Физрук 9: Назад в СССР

Судя по обстановке – это был рабочий кабинет хозяина квартиры. Помимо письменного стола, старинного кресла и книжного шкафа, здесь была куча упаковок из полиэтиленовой пленки, сквозь которую проглядывала разноцветная ткань. Похоже, это был своего рода склад готовой продукции подпольного цеха – основы жизненного и коммерческого успеха Андрея Антиповича. Сам Серушкин выбросил из другого кресла кипу упаковок, пригласил меня садиться. Воспользовавшись предложением, я уселся, положив на колени ДМРД.

– Вы привезли посылку от товарища Арабова? – не сводя глаз с деморализатора, спросил Серушкин.

– Привез, – не стал скрывать я.

– А-а! Вы ее, наверное, в машине оставили?

– И в машине ее нет. Она в надежном месте.

– Понимаю-понимаю, вероятно, вы хотите пересмотреть условия нашего договора… Ну как же! Вы сейчас такой человек. Что теперь вам две тысячи… Пять вас устроят?

– Нет, я хочу пересмотреть условия всей вашей работы, товарищ Серушкин.

– Любопытно! – проговорил Антипыч. – Рискну предположить, что вы хотели бы иметь долю в общей прибыли.

– Напрасно рискуешь. У меня совсем иное предположение.

– С нетерпением жду.

– Кончай с подпольной коммерцией. Выводи бизнес на легальные рельсы.

– Это каким же образом?

– Выходи на директора с предложением открыть при фабрике комсомольско-молