Системный разведчик. Инфильтрация

– Ну кто ж мог знать, что у тебя там грим… гм, Снег ходит? – примирительным тоном проговорил Матвеич. – Мы ж эти ловушки там не просто так установили. Знаешь, сколько тут монстров шастает? Так и прут из северной аномалии. Не зря же все остальные за рекой селятся. А у нас… – Степан на время прикусил язык, похоже, едва не сболтнув лишнего. – Впрочем, неважно. Место тут неспокойное. Обороняемся, как можем.

– Так у вас там не одна яма накопана? – я с подозрением уставился на Матвеича.

– Нет, конечно.

Я весьма нецензурно выругался. Надеюсь, Снег еще не успел войти в лес и нарваться на очередной сюрприз этой сумасшедшей семейки. Иначе все может закончиться весьма плачевно.

Глава 18

Я быстро отправил волку команду ни при каких обстоятельствах не заходить в лес, а дожидаться меня у самой его кромки. Получив невразумительный ответ, преисполненный чувством горькой обиды, я решил, что это смахивает на угрюмое «да, хозяин», и немного успокоился.

– И что теперь делать? Как нам с волком обратно в лес уйти? Проведешь? – У меня не было ни времени, ни желания на вежливые просьбы.

– Зачем в лес? Переночуйте у нас, – как само собой разумеющееся, заявил Степан Матвеевич. – А завтра я вас проведу. Тебе и твоему питомцу нужны отдых и пища. Регенерация, конечно, вещь хорошая, но без еды и сна она никуда не годится.

– Слушай, Матвеич, ты вот вроде бы человек не глупый, а говоришь какую-то ересь. Хочешь, чтобы я хищника к тебе во двор притащил? Серьезно? Да на утро от твоей коровы только рожки да ножки останутся. А твой пес, если и не вырвется из вольера, то спать нам точно не даст.

– Пса я успокою. – Степан, судя по ровному тону, стал привыкать к моей манере общения. – А Снега накормлю. – После этих слов Василий удивленно посмотрел на батю. – Для того, кто спас мою дочь, мне ничего не жалко, – твердо заявил Матвеич, строго глянув на сына. – Переночует в сарае. Если уж так переживаешь, то можешь с ним. Хотя, я предлагаю тебе свою комнату. Все равно всю ночь у Маши просижу, – устало закончил Степан. И только сейчас я увидел, насколько сильно он вымотан. Кажется даже не меньше моего. А впереди еще бессонная ночь.

– Как она? – хмуро спросил я.

– Должна поправиться, – горестно вздохнул Степан. – Хорошо, что ты успел. Еще немного, и было бы поздно.

– Что с ней такое? Повреждение внутренних органов?

– С физическим телом все более-менее в норме, – покачал головой Матвеич. – А вот энергетическое серьезно повреждено. Слишком многое она из себя выжала. После такого обычно не выживают.

– Энергетическое? – я с недоумением посмотрел на собеседника.

Степан нахмурился, помолчал немного, но потом вдруг махнул рукой и ответил:

– У Маши есть дар. Мы его скрываем, понимаешь? – И он пронзительно взглянул на меня. – Иначе к нам давно бы заявились духовники из Церкви Очищения.

– Я умею держать язык за зубами, – понимающе ответил я. – К тому же теперь вы тоже в курсе одного из моих секретов. – Я кивнул в сторону леса. – Так что мы квиты. Уверен, вы с Василием не из тех, кто любит болтать лишнее.

– За нас можешь не переживать. – Матвеич строго посмотрел на сына. – Так вот. Маша – одаренная. Может общаться с некоторыми монстрами, чувствовать их приближение и отваживать. Ну и еще кое-что умеет. Сам, наверное, видел. Все это делается с помощью энергетического тела. И она его серьезно надорвала. Скажем, взяла вес далеко не по своим силам. У физического тела рвутся связки и мышцы, а у энергетического повреждаются меридианы и центры. Заживление будет долгим и не совсем приятным, – угрюмо резюмировал Степан.

