Я – предатель?

– Она вам угрожала?

– Да, постоянно повторяла, что мы еще пожалеем об этом. И свои угрозы она исполнила.

– А чем она угрожала? Какие были слова?

– Я же вам сказал, что «мы пожалеем и долго будем помнить, что не заплатили за белье».

– Она как-то намекала, что она сделает?

– Товарищ майор, ей оставалось только показать, как меня схватят за ногу и сдернут с полки. Вы это имели в виду? Если бы она это сделала, я, естественно, не ложился бы спать и приготовился к этой процедуре.

– Давайте без шуточек. Я вас серьезно спрашиваю. Вы сами упали с верхней полки, или вам помогли?

– А я вам серьезно отвечаю, меня за ногу сдернули с полки. Падая, я ударился головой об стол и потерял на время сознание. Вы видите забинтованную голову?

– А вас били, когда вы лежали на полу?

– Нет, они занялись теми, кто лежал на нижних полках.

– А чем они их били, вы не заметили?

– Я повторяю, я потерял сознание, но я думаю, что били руками. Вам, очевидно, пострадавшие об этом рассказывали.

– Я вас спрашиваю. Мне интересны ваши показания как свидетеля. Они долго их били?

– А вы у них спросите. Я повторяю, я не мог засечь время, так как был без сознания.

– Не хотите отвечать, не надо. Так и запишем. Отказался от дачи показаний. Это сыграет против вас.

– А сколько было нападавших? Примерный рост, одежда?

– А цвет волос вас не интересует, цвет глаз? И кто из них был левша? Ему было бы удобнее хватать меня за ногу.

– Напоминаю, вы едете отдыхать в санаторий, а я нахожусь на работе. И прошу не мешать мне выполнять мои обязанности своими шуточками. В противном случае я не посмотрю на вашу забинтованную голову, отправлю отдохнуть за решетку на несколько суток. Вы еще не в санатории, а в отделении полиции, ведите себя подобающим образом. Продолжим допрос. У вас что-нибудь пропало? Деньги? Вещи? Если да, то ставлю вас в известность, что руководство железной дороги за это не отвечает. За вещами надо самим следить, а деньги пересылать заранее по почте, а не прятать в обшивку чемодана или в ботинок. Пенсионеры вообще не помнят, сколько у них денег бывает. А потом сваливают на их отсутствие на проводницу. Она, видите ли, умыкнула их, пока они спали. Теперь главный вопрос: как вы думаете, кто это был и почему они так с вами поступили? Может быть, вы где-нибудь с ними встречались? На том же митинге. Может, они были за партию зеленых, а вы за партию красных, или еще в чем-то ваши взгляды не сошлись? Вы вспоминайте, вспоминайте, анализируйте. А то сразу во всем виновата проводница. Так вы сможете любого обвинить не разобравшись, и безвинные люди пострадают. Кстати, если я сейчас перед вами поставлю десять человек, вы тех троих среди них опознаете?

– Нет, потому что я был без сознания и не смог их запомнить. Но я утверждаю, что это была месть проводницы за наше нежелание платить деньги. Она же сказала, что мы пожалеем, и выполнила свою угрозу.

– Но это опять бездоказательное голословное обвинение. А вы знаете, что ложные показания уголовно наказуемы?

– А вы знаете, что пострадали люди и в других купе? Товарищ милиционер, зачем обвинять меня в том, что я не совершал?

– А вы, товарищ пенсионер, выбирайте выражения и называйте меня правильно. Я уже давно полицейский. Повторяю по слогам: майор полиции Авдюшин Сергей Иванович. И заслуга в этом – Медведева Дмитрия Анатольевича, когда он был президентом. Рассказывают, что он на милицию давно зуб имел, еще со студенческих лет. Его тогда, поддатого после вечеринки, милиционер не пустил в метро, за это он и затаил на нее злобу на всю жизнь, а, став президентом, отомстил.

– Спасибо за информацию, но она к случившемуся не имеет никакого отношения. Вы меня задерживаете, а я могу опоздать на санаторный автобус.

– Не волнуйтесь, не опоздаете. Автобус не уйдет, пока мы не закончим допросы и пострадавших, и свидетелей. И вы у нас не единственный. Но, если вы так настаиваете, подпишите протокол допроса и бегите к автобусу. Я вас больше не задерживаю.

– Но я же этого не говорил, что здесь написано. Я никакой вины за собой не чувствую, не давал обещания больше не пить спиртного, не грубил проводнице, не оскорблял полицейского. Что вы здесь понаписали? Это же наговор, поклеп, но, главное, я не обещал заплатить штраф за испорченное имущество в купе. Откуда вы все это взяли? Это же… У меня слов нет, когда я читаю вашу галиматью.

– Ну вот опять грубости, оскорбления. Вы же сами попросили закончить допрос, и я вам пошел навстречу. А то, что вы вычитали в протоколе, то стандартная форма, обычные выражения, которые мы пишем перед тем, как закрыть дело и прекратить допрос. Вы читали медицинское заключение, когда вас выписывали из больницы? Что там только не пишут: и живот мягкий, и дыхание ровное, и цвет кожи нормальный, и пульс в порядке и так далее. И последнее – у больного претензий и жалоб к больнице нет, и протокол, который я вам дал подписать, тоже состоит из обычных, дежурных фраз. Если вы не согласны с написанным, давайте продолжим допрос, но итог его останется прежним. Вы вынуждены будете признать свою вину в случившемся в купе. Есть правило: если человек попал в полицию, значит, он в чем-то виноват. Безвинных к нам не приводят. А вас даже привели насильно, против вашей воли, и предъявили вам обвинения. И вы хотите, чтобы я написал в протоколе, что вы белый и пушистый и попали к нам случайно? Мы здесь сидим не для того, чтобы вас обвинять, а чтобы разобраться в случившемся и найти виновных, и наказать штрафами или более серьезными мерами. И вы оказались участником этой некрасивой истории. Мне коллеги рассказали, что главной виновницей случившегося конфликта пенсионеры хотят сделать проводницу. Себя они считают жертвой. Вы видели ее лицо?

Сплошные синяки и царапины. Она их получила утром при умывании? Где доказательства, что с ней заодно были проводники из других вагонов?

А кто их видел? Вы опознаете того, кто вас сорвал с верхней полки? Вот то-то и оно. У вас одни догадки и предположения. На них построены ваши обвинения. Хотите сегодня попасть в санаторий – подписывайте протокол. Не подпишете – будете ночевать в полиции. Ну вот, сразу бы так. Не отнимали время ни у меня, ни у себя. До чего вы, пенсионеры, народ принципиальный. Привыкли, чтобы все было по-вашему. А мы хотим, чтобы все было по-нашему.

Генерал обвиняет нас

На двери кабинета прочитал – Головятенко. Первый раз видел эту фамилию. Очевидно, из новеньких, из перестроечных. В комнате все, с кем летел в самолете, встретились как старые знакомые. Человек в генеральском мундире появился в кабинете неожиданно, как будто вырос из воздуха. Уж не призрак ли? Нет, настоящий, живой. Молодой для генерала. Он оглядел нас и пошел к противоположной стене. Остановился за нашими спинами у большой карты мира. У каждого, очевидно, мелькнула мысля – сейчас назовет страны, где нам предстоит работать. Я быстро включил диктофон – такое надо записать. Я знал, что нарушаю инструкции, но такой момент нельзя было упустить. Но я ошибся. Начал он совсем с другого, и карта ему не понадобилась.

– Все в сборе? – то ли спросил, то ли сказал утвердительно, оглядев нас. – Ну и прекрасно. Во-первых, поздравляю с возвращением домой, с успешным возвращением. Главное – все живы-здоровы. Газеты написали о каком-то провале. Сразу скажу, что это никакой не провал. Вы все за это время успели сделать большую работу. Да, в стране произошли изменения, не стало Советского Союза, но Россия осталась, и все добытое вами пойдет ей на пользу. Более того, я вам открою тайну, о которой вы не знали и не могли знать. Ваше возвращение было заранее спланировано. Но сроки несколько раз корректировались, сдвигались. Мы просто поджидали удобный момент, мы давно хотели избавиться от целой группы агентов и «кротов», давно действующих у нас. Мы не хотели это делать в одностороннем порядке… Я вижу на ваших лицах недоумение и сейчас все объясню. Кстати, журналисты назвали вас шпионами, простим им их темноту. Вы – агенты. Это две большие разницы, как говорят в Одессе. И второй момент: многих удивляет цифра десять. Это много или мало?

Я думаю, все зависит от страны. Мы хорошо помнили, когда Англия в свое время выслала свыше ста наших сотрудников – мы ответили тем же. Так что принцип «баш на баш» был соблюден и в этот раз: десять на десять, не два на два, как в фильме «Мертвый сезон». Время вносит свои коррективы.

