скачать книгу бесплатно
Гордей не стал спешить и ещё раз полез в придорожные кусты. Бытин выражал нетерпение, Аня делала пометки в блокноте, одна машина ГАИ уже отъехала, когда настойчивость следователя была вознаграждена: в ложбине за кустами лежал красный кирпич, типа клинкер. В этом месте он выглядел совершенно неестественно. Сизов поднял подозрительный предмет, внимательно осмотрел его и холодно усмехнулся…
Став в Бургороде владельцем сети магазинов и оптовых складов (пусть и мелких), Нил устремил свой взгляд к земле, как к классически прибыльному вложению денег. И ситуация способствовала. Парламент принял закон о земле, разрешающий её куплю-продажу, а в городе нарастал строительный бум. Вот здесь и сошлись интересы преуспевающего молодого бизнесмена и не менее предприимчивого государственного служащего, зама мэра, Задии Кима Вагановича. К тому времени, после победы на выборах мэра Лазаря Петровича Брехтича, регионального лидера набирающей силу партии “Крест и воля” (местные остряки называли её “Крест на воле”), Ким Ваганович, как доверенное лицо победителя, стал влиятельным человеком. Курируя земельные вопросы, он усиленно искал помощника в этом “доллароносном’ деле. Поскольку, как говорится, на ловца зверь всегда прибежит, то на одном из торжеств, где присутствовала деловая элита города, Нил “случайно” познакомился с Задией. Потом был “скромный” подарок ко дню рождения, затем совместная охота, далее другие небедные и нескучные мероприятия… Так дружба и завязалась.
Её результаты не замедлили сказаться. Нил организовал несколько строительных фирм, которые ничего не строили, а только приобретали по льготным ценам землю, якобы для “социального строительства”, а потом её или сдавали в аренду, или недурно продавали. На этом поприще, правда, случались промахи, обусловленные действием закона “потери бдительности” или как говорят народные острословы “на всякую хитрую задницу всегда найдётся свой ловкач”.
Как-то погожим весенним днём, когда вместе с предвыборными речами отзвенели ручьи тающих снегов, в офис Нила зашёл в безупречном деловом костюме и в непроницаемых очках энергичный молодой мужчина. Секретаршу Милочку он сходу покорил букетиком тюльпанов и белозубой улыбкой преуспевающего человека, поэтому легко проник в кабинет начальника. Представившись Нилу, который спешил по важным делам и потому собирался возмутиться неожиданным вторжением, генеральным директором московской строительной корпорации “Европа-Азия-центр”, молодой человек вскоре покорил и Сироткина.
Звали гендиректора столичной фирмы Георгием Лаппшакяном. Он предложил такие выгодные условие в деле строительства жилья для имеющих кое-какие деньги жителей Бургорода, что у Нила сладко застучало в обоих висках, обдало жаром предчувствия наживы и пересохло во рту. От него требовалась земля под строительство и обеспечение отсутствия контроля со стороны властей, а взамен предлагался приличный процент от инвестируемой “жаждущими” суммы:
– Мы, дорогой Нил Захарович, – говорил Георгий с лёгким горным акцентом, – как и положено солидной фирме предварительно прозондировали почву в вашем почтенном городе и установили, что Вы в вопросах земли один из самых знающих людей Бургорода! Поэтому предлагаю объединить наши возможности, с целью удовлетворения людей в решении жилищной проблемы и нашего с вами естественного желания – заработать немного денег.
– Принципиально я не против, – осторожно ответил Нил, – но нужно несколько дней на проработку предложения. Такие дела с кондачка не решаются как вы понимаете!
– Без проблем! – сверкнул рядом белых зубов Лапшакян. – Недели вам хватит?
– Достаточно, я думаю. Если определюсь раньше, как с Вами связаться или где найти?
– Запишите мой мобильный телефон.