– Вот дерьмо. – Я вдруг вспомнил про щит, которым Машка оградила меня от второго пса Элроя. – Она что, осознанно на это пошла? Зная, что может не выкарабкаться?

– Выходит, что так. – Степан Матвеевич как-то странно посмотрел на меня, а потом быстро отвел взгляд.

Вот ведь глупая! Зачем было так рисковать ради первого встречного? Мало того, что за мной увязалась, так еще, образно говоря, и на амбразуру дота бросилась. Хотя, справедливости ради стоит сказать, что без нее я бы точно не выжил. Мне тут же вспомнилась яростная Мари с дымящимся автоматом в руках и изрешеченная пулями спина оборотня. Огонь-девчонка!

– Я могу чем-то помочь? – хмуро спросил я.

– Ты уже помог, Алекс. Она рассказала про двух ублюдков Элроя. – Степан Матвеевич немного помолчал, играя желваками и судорожно сжимая кулаки, а потом сменил тему: – Ну так что? Останешься со Снегом у нас?

Немного поразмыслив, я согласился. Матвеич, несмотря на его тяжелый нрав, нравился мне все больше и больше.

– Тогда зови своего гримлока и идем. Надо тебя перевязать. Выглядишь хреново.

Я машинально потрогал рану на затылке. Черт! Опять затянулась. Да и похрен! После Снега скрывать факт быстрой регенерации уже не имело особого смысла.

Через минуту белый волк уже стоял рядом со мной и с недоверием поглядывал на Степана с Василием, которые возились со створками ворот. Обычной калитки волку явно не хватало, чтобы зайти внутрь.

Когда ворота, наконец, были открыты, Снег уперся и ни в какую не хотел идти во двор. Шерсть на холке встала дыбом, а пасть оскалилась.

– Видимо, чует нашего пса, – задумчиво проговорил Степан Матвеевич. – Васька, сбегай, закрой вольер рогожей. Посидит Сыч ночку в темноте и под замком, ничего с ним не будет.

Василий, на этот раз без какого-либо недовольства, отправился выполнять указание отца, а я вновь занялся Снегом. Минут через пять мне все-таки удалось каким-то чудом завести его во двор. Но стоило Степану Матвеевичу начать закрывать ворота, как волк мигом ощерился и угрожающе зарычал.

– Ну-ну, успокойся. – Я легонько похлопал Снега по мощной шее.

Но волк не унимался, рыл лапами землю и продолжал скалиться, глядя на замершего в нерешительности Матвеича. В следующую секунду, услышав подозрительные и весьма враждебные звуки, к концерту присоединился Сыч, огласив окрестности громовым лаем.

– Вот зараза! Сейчас Машку разбудит! – яростно прошипел Степан Матвеевич и, оставив ворота открытыми, кинулся к вольеру. – Скажи Снегу, чтобы приглядывал за входом, – бросил он через плечо, пробегая мимо меня.

В конечном итоге, мой нервный питомец остался ночевать возле ворот. Идти в сарай он ни в какую не согласился.

Степан Матвеевич тем временем успокоил Сыча. Не знаю уж, что он там с ним сделал, но после этого собака не проронила больше ни звука. Я решил особо не заморачиваться, с чем связано такое странное поведение сторожевого пса. Надеюсь, Матвеич его не пришиб в порыве гнева.

Оставив настороженного Снега у ворот, я направился в дом. За безопасность придомовой территории особых переживаний не было. Снег отлично меня понял, когда я приказал ему стеречь ворота. Не завидую тому залетному монстру, который рискнет сегодня ночью приблизиться к дому. Я каким-то образом чувствовал, что мой питомец после всего случившегося сильно проголодался. Так что я даже где-то хотел, чтобы к Снегу на огонек забежала пара крыс-мутантов или еще какой-нибудь отвратительный представитель местной мутировавшей фауны. Желательно поупитаннее.