К лучшему или худшему – трудно сказать. Все зависит не от количества, а от качества. Например, в этот раз даже мы хотели высылать не всех агентов. Мы думали кое-кого оставить и продолжать наблюдать за ними, чтобы получить больше информации, но потом отказались от этой идеи. Все помнят знаменитых «кротов» – Павлова, Пеньковского, Баранова, Гордиевского и других. Я бы даже некоторых назвал не «кротами», а крокодилами.

Тот же Павлов за двадцать лет сожрал целую сотню наших разведчиков, в том числе вашего брата «нелегала». Поэтому мы решили выслать всех известных нам «кротов», нечего за ними наблюдать, они и так нам достаточно навредили. Я знаю, что появятся новые, а пока мы можем вздохнуть свободно, высылая этот хлам. Я хочу подчеркнуть еще один момент: этим обменом мы избавились от очень крупных рыбешек, настоящих акул. Они очень много доставляли нам хлопот. Но надо отдать должное и вам: среди вас не одни караси, есть и крупные рыбы, цену которых хорошо знают западные специалисты. И время покажет, равноценный ли обмен состоялся в этот раз. И если быть откровенными до конца, мы сейчас ломаем головы и ищем причину этого обмена. Это же случается не на пустом месте. Причин здесь может быть несколько. И вы проанализируйте свою работу: не могли ли вы своими поступками, неосторожным словом запустить этот процесс. Подумайте хорошенько, проанализируйте свои действия. И последнее. Я понимаю, сейчас каждого волнует один вопрос – что ждет вас завтра? Отвечу сразу всем: работа будет у всех. Пусть это случится не завтра, но послезавтра – обязательно. Разведчики – товар штучный.

Дома прослушал диктофон и не понял, что генерал хотел сказать. Он ведь начал за здравие, а кончил за упокой. Он утверждал, что провала никакого не было, нелегалов никто не сдал, вся операция по обмену «баш на баш» была спланирована заранее, и руководство просто ждало удобного случая ее начать. А к чему эта его просьба к нам порыться в своём прошлом и поискать, не допустили ли мы проколы, ошибки, которые могли привести к провалу? В общем, надо это понимать так – в случившемся все же виноват кто-то из нас, и, может быть, не один и сейчас его усердно ищут. Не обижайтесь, мол, если кого-то из вас придется допросить: готовьтесь к этой процедуре.

Встреча друзей

На одной из дверей я прочитал: «Е. И. Столбов». Сердце радостно забилось: вот кто поможет мне найти ответы на многие вопросы, от которых у меня раскалывается голова. Мы с Егором вместе учились на журфаке, слушали лекции в Андроповском институте. Одно время были друзья не разлей вода. А потом, к сожалению, наши пути-дорожки разошлись. Как поет Утесов, однажды «один уехал на Запад, другой на Восток». Или наоборот, я уже не помню. Давно это было. Лет десять назад. Если не больше. А вдруг это не он? А однофамилец? И я с опаской толкнул дверь. А потом, после крепких объятий, мы сидели за журнальным столиком и по очереди повторяли: «А помнишь, как я? А помнишь, как ты?». И вдруг после одного моего вопроса он достал из карандашницы несколько листов бумаги, что-то написал и пододвинул ко мне.

– Извини, Вадим: все, что касается работы и тебя, будем обсуждать письменно. Так требует обстановка в Центре. – Я давно слышал, что в Центре прослушивается каждый метр, и даже туалеты, и курительные комнаты. Но чтобы полковник в своем кабинете боялся говорить, что он хочет, это было для меня открытием. Я вначале не хотел этому верить. Мол моя болтовня и наговоры обиженных. Но в правоте этих слухов я убедился потом воочию. Наш письменный разговор продолжался около двух часов с небольшим перерывом. Надо же было вспомнить молодость и студенческую привычку обмывать успешные экзамены. Правда, еще в начале нашей бумажной беседы я написал, что мы можем обойтись без писанины. Мол, я еще не утратил способности экстрасенса. Пусть он думает, что сказать, а я буду считывать его мысли и записывать – или запоминать. В ответ он написал:

– Я не забыл о твоих способностях. Они хорошо помогли нам во время учебы, особенно на экзаменах. Но сейчас побереги их, не трать свою экстрасенсорику по пустякам, тебя ждут серьезные испытания. Ты слышал о генерале Потееве? Многолетний «крот»-предатель. Сначала отправил за рубеж жену и сына, а потом свалил и сам. Но, главное, прихватил с собой чемодан личных дел на агентов и нелегалов. Всего свыше ста фамилий. И пошли первые аресты и выдворения. А этот обмен десять на десять, в который попал ты, один из этой серии. Досье на тебя оказалось тоже в его чемодане. так что тебе крупно не повезло.

