так! Получайте, супостаты!» – приговаривала Тамара Михайловна. Муська вопила у неё на спине, словно издавала боевой клич. Когда к сапогу Тамары Михайловны прибился какой-то плывущий пакет, она вдруг резко остановилась.

– Думаю, наших следов тут уже не осталось, – сказала она задумчиво куда-то в пустоту.

– Пойдёмте, а? – Женя протёрла ручки входной двери. – А то Нинка или ваш сын нагрянут…

– Да сын-то таксует. Часто в Москву уезжает. Но ты права, пора. Сейчас, последний штрих.

Тамара Михайловна прошлёпала в спальню, к трельяжу, схватила какие-то духи и, отвернув крышку, вылила их прямо в лужу.

– Для аромата, – коротко объяснила она.

Муська беспокойно заёрзала на спине и, истошно мяукая, прыгнула на подоконник. Женя бросилась за ней и обомлела: в подъезд заходила та самая женщина с чёрными хвостиками…

– Нинка вернулась! – с ужасом закричала Женя.

– Ах ты лихо! Дьяволица! Неужто мы так задержались? Открывай окно, открывай скорее!

Нинка уже поворачивала ключ в замке, когда Женя с кошкой на руках выпрыгивала из окна.

«Это что за потоп?! – заоорала Нинка с порога, ступив в лужу. – Нажрался, козёл, и кран не выключил? У, сука, я тебя урою!»

– Давайте, давайте! – судорожно шептала Женя, одной рукой прижимая к себе кошку, другой придерживая Тамару Михайловну.

Та, пыхтя, выползала из окна. Она слышала, как Нинка пошлёпала в другую комнату: «А ты где, тварина усатая? Всех вас урою! Никакого житья! Трубу что ли прорвало?»

Наконец Тамара Михайловна спрыгнула на землю и тут же включила турбоскорость. Женя с кошкой на руках еле поспевала за ней. Через минуту их нагнал истошный злобный крик из открытого окна:

– У, суки! Обворовали! Средь бела дня! Духи, мои духииии!

Глава VIII. Школа

светило закатное гордое солнце.

я думала, сердце моё разорвётся.

я в поле кричала, сорвавшись на бег:

«господь, где тут есть человек?»

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.