Я еле доплелся до крыльца, по пути напялив шлепанцы, которые так и валялись возле дома. В прихожей и столовой было пусто. У меня не осталось сил удивляться этому странному обстоятельству. Я просто привалился к стене и сполз на пол. Устроиться на диване было бы верхом свинства, учитывая, как я выглядел и благоухал. Глаза закрылись сами собой, и я погрузился в легкую дрему, пытаясь при этом оставаться на плаву и контролировать происходящее вокруг.

Вскоре раздался едва слышный скрип ступеней под чьими-то осторожными шагами. Тело среагировало мгновенно. Молниеносное пробуждение, быстрый перекат в сторону и первичная оценка обстановки. Руки при этом инстинктивно шарят по телу в поисках хоть какого-то оружия. Поначалу я не совсем понял, где нахожусь. А потом увидел замершего посредине лестницы Степана Матвеевича и тут же расслабился. По сравнению с прошлыми пробуждениями память возвратилась гораздо быстрее. И особенно порадовало, что я перестал дергаться в поисках инвалидной коляски.

– Ты чего, Алекс? – ошарашенно произнес Матвеич. Говорил он приглушенным голосом и, по всей видимости, только что вышел от Маши.

– Хрень какая-то приснилась, – попытался я соскочить с крючка.

– Ничего себе хрень, – недоверчиво пробормотал Матвеич. – Ты бы себя видел. Лучше уж тебе спящему оружие рядом не держать. Во всяком случае, у меня дома. Иначе еще до пробуждения кого-нибудь уложишь.

Я поднялся с пола и сделал вид, что отряхиваюсь. Продолжать разговор на поднятую тему не очень-то хотелось.

Степан Матвеевич покачал головой, спустился по лестнице и подошел ко мне. Я только сейчас заметил у него в руках какой-то объемный сверток.

– На, держи. Это Васькина. Должна подойти. – Он отвернул кусок чистой рогожи и показал мне добротный с виду комплект одежды: штаны, рубаху и легкую куртку. Носки с нижним бельем тоже, конечно, прилагались.

Я удивленно смотрел на Степана Матвеевича, не зная, как реагировать. С такими ситуациями я последние лет двадцать точно не сталкивался. Когда тебе так вот просто отдают что-то свое. И самое хреновое, что я не знал, сколько это все стоит. Может целое состояние? Этот мир, вроде как, прошел через некий глобальный катаклизм. Промышленность в упадке, производственные цепочки нарушены, взаимодействие между отраслями отсутствует, логистика хромает. Да и сырьевая база, наверняка, скудная.

– Слушай, Мат… Степан Матвеевич, ты это, прекращай давай. Самим, поди-ка, одеваться не во что, а ты мне тут такое богатство подгоняешь. Я лучше свое добро постираю, да залатаю. Ты мне только нитку попрочнее с иголкой дай.

– Алекс, – Матвеич твердо и даже с какой-то строгостью посмотрел на меня. – Ты это, давай не спорь. Бери и точка. – И он всучил мне сверток, а потом вдруг расчувствовался. – Да если бы с Машей… Если бы ее… Без нее бы мне все противно стало, понимаешь? Она ведь копия Аленки моей. А ты… одежда. Да тьфу на нее. Еще наживем. – Матвеич нервно отвернулся и отошел к столу. – Вон дверь в душевую. – Он показал в дальний конец комнаты. – Приведи себя в порядок. Полотенце там на вешалке. И это, воду-то горячую не экономь. Еще нагреем.

Офонареть! Да у них тут и горячая вода есть! Сто лет полноценно под душем не мылся. В смысле, стоя на своих двоих. Я что-то благодарно пробурчал и быстро ретировался в душевую. Это была небольшая комнатка с привычной светящейся полусферой на потолке. Все здесь выглядело вполне обыденно: умывальник с небольшим зеркальцем, навесной деревянный ящичек сбоку, а в углу за небольшим бортиком прямоугольник душевой со стандартной лейкой, торчащей из стены. Стены обиты деревом, а пол выложен камнем. Особенно удивил абсолютно чистый и не воняющий сток.