Потом он добавил: «Но главное даже не в этом. Центру не привыкать к таким «кротам». Они были, есть и будут, особенно их много появилось после «перестройки» и знаменитой чистки КГБ, которую устроил Бакатин, Горбачёвский «выкормыш». Сколько наших людей пострадало, не сосчитать, но возмущает другое. Не столько предательство Потеева, а позиция руководства Центра. Оно решило любыми способами защитить генерала, обелить его, отмыть от грязи, сделать белым и пушистым.

В Центре пустили слух, что он был любящим отцом и решился на предательство только ради любви к больному сыну. И если ребенок выздоровеет, то семья может быть вернется на Родину. В общем, в этом начавшемся обмене «кротами» и нелегалами, возможно, виноваты они сами. Такую красивую сказку придумало в Центре его руководство, защищая сбежавшего генерала, а заодно и честь своего мундира. Ты же знаешь, ГРУ и КГБ – давние соперники. Но как только кто-то из них попадет в историю неприятную, позорную, эти две организации сразу забывают давние распри и совместно начинают выгораживать и спасать обладателя генеральских погон. Ты, очевидно, помнишь эту историю с генералом Павловым. «Крот» с 25-лет-ним стажем, нанесший огромнейший ущерб разведки, особенно ГРУ. На Западе его считают самым ценнейшим среди всей этой плеяды «кротов»-предателей. А почему он четверть века спокойно смог работать на ЦРУ, снабжая его важнейшими секретными документами? Потому что в высшем руководстве и ГРУ процветала корпоративная солидарность партийных чиновников, о которой я тебе уже говорил. И когда на стол Цинева, первого заместителя Андропова легли неопровержимые доказательства о предательской деятельности Павлова, он заявил: «На кого же мы будем опираться, если начнем подозревать наших генералов». Имея такого покровителя, «крот-предатель» еще свыше пяти лет снабжал ЦРУ ценнейшей информацией, даже не шифруя ее. Он был вне подозрений. Я тебе напомню еще одного «крота», о котором ты тоже слышал на лекциях. Я имею ввиду Пеньковского. Он называл себя «спасителем мира» и очень хотел войны между США и СССР. Всю свою предательскую деятельность он направлял к тому, чтобы «холодная война» переросла в «горячую». И у него тоже был покровитель и благодетель – маршал Варенцов. Это опять о многом говорит. Его предательская деятельность продолжалась около полутора лет. По сравнению с Павловым – это мизер. И все равно вред, нанесенный им стране и спецслужбам, был огромен. А если бы он, как Павлов, потрудился на благо ЦРУ двадцать пять лет, на каких весах нужно было бы взвешивать результаты его трудов.

Вадим, я тебе все это напомнил для того, чтобы ты со всей серьезностью отнесся к ситуации, в которой ты оказался. Не зря говорят, что в истории все повторяется. У нас вновь появился генерал-предатель. И сразу возникли защитники, которые пытаются его спасти. От наказания он сам себя спас, как и некоторые другие предатели: Гордиевский, Резун, Голицын, Дерябин, Калугин.

Вадим, не будем тратить время и бумагу на этих подонков. Скажу пару слов, что ждет конкретно тебя. Ты своей экстрасенсорикой попортил настроение некоторым из руководства. Слушая их мысли, а потом излагая их в докладных, ты думал, что делаешь благое дело? Ты глубоко ошибался. Ты просто нажил себе врагов. И теперь они сводят с тобой счеты, включая тебя в список предателей, переложив на тебя вину за последние провалы.

Так что в ближайшее время тебя ждет полиграф и медицинские комиссии. Мой совет: чтобы уйти от нар, прикинься дурачком или душевнобольным. Это, я уверен, у тебя получится. А я чем смогу, тем и помогу».