Закончив переговоры, Георгий откланялся и также энергично удалился, успев поцеловать ручку секретарше. Нил сразу же связался с Кимом Вагановичем. Они оперативно встретились и обсудили назревающую сделку. Успешный карьерный рост притупил бдительность Задии, как и Нила, и они, понимая неофициальность всего предприятия, тем не менее не стали вдаваться в детали и сдали строительному концерну в аренду землю в престижном районе. Помогли и в рекламе нужного и полезного строительства.
Через месяц получили первую сумму, по меркам большого бизнеса незначительную, но… это же только начало! Главное – “процесс пошёл”, как сказал классик развала СССР. Задия, потонув в личных, иногда государственных делах, даже подзабыл про поворотливых горцев-москвичей. И только Нил через полгода засуетился: стройка на выделенных площадках никак не поднималась выше почерневших деревянных заборов. Когда же появились первые пикеты заволновавшихся инвесторов концерна, вложивших последние гроши, с добавлением занятых, заложенных и взятых в кредит, то Нил почувствовал резкий запах афёры. Он попытался связаться с Лапшакяном, но телефон стойко молчал. Поехал в офис. Охрана была не в курсе, где начальство, а помощница Георгия, симпатичная, с ярко-красной копной волос девица, только разводила руками и успокаивала:
– Георгий Георгиевич скоро будут, так как временно уехали в Москву решать вопросы с евроматериалами для строительства.
Только теперь Нил кинулся проверять имеющиеся бумаги, да и сам концерн “Европа-Азия –центр”. “Слава Богу! – вытирая холодный пот со всего лица, мысленно молился Сироткин, что всё оформлено через подставную фирму: можно концы обрубать. Как же это я влип?”
Оказалось, что концерн похожий есть, но только “Европа-центр”. Бумаги, которые представил Лапшакян – липовые. Печати поддельные и т.д. Не сообщив пока ничего о своём прозрении Задии, Сироткин прикрыл подставную фирму ( которая была оформлена на старика, давно умершего) и сделал вид, что ничего не слышал о “социально-ориентированных” столичных строителях.
Был, конечно, скандал, расследование, но Задия отвёл угрозу от своего партнёра. Тем более, что они-то единственные, в отличие от “инвесторов”, остались не в накладе: что-то заработали…
После ухода из института, Нил стал забывать свою первую любовь, Дашу. Он так увлёкся бизнесом, что всякие отношения с девушками отодвинул в сторону. Однако мужское начало брало своё и, когда заметно разбогател и его положение как делового человека стабилизировалось, стал осматриваться по сторонам. Одной из первых девушек, с которой решил развлечься, а потом и использовать в своих меркантильных целях, стала яркая “асфальтовая” блондинка, Нинель.
Вначале, она очень понравилась Нилу и своим сексуальным умением, и трудолюбием, и образованностью. У него даже серьёзные планы на будущее возникли. “Может жениться? Хоть и путана, но Нинель всем хороша, можно сказать, мечта для любого мужика, – однажды думал Нил по дороге на дачу. – Такая жена станет неплохим подспорьем в работе. Одному тянуть лямку всё же скучновато и тяжко. А вдвоём…”
Может и повернулась бы судьба Сироткина по-другому, да случилось выгодное предложение с консервным заводом.
– Завод дышит на ладан! – говорил азартно Задия, которого Нил подвозил домой после ресторана, где обмывали чьё-то повышение.
Государственный “БМВ” самого Кима ехал сзади вместе с телохранителями.
– Но Брехтич уже положил свой глаз и волосатую лапу на этот лакомый кусочек. Банкротство-то липовое и при правильной организации и небольшой дозе финансовых вливаний завод не только задышит, а заревёт!
Зам мэра вертел указательным пальцем, наслаждаясь свей осведомлённостью и значимостью.