Первым делом я подскочил к умывальнику и заглянул в зеркало. То, что я там увидел, было мало похоже на человека. Так-с, первым делом помыться, а потом уже верификация личности. Я улыбнулся своему чумазому отражению и, быстро скинув одежду, отправился в душ.

Расписывать то блаженство, которое я ощутил под теплыми чистыми струями не имеет смысла. Все равно донести не получится. Я даже чуть не забыл про слова Матвеича насчет воды. Если уж сказал, что можно не экономить, то лучше все-таки поберечь этот ценный ресурс. Так что, затолкав подальше возмущенное бурчание неудовлетворенного организма, я с огромным сожалением выключил воду и начал вытираться.

Ну а теперь можно и внешний вид оценить. Я подошел к умывальнику, вытер запотевшее зеркало и чуть не загоготал в голос. На меня смотрел зеленый юнец с несколько наивным взглядом. Молодое, без малейшего признака морщин лицо, покрытое небольшой щетиной, выглядело непривычно, но одновременно до боли знакомо.

Выходит, Майка не соврала, и их хваленая Система подарила мне не только силу, но еще и молодость. Охренеть! Я внимательно вгляделся в свое отражение.

Неужели в юности я выглядел так… по-идиотски? Усмехнувшись, я попытался состроить угрюмую мину, но вышло, если честно, не очень.

Короче, теперь все встало на свои места: и неприязнь Матвеича из-за моего вопиюще-панибратского отношения, и высокомерие Василия, который, похоже, на моем фоне считал себя невероятно крутым.

– Ну ты и влип, салага, – ухмыльнувшись, пробурчал я своему отражению. – Придется поучиться выглядеть по-взрослому. Может бороду опустить? – Я задумчиво поскреб свою щетину. – Да к черту все! Есть дела поважнее.

Я оторвался от своего отражения и облачился в Васькину одежду, которая действительно села на меня, как на родного.

– Ну вот, совсем другое дело! – Я улыбнулся своему отражению, аккуратно сложил грязную одежду и вышел вместе с ней из душевой.

Степан Матвеевич, увидев меня, удивленно усмехнулся.

– Да ты еще моложе, чем я думал. Лет-то тебе сколько?

– Сколько есть, все мои, – уклончиво ответил я. – Куда одежду положить? Я завтра постираю. Сейчас сил уже нет.

Матвеич иронично покачал головой, но допытываться дальше по поводу возраста не стал.

– Брось в корзину. Она там, в душевой, возле умывальника, – небрежно махнул он рукой.

Я заглянул обратно за дверь. И правда – корзина. Как это я ее не заметил? Положив в нее одежду, я вернулся в комнату.

И тут вдруг сверху лестницы, ведущей на второй этаж, раздался слабый, но очень удивленный девичий голосок:

– Пап, а это кто?

Глава 19

Я поднял взгляд и, признаться, слегка офигел. Голос, конечно же, принадлежал Маше, но вот увидел я перед собой совершенно не то, что ожидал. Вместо замызганной замухрышки на меня смотрела симпатичная девчушка лет восемнадцати с большими серо-зелеными глазами. Ее слегка вьющиеся черные волосы ниспадали на плечи, а под тонкой ночнушкой прогладывало вполне себе привлекательное тело. Бледное личико нисколько не портило, а напротив даже подчеркивало ее утонченную красоту.

– Мари? – не поверив своим глазам, спросил я.

– Алекс?! – воскликнула Маша и тут же ошарашенно присела на верхнюю ступеньку. – Обалдеть! Я думала, тебе лет тридцать, не меньше.

В это время Степан Матвеевич уже взлетел по ступенькам навстречу дочери.

– Милая, зачем же ты встала? Нельзя. Тебе отдых нужен. Пойдем. – Он помог дочери подняться на ноги и попытался увлечь ее за собой.

