Маленькие истории

властью. Его суждения о политике в республике, об экономике, о развитии и роли

культуры в обществе стали позволительными только 15 лет спустя. Бурдин был кладезь

мудрости, афоризмов, юмора, сатиры. Все, что мы слышали от него, запоминалось на всю

жизнь и становилось крылатыми фразами. Будучи переведенными, эти фразы теряют

свою привлекательность, поэтому бессмысленно приводить примеры. Мои соседи-

сверстники каждый раз ждали меня с репетиций с блокнотами, а сегодня этими фразами

«блистают» перед своими детьми. Несмотря на свой преклонный возраст, он всегда был в

курсе последних событий и давал им оценку. Примерно на тот период пришелся взлет

румынского музыканта Gheorghe Zamfir. Он покорял мир с национальным музыкальным

инструментом, который называется най. За рубежом инструмент называют flute. «Вы

представляете себе, когда Zamfir выступал в Москве, по городу не было ни одной афиши, а

неделю назад он выступал в Нью-Йорке, так его огромнейшая фотография висела на торце

одного из небоскребов»,– делился Бурдин новостями, не особо взирая на лица

окружающих. Кстати, только много лет спустя, я узнал, что одна из исполняемых Zamfir

композиций была из кинофильма «Однажды в Америке», а тогда, слушая ее в исполнении

румынского музыканта, я был уверен, что она его собственная и боготворил его.

Пожалуй, Бурдин единственный оценивал счастье, которое свалилось на наши

головы. Тур по городам Австрии, выступление на известных концертных площадках

культурной столицы Европы, посещение могил великих композиторов, обо всем этом он

мечтал давно. А для большинства участников коллектива, это было, прежде всего, сорок

рублей (чуть больше стипендии), переведенные в иностранную валюту и возможность их

отоварить. Некоторых волновало, запланированное выступление коллектива на одной из

военных баз НАТО на границе Австрии и Германии.

Бурдина в ту поездку не пустили. Но именно ему поручили подготовить программу

выступления. Это были композиции, которые исполнял сам тараф, включая собственные

пьесы Бурдина, и аккомпанемент танцевальному коллективу. Бурдин с заданием

справился, хотя морально ему было очень тяжело. Сильно постарел, осунулся, ходил с

грустными глазами. Поскольку тараф не может быть без художественного руководителя,

компетентные органы нашли ему замену в лице студентки Кишиневской консерватории,

которая мне запомнилась одной лишь фразой: «Мы ведь сможем там купить джильсы!»

Список делегации составляли и утверждали тщательно и долго. Преимущество

отдавалось студентам. Поездка проходила в рамках празднования Дней советской

культуры в Австрии, а мы представляли художественную самодеятельность. КГБ

проверило всех, оставило надежных. Возглавлял группу от КГБ и парткома института

один из заместителей декана строительного факультета. Очень кстати, симпатичный и

разумный человек, преподающий в институте высшую математику.

Начались репетиции как у настоящих профессионалов, по несколько раз в день. С

нами, музыкантами, Бурдин несколько раз даже репетировал у себя дома. Перед поездкой,

чувствовали себя настолько уверенно, что многие задумывались, а не бросить ли

основную учебу и заняться концертной деятельностью. Тем более что в республике было

много известных народных коллективов, и все они частенько отправлялись за рубеж.

Участники делегации были очень разношерстными. Поскольку это был народный

коллектив, большую часть составляли люди, приехавшие из молдавских сел и маленьких

городков. Для них сама жизнь в Кишиневе уже была испытанием. Но были в коллективе и

«белые вороны». Кроме меня и Лены Любченко, которая училась в параллельной со мной

группе, была еще ее подружка с технологического факультета, Лена Герасимова.

Блондинки, не говорящие на молдавском языке, они танцевали в молдавском ансамбле.

Никто из нас не мог внятно объяснить, как в свое время попал в этот коллектив. Но мы

честно работали на его успех и были в основных составах.

Во время поездки группа разбилась на три части. Основная масса. Мы втроем. И

пара, мигрирующая между нами: Николай из Ниспорен, претендующий на роль

молдавского интеллигента, и Анжелика из Кишинева, молдаванка из действительно

интеллигентной молдавской семьи.