– Вот ты и подумай, – продолжал вальяжно развалившись на сиденье Задия, – как ублажить мэра, чтобы он отдал завод тебе, а не своему протеже. Могу бесплатно подкинуть идею,: Брехтич неровно дышит при виде привлекательных молоденьких девочек. А если они ещё и раскомплексованные!…
– Подумаем, шеф, – пообещал Нил, прикидывая вариант с Нинель.
Она правильно поняла своего возлюбленного и сыграла немаловажную роль в приобретении Сироткиным вожделенного предприятия. Потом он давал ей другие аналогичные поручения, а затем ему приглянулась другая блондинка, потом третья… жгучая брюнетка и так далее…
Уже заметно вечерело, когда Сизов вошёл в двери своей квартиры. Светлана Ивановна встретила его с привычной укоризной и лёгким ворчанием, не окрашенным оригинальностью в отношении любого работника милиции:
– Я вот всё думаю, когда же начнут оплачивать твои переработанные часы. Такая изнурительная ответственная работа и такая низкая зарплата! Только настоящие энтузиасты, фанаты своей профессии могут выносить такую несправедливость.
– А я и есть фанат, маман, – сняв туфли, бегло глянув в зеркало, висящее в прихожей, устало оправдывался Гордей. – Ты вот лучше поясни мне, как начинающему примерному христианину, почему Бог Яхве наказал евреев за такое естественное желание, как выпить воды и подкрепиться хоть чем-нибудь после странствий по пустыне при исходе из Египта? Вот никак в толк не возьму: где здесь неверие в силу Бога? Или нужно было умереть от жажды и голода и тем самым доказать свою преданность Яхве?
Гордей всегда ловко переключал сознание мачехи на библейские темы, чтобы унять её чрезмерную озабоченность его работой. Приём сработал безотказно! Пока он переодевался, мыл руки и причёсывался, Светлана Ивановна горячо объясняла, в чём ошибочность рассуждений Гордея относительно этого библейского эпизода.
– А то как же, – горячилась она, – они ведь стали роптать на самого Бога, что, мол, завёл их в пустыню, обещал избавление от египетского рабства.... А надо было не роптать, не хаять господа, а усердно молиться, прославлять деяния его…
Гордей старался сосредоточиться и уловить нить рассуждений мачехи. Однако голова была занята мыслями о Сироткине и Задии. Когда закончил привычные процедуры и направился на кухню, раздался звонок в дверь. “А вот и Аня”, – умиротворённо -подумал он. Опережая Гордея, Светлана Ивановна, которая уже стала привыкать к вечерним посещениям симпатичной журналистки, уже открывала входную дверь.
Приход девушки полностью изменил библейскую атмосферу вечера, и вскоре Аня и Гордей пили на кухне чай вдвоём. А Светлана Ивановна тактично ушла в зал смотреть по телевизору христианский канал КРТ.
Аня была хорошим слушателем. В такие моменты девушка крепилась без курева и лишь изредка выходила на балкон отдать дань вредной привычке. Она редко перебивала Сизова (только для уточнений) и все его рассказы записывала на компактный диктофон, старательно делая пометки в рабочем блокноте.
О вредности курения Гордей давно намекал Ане, и здесь следует рассказать особо, откуда у капитана появилась тяга к леденцам.
Случилось это несколько лет назад…
К тому времени Гордей имел солидный курительный стаж. Светлана Ивановна регулярно проводила воспитательные беседы, пытаясь убедить пасынка бросить пагубную привычку. Преуспела в этом мало. Очевидно сказалось неэффективность советских методов внушения в условиях растущего капитализма. И тут её посетила неожиданная мысль, навеянная новыми рыночными отношениями! Зашла она как-то в магазин и купила некое моющее средство. Получив чек от приветливой продавщицы, бывшая большевичка удивилась и только сейчас сообразила, что купила не то, дешёвое средство, которым пользовалась всегда, а дорогое! Раздумывая, как такое могло случиться, Светлана Ивановна пришла к выводу, что во всём виновата – реклама! Она-то, вездесущая, неумолимая, и натолкнула, как отучить сына от вредного занятия…
В воскресенье Светлана Ивановна предложила Гордею прогуляться и заодно познакомиться с интересным человеком. Заинтригованный сынок не возражал, и они отправились в соседний двор. Очень скоро подошли к скамейке, на которой сидел, согнувшись, окутанный облаком дыма старик. Его ноги укрывала цветастая тряпка, а рядом стояла колясочка. Тут только, вблизи, Гордей рассмотрел, что человек без ног! Светлана Ивановна учтиво с ним поздоровалась по имени отчеству, Клим Потапович, справилась о делах.
