скачать книгу бесплатно
– Всё может быть, – о чём-то своём думал Валера, мечтательно улыбаясь. – В общем, на улице холодно. Так что не приходи сегодня. Погуляй где-нибудь.
– Испортили тебя женщины, – заворчал Гольдберг, – думаешь, что каждая к тебе в номер побежит.
– Естественно, – чётко проговорил Валера. – Посмотри на это породистое, молодое и гибкое тело!
– Породистое? Тоже мне… Джульбарс.
Несмотря на браваду, Валера волновался. Насилу дождавшись назначенного времени, без четверти двенадцать он стоял перед жёлтым одноэтажным зданием филармонии, делая вид, что разглядывает афиши. Украдкой бросал взгляды по сторонам, выискивая в толпе, и все больше хмурился. Неужели не придёт? Когда стрелки остановились на двенадцати, отчаялся: не придёт.
Он увидел её издалека, шагающую со стороны ТЮЗа.
Как лучше подойти? Взять учтиво под руку, представиться галантным молодым человеком, или напротив, вести себя запросто? Облокотившись на лавку, с едва заметным прищуром он следил, как она приближается: в легком коротком пальто, в черной юбке и в полусапожках на каблуках, Неля цокала по обледенелому асфальту, словно танцевала.
Не дойдя до Валеры двух шагов, она поскользнулась и испуганно вскрикнула. Когда он подхватил ее, окунувшись в терпкий запах духов и тепло раскрасневшихся щёк, мысли улетучились, и осталась только одна, шальная: поцеловать! Уголки губ, приподнялись, как взмах крыльев… Неля словно догадалась, ужалила взглядом. Смутилась и отстранилась.
– Здравствуй, – поспешил переиграть Валера. И выбрав галантный вариант, предложил руку.
– Привет, – ответила Неля, но улыбнулись лишь губы.
Они двинулись в неизвестном Валере направлении. То, как отстранённо держалась Неля, задело. Словно и не было ничего вчера вечером. Почувствовав, что пауза затянулась, она пояснила:
– Мы идём на набережную. Там вся молодёжь собирается.
Валера кивнул, стараясь выглядеть расслабленным, будто все идёт, как надо. Неля же заговорила по-книжному, как заправский экскурсовод:
– Иркутск был отстроен в семнадцатом веке при Алексее Михайловиче. Правда, после пожара пострадал. Так что эти здания не семнадцатого века, а более поздние.
– Из-за чего пожар?
– Жара, наверное, – пожала плечами и достала из сумочки белый шарф. Валера хотел помочь, но она снова отстранилась, будто подозревая, что это лишь повод обнять. – Постройки деревянные. Один дом вспыхнет и всё. Пиши пропало! Терема красоты неописуемой были, резные, как игрушечные.
– Откуда знаешь? – чуть поддел Валера, чтобы разрядить обстановку, но Неля обиделась.
– Знаю. Некоторые здания сохранились! И реконструкции есть в краеведческом музее!
– Я пошутил. Прости, – улыбка Валеры была искренней, и Неля смягчилась.
– Потом строили уже только каменные особняки. Город красивый, богатый, много купцов. Дома, как настоящие замки!
– И, правда, очень красивый город! – соглашался Валера, глядя в тёмные глаза, в которых отражалась набережная, на брови словно с обложки журнала. И на сердце теплело. Показное у неё равнодушие! Наверное, всё утро брови рисовала, а, значит, готовилась, волновалась!
Молочный туман стелился над водой, и Ангарский мост тонул в нём, словно призрак. Зелёные воды Ангары усеяны лодками и парусниками, а под деревьями на берегу виднелись рыбаки с раскинутыми сетями и удочками.
– Это самое красивое место в городе. Ангару зовут у нас бешеной рекой, – продолжала рассказывать Неля. Валере нравилось думать, что она тоже волнуется, а потому пытается скрыть это за строгой лекцией. Интересно, кем работает? На бухгалтера не похожа. И явно не юрист. Учится на историческом? Или… учительница?
– Чем занимаешься? – невольно прервал он рассказ об Ангаре.
– Инъяз. Я сюда из Свердловска приехала поступать. Дядя хорошо натаскал, так что экзамены на одни пятерки сдала, – с гордостью и немного скороговоркой выпалила в ответ. – Он у меня очень умный, подполковник.
Она хвалилась достижениями, и Валера понял, что Неля старается понравиться ему. Это наполнило сердце нежностью. Захотелось расцеловать и подведённые бровки, и смущённые щёки.
– А дальше что делать будешь?
– Переводчиком устроюсь. До этого училась на педагогическом, потом на юриста. Всё бросила. – Она чуть смущённо потупилась, видимо ждала, что сам о себе расскажет, – а ты? Будешь ездить по городам с гастролями?
– Такая у артистов доля, – наигранно вздохнул Валера. А чтобы добавить солидности и веса жизненным планам, добавил. – В Москву собираюсь. Без Москвы карьеры не сделать.
