Два слова фломастером Пьеса-элегия

ГЛАФИРА. А о ком, интересно?

ПЕТР. Не о ком, а о чем? О том, чтобы продать меня с потрохами? Да… ублюдина – это же так, я это чувствую! Признавайся: царицей хочешь остаться в доме моём… да? Ну… чего уставилась, сверлишь меня своими буркалами чёрными… выдра?

ГЛАФИРА. Да… смотрю вот – и думаю: какой же ты, всё-таки… дурак безмозглый! Кретин! Тебя же разводят на бабаки… а ты, осел, даже этого понять не можешь!

ПЁТР. Что?.. Ах ты… сука, куда загнула! Ты чо… воще охренела?

ГЛАФИРА. Да я-то в порядке – была и буду всегда! А вот ты, дурачок, знай: прежде, чем заманить нашу беглянку в храм кошачий, он… этот, оживший вдруг малец, зарулил на пару минут… к кому бы ты думал? Да, да… к нему, к дружку твоему в погонах. Которому ты платишь исправно всю свою жизнь! И теперь отвалил уже… кучу бабла… ха-ха-ха… На, смотри… любуйся, балбес, и думай теперь – куда бежать? что делать? и где искать спасения?

Даёт мужу фотографии. Тот, помедлив, берёт их.

ПЁТР /рассматривая фото, в полной растерянности/. Жуть… катастрофа! Как же так… а, Глафира? Действительно… вот они, вдвоем! Улыбаются… гады, довольные всем! Неужели такое может быть? После стольких-то лет дружбы? А… Глафира? Неужели может?

ГЛАФИРА. Может, Петруня, может! В наше время может быть всё! Даже такой карамболь, как вот этот! Скажи спасибо Степанычу – однокашнику моему, школьному! Это он подсуетился… со своими ребятами, и выяснил – кто есть кто… в этой комбинации хитрой?

ПЁТР. А тут и выяснять нечего: вымахал… под два метра, верзила и приехал бабла срубить… с обидчика давнего?

ГЛАФИРА. Ну да… всё верно, как будто, ты вычислил. Да только вот с персонажем этим ты маху дал, доктор Ватсон!

ПЕТР. В каком это смысле? На что ты стрелки свои, подлые, опять наводишь?

ГЛАФИРА. А ты что… до сих пор не врубился – чей волчонок в стадо наше забрёл? Не сложил никак ты этот, хитрый кубик рубик? Да его же… его, благодетеля твоего это сын, а совсем не тот, что из окна тогда выпал… с восьмого!

ПЁТР. Ты чо… совсем очумела, дура? Я же знаю семью Бориса… уже столько лет! И нет там… и близко даже не было никогда… ни родного, ни приёмного сына!

ГЛАФИРА. Правильно: здесь – не было. А там – был!

ПЁТР. Где… где "там"?

ГЛАФИРА. У самого синего моря, где плеск голубой волны! Байструк он его… полковника этого, мутного… понял? Греховный плод давно минувших дней. Вот он и решил устроить его… поближе к себе, в городе нашем. Но только не за свой, а за твой, дурака, счёт!

ПЁТР. Ё-моё… как же это может быть? А? Мы же дружим с ним… ещё со школы! С таких вот… пацанских, лет! Иуда! Шакал! Убью… жизни не пожалею своей!

ГЛАФИРА. Вот-вот… давай, распускай вновь свои руки! А что с Катюшей… да и со мной потом будет – подумал? Как людям в глаза нам смотреть? Ведь ещё тех, убиенных невинно, до сих пор люди помнят, свечки в церковь носят, молитвы шепчут. А тут ещё… этого грохнешь?

ПЁТР. Да как же можно такое творить… с дружбаном своим, многолетним? А? Как, Глафира… скажи мне?

ГЛАФИРА. А что сотворил… как поступил ты, со своим дружком закадычным… лет двенадцать назад? Или это уже не в счёт? Ушло всё… растворилось, как будто и не было той… жуткой, ночи?

Пауза.

/Подходит, миролюбиво/. Ну всё… успокойся! Возьми себя в руки… будь мужчиной! Сейчас самое время хорошенько подумать – как из лап этих подлых, ментовских, вырваться? А пока заглянем ещё раз к Степанычу, прикинем – что да как? и уж потом двинем туда… поближе к Кате. А там – как Бог даст! /Подходит к образу Пресвятой Богородицы, крестится, шепчет беззвучно молитву/.

Глава 2

КАРТИНА ПЯТАЯ

Декорация первой картины.

КВАЗИМОДО. Мне трудно поверить…

ЭСМЕРАЛЬДА. Чему?

КВАЗИМОДО. Тому, что ты – несчастна!

ЭСМЕРАЛЬДА. Хах… трудно! Для этого нужно было быть там.

КВАЗИМОДО. Где это – "там"?

ЭСМЕРАЛЬДА. Где я была… последние восемь лет.

КВАЗИМОДО. Почему – лишь восемь?

ЭСМЕРАЛЬДА. Потому!.. Не родной он мне.

КВАЗИМОДО. Кто "он"?… отец?

ЭСМЕРАЛЬДА. Угу… Тот самый, что хотел стать… дружком домашним, да не стал. Вот и мстил мне…

КВАЗИМОДО. Чем же?

ЭСМЕРАЛЬДА. Чем все мужики мстят… когда не по их нутру всё выходит!

КВАЗИМОДО. А что же мать?