Старик натужно откашлялся, сплюнул в сторону и поднял слезящиеся глаза. Оказалось, что он вовсе и не старик, может, лет под сорок. Старили его, особенно издалека, цвет лица, серый с земляным оттенком, и дрожащая рука с сигаретой.
– У вас, говорят, уникальный опыт курения? – почтительно начала Светлана Ивановна. – Поделитесь, если можно!
Клим Потапович, очевидно, уже был знаком с мачехой Гордея, поэтому поморгал глазами, вытер глаза свободной рукой и ответил хрипло, но оживлённо:
– Как сказал когда-то артист Тарапунька: “…ходить, курить и пить я начал одновременно” А если честно, то я не помню, когда начал смолить эту заразу!
Клим с ненавистью глянул на сигарету, тут же сунул её в рот и глубоко затянулся. Выпустил замысловатые кольца дыма, вновь откашлялся и продолжил с горечью:
– От неё и пострадал…
Он приподнял тряпку, демонстрируя остатки ног.
– Сосуды забились от курева, началась гангрена, вот и оттяпали… – горестно скривился Клим. – Врачи запретили курить, да не могу… Как день не покурю – в голове круговерть начинается, во рту сохнет, спать не могу…
Он ещё долго рассказывал о своих болячках, а Светлана Ивановна многозначительно поглядывала на пасынка и незаметно толкала его в бок: смотри, мол, на жертву неуёмной страсти к табаку! И ты не застрахован от такого исхода. Гордей пожимал плечами, понятливо улыбался и согласно качал головой. На этом антиреклама курения закончилась.
Когда шли назад, живо обсуждали увиденное. Гордей пообещал подумать и наметить программу выхода из курительной зависимости. Прошло некоторое время. Он стал забывать о своём обещании… Как-то в обед заскочил домой и услышал в соседнем дворе похоронный марш! Неосознанно остановился, задумался и медленно пошёл на траурные звуки. Успел вовремя: мимо него уже проносили гроб, в котором Гордей разглядел характерный нос и подбородок Клима Потаповича… Пораженный увиденным думал не долго – подошёл к мусорному баку и выбросил только что начатую пачку “Кэмэл”. Решительно встряхнулся и направился в магазин. Оттуда вышел с пакетом леденцов фабрики “Божья коровка”…
В этот раз Гордей собрался заняться с Аней не воспоминаниями славного прошлого, а поразмышлять над собранными фактами и показаниями свидетелей по делу “сошествия Задии”. Неформальная домашняя обстановка вполне способствовала плодотворному, спокойному ходу мыслей. Тем более, как собеседник, Аня могла и дельное высказать.
– Давай-ка мы, Анечка, не будем сегодня будоражить прошлые деяния, а попробуем подвести кое-какие итоги нашего теперешнего расследования. Не возражаешь?