За время нашей бумажной беседы Егор несколько раз уходил в комнату отдыха и уничтожал ее результаты на какой-то хитроумной машине, которая превращала его и мои слова в мелкую лапшу. Расставаясь, опять же письменно, он попросил лишний раз его не беспокоить, чтобы не попасть в список неблагонадежных или, как их сейчас называют, экстремалов.

Я – предатель

Черный человек

Несколько дней не был в Центре, просто боялся.

Чего именно? Не знаю, но сердцем чувствовал, что что-то должно случиться. Во мне снова заговорил внутренний голос. Как это не раз случалось за бугром. Там он нужен был, а дома-то к чему?

И все же решил ехать. Может быть, встречу кого-нибудь из бывших друзей. Хорошо бы из нашей группы обмена. Думаю, им тоже не по себе дома.

И я не ошибся в предчувствии. Уже по пути в буфет встретил давнего знакомого по институту.

Даже фамилию сразу не мог вспомнить. Я остановился и хотел раскрыть объятия. А он приблизился и на полном серьёзе, без улыбки, выпалил:

«Здорово, предатель» – и пошел дальше. Меня это так огорошило, что я застыл с протянутыми руками, как истукан. Не знаю, сколько так простоял, но очнулся только тогда, когда мимо пробежала секретарша моего шефа и поздоровалась, удивленно взглянув на меня. В голове стучало как молотком – «предатель, предатель, предатель». И сразу же вспомнил первое совещание у генерала после возвращения домой. Тогда он попросил нас порыться в памяти и поискать моменты, где каждый из нас мог бы «проколоться». Значит, он не стал ждать результатов своего поручения, а начал действовать, обвинив «чохом» всех предателями. А почему всех? Может, только несколько человек и меня в их числе? А если меня одного? Я что, дольше всех был за бугром? Я знаю, что супружеская пара проработала там почти 20 лет. Есть другие с хорошим стажем. Намного большим, чем у меня. Я с ними не иду ни в какое сравнение. Я что – резидент, под командой которого работает целая группа? Здесь что-то не так. Но почему этот тип назвал предателем меня? Он что-то имел против меня раньше? Я такого не помню… И у меня с ним не было ничего общего. Никаких столкновений ни на какой почве. Интересно, сколько же в Центре гуляет людей, которые могут ткнуть в меня пальцем и сказать: «предатель». А вдруг среди них найдется такой патриот, который захочет мне отомстить за предательство? Я знаю, такие есть и у нас, и за бугром. Он может подкараулить вечером у подъезда и ударить обрезком трубы по голове со словами «Смерть предателю». Я помню лекции на эту тему в институте. Был такой Шпигельглас – убийца предателей. В 30-е годы он провел шесть операций по ликвидации изменников Родины. А известный Хейханен. Он сдал американцам знаменитого Абеля и ряд других ценных зарубежных агентов, работавших на СССР. Он же действовал в интересах своей Родины, спасал ее от скверны. Я всегда был за то, чтобы предателей наказывать за их подлые дела.

Но почему я попал в их ряды? Если бы я был таким на самом деле, я бы приложил максимум усилий, чтобы остаться за рубежом, как это сделали некоторые мои соотечественники, не пожелавшие возвращаться на Родину, Я даже не побывал «кротом». Обычно многие предатели начинают с этого.