– Но па, это же Алекс! Мы с ним через такое прошли. Я стреляла из автомата! Как ты меня учил. Ну можно я здесь немного посижу? В спальне со скуки сдохнуть можно. – Маша торопливо сыпала фразами, пытаясь уговорить отца. – А ты в курсе, что у него есть свой гримлок? Огромный зверюга. Не ниже третьего круга.

И любящий отец конечно же сдался. Ничего не ответив насчет Снега, он помог ей спуститься на первый этаж и довел до дивана. Затем принес из комнаты подушку с одеялом и строго посмотрев на дочь, сказал не терпящим возражений тоном:

– Ложись. Иначе отведу в спальню.

Маша состроила недовольную мину, но перечить отцу на этот раз не посмела.

К этому моменту я успел переместиться за стол и с интересом наблюдал за происходящим. Маша то и дело кидала на меня заинтересованные взгляды, и это, похоже, очень напрягало ее отца. Он недовольно хмурился и, видимо, уже начинал жалеть, что пригласил меня погостить.

Вдруг рядом с прихожей скрипнула небольшая дверка, которую я уже давно приметил. Мне показалось, что она ведет в подвал, в чем я тут же и убедился. На пороге стоял краснолицый и вспотевший Василий.

– Бать, мясо и похлебка для гримлока готовы, – быстро выпалил он, не обратив внимания на предостерегающий жест отца.

Машка пулей вскочила с дивана.

– Гримлок? Здесь?! – не своим голосом завопила она.

Вот тут я уже вполне себе узнал свою звонкоголосую боевую подругу и даже не смог сдержать улыбку. В отличие от Степана Матвеевича, который сурово погрозил сыну и тут же обеспокоенно подскочил к Маше.

– Куда? Ну-ка обратно под одеяло! Ишь, чего удумала!

На этот раз он настойчиво сгреб Машу в охапку и уложил обратно на диван.

– Никуда твой гримлок не денется. Завтра сходишь и посмотришь. А сейчас надо лежать.

Ну па-а, – обиженно протянула Маша. – Я теперь все равно уснуть не смогу. Обалдеть! У нас во дворе настоящий живой гримлок. – И тут она вдруг осеклась и прислушалась. – А как же Сыч? Почему он молчит?

– Пришлось скормит ему пучок сонной травы, – бесхитростно пожал плечами Степан Матвеевич. – Иначе бы он нам покоя не дал. Завтра очухается.

Маша понятливо кивнула. Судя по ее реакции, она ничего плохого в этом не видела.

Я все это время с интересом наблюдал за Матвеичем. От меня не смогла укрыться промелькнувшая на его лице счастливая улыбка. Судя по всему, он был доволен необычной активностью дочери. Похоже, она шла на поправку гораздо быстрее, чем он ожидал.

– Давай-ка я все-таки сам тебя перевяжу, Алекс. – Степан принес из прихожей мазь с бинтом. – Как говорится, сам напортачил, сам и… ну ты понял. – И он щедро смазал мне рану содержимым склянки, а затем приступил к перевязке. Дом тут же наполнился запахам дегтя и ароматом каких-то трав.

– Как это, сам напортачил? – растерянно спросила Маша, пристально поглядев на отца.

– Да это я так, дочка. Шучу я. Не бери в голову, – попытался оправдаться Матвеич. Но, судя по подозрительному Машиному взгляду, у него не очень-то получилось.

Почуяв, что запахло жареным, Степан Матвеевич быстро закончил с перевязкой, затянул бинт и торопливо произнес:

– Алекс, пойдем-ка покормим Снега. – он многозначительно посмотрел на меня, а потом быстро стрельнул глазами в сторону дочки. – Боюсь, без тебя он никого к себе не подпустит.

Сказал он это таким тоном, словно где-то пожар и надо срочно бежать его тушить. Я молча встал с места и по кой-то хрен подмигнул Машке. Та конечно же сразу заулыбалась в ответ. А брови Матвеича медленно поползли к переносице.

Поступок был, конечно, глупый и абсолютно не совпадающий с моими оперативными целями. Но это произошло как-то само собой. То ли от усталости, то ли от внезапно вернувшейся молодости со всеми ее гормональными неурядицами. Я тут же мысленно обматерил себя и жестко приказал взять себя в руки. Вести себя, как малолетка – непозволительная роскошь в моем положении.

– Понимаешь, она моя дочь. – Матвеич нес большую бадью с мясом и угрюмо посматривал на меня. – А ты – сегодня есть, а завтра – нет. Так что не пудри ей мозги, Алекс.

Я остановился и согласно кивнул, взглянув на обеспокоенного отца.

– Я тебя понял, Степан Матвеевич. Больше не повторится, – твердым голосом ответил я и, поудобней перехватив ведро с похлебкой, потопал к Снегу.

Рассусоливать и оправдываться, а уж тем более извиняться я не привык. Ответил прямо и по делу. А дальше уж пусть сам решает, что да как.

Я услышал, как Матвеич у меня за спиной удивленно хмыкнул.

– Черт бы тебя побрал, Алекс. Ты уж прости, но выглядишь ты, как пацан малолетний, а вот разговоры ведешь… Да и все остальное… Думаю, спрашивать тебя, кто ты и откуда, бесполезно. Но мне вот что важно знать. – Он придержал меня за плечо и заглянул в глаза. – Ты от кого-то бежишь? За тобой охотятся? Если так, то я найду, где тебе укрыться. Но только не здесь. Я не могу так рисковать своей семьей.

Весьма заманчивое предложение. И я бы, возможно, даже с готовностью его принял. Вот только есть одно «но».

– Все, кому я успел здесь досадить, уже мертвы. – Я холодно посмотрел на Степана. – Так что мой ответ – нет. За мной не ведут охоту. Меня никто здесь не знает. Еще сегодня днем я был очень и очень далеко отсюда. Так далеко, что ты даже представить себе не можешь. Не серчай, Матвеич, но большего пока сказать не могу.

Дальше мы шли в полном молчании. Да мне, если честно, было уже не до Степана с его семейными заморочками. Снег, увидев меня, вскочил, поджал уши, завилял хвостом и высунул язык. Ну ведь точно, как мой деревенский Шарик.

Я подошел к волку и, прежде чем, разложить перед ним трапезу, приказал лечь и показать мне грудь с животом. Снег беспрекословно подчинился. Я внимательно осмотрел рану, с удовлетворением заметив, что та еще больше затянулась. Но до полного выздоровления было еще далеко.

За моим плечом цокнул языком Степан Матвеевич.

– Проклятье, серьезная рана, – удрученно произнес он. – Пусть поест. Это придаст сил. Туша аномальной твари, – он указал на бадью с кусками размороженного мяса. – На прошлой неделе подстрелил. Там просто куча зет-энергии. Это его хорошо подзарядит. Сильная была зверюга.

Отрывистая речь Степана намекала на то, что он ощущал себя не совсем в своей тарелке рядом с моим волком. И его можно было понять. Не каждый день охотник за монстрами собственноручно кормит свою потенциальную цель. Снег тоже чувствовал неладное и с недоверием поглядывал на Матвеича.

Тот с опаской забрал у меня ведро с похлебкой и вылил в бадью с мясом.

– Тепленькое-то всяко получше будет, – нервно подмигнул он Снегу. – А то после разморозки подогреть как следует не успели.

Матвеич осторожно пододвинул бадью к волку, и сразу отошел подальше, с интересом глядя на него.

Снег недоверчиво приблизился к незамысловатому кушанью, с опаской его обнюхал, полакал, потом еще немного, а потом вдруг вопросительно посмотрел на меня. В моей голове мелькнул калейдоскоп ярких образов, суть которых состояла в одном простом посыле: «Хозяин, вроде ничего так. Вкусно. Это что, все мне? А то и я тебе оставлю.»