– Наоборот! – загорелись глаза у Ани. – Очень интересно выслушать Вас лично, а то всё Бытин, да Бытин. Вы же только мимоходом…
– Тогда слушай и не стесняйся поправлять… Как мы установили из показаний прислуги Задии, он и Сироткин последний год активно общались. Все сходятся, что их объединила страсть к охоте. Разница в возрасте (более двадцати лет) и менталитет не мешали их отношениям. Нил, выходец из рабочей семьи, а грузинские корни Задии прочно срослись с крестьянской виноградной лозой. Возникает наивный вопрос: что ещё могло объединять таких разных во всех отношениях людей? Даже общественная лестница, по нашим законам, должна их держать в стороне, хотя бы официально. Делец и крупный городской чиновник – их связь наводит на размышления о коррупции! Так ведь?
– Скорее всего, так и есть! – поддакнула Аня. – Как зам мэра города, Ким Ваганович курировал многие вопросы, затрагивающие интересы бизнеса…
– Вот именно! Отсюда вопрос: какие сферы деятельности охватывало их партнёрство?
– Я тоже кое-что узнала об официальных обязанностях Задии – это местная промышленность, строительство, земля… Может здесь что-то спрятано от глаз посторонних?
– Вполне возможно. Но разобраться здесь нелегко. Сейчас научились создавать подставные фирмы, у которых настоящего хозяина так запросто не установишь: нужно кропотливо разбираться, кто там чей? Пока будешь копошиться – фирма исчезнет! Как говорится, нет предмета – нет проблемы. Тем не менее, с год назад было одно шумное дело со строительными аферистами, эдакая строительная пирамида “Европа-Азия-центр”. Мне с неохотой комментировали то расследование ребята из ФБР, которых напрягли заняться этим экономическим преступлением.
До конца дело так и не довели. Строители-аферисты растворились где-то в странах средиземноморья, а обманутым инвесторам власти пообещали достроить дома на бюджетные деньги и выделить квартиры под ипотеку. Достраивают до сих пор… Так вот, мелькнул тут след Сироткина и неестественно оборвался. Это мне доверительно (после второй литры пива) сообщил один из знакомых ФБРовцов. Он отметил также интенсивные контакты Кима и Нила в момент афёры. Подозрительным выглядит внезапное исчезновение двух фирм-однодневок, связанных с арендой земли под то строительство. Пока в исполкоме и налоговой искали регистрационные документы на эти сомнительные образования, дело заглохло…
– Получается, что у Задии с Сироткиным вполне могли быть точки соприкосновения в строительстве и земельных вопросах!
– …которые они, естественно, не афишировали. Итак, мы с тобой установили, что волк с зайцем вполне могут, если не дружить, то сотрудничать. Охотничьи забавы выполняли роль как приятного времяпрепровождения, так и прикрытия сути их “дружбы”. В связи с этим меняя волнуют вопросы: что явилось причиной умопомрачения Задии? Какова в этом роль Сироткина и кто, и за что пошёл на его убийство?
– Почему нельзя рассматривать операции с наркотиками? Может, потянется ниточка из кавказского прошлого Вагановича? Какой-нибудь трафик…
– Маловато доказательств. То что из найденного успокоительного можно (больше теоретически) изготавливать тяжёлые наркотики, ни о чём не говорит, пока не обнаружим следы этой отравы и, желательно, лаборатории.
– Почему бы этим и не заняться?
– Дойдём и до этого, если ситуация подскажет. Пока, учитывая дефицит помощников и не прошедший скептицизм Пужаного, нужно отработать окружение Задии и Сироткина. Те следы, которые ты нашла, натолкнули на одну мысль: обувь была убийце великовата…
– Почему вы…
Закончить вопрос Аня не успела – зазвонил телефон. Гордей извинился и поспешил в прихожую. Она слышала только обрывки разговора, из которых поняла, что звонил Пужаный.
– Завтра, с утра, едем на дачу Задии. Новая проблема: слегла Пульхерия Прокловна и срочно хочет видеть милицию, то есть меня… – вернувшись на кухню, озабоченно сказал Гордей. – Заодно и проясним кое-какие вопросы. Ну что – свернём наши умственные изыскания, допьём чай и по домам? Честно говоря, этот звонок выбил меня из мыслительного процесса.
