Тринадцать с половиной

Валерий Рябинин

Тринадцать с половиной

ЧАСТЬ I: НОВЕНЬКАЯ

Глава 1. Переезд

Коробки. Везде коробки. Маленькие, большие, подписанные маминым аккуратным почерком и наспех надписанные мной. «Книги», «Одежда», «Школа», «Разное». В последней – всё, что не вписывалось в систему, как и я сама в последнее время.

Я сидела на подоконнике новой квартиры, болтая ногами и разглядывая незнакомый двор внизу. Типичный петербургский колодец – пять этажей старого дома и клочок неба, как будто кто-то вырезал его неровными ножницами и прикрепил над крышами. Ничего общего с нашим прежним районом на окраине, где из окна был виден лесопарк и детская площадка с облезлой ракетой.

– Лиза, ты разобрала учебники? – мама заглянула в комнату с коробкой в руках. – Завтра в школу, а у тебя тут всё ещё как после бомбёжки.

– Почти, – соврала я, не отрывая взгляда от окна.

Мама поставила коробку на пол и присела рядом со мной на подоконник. От неё пахло новыми духами – более дорогими и «статусными», как она говорила. Часть её нового образа директора IT-департамента.

– Я знаю, что переезд – это непросто, особенно посреди учебного года, – она попыталась заправить прядь моих волос за ухо, но я отстранилась. – Но эта гимназия даст тебе гораздо больше возможностей, чем твоя прежняя школа. И квартира в центре… многие могут только мечтать.

– А я не мечтала, – буркнула я, съезжая с подоконника и принимаясь расковыривать скотч на ближайшей коробке.

– Лиза…

– Всё нормально, мам. Я понимаю. Карьера, повышение, престижная школа. Всё круто, – я старалась, чтобы это не звучало как обвинение, но у меня плохо получалось.

Мама вздохнула, и на секунду мне стало стыдно. Она действительно много работала, чтобы мы могли позволить себе всё это. Вот только меня никто не спрашивал, хочу ли я переезжать за месяц до конца первого полугодия седьмого класса, бросая всех друзей и оказываясь среди незнакомых людей.

– Я позвоню папе сегодня? – спросила я, меняя тему.

– Конечно, только не забудь про разницу во времени. У них там уже за полночь.

Отец был военным инженером и сейчас находился в длительной командировке. Восточный военный округ, дальше он никогда не уточнял, а я не спрашивала. Мы с мамой привыкли, что он часто отсутствует, иногда так долго, что забываешь, какой у него голос. Но сейчас я особенно скучала по нему. Он бы точно нашёл способ превратить переезд в приключение, а не в катастрофу.

– Так, в этой коробке точно не учебники, – мама заглянула внутрь и достала мой скетчбук – альбом, где я рисовала то, что называла «психологическими портретами» людей.

– Верни, пожалуйста, – я потянулась за альбомом.

– Ты продолжаешь этим заниматься? – она перелистнула несколько страниц с портретами моих бывших одноклассников и учителей, сопровождёнными заметками о их привычках, речи, манерах.

– Это просто хобби.

– Странное хобби, – она нахмурилась. – Как будто ты изучаешь их под микроскопом.

– Я просто наблюдаю. Это помогает… понимать, – я забрала скетчбук и прижала к груди.

– На новом месте лучше заводить друзей, а не коллекционировать наблюдения о людях, – мама присела передо мной, как будто я была маленькой. – Эта школа – отличный шанс начать с чистого листа. Там учатся дети из хороших семей, многие родители – успешные люди. Тебе будет полезно…

– Общаться с детьми богатых и успешных, – закончила я за неё. – Я поняла.

– Я не это имела в виду.

– Именно это, мам. Но всё в порядке. Я постараюсь не опозорить тебя перед другими успешными родителями.

Мама хотела что-то сказать, но её телефон зазвонил. Рабочий звонок, судя по тому, как изменилось её лицо. Она извинилась и вышла из комнаты. Через минуту я уже слышала её профессиональный, чуть более низкий голос из кухни: «Да, я просмотрела отчёт… Нет, это недопустимо… Конечно, я понимаю дедлайны…»

Я достала телефон и открыла переписку с Леркой – моей лучшей подругой из старой школы. Вернее, бывшей лучшей подругой. После новости о моём переезде она стала писать реже, а её сообщения становились короче. Будто между нами уже выросла стена, хотя физически мы всё ещё были в одном городе.