ЭСМЕРАЛЬДА. Лавировала, как могла. А кому она нужна… со мной, сиротой?

КВАЗИМОДО. Почему – сиротой?

ЭСМЕРАЛЬДА. Потому что подкидыш я! А у неё детей не было! Вот и обрадовалась, когда утром, на пороге, меня нашла. Так и жили мы с ней, вдвоем, пока он… добродетель этот, ушастый, однажды на улице нас не приметил. И началась уже новая жизнь – во дворцах да роскоши. Счастливая и радостная вначале вроде бы, пока он, тайком от матери, не стал ко мне приставать. У него дела как раз в гору пошли: машины, офисы… бабла полно! Вот и не знала мать, как прищучить его… кобеля этого, наглого? Боялась, что выгонит нас обоих, как собак ненужных, на улицу.

КВАЗИМОДО. А откуда ты всё узнала?

ЭСМЕРАЛЬДА. Что именно?

КВАЗИМОДО. Ну… историю эту… про жизнь свою, невесёлую?

ЭСМЕРАЛЬДА. От соседки. Она дружила с мачехой… и вдруг разругались недавно. Вдрызь! Вот и выдала мне… со злости, видать, – кто я есть… в мире этом, чудесном? После чего и свалила… утром, пораньше, из кукушкиного гнезда, который давно уже был мне… чужим.

Пауза.

КВАЗИМОДО. Вот оно как… значит. Понятно теперь, почему ты сюда, в храм этот древний, прибилась. Поближе к Богу захотелось, значит, быть… Мда… /Задумался/. А знаешь… всё равно – не могу я поверить!

ЭСМЕРАЛЬДА. Чему?

КВАЗИМОДО. Тому, что всё вокруг – мрак! Что солнце однажды утром… уже не взойдет! /Смеётся/.

ЭСМЕРАЛЬДА. Чудак! Самое главное – не то, что вокруг! Самое главное спрятано там, внутри!

Нежная, проникновенная музыка.

КВАЗИМОДО. Красиво! Даже очень!

ЭСМЕРАЛЬДА. Ты… о чём?

КВАЗИМОДО. Что главное нельзя увидеть. Его можно… лишь почувствовать!

ЭСМЕРАЛЬДА/через паузу/. А ты… сам?

КВАЗИМОДО. Что – я "сам"?

ЭСМЕРАЛЬДА. Полчаса уже прошло…

ВАЗИМОДО. И… что?

ЭСМЕРАЛЬДА. Ничего! Корабль уже в море! Пора бы ему и

двинуться… хоть куда-нибудь!

КВАЗИМОДО. А… ну да! /Пауза/. Пожалуй, ты права. Пора бы и

двинуться… Вот только…

ЭСМЕРАЛЬДА. Ну, что… Говори же, не трусь!

КВАЗИМОДО. … подул вдруг зюйд-вест…

ЭСМЕРАЛЬДА. Интересно… Дальше!

КВАЗИМОДО. … и капитан сказал: "Стоп, ребята! Меняем курс!"

ЭСМЕРАЛЬДА. Плохой капитан!

КВАЗИМОДО. Почему?

ЭСМЕРАЛЬДА. Потому, что юнга сказал: "Да нет, капитан… не стоит этого делать! Фор-брамсель я не спущу, бом-кливер не сдвину… даже на дюйм!"

КВАЗИМОДО. Ты… уверена, что именно так он сказал?

ЭСМЕРАЛЬДА. Вполне!

КВАЗИМОДО. Почему?

ЭСМЕРАЛЬДА. "Видишь: вон там… сквозь туман виднеется остров?"– спросил капитана юнга.

КВАЗИМОДО. Допустим…

ЭСМЕРАЛЬДА. "Он не простит нам…

КВАЗИМОДО. Чего?

ЭСМЕРАЛЬДА. … если мы обойдём его".

КВАЗИМОДО. Почему?

ЭСМЕРАЛЬДА. "Там может быть то, что не видишь глазами, а только лишь чувствуешь сердцем, – сказал юнга. – И обмануть это чувство нельзя!"– закончил он свою мысль.

Пауза.

КВАЗИМОДО /вздыхает/. Да… замечательный парень, твой юнга! Смелый, решительный… как и положено тем, кто в море влюблён! И остров, что увидел он там… вдали /смотрит из-под руки в условную даль/… это же сказка просто, не остров! И, знаешь… меня кажется… тоже к нему… вдруг так потянуло!

ЭСМЕРАЛЬДА /скрывая улыбку/. Серьёзно?

КВАЗИМОДО. Да, да… как магнитом! /Продолжает смотреть/. Там ветер… я вижу, касается нежно листьев пальм… и много июньского солнца… на золотистом песке. Много там птиц… зверюшек разных, забавных… И, вроде бы… даже…

ЭСМЕРАЛЬДА /нетерпеливо/. Ну что? Говори же! Говори!

КВАЗИМОДО. … и даже домик я вижу… из гибких лиан… Там… в глубине его… /Продолжая всматриваться/. А волны морские… смотри-смотри… бегут по берегу, одна за другой, как бы играя друг с другом: плёск, плёск… плёск, плёск… плёск, плёск… Ну… видишь?

ЭСМЕРАЛЬДА /подходит/. Смешной ты… Смешной… и наивный! Совсем, как ребёнок! /Поправила рукой Квазимодо причёску/. Ну разве может такое быть, чтобы я… Эсмеральда, да не увидела этого чуда? Я же с детства… о нем мечтаю! С