– Тебе, Снег, тебе. – Я рассмеялся и погладил волка по опаленному боку. – За победу над оборотнем и все твои страдания. Он не хотел тебе навредить, – я кивнул в сторону Степана Матвеевича. – Просто защищал свой дом от врагов.

Снег довольно заурчал, признательно мотнул головой в сторону Матвеича и начал жадно лакать похлебку, с громким хрустом вгрызаясь в мясо.

Степан Матвеевич довольно усмехнулся. Ему явно пришлась по душе реакция зверя. А вот я боялся даже представить, во что обошлась этому суровому охотнику его авантюра с деликатесом для Снега. Как по мне, завалить аномального монстра не так-то просто, а особенно, как выразился Матвеич, сильного. И делают это явно не для того, чтобы спустить все добро на кормежку другой зверюги.

Как говорится, плавали – знаем. Нередкие случаи длительного автономного проживания в лесу на вражеской территории не дадут соврать. Иногда приходилось и на крупного зверя охотиться. Тут своя наука. Шмальнешь в живот, потом сам же будешь жрать мясо с привкусом дерьма, не говоря уже о том, что оно быстро придет в негодность. Бить надо прицельно: в шею или сердце. Потом быстро спустить кровь и выпотрошить тушу. Если зверь слишком крупный, чтобы переть его на волокуше до пункта временной дислокации, то на месте производится свежевание и разделка. И все это нужно делать быстро, чтобы мясо не «запарилось» и не пришло в непотребное состояние. Во всем этом деле такая куча тонкостей, что сам черт ногу сломит.

Тут же не просто крупный зверь, а монстр. Которого ты глушишь на враждебной территории, кишащей его агрессивными собратьями. И, похоже, стоит им только почувствовать кровь, ты из охотника можешь довольно быстро перейти в разряд жертвы. Тут впору круговую оборону занимать. А Матвеич, как я понял, на охоту вдвоем с сыном ходят. Туда, где даже отряд Шелби не рискует надолго оставаться.

И теперь вот так вот запросто плоды адски опасного труда отправлялись в пасть Снега. Это многое говорило о Степане. И, как бы я этого не хотел, но кое к чему меня обязывало. А я не привык ходить в должниках.

– Слушай, Степан Матвеевич, чую, потратился ты сегодня на меня со Снегом. Ой как потратился. – Я покачал головой. – В общем так: я как устроюсь, встану на ноги, все тебе отдам. И не спорь. Все равно по-другому не смогу. Такой уж я человек.

Матвеич нахмурился, устало потер лоб, но отвечать ничего не стал. Думаю, понял, что спорить сейчас со мной бесполезно. Помолчав немного, он все-таки спросил:

– Ты дальше-то куда?

– Пока не решил, – пожал я плечами. – Кроме вас никого здесь пока не знаю. Планирую осесть в ваших краях. Торопиться мне пока некуда.

– Чем на жизнь планируешь зарабатывать? – Матвеич невесело ухмыльнулся.

– Найду что-нибудь в Зареченске, ну, то есть, в Риверсайде этом вашем. – Я неопределенно пожал плечами.

– В том-то и дело, что уже не наш, – глаза Степана яростно сверкнул. – А вот ты – в доску наш. А таких в Риверсайде ой как не любят.

Я удивленно посмотрел на Матвеича. Профессиональная чуйка сразу мне подсказала, что он в довольно резких контрах с действующей властью. А выражение про в доску нашего намекнуло, что он не один здесь такой. Может и подполье какое организованное имеется? Было бы неплохо навести мосты. Текущее положение на родной земле, пусть и в другом мире, меня абсолютно не устраивало.

Но расспрашивать Степана подробнее сейчас явно не стоило. Уровень доверия пока не тот. Чуть почует неладное и сразу закроется. Потом из него фиг что вытянешь.