«Готовишься к первому дню в богатенькой школе?» – написала она пару часов назад. Я начала печатать ответ, стирала, снова печатала. В итоге отправила просто: «Да. Как у вас дела?»

Ответа не последовало. Я знала, что Лерка онлайн – зелёный кружок светился рядом с её аватаркой. Просто не хотела отвечать.

Я отложила телефон и взяла скетчбук. Последние страницы были заполнены портретами одноклассников, с которыми я уже никогда не встречусь в школьном коридоре. Данька с его вечно всклокоченными волосами и привычкой щуриться, когда врёт. Светка, которая постоянно теребит кончик косы, когда нервничает. Физрук Михалыч с его коронной фразой «Ну-ка подтянулись, орлы и орлицы!»

Я перевернула страницу. Чистый лист. Завтра он начнёт заполняться новыми лицами. Новыми историями.

Из кухни всё ещё доносился мамин голос, теперь более резкий: «Нет, это должно быть сделано к понедельнику. Без вариантов».

Я подошла к окну. Стемнело, и в окнах напротив зажглись огни. В одном из них я увидела девочку примерно моего возраста. Она сидела за столом и что-то быстро печатала на ноутбуке, время от времени откидывая за спину длинные светлые волосы. На стене позади неё висел плакат какой-то музыкальной группы.

Интересно, она тоже учится в той гимназии? Мы можем оказаться в одном классе? Или уже завтра она посмотрит на меня как на чужака, вторгшегося на её территорию?

Я открыла новую страницу скетчбука и начала рисовать силуэт девочки в окне. Мой первый портрет на новом месте. Под рисунком я написала: «Соседка. Неизвестно, друг или враг. Ждём завтрашнего дня».

Телефон пиликнул. Я схватила его, но это была не Лерка. Просто уведомление из приложения-календаря: «Завтра: первый день в новой школе».

Как будто я могла забыть.

Глава 2. Первый день

– Стой спокойно, я хочу сфотографировать тебя перед школой, – мама навела на меня телефон, пока я неловко переминалась с ноги на ногу у подъезда.

Форма гимназии №318 сидела на мне как чужая кожа – тёмно-синий пиджак с еле заметным логотипом школы на нагрудном кармане, юбка в складку, белая блузка. Всё идеально подогнано по фигуре (мама настояла на индивидуальном пошиве), но от этого не менее неудобно. В старой школе дресс-код был намного свободнее.

– Мам, мы опоздаем, – я попыталась увернуться от камеры.

– Мы выходим на двадцать минут раньше, чем нужно. И это важный день, я хочу его запечатлеть.

– Для кого? Для твоих соцсетей? «Моя дочь вливается в элитное общество»? – съязвила я.

Мама опустила телефон, и её лицо стало серьёзным.

– Лиза, это невыносимо. Я понимаю, что ты расстроена из-за переезда, но я делаю всё это ради нас. Ради твоего будущего.

Я почувствовала, как подступают слёзы, и разозлилась на себя за это. Только не реветь в первый школьный день. Только не это.

– Прости, – тихо сказала я. – Давай сделаем фото. Одно.

Мама благодарно улыбнулась, и я постаралась изобразить воодушевление для снимка. Наверное, получилось не очень убедительно, но она сделала вид, что не заметила.

– Идём, – она взяла меня за руку, как в детстве, и я не стала вырываться, хотя обычно считала себя слишком взрослой для такого. Сегодня мне хотелось немного безопасности.

Гимназия №318 располагалась в старинном здании с колоннами на фасаде, больше похожем на музей, чем на школу. Ещё из маминых рассказов я знала, что до революции здесь учились дети дворян, потом была советская школа с углублённым изучением языков, а теперь одна из самых престижных гимназий города с конкурсом десять человек на место, который мне, конечно, проходить не пришлось благодаря маминым связям.

У входа уже толпились ученики – кто-то общался шумными группами, кто-то стоял в одиночестве, уткнувшись в телефон. Форма у всех была такой же, как у меня, но почему-то на других она смотрелась естественно, будто они родились в пиджаках с логотипом гимназии.

– Помнишь, как пройти к кабинету директора? – спросила мама, поправляя воротник моей блузки.

– Третий этаж, налево по коридору до конца, – отчеканила я, повторяя её инструкции.

– Правильно. Борис Аркадьевич представит тебя классной руководительнице, и она отведёт тебя в класс, – мама говорила чётко и по делу, как на рабочей планёрке. – Не волнуйся, всё будет хорошо.

– Я не волнуюсь, – соврала я.

– Тогда почему ты сжимаешь ремень рюкзака так, будто собираешься им кого-то задушить? – мама попыталась пошутить, и я через силу улыбнулась.

Мы вошли в просторный вестибюль с мраморным полом и широкой лестницей. На стенах висели портреты известных выпускников и стенды с кубками. Мимо нас прошли несколько учителей, каждый поприветствовал маму кивком или улыбкой. Видимо, она уже успела познакомиться со всеми на родительском собрании.

– Доброе утро, Анна Игоревна, – к нам подошла женщина в строгом костюме. – А это, должно быть, Елизавета?

– Здравствуйте, Вера Николаевна, – мама расплылась в улыбке. – Да, это Лиза. Сегодня её первый день.

– Борис Аркадьевич уже ждёт вас, – женщина улыбнулась мне профессиональной улыбкой. – Проводить вас?

– Спасибо, мы найдём дорогу, – ответила мама. – До встречи, Вера Николаевна.

Когда секретарь директора отошла, мама наклонилась ко мне:

– Вера Николаевна – очень влиятельный человек в школе. Будь с ней вежлива.

– Конечно, я буду вежлива со всеми, – я постаралась, чтобы это не прозвучало саркастично.

Мы поднялись на третий этаж, и мама остановилась перед тяжёлой деревянной дверью с табличкой «Директор».

– Я могу пойти с тобой, если хочешь, – предложила она.

Я покачала головой:

– Не нужно. Я справлюсь.

Часть меня хотела, чтобы она осталась рядом, но другая – большая часть – нуждалась в этом маленьком акте независимости.

Мама кивнула с гордостью, быстро обняла меня и ушла, стуча каблуками по мраморному полу. Я досчитала до трёх и постучала в дверь.

– Войдите, – раздался низкий мужской голос.

Кабинет директора выглядел точно как в фильмах – массивный стол, книжные шкафы до потолка, портрет президента на стене. За столом сидел седой мужчина с военной выправкой, а в кресле для посетителей – женщина средних лет с короткой стрижкой и умными, внимательными глазами.

– А, Елизавета Соколова, – директор поднялся. – Входите. Я Борис Аркадьевич, директор гимназии.

Я кивнула, пытаясь унять дрожь в коленях.

– А это Ольга Дмитриевна Ветрова, ваш классный руководитель и учитель русского языка и литературы.

Женщина улыбнулась мне – не формально, как секретарь, а тепло, с искренним интересом.

– Здравствуй, Лиза. Рада познакомиться. Ты любишь читать?

Странный первый вопрос, но я была благодарна, что он не о моих оценках.

– Да. В основном современную прозу и фэнтези.

– Прекрасно, – она кивнула, будто я прошла какой-то тест. – У нас как раз проект по современной литературе в этой четверти. Думаю, тебе будет интересно.

– Ваша мать рассказала нам о ваших успехах в прежней школе, – вмешался директор, перебирая бумаги на столе. – Особенно отмечала ваши способности к языкам и гуманитарным наукам. В нашей гимназии мы уделяем особое внимание академическим достижениям и ожидаем от наших учеников соответствующих результатов.

Я кивнула, чувствуя, как вес ожиданий ложится на плечи ещё до того, как я переступила порог класса.

– Борис Аркадьевич, не пугайте нам девочку в первый же день, – мягко сказала Ольга Дмитриевна. – У Лизы будет время проявить себя.

Директор хмыкнул, но смягчился:

– Разумеется. Я просто хочу, чтобы вы понимали уровень нашей школы, Елизавета. Здесь учатся дети, нацеленные на поступление в лучшие вузы страны и мира.

– Я понимаю, – тихо ответила я, думая о том, что мамины амбиции и амбиции директора идеально совпадают.

– Отлично. Ольга Дмитриевна проводит вас в класс. Удачного первого дня, – он сделал жест, означающий, что аудиенция окончена.

Мы вышли в коридор, и я почувствовала, что снова могу дышать.

– Не обращай внимания на суровость Бориса Аркадьевича, – сказала учительница, пока мы шли по коридору. – Он хороший человек и справедливый директор, просто немного… старой закалки.

– Я понимаю, – повторила я свою универсальную фразу дня.

– Так, несколько слов о твоём новом классе, – Ольга Дмитриевна замедлила шаг. – 7 «А» – очень сильный класс академически, но, как и везде, есть своя динамика отношений. Первое время просто наблюдай и привыкай. Если будут проблемы – сразу ко мне.

Я кивнула, благодарная за эти слова. По крайней мере, одна учительница казалась нормальной.

– Сейчас у нас литература, – продолжила она. – Я представлю тебя классу, ты немного расскажешь о себе, а потом просто включайся в работу, если захочешь. Или можешь просто понаблюдать сегодня.

Мы остановились перед дверью с табличкой «7 «А»». Из-за двери доносился гул голосов – типичный шум класса перед началом урока. Я сделала глубокий вдох, вспомнив технику, которой научил меня папа перед публичными выступлениями: три глубоких вдоха, мысленный счёт до пяти, расправить плечи.

– Готова? – спросила Ольга Дмитриевна.

Я кивнула. Она открыла дверь, и гул мгновенно стих. Двадцать пять пар глаз уставились на меня. Двадцать пять незнакомых лиц, которые я, скорее всего, буду видеть каждый день следующие пять лет.

– Доброе утро, класс, – сказала учительница, проходя к столу. – Сегодня к нам присоединяется новая ученица. Знакомьтесь, Елизавета Соколова. Лиза, расскажи немного о себе.

Я шагнула вперёд, чувствуя, как пересыхает во рту:

– Привет. Я Лиза. Перевелась из школы №542. Люблю читать и… – я запнулась, не зная, что ещё сказать, – рисовать.

– Из какого района перевелась? – спросил кто-то.

– Из Приморского, – ответила я. – Мы недавно переехали в центр.

По классу прошёл шёпоток, и я сразу поняла, что сказала что-то не то. Видимо, выходцев из «спальных районов» тут не особо жаловали.

– Отлично, – Ольга Дмитриевна хлопнула в ладоши. – Лиза, занимай свободное место, и начнём урок.

Я огляделась. Единственное свободное место было на третьей парте у окна, рядом с рыжеволосым мальчиком в очках, который смотрел куда угодно, только не на меня. Я направилась к парте, но не успела сделать и пары шагов, как услышала громкий возглас:

– Стоп! Ты не можешь сесть там!

Я замерла, не понимая, что происходит. Высокая блондинка с безупречной причёской смотрела на меня с возмущением.

– Маша, в чём дело? – спросила учительница.

– Это место Кати Верещагиной, – заявила блондинка так, будто это всё объясняло. – Она сегодня заболела, но завтра вернётся.

– Маша, там никто не сидит уже две недели с тех пор, как Катя перевелась в Москву, – устало сказала Ольга Дмитриевна. – И я тебя уже просила не …

– Я могу сесть в другом месте, – быстро вмешалась я, чувствуя, как краснею. Только не скандал в первый же день.

– Нет необходимости, – твёрдо сказала учительница. – Маша придумывает. Это свободное место, и оно теперь твоё.

Блондинка, чьё имя было Маша, поджала губы и обменялась взглядами с девочкой, сидевшей рядом с ней. Я уже знала этот тип – королева класса и её свита. В каждой школе одно и то же, меняются только имена.

Я дошла до парты и села рядом с рыжим мальчиком, который теперь с интересом наблюдал за сценой, но всё ещё не смотрел на меня напрямую.

– Привет, – шепнула я.

– Привет, – так же тихо ответил он, не поворачивая головы. – Добро пожаловать в серпентарий.

Я невольно улыбнулась.

– Итак, возвращаемся к нашему проекту по современной литературе, – Ольга Дмитриевна начала урок, но я чувствовала на себе взгляды со всех сторон.

Открыв тетрадь, я сделала вид, что записываю что-то за учительницей, а сама начала быстро зарисовывать схему класса, отмечая, кто где сидит и с кем общается. Привычка, от которой мама пыталась меня отучить, но которая всегда помогала мне ориентироваться в новом коллективе.