– Да, конечно… – задумчиво ответила Аня, – интересно будет узнать, что за новая неприятность в семействе Кима Вагановича?
Гордей проводил Аню до остановки, подождал троллейбус и, усадив нештатную помощницу, неторопливо прошёлся по улице. Было уже поздно. Светили редкие фонари, дома и деревья отбрасывали резкие тени, создавая ощущение тревожного покоя. Такое настроение всегда появлялось у Гордея с наступлением ночи после напряжённого дня.
Глава
6. Нежданный гость
Всю ночь Матвею снились кошмары: горящее болото и горькие переживания по этому поводу. “Ежели оно сгорит, – сокрушался во сне изобретатель, – пропали мои труды! Где мне потом искать такую тину и грязь – они же уникальны!” Пытаясь тушить пожар, он не раз вскакивал с кровати, ползал по полу как лунатик и, приведенный в чувство испуганной Марфой, просил воды.
– Загубит тебя твой аппарат! – скорбно говорила жена, подавая кружку с водой. – Уже и ночью донимает, чтоб ему пусто!
Устранив водой жжение в горле и груди, Матвей смирно ложился и попутно оправдывался:
– Причём тут аппарат, неграмотная ты женщина, ежели бы бес толку всё, а то ведь натуральный результат потёк и нефтью запахло. Тлеть начало: гляди – загорится… вскорости.
Поворчав некоторое время, вновь засыпал. И так до самого утра. После такой ночи работа не клеилась. А момент был ответственный: начал собирать новую установку с давлением и подогревом, которые, по его расчётам, уж точно позволят получить нефть хорошего качества.
Повозился возле слесарного станка и, чувствуя себя не в своей тарелке, решил сделать перерыв раньше времени. Матвей вышел за ворота, уселся на лавочке, пристроенной к забору, достал сигарету из нагрудного кармана и, щёлкнув зажигалкой, сделанной собственноручно из охотничьего патрона, закурил… Мысли потекли спокойнее, размеренней, даже голова прояснилась. “Надо ж такому присниться, – внутренне содрогнулся изобретатель. – Чтоб наше болото спалить, его бы надо высушить для начала. Потом, конечно, в принципе можно… А так…” Он и не замечал, что продолжает размышлять о сновидении, как о какой-то яви действительно возможной. Подспудный страх, навеянный сном, почему-то не проходил. Дело было, разумеется, не в иллюзорном пожаре. Чем больше Матвей занимался своим изобретением, тем чаще его посещали тревожные мысли о сохранности болота! “А вдруг его осушат или кто приватизирует? – наливалась голова различными предположениями. – Без грязи мне конец! Пока нет установки – никому ничего не докажешь. А с землёй сейчас делают, что хотят: покупают, продают, мучают, родимую…”. Такие мысли появились подспудно, когда в местной газете вычитал о земельных и строительных афёрах, захлестнувших многие районы страны, не то что Бургорода!
Мужской голос, донёсшийся со стороны дороги, прервал переживания Матвея.
– День добрый! Вы не подскажите: куда это я попал? Вероятно заблудился: не в том месте вышел из автобуса и повернул не в ту сторону.
Коренастый, среднего роста мужчина, одетый по-городскому – чёрные лакированные туфли и тёмно-коричневый костюм со светлой рубашкой – только что свернул с трассы, и уже подходил к Матвею.
– А куда вам надобно?
– В Капустное… или Квашенное? – остановившись совсем близко, засомневался мужчина.
– Значит к нам, – удовлетворённо хмыкнул Матвей. – У нас капуста есть всякая, но квашеную почитают более всего. Если не очень торопитесь, проходите, садитесь… куревом угощу… А кличут меня Матвеем.
– Сергей Иванович, можно просто Сергей – приветливо улыбнулся и протянул руку нежданный гость. – За сигареты спасибо, но я не курю…
Крепко пожав руку Матвею, Сергей уселся с ним рядом, вытер лоб и сказал:
– Ехал я как-то в Топинск и услышал разговор двоих мужиков с Кап… Квашенного. Говорили они про какого-то сельского изобретателя, который хочет бензин гнать из болотной грязи. Рассказывали так занимательно и убедительно, что я заинтересовался. Особенно меня поразил рассказ про самогон! Да что я рассказываю, – спохватился Сергей, – Вы, наверное, получше меня знаете? Кстати, не подскажите: где проживает этот самородок?
Матвей хитро сверкнул взглядом и ответил с довольной улыбкой:
– Я и есть тот, как вы изволили выразиться, самородок…
– Прекрасно! – даже приподнялся Сергей. – Выходит я шёл в правильном направлении. Значит, зовут Вас Матвеем…
– …Кулябкиным. А что там про самогон Вы говорили?
Чем-то этот горожанин приглянулся Матвею: может, развеял тревожные мысли, может, польстил вниманием… Представившись “научным работником-консультантом при коммерческой фирме, внедряющей в жизнь благие намерения из самых разных областей и направлений современной действительности” (в такое мудрёное определение Матвей долго потом пытался вникнуть), он окончательно завоевал доверия сельчанина. Постепенно у них завязалась оживлённая беседа, в течение которой вспомнилась история и про самогон, которую пересказал сам изобретатель.
Неказистый мужичонка Лёха Шалый был первейшим самогонщиком в селе. Страдал на этом поприще не раз. Районный участковый Стёпа, с многообещающей (как в физическом, так и в интеллектуальном смысле) фамилией Дуб, когда вступил в должность вместо ушедшего преждевременно на пенсию и потом рано почившего язвенника Кондратия Пегого, серьёзно взялся за нарушителя “государственной законности и общественного порядка”.
Уже через месяц у Дуба возникли две острые проблемы: куда девать конфискованные самогонные аппараты и как долго держать в кутузке Шалого? Потеребив густую шевелюру, подёргав нос, решил отпустить непримиримого Лёху, но в последний раз и со строгими внушениями.
– Ещё поймаю за незаконным промыслом – упеку под суд! – грозно возвышался двухметровый Дуб над костлявым низеньким Шалым.. – Даю последний шанс исправиться! Так что – вали в хутор и не шали более.
Лёха поморгал слезящимися глазками, покивал головёнкой на тощей шее и клятвенно пообещал бросить запрещённое государством дело. По дороге в родное село Лёха обдумывал, хватит ли у него трубки на новый аппарат и где бы получше его припрятать от настырного молодого участкового. “И не поддаётся, лихоманка ему в печень, на отступные!” – огорчался самогонщик, вспоминая возмущённые отказы Дуба принять безвозмездно в дар питейные литры. И тут в пропитанных сивухой мозгах Шалого мелькнула неожиданная по своей оригинальности мысль. Её навеяла песня Высоцкого, звучавшая в автобусе: “…если б водку гнать не из опилок, то чтоб нам было с пяти бутылок!” “У нас же недалече лесопилка! – завертелись со скрипом шарики в головёнке. – Ежели их, опилки, умастить дрожжами, да сдавить на Матюхиной установке с подогревом – вот вам и водка может случится. А, главное, ни один лихоимец-участковый не докумекает, что на “давильне” водку можно гнать”.
Свою идею Лёха обосновывал просто: если что-либо хорошо сдавить – с него завсегда что-то потечёт. Сдабривая то, что давится, нужными приправами-дрожжами, получишь искомую жидкость! Окрылённый гениальной идеей ( очевидно за эти годы, дух изобретательства Матвей привнёс и “деятельным квашам”) Лёха, не заходя домой, засеменил к изобретателю.