Все документы нам готовили в Молдавии. В Австрию надо было лететь из Москвы.

Перед вылетом, в Москве посетили Дом Дружбы на Воздвиженке, чьи сотрудники

собственно этот тур и организовали. Получив последние наставления, улетели в Вену.

Поездка состоялась осенью, в институте нам всем оформили освобождение от занятий и

мы были беззаботные и счастливые.

Программа концертов предполагала выступления в ряде городов Австрии.

Особенно запомнились Вена, Линц, Грац, Зальцбург. Никакой свободы перемещения. Да

при том графике выступлений, это было просто невозможным. Ежедневно мы получали

утренний инструктаж и напоминание, что могут быть различные провокации. Мы не

должны были ни с кем говорить и не высказывать свои мысли. Весь день руководитель

делегации был с нами, а вечером выдавал новую порцию инструкций и замечаний.

Каждому из нас, на всякий случай, регулярно напоминали, что все мы мечтаем закончить

институт.

Описывать все события той поездки не имеет смысла. Они в точности напоминают

поведение других подобных советских коллективов за рубежом. За исключением разве что

некоторых особенностей.

Поскольку художественная руководительница тарафа была приглашенной, мы ее не

знали. Естественно, именно ее поведение вызывало у нас больше всего веселья. Кроме

нового слова «джильсы», которое ввела в обиход, она радовала нас своим поведением в

конце каждого концерта. После поклона танцоров, когда зал продолжал аплодировать,

она поворачивалась к нам и шипела: «Показывайте на меня, я здесь главная! Показывайте

на меня!!!» И так каждый день.

Австрия страна вальса, и мы это испытали на себе. Сцены большинства

концертных залов где мы выступали, были отполированы до блеска и очень скользкими.

Некоторое время танцоров спасала канифоль скрипачей, которой те натирали смычки

своих скрипок. Танцоры натирали подошвы сапог. Поскольку скрипачей было много,

канифоли на первое время хватало. Хотя танцевать было очень сложно. Танцоры

ежедневно совершали акты героизма, вылавливая руками друг друга в танце. Естественно,

были синяки, вывихи, но никто не имел права жаловаться. Апогей проблемы пришелся на

запланированное выступление в зале одной из воинских баз НАТО.

Еще в Союзе нас уверяли, что этот случай уникальный и знаковый. Впервые

коллектив из СССР будет выступать в расположении военной базы НАТО в Европе. По

случаю нашего приезда, срочно был собран из дерева концертный зал. Выстроили сцену,

и группа солдат в течение недели шлифовала и полировала сцену так, что на ней можно

было кататься без коньков. Когда танцоры прошлись по сцене, учитывая специфику

молдавских танцевальных номеров, они просто испугались. Линии в танце расходились,

пары не могли удержать друг друга. Через мгновение на сцене стоял крик, упреки, слезы.

Не понятно, откуда, тут же, появились какие-то фотографы, выхватывающие рыдающих

девочек. Канифоль не спасала, да ее и не было в таком количестве. Вдруг на сцену

вырывается багровый, с натянутой улыбкой руководитель делегации и каждому зло шипит

в ухо: «Улыбайтесь! Не ругайтесь! Улыбайтесь!!!»

Человек, руководящий работой солдат никак не мог взять в толк, что случилось. Он

ожидал благодарности за отлично проделанную работу. С его точки зрения, результат

превосходил лучшие залы Вены. Наши лидеры через переводчика объяснили ему

проблему. До начала концерта чуть больше часа. Переделать сцену было уже нереально.

Военные удалились к своему руководству на мозговой штурм. Мы настраивали

инструменты, танцоры напряженно, но молча и улыбаясь, ждали. Через несколько минут,

военные вернулись. С решением. Озвучили его нашим руководителям, но поддержки не

нашли. Тем не менее, через пару минут появились солдаты с ведрами полными воды.

Стали разбавлять в них много сахара и обильно поливать авансцену. Надо было ждать,

пока все высохнет. Танцоры пошли переодеваться и гримироваться. К началу концерта

сцена, высыхая, стала липкой.

Начали с выступления тарафа, потом танцы. Танцоры осторожничали, но работали

без проколов. После концерта ребята говорили, что было какое-то необычное ощущение от

прилипания подошв к сцене. К концу концерта, от постоянных «шарканий» ног, липкая

корка превратилась в белую завесу над сценой, от которой одна из наших скрипачек

начала непрерывно чихать.

«Жидкие» аплодисменты, означали, что концерт понравился. В огромном зале

сидело человек двадцать. Позже нам объяснили, что солдат решили не искушать. Все мы

потели для нескольких офицеров и их жен.

Наше выступление в австрийском провинциальном городе N совпало по времени с

финальной стадией предвыборной кампании. Город выбирал мэра. Основных кандидатов

было два. Один из кандидатов в мэры каким-то образом договорился с нашим посольством

и нас попросили, помимо основного концерта, выступить и у него. За дополнительные

деньги! И вот наш коллектив расположился перед зданием его штаб-квартиры, прямо на

улице, на площадке для парковки машин. Поскольку площадка была маленькой,

танцевали не все пары, остальные ждали в автобусе. Вокруг никого. Кандидат и его люди

наблюдают за нами с какого-то верхнего этажа. Об этом нам сказали перед началом

выступления и попросили чаще «открывать» лица. Мы должны были исполнить одну

короткую песню и два танца. За какие-то мгновения вокруг нас появились

фоторепортеры и мы стали работать. Во время исполнения второго танца, одна из

танцовщиц наступила на опавший лист, поскользнулась и упала. Рисунок танца

развалился. Но самое неприятное, что кто-то наступил ей на руку. Дальнейшее

развивалось стремительно. Вдруг появилась некая дама в сопровождении двух мужчин,

мы еще не закончили танец, а они с нашей упавшей танцовщицей уже исчезли в здании.

Закончили играть. Нас быстро запихнули в автобус. Руководители продолжали широко

улыбаться, а фотографы щелкать затворами. Сев в автобус, танцоры начали роптать, что

на улице сложно танцевать и извинялись, что запороли танец. Все с ужасом ждали, что нас

будут ругать за этот позор. На какое-то короткое время в автобусе воцарилось гробовое

молчание. Вот из здания вышла группа людей. Все они тоже очень широко улыбались, и

фотографы стали снимать уже их. В этой группе была и наша танцовщица. Мне даже

показалось, что ей действительно весело. Девушку галантно пропустили в автобус.

–Ничего страшного не произошло, у нее легкое растяжение. Все будет хорошо. Вам

всем спасибо за выступление, – громко по микрофону сказал, прикрепленный к группе

гид-переводчик, после общения с дамой.

Автобус поехал, и тут все стали разглядывать потерпевшую: рука перевязанная, а в

ушах новые сережки! И вся светиться от радости. Всю оставшуюся часть дороги

женская половина коллектива мучилась вопросом: «Ну почему не я?» И только

руководитель делегации продолжал сидеть в напряжении.

– Что они тебя спрашивали? Что ты им говорила? Ты ничего

не подписывала?

В вечернем концерте эта девушка не участвовала, но уже на

следующий день была в полном порядке. Но история имеет продолжение.

Местные газеты с нашими фотографиями под крупным портретом кандидата в

мэры мы видели уже на следующее утро в гостинице. Эта газеты попала и к конкурентам.

После завтрака их представители уже говорили с нашим руководством. Причем, на тот

момент уже успели получить согласие посольства на наше дополнительное выступление и

у них.

– Хорошо, мы выступим. Но с одним условием: никаких выступлений на улице! –

быстро выпалил руководитель делегации.

– Конечно! Все будет в помещении… В кабинете у нашего кандидата.

Через несколько минут, я с еще четырьмя музыкантами и двумя парами танцоров

уже ехал на это незапланированное выступление. На нас смотрело три человека и

несколько фотографов. Газету с новыми фотографиями мы уже не видели, поскольку в тот

же день покинули этот город. Кроме неожиданно свалившихся сережек, каждому

участнику делегации выдали в конверте дополнительную сумму. По объему она равнялась

той, что нам обменяли в Союзе. Счастью не было предела. Но поскольку поездка

подходила к концу, народ все чаще стал дергаться. Старые деньги еще не отоварены. А

тут новые. График выступлений был настолько плотный, что те 20-30 минут свободного

времени, которые нам предлагали в разных городах, не решал принципиально проблему.

Хотя многие умудрялись влетать в первый попавший магазин и сметать то, что было

ближе к входу.

Последний концерт был в Вене. Он мне запомнился тем, что после окончания

каждого номера, в первом ряду вставал какой-то человек, что-то выкрикивал и рукой

показывал на флаг Советского Союза, который висел на заднике сцены за нашими

спинами.

В Вене мы были последние дни перед вылетом в Москву.

– На сегодняшний вечер у нас запланирован поход в Венскую оперу. Возможно, не

все любят оперу. Поэтому, кто не хочет, может пройтись по магазинам,– сказал наш гид-

переводчик. Чувствовалось, у него был большой опыт общения с советскими делегациями.

В оперу пошли меньше десяти человек. Из сорока. К нам примкнули совершенно

неожиданно кроме художественного руководителя еще пара танцоров.

На следующее утро ситуация повторилась:

– Кто в музей, остается в автобусе. Кто по магазинам, встречаемся здесь через три

часа.

В музей мы пошли втроем. Удовольствие огромное, хотя сегодня такая экскурсия

затронула бы совершенно другие струны души.

– А сейчас скажите мне, кто чего хотел бы себе купить? Нужно решить в какой

магазин вас лучше отвезти, – обратился к нам гид.

Выслушав наши пожелания, а они были в чем-то схожие, гид отвез нас в какой-то

магазин и сопровождал нас по нужным отделам. Особенно он радовался, когда я покупал

виниловые диски. И удивлялся каждой покупке. На тот момент у меня уже были

сформированы вкусы, поэтому две трети суммы я потратил на винил. «Pink Floyd» альбом

«Wish you were here» , «Deep Purple» – «Last concert in Japan», «Uriah Heep» – «Fallen

angel», «Smokie» альбомы 1978 и 1976 годов.

От места сбора группы до гостиницы ехать было весело. В автобусе звучал новый

альбом «Баккары». Мы втроем забились в хвост автобуса. Я стоял между рядами.

Любченко довольная подпевала, вспоминая поход в музей, и вдруг расшифровала надпись

на моем свитере: «КОСМОС». Год я его носил и был уверен, что на нем простая

абстракция.

Автобус был как большая «барахолка», огромное количество пакетов. Все

вытаскивали и показывали что купили. Удивления, охи, вздохи, сожаления, ужас. Все

смешалось в одну кучу. Народ стал договариваться кто, что будет везти. Надо было обойти

таможенные ограничения по количеству ввозимого. Вдруг кто-то из галдящих увидел

наши паркеты.

– Как? Вы же были в музее! Откуда? Показывайте, что купили!

Начали с меня.

–Сколько? Ну, за джинсы явно переплатил!

Бесполезно было объяснять, что это «Levis».

–Очки нормальные, футболка тоже. Правда, непонятно почему желтая. И все? А это

что? Посмотрите все на этого идиота! Ты чего потратил на это все свои деньги?– один из

музыкантов держал в руках пакетик со стопкой виниловых дисков и смотрел на меня с

сожалением, как на умалишенного.

– Вон, Петя купил один диск «Boney M», а Миша диск Gheorghe Zamfir. Это

нормально, мы дома все будем их слушать. А с этим что делать?

В автобусе как-то разом стало тихо. Я взял пакет и повернулся к девочкам. Вдруг

меня легонько хлопнули по плечу.

–А можно я посмотрю,– тихо спросил меня кларнетист.

Всю оставшуюся до гостиницы дорогу он молча изучал диски. Он с девочками и

помог провезти весь винил через таможню.

Завершающий аккорд поездки прозвучал в Шереметьево, куда мы прилетели после

этой райской поездки. Серая картинка, угрюмые люди, пасмурная погода. На первом этаже

таможенники открывают каждый наш чемодан и перебирают вещи, а на втором этаже

стоят и наблюдают за этим «фарцовщики». К моменту, когда мы выходили из здания

аэропорта, к нам подходили и называли конкретно какую вещь они хотели купить.

В институте самой большой популярностью пользовались диски Smokie, хотя

настоящие меломаны в Кишиневе выпрашивали остальные альбомы. Внутри

запечатанных дисков были наклейки, фотографии, тексты композиций и все это быстро

распространилось по Кишиневу. Кто-то делал репродукции, кто-то переводил тексты. Но

все были абсолютно безразличны к привезенному Uriah Heep. И только через месяц

после моего возвращения, после того как на «Радио Свобода» начали передавать

композиции с этого альбома, народ стал за ним в очередь. Это был абсолютно новый

альбом этой группы, выпушенный в том году. Кстати, во время тех гастролей на одной

рекламной тумбе афиша нашего коллектива висела рядом с афишей Uriah Heep. Это было

как сон. О том, чтобы попасть на их концерт, я даже мечтать не мог. Откуда я мог тогда

знать, что через 11 лет, на волне перестройки в нашей стране, я все-таки попаду на их

концерт в Москве, и это точно будет не сон.

Со временем из моей коллекции ушли через обмен почти все привезенные

винилы. И только Pink Floyd оставался гордостью коллекции на протяжении многих лет.

Из всего обилия музыки, которую я тогда слушал, именно альбом «Wish you were here»

группы «Pink Floyd» оставался моим самым любимым. Больше тридцати лет прошло

после той поездки, я сменил город, изменил свой статус, род деятельности и профессию,

а этот диск продолжал храниться в моей комнате в Кишиневе.

– Галя, как там мой «Pink Floyd?»– спросил я недавно свою сестру.

–А я все пластинки выбросила на мусор! Сейчас же никто их не слушает, все ведь

на лазерных дисках…

Новые брюки

С детства родители приучили нас с сестрой к обязательному ежегодному отдыху у

моря. Эта традиция зародилась, когда мне был годик, и не нарушалась никогда. Но вот я

окончил школу, поступил в институт, и, похоже, было, что наши совместные поездки

подходят к своему естественному концу. Ознакомительная практика после первого курса

сделала семейный отдых невозможным уже после года обучения.

И вдруг выяснилось, что после второго курса на новом факультете, никакой летней

практики нет. Это был настоящий подарок. Неожиданно появилась возможность

отдохнуть, как прежде, всей семьей. Предстоящее мероприятие было для нас всех

достаточно важное, и мы начали готовиться к нему заранее. Мне хотелось красиво

завершить многолетнюю семейную традицию. С учетом того, что я уже студент, поездка

обещала много свободы. По этому поводу, я даже упросил свою тетю пошить мне модные

брюки: на низкой талии, клеш сверху. Блеск! Сестра надеялась, что с взрослым братом ее

отдых тоже не будет опекаться родителями.

Папа на работе заранее договорился об отпуске и путевках в пансионат.

Деревообрабатывающий комбинат, на котором он трудился, построил и содержал для

своих работников пансионат на берегу Черного моря, в устьях реки Днестр, в районе

поселка Затока. С путевками всегда были проблемы, особенно с учетом того, что

добираться туда было легко даже без личного автомобиля. До Одессы на дизеле, а оттуда

на электричке. Вся дорога занимала не больше 3-4 часов.

За месяц до отпуска папа стал готовить к дороге машину. Они с мамой

запланировали покупку целого списка продуктов. Таким образом, перед отъездом наш

автомобиль превратился в передвижную продуктовую лавку, в которой, кроме всего, был

вмонтирован небольшой бочонок домашнего вина. Родители смогли договориться на

своих предприятиях и им предоставили отпуск в одно и то же время, что в летний период,

было делом почти безнадежным. Отпуск у родителей начинался в день нашей поездки,

которая была назначена на один из понедельников июля месяца. Сестра закончила

учебный год в школе, прошла небольшую практику, и с нетерпением ожидала день

отъезда. Я завершил все свои срочные дела. Остальные отложил, и предупредил друзей,

что уезжаю на две недели.