На первом ряду – два явных отличника, мальчик и девочка, которые вскидывали руки на каждый вопрос учителя. На последних партах – те, кто откровенно скучал. В центре – нейтральная территория. А во втором ряду, как на троне, восседала Маша со своими приближёнными.

Мой сосед склонился над своей тетрадью, что-то увлечённо рисуя. Краем глаза я увидела, что это какая-то сложная схема, больше похожая на чертёж.

– Лиза, что ты думаешь? – внезапно спросила Ольга Дмитриевна, и я поняла, что совершенно не следила за темой урока.

– Простите, я… отвлеклась, – честно сказала я.

В классе раздались смешки, и я увидела, как Маша демонстративно закатила глаза.

– Я понимаю, первый день всегда сложный, – доброжелательно сказала учительница. – Мы обсуждаем современные произведения для подростков. У тебя есть любимая книга, которую ты могла бы порекомендовать одноклассникам?

Я на секунду задумалась. Назвать что-то попсовое и заслужить презрение «интеллектуалов»? Или что-то заумное и показаться выпендрёжницей?

– «Я тебя никогда не забуду» Мартина Видмарка, – наконец сказала я, назвав книгу, которая действительно мне нравилась, хотя и не была супер-популярной. – Это о дружбе, принятии себя и о том, как тяжело быть подростком.

Учительница улыбнулась:

– Отличный выбор. Кто-нибудь из вас читал?

Несколько рук поднялось, включая руку моего соседа, что меня удивило.

– Хорошо, значит, Лиза, ты можешь присоединиться к третьей группе, они как раз анализируют скандинавскую подростковую литературу. Костя, введёшь Лизу в курс дела?

Мой сосед впервые посмотрел на меня напрямую и кивнул.

– Конечно, – произнёс он тихо.

Остаток урока я пыталась вникнуть в проект, который, как оказалось, был довольно интересным. Класс был разделён на группы, каждая исследовала подростковую литературу разных стран и эпох. Моя группа, помимо меня и Кости, включала ещё троих – тихую девочку с длинными тёмными волосами, полноватого мальчика, который постоянно шутил, и серьёзную отличницу с первой парты.

С каждой минутой я чувствовала себя немного более расслабленно. Может быть, всё будет не так уж плохо. Может быть…

Прозвенел звонок, и класс мгновенно пришёл в движение. Ольга Дмитриевна объявила домашнее задание и, пожелав мне ещё раз удачи, вышла из класса.

Я начала собирать тетради, когда услышала за спиной голос:

– Ну что, новенькая, ты из Приморского района? – Маша стояла, опираясь на мою парту, в окружении двух подруг. – Как тебе центр города? Не слишком ли… непривычно?

В её голосе была приторная вежливость, под которой скрывалась насмешка.

– Нормально, спасибо, – я постаралась, чтобы мой голос звучал нейтрально.

– И всё-таки это странно. Посреди года, из обычной школы… – она задумчиво покрутила прядь волос. – Твоя мама работает в какой-то компании, да? Моя мама – известный дизайнер, может, ты слышала…

– Нет, извини, не слышала, – я спрятала скетчбук в рюкзак.

Маша прищурилась, будто я сказала что-то оскорбительное. Её подруги переглянулись с явным удивлением.

– Странно, все знают бренд «Белова». Мама одевает половину знаменитостей, – она поправила безукоризненный воротничок блузки. – Но если ты и правда переехала из… пригорода, то неудивительно.

Последнее слово она произнесла так, будто речь шла о какой-то дикой местности.

– Приморский район – не пригород, – спокойно возразила я. – Это вполне себе город.

– Ну да, конечно, – Маша снисходительно улыбнулась. – В любом случае, раз уж ты теперь учишься здесь, тебе стоит знать некоторые правила. Неписаные, но важные.

– И ты мне о них расскажешь? – я начала раздражаться, но старалась держать себя в руках.

– Разумеется, – Маша выпрямилась, всем своим видом демонстрируя превосходство. – Первое: в нашем классе есть свои… группы. Ты новенькая, так что можешь не сразу разобраться, с кем стоит общаться, а с кем – нет.

Она бросила выразительный взгляд на Костю, который делал вид, что не слышит разговора, но заметно напрягся.