Кулябкин давно привык к заказам односельчан мастерить для хозяйских нужд какие-нибудь приспособления, механизмы, но чаще – прессы разных назначений. Тем более, что работа эта оплачивалась по взаимной договорённости. Лёха, естественно, не сказал, зачем ему нужен пресс с подогревом – наплёл что-то про сок. Пообещал неплохо заплатить. Так как такие поделки были единственным заработком для Матвея, то он не отказался и, не затягивая во времени, соорудил заказанный аппарат.
Как там и чего месил и давил Лёха, но только вскоре появилось в селе и в окрестных поселениях чудо-питие. Оно придавало выпившему мужику чрезвычайную энергию и трудоспособность во всём: в работе, веселье, в сексе! Такого ещё не было, чтобы после рюмки самогона мужик начинал пахать как молодой жеребец после сытного отстоя. Даже сосед Шалого, беднейший и ленивейший “кваша”, Герасим, когда на последние гроши привычно купил “маленькую”, развил необычайно бурную деятельность: починил повалившийся забор, вычистил курятник и начал полоть огород, но… не успел, так как протрезвел и бутылка опустела. Его жена Пестимея, не веря глазам своим, больше по наитию, на свои личные, припрятанные, отоварилась у самогонщика сама и угостила притомившегося муженька. В общем, за световой день Герасим переделал в хозяйстве столько, сколько и за всё лето не управился бы. А когда на следующее утро Пестимея, по-праздничному нарядная, по-весеннему светлая, со смущённой улыбкой отправилась в магазин за хлебом – сельчане поняли, что войны с Америкой вскорости точно не будет!
А тут ещё подвалила свадьба у внука деда Евлампия. Естественно, Лёха получил солидный заказ на веселящий заводной напиток. Что творилось на свадьбе – потом обсуждали не один месяц, вспоминали ещё несколько лет и завещали потомкам рассказывать! И было от чего восторгаться. Во-первых, отмечали событие пока хватило напитка, еды и посуды. Во-вторых, плясали так, что земля во дворе Евлампия выбилась в отчётливую яму, в свинарнике подсел фундамент и крыша завалилась, а сторожевой кобель Джек, привязанный на огороде, охрип и перестал мочиться и лаять… Но, главное, по ходу свадебного торжества помирились некие супруги, бывшие давно в разводе; наметились три новых свадьбы, а шесть пар собрались разводиться, из-за обвинений в измене. Сам же восьмидесятилетний Евлампий всю свадьбу не сводил глаз с молодайки Дуськи Грудастой и всё норовил ущипнуть её за заднее место.
Разумеется, что слава про допинговый напой быстро долетела до участкового Дуба Степана Ермолаевича. Тактично выждав окончание свадьбы, он под вечер прикатил на милицейском “Урале” к воротам Лёхи. Тот в этот момент сидел запершись в горнице при занавешенных окнах и вожделенно пересчитывал дневную выручку от проданного самогона. Звук мотоцикла и стук в ворота, вызвавший захлёбывающий лай сучки Берты, вывел мужика из сладкого забвения. Увидев гостя, Лёха передёрнулся от нехороших воспоминаний, но быстро пришёл в себя. “Теперь, лихоманка ему в селезёнку, он от меня никуда не денется!” – встал со стула Шалый, раздвинул занавески узкого окна и смело пошёл встречать грозного Дуба.
В этот раз Стёпа отъезжал от дома Шалого сам. Более того, Лёха стал регулярно наведываться к участковому в район по средам, как он всем заковыристо говорил “для освидетельствования своей благонадёжности в осознании неправомочности самогоноварения”. Селяне понятливо усмехались, кивали головами и… заказывали очередную порцию напитка. А тут ещё и приятная новость подоспела: женился молодой Дуб Ермолаевич. Правда, быстро потом развёлся. Слухи дошли – загулял… Но руки и головёнка у Лёхи оказались развязаны: вознамерился расширить дело! Подвалил к Матвею с предложением строить завод по изготовлению соков недалеко от лесопилки.