В день отъезда встал очень рано, в предвкушении чудной поездки. До назначенного

времени отъезда оставалось еще пару часов, папа поехал заправлять машину и запасаться

канистрами с бензином. Было немного свободного времени, я решил попрощаться с

соседями. Напротив моего соседа Славки, с которым последние годы у нас сложились

приятельские отношения, жили два брата. Не то, что мы были не знакомы, но и не очень

дружили. Они входили в другую группу нашей «махалы», увлечения которой замыкались

строго на мотоциклах. В момент разговора со Славкой, калитка напротив открылась, и на

дорогу выехал младший из братьев на своем мотоцикле:

– Привет! Бездельничаете? Никому не надо в район цирка, я еду в магазин

запчастей?

Мой мозг мгновенно вычислил, что рядом живет Слава Вишин, коллега из моей

группы, который накануне сообщил, что в ближайшие дни ему занесут новый альбом

«Slade» и если я ему оставлю бобину, он перекатает мне его. До отъезда почти два часа,

за час мы вернемся. Решено. Выслушав меня, Юрка согласился.

Я забежал домой, взял пустую 525– метровую бобину «Свему» и предупредил маму,

что через час вернусь. Видимо моя уверенность настолько «парализовала» маму, что она

толком ничего и не возразила.

И вот, на мотоцикле «Ява», с бобиной в руках, мчимся в другой конец города.

Быстро доехали до магазина, купили нужные детали. Они были не очень мелкие, поэтому

я их тоже держал в руках. От магазина мы выезжали по дороге-дублере с двухсторонним

движением, параллельно основной магистрали, с противоположной стороны цирка. Ехали

медленно, дорога была почти пустая. Навстречу ехала на медленной скорости одна

единственная машина. Вдруг за несколько метров до нас, машина начала поворачивать

налево, пересекла нашу полосу, двигаясь в сторону площадки для парковки машин.

Начиная выполнять маневр, водитель почему-то смотрел назад, а не вперед на встречную

полосу, движение которой он перекрывал. И только, когда он полностью перекрыл полосу,

повернул голову, увидел нас и …остановился. Слева от нас по ходу нашего движения были

остановки автобусов и троллейбусов, на которых толпились люди. Возможно, более

опытный, чем Юрка, водитель в этой ситуации выкрутился, как минимум, стал бы раньше

тормозить. Но даже я, сидя сзади и видя всю дорогу, представить себе не мог такое.

Водитель ведь обязан был нас пропустить! Мгновение до столкновения только одна

мысль меня беспокоила: «А ведь меня ждут дома!»

Пришел в себя далеко от места столкновения. Несмотря на маленькую скорость

движения, в момент удара меня выбросило через машину, я пролетел пару метров, с

головы слетел шлем. Пришел в сознание, лежа на асфальте. В первые секунды никакой

боли. Поднимаю голову, мотоцикл валяется рядом с машиной, Юрка склонился над ним.

Из машины вышел водитель:

–А я думал, вы меня пропустите?!

Поскольку в тот момент боли никакой не чувствовал и меня распирал гнев, сжав

кулаки и с настроением уделать морду подонку, я крикнул:

–Да ты, урод! Кто тебя учил ездить?

Но только я вскочил на ноги, резкая боль меня подкосила. Совершенно неожиданно

для самого себя, я стал орать от боли, упал на бок, начал колотить рукой по асфальту.

Очень быстро вокруг меня собралось кольцо из томящихся на остановках людей. Меня

все разглядывали сочувственно, но близко никто не приближался. Когда болевой шок

спадал, до меня доходили отдельные фразы:

– Уже пошли звонить в «скорую»…

–Минут сорок ждать придется…

–Да нет, раньше чем через час не приедут…

–А второй –то, жив?…

–Здесь ясно кто виноват…

Не помню, сколько продолжалось то шоу, но виновник аварии не особенно

интересовался мной. Он о чем-то непрерывно говорил Юрке.