– Например, не все места в столовой… равнозначны, – продолжила Маша. – Но я могу помочь тебе освоиться. Если захочешь, конечно.

Это был тест. Я знала такие моменты по старой школе – момент, когда ты выбираешь сторону, и этот выбор определяет всё твоё дальнейшее существование в школьной иерархии.

Я могла согласиться, кивнуть и получить пропуск в высшую лигу класса. Или отказаться и автоматически стать изгоем.

Взвесив все варианты, я выбрала третий путь:

– Спасибо за предложение. Я подумаю.

Маша явно ожидала другого ответа. Она на секунду растерялась, но быстро вернула себе самообладание:

– Конечно, думай. Только не слишком долго. Предложение имеет ограниченный срок действия, – она улыбнулась и повернулась к подругам. – Идём, девочки, у нас химия.

Они ушли, оставив после себя шлейф дорогого парфюма и ощущение, что первый раунд остался за мной, но война только начинается.

– Ты сделала ошибку, – тихо произнёс Костя, когда они вышли. – Это была проверка, и ты не прошла.

– Я не выбирала сторону, – ответила я, собирая оставшиеся вещи. – Это не ошибка.

– В нашем классе нейтралитет – это уже выбор стороны, – он наконец посмотрел на меня прямо. Его глаза за стёклами очков были удивительно серьёзными. – И не самой выигрышной.

– Я привыкла выбирать друзей по своим критериям, а не по чужим рекомендациям, – сказала я, закидывая рюкзак на плечо. – У нас сейчас какой урок?

– Алгебра, – Костя тоже поднялся. – Я могу показать, где кабинет.

Я кивнула, и мы вышли из класса вместе. В коридоре было шумно – между уроками ученики всегда становятся громче и активнее, словно пытаясь компенсировать вынужденную тишину на занятиях.

– Так что там за группы в классе? – спросила я, когда мы протиснулись через толпу младшеклассников.

Костя оглянулся, словно проверяя, не подслушивает ли кто-то:

– «Элита» – Маша и её свита. К ним примыкают Денис Корнеев и пара его друзей из спортсменов, – он начал загибать пальцы. – «Ботаники» – Сашка с первой парты, Лена и пара человек, которые реально учатся. «Середнячки» – те, кто не выделяется ни в одну, ни в другую сторону. Ну и… – он немного замялся, – «лузеры», куда зачисляют всех, кто не вписывается в предыдущие категории.

– И ты там? – прямо спросила я.

Он усмехнулся:

– Я в отдельной категории «главный ботан и задрот». Почётное звание, заработанное кровью и потом, – в его голосе звучала ирония, но я чувствовала, что за ней скрывается обида. – А вот парень, который сейчас к нам идёт – Артём Климов. Он вообще вне категорий.

Я проследила за его взглядом. К нам действительно приближался высокий темноволосый парень, который двигался с той особой уверенностью, которую не купишь ни за какие деньги. Он не был похож на типичного школьного красавчика из фильмов, но что-то в его осанке и взгляде заставляло обращать на него внимание.

– Привет, Костян, – он хлопнул моего соседа по плечу, и я заметила, как тот вздрогнул. – Не представишь меня новенькой?

– Лиза, это Артём, – сухо произнёс Костя. – Артём, это Лиза Соколова. Она только перевелась.

– Я заметил, – Артём улыбнулся мне, и на его левой щеке появилась ямочка. – Добро пожаловать в зоопарк. Как первые впечатления?

– Смешанные, – честно ответила я, изучая его. Что-то в нём настораживало. Он был слишком… гладкий? Отполированный? – Но я пережила и не такое.

– О, ты звучишь как ветеран школьных войн, – рассмеялся он. – Наслышан о твоём героическом противостоянии с нашей мадемуазель Беловой.

– Новости быстро распространяются, – заметила я.

– В нашей школе всё распространяется со скоростью света, – он понизил голос до заговорщического шёпота. – Особенно слухи. Так что готовься – к обеду половина школы будет знать о твоём «дерзком противостоянии».

– Я ничего такого не делала, – нахмурилась я. – Просто сказала, что подумаю над её предложением.

– Именно! – Артём щёлкнул пальцами. – Никто не смеет заставлять Машу Белову ждать. Это почти как отказ, только хуже – это неопределённость. Она ненавидит неопределённость.