– В Москву? – разочарованно протянула Неля. И словно поставила точку на легкомысленном мечтателе Ободзинском. – Туда нереально пробиться.
– Не веришь в меня? – лукаво улыбнулся Валера, но внутри все замерло.
Неля почувствовала, что здесь нельзя отшутиться. Её ответ важен. Она пристально посмотрела в широко распахнутые ждущие глаза и прошептала:
– Верю.
И сразу же день из сумрачного стал солнечным.
– Расскажи о себе, – попросил Валера.
– Да что там рассказывать? От родителей сбежала, – засмеялась Неля, – живу с дядей и тётей.
– И от меня сбежишь? – заглядывая в глаза, флиртовал он.
Она вспыхнула и не ответила.
– Знаешь легенду об Ангаре?
Валера кивнул, но думал лишь о том, как ненароком обнять её, придвинуться ближе.
– Когда-то жил на свете сильный и могучий богатырь. Байкал. Все маленькие и большие реки находились у него в услужении. И была у него красавица дочь.
– Ангара?
– Да, – наклонила голову Неля. – Он так любил её, что не мог представить себе разлуки с дочерью. Однажды она прослышала о прекрасном, сильном молодце Енисее и захотела взглянуть на него. Байкал воспротивился. Тогда своенравная Ангара, усыпив отца, ночью сбежала из дому.
– Это про нас. Ты сбежала от родителей, чтобы найти меня, – тихо добавил Валера и, опустив руку, нащупал замёрзшие пальцы. С нежностью прижал к губам. – Ты моя Ангара!
Неля не шевелилась. Смотрела испытующе, чуть исподлобья. И словно приняв решение, неспешно убрала руку. Валера нахмурился. Он привык, что женщины сами бросаются на шею. Но эта не реагировала на знаки внимания. Сказать, что равнодушна, не мог. Зачем тогда гуляла с ним, рассказывала о себе, о городе? Разочаровалась? Дурачит? Это отталкивало и разжигало одновременно. Неля стала говорить о чём-то, чтобы сгладить неловкость. Вопросов не задавала, говорила сама, а потому не замечала, что Валера внимательно смотрит на неё, но не слушает.
Со стороны блёклого обветшалого собора Богоявления донёсся запах горячего хлеба. Пошёл лёгкий, пушистый снег. Это словно включило звук, и Валера понял: Неля вдохновенно читает стихи. Сперва Евтушенко. Потом Вознесенского, Ахмадулину, которых слушала в поэтическом кружке Свердловска. Рассказывала про приезд Роберта Рождественского. А под конец и вовсе исполнила песню Эдиты Пьехи «Каролинка». Неля копировала певицу низким голоском, выходило забавно.
– Пожла Каролинка до Гоголина, – упиралась она кулачками в бёдра и пританцовывала пяткой.
Валера рассмеялся:
– Да ты тоже артистка! Зачем тебе этот каторжный Иркутск?
– Каторжный? Ты бы понимал смысл этого слова! – вдруг вдохновенно возразила она.
– Лучшие люди России были здесь в ссылках! Радищев провёл два месяца! Ты читал его «Путешествие…»?
Неожиданный вопрос смутил. К счастью, она не стала ждать ответа.
– «Я взглянул окрест меня – душа моя страданиями человечества уязвлена стала. Обратил взоры мои во внутренность мою – и узрел, что бедствия человека происходят от человека!» – увлечённо процитировала наизусть.
– Не поспоришь. «Дер кнайкер шнайдер нодл гейт», – согласился Валера, ловко ввернув строчку еврейской песни о бедном портном, – Все наши беды в нас самих.
Неля взглянула заинтересованно, а Валера поспешил откашляться, чтобы скрыть улыбку. Рядом с ней хотелось казаться образованным и начитанным.
– А в центре жили декабристы, – уже спокойнее продолжала девушка. – Даже есть переулок Волконских и Трубецких. Волконская много писала. Про каторгу и мужчин, что днём и ночью в кандалах.
– А я как-то выступал на зонах. Отправили по работе. Бывали и в поселениях. Где заключённые с семьями живут.
– Это хорошо, когда есть возможность жить семьями, – эмоционально перебила она снова, – у декабристок этого не было! Они виделись с мужьями раз или два в неделю. Всего на час! Удивительные женщины! Всё бросили: богатство, положение в обществе, родных, даже детей! Ушли за тысячи вёрст за любимыми.
– Меня тоже бросили, – признался Валера. – Когда я только родился. Мама ушла за отцом на фронт. Прямо, как декабристка!
В тоне Валеры не было того романтического, экзальтированного настроя, что только что звучал в высказываниях Нели. Это отрезвило девушку:
– И что с тобой стало?
– Живой, как видишь. А вообще мог и не выжить. Город оккупировали. Один немец чуть не пристрелил за кусок колбасы.
Неля растеряла вдруг весь пыл, с которым рассуждала о декабристках, и на Валеру смотрела простая девушка, искренне переживающая за него.
– А родители?
– Встретились. С орденами вернулись. Когда мне почти четыре стукнуло.
– Обижаешься?
– Нет. Это война. Да и… жена должна быть с мужем, иначе, какая это жена.
Валера помолчал и добавил:
– А ты бы поехала? Бегать к тюремному частоколу в сорокаградусный мороз? И все для того, чтоб пообщаться с преступником?
Он спрашивал серьёзно, без кокетства. И Неля откликнулась.
– Если б любила… Поехала. – Ответила с оговоркой.
Если б любила… Валера попытался пошутить, чтобы добиться какого-то признания:
– Мне бы декабристка не помешала. Чтоб ездила за мной по городам и весям.
Неля не отзывалась, молча куталась в пальто.
– Замерзла совсем, – пользуясь ситуацией, Валера приобнял девушку, чтобы согреть. Она не вырвалась, но напряжённо замерла. – Давай пообедаем?
Быстрым шагом повёл девушку в ресторан гостиницы «Центральная», где снимал номер.
– Так, – он вальяжно откинулся на спинку стула и сделал заказ, – борщ, жаркое и стакан минералки.
–Мне ничего не надо, – поспешила пресечь вопрос Валеры Неля. Она смотрела чуть испуганно, словно готовилась удрать.
– Бокал коньяка и шоколадку, – не отрывая плутоватый взгляд от Нели, попросил Валера официантку.
Неля сидела на краешке стула, раскрасневшаяся и насупившаяся, словно на что-то обиделась. Когда принесли обед, Валера принялся за еду с нарочитым аппетитом, словно не замечая витавшего в воздухе напряжения. Неля тоже демонстративно отодвинула бокал коньяка и попросила воды. Отмалчивалась, краснела, смотрела по сторонам.
В Валере вдруг зажёгся какой-то охотничий азарт. Захотелось обязательно затащить девушку в номер. Просто проверить, пойдёт она с ним или нет?
– Поможешь отнести другу обед? Я возьму поднос, а ты фрукты.
Она посмотрела на него, как кролик на удава, и через силу кивнула. В этот миг Валере стало её жаль: захотелось извиниться, что-то исправить. Однако волнение и страх, с которым девушка смотрела на него, прижимаясь к стенке лифта и отгораживаясь тарелкой с фруктами, будоражили. Валера чувствовал себя рядом с ней сильным матёрым хищником, тем, кто охотится, а не тем, кто оберегает и защищает. И совершенно искреннее чувство, будто всю жизнь он ждал и любил именно её, вдруг вылилось в слова, прозвучавшие растерянно, неубедительно:
– Я влюбился в тебя, как только из-за кулис увидел.
Неля помрачнела и посмотрела с недоверием. Это разозлило. Он целый день перед ней скачет, а она нос задирает и шарахается?! Почему не скажет напрямую, что он ей не нравится? А если не нравится, почему идёт за ним в номер, как покорная овечка?
В номер Неля не вошла. Испуганно протянула фрукты и отшатнулась назад в коридор.
– Я сейчас. Переоденусь, – закрыл дверь перед ней Валера.
Сел на кровать и словно очнулся. Наваждение схлынуло. Зачем устроил всё это? Привык, что женщины сами к нему бегут? Хотел пустить пыль в глаза рестораном? Доказать Гольдбергу, что Неля такая же, как все? А ведь совершенно не хочется, чтобы она была, как все! Эта мысль отрезвила, в коридор он вышел с безмятежным выражением лица, стараясь исправить то, что можно исправить.
– Давай провожу тебя? А то перед выступлением мне нужно отдохнуть немного, ладно?
Неля кивнула, словно обессилела, и Валере подумалось, что она растеряна намного больше, чем он сам. Это за ним женщины с утра до вечера бегают, а для неё, может, всё впервые. Вот и теряется, не знает, как себя вести и что говорить. А он злится, выдумывает себе что-то.
– Я надеюсь, – он решил выдержать паузу, чтобы слова прозвучали значимо, – ты придёшь сегодня вечером?
Как раз в этот момент она увидела автобус и побежала. Валера растерялся: повторить, догнать, кричать вслед? И тут из автобусного окошка замахала девичья рука, и Неля крикнула:
– Приду!
Всё-таки услышала! Валера радостно проводил глазами автобус, а потом бодрым шагом пошёл к кинотеатру «Художественный», возле которого видел букинистический киоск. Распахнув дверь в магазинчик, он спросил:
– А у вас есть «Путешествие из Петербурга в Москву?»
Глава XI. Исповедь
1964
Вернувшись в номер, Цуна лег на кровать и открыл книгу Радищева. Однако строчки проплывали мимо сознания.
Да что он вообще знает о ней? Может, этот парень с родинкой вовсе не парень подруги, а, к примеру, брат. И Неля его любит, а танцевать пошла, чтобы привлечь внимание. Вот, смотри, дурачок, я тут с артистом танцую. «А на свидание тоже ради внимания пошла?» – словно возражал сам себе Валера. На свидание пришла из вежливости. Обещала город показать? Показала. И адьё!
Дверь номера отворилась и в нее просунулась голова Валерика Гольдберга.