Интересно, кто-нибудь из руководителей Центра проходил проверку на полиграфе? Конечно, нет. Считается, априори начальство от рождения пропитано патриотизмом до мозга костей. Им чужды слова «крот» и «предатель». Но когда все же кто-то из них становится изменником Родины, например, Поляков, Калугин, то это исключение из правил. Это недоразумение. Случайность, роковое стечение обстоятельств. Ведь любой генерал – человек голубых кровей. Поэтому он вне подозрений. «На кого же мы будем опираться, если начнем подозревать наших генералов» – заявил Цинев, первый заместитель Андропова. После этих слов Поляков – предатель с 20-летним стажем еще пять лет снабжал ЦРУ секретными документами. Причем свои депеши он даже не зашифровывал, уверенный в своей неприкосновенности. Вообще, у нас генерал – небожитель, святой человек. Он вне подозрений. Но если ты чином пониже, от тебя можно ожидать все, вплоть до измены. Тебе это сделать ничего не стоит. Подумаешь, предать Родину, стать «кротом» – это раз плюнуть. Лишь бы побольше заплатили. А для начальника – это душевные муки, долгие раздумья, угрызения совести. Ведь он это делает не за деньги, по идейным соображениям. Так объясняли некоторые предатели свою измену. И такие признания смягчали им их вину. Они же это делали не ради чистогана. Тот же генерал-«крот» – Потеев из Управления «С». Он же пошел на предательство ради любви к семье, к жене, к детям, которых заблаговременно переправил за границу вроде на лечение, а потом и сам свалил за ними, прихватив десятки личных дел «нелегалов». Надо же было чем-то заплатить за гостеприимство английским властям. Так было на самом деле. Но руководство Центра все же решило защитить Потеева. Ну как же, все-таки генерал. И была дана команда спасать честь мундира и найти виновного среди обычных сотрудников. Они ведь ради денег на все готовы пойти. Это жлобье рядовое. Так, после долгих размышлений я пришел к выводу. Я не предатель, но из меня его хотят сделать всеми силами. И я этим силам ничего не могу противопоставить, ничегошеньки. Главное – в чем меня могут обвинить? В передаче секретных данных? Но я не физик, не ученый-ядерщик, не изобретатель новых видов оружия. Наоборот, это я за рубежом должен находить ученых и вербовать их для работы на нас. Но и в этом случае меня ни в чем нельзя обвинить, я этим тоже не занимался. У меня были свои задачи. Я их выполнял, и ко мне никогда не было никаких претензий. И вдруг я предатель. Интересно, как и когда я им стал? Может, этот Головятенко, наконец я вспомнил его фамилию, просто захотел меня разыграть, пошутить. Ну перебрал лишнего и бухнул спьяну. Вроде тогда от него разило коньяком. Ведь мы столько лет не виделись. Да, если это так, то он большой шутник. Но тогда вроде было не 1 апреля.

Мне нужно было ответить тем же – «от предателя слышу». А вообще-то за такие слова бьют по морде. Может быть, после этого он протрезвел бы и ответил на все мои вопросы. Кстати, если бы меня назвали так же еще человек пять, тогда другое дело. Тогда можно было поволноваться, попаниковать. Но пока эту чушь я услышал только от одного. А если это не бред алкаша, а ему кто-то сказал? Значит об этом знают многие. Пока они проходят мимо меня молча. Они просто меня презирают. Но от этого мне было не легче. Я стал себя успокаивать. Вспомнил свои мантры. Ну что я терзаюсь, мучаюсь, страдаю? Главное – я не предатель. Поэтому успокойся, возьми себя в руки и выбрось этот бред из головы. И все же в этот день я уходил из Центра как побитый пес с поджатым хвостом. Дома я старался успокоить себя по-разному: таблетками и даже бутылкой. Она мне помогла, но ненадолго.

Бродить по этажам Центра в надежде встретить кого-нибудь из прежних знакомых было смешно. Самое надежное место, где это могло случиться – буфет. За время моего отсутствия он здорово изменился. В нем все поменялось, начиная от стульев и столиков и допотопных кофеварок. Их место заняли импортные красавцы-аппараты. Но такого напитка, как кофе по-турецки, они все равно не давали. И в этот раз я выбрал местечко в дальнем углу, чтобы лучше был обзор и я смог видеть всех остальных входящих. Рядом был столик с тремя молодыми особами, очень похожих на секретарш. Я редко ошибаюсь, выделяя эту категорию среди других сотрудниц Центра. Я даже постарался сесть к ним боком, чтобы они не отвлекали моё внимание. Вначале я не прислушивался к их болтовне, довольно громкой. Но потом стал прислушиваться. Уж очень часто звучало «предатель», а когда до меня долетела фамилия «Потеев», я весь напрягся и замер, как легавая собака на охоте. Я боялся пошевелиться, чтобы не спугнуть говоривших. Может, прозвучит еще какая фамилия, например, моя. Но вскоре щебетанье милых дам закончилось, и они ушли. То, что я услышал от них про предательство Потеева, начальника Управления «С», через пару дней подтвердил мой друг Столбов, кабинет которого я обнаружил случайно, забредя на 5-й этаж. После услышанного я еще больше успокоился, уверенный в своей правоте, в своих выводах. И все же я решил стать осмотрительнее. Хотя уже отвык от привычки оглядываться, как это было за рубежом. Теперь я решил снова к ней вернуться. Ведь от предателя можно избавиться не только с помощью кирпича, трубы или яда. Самый простой и распространённый способ, о котором нам говорили на лекциях: укол зонтиком в спину, в ногу, в руку в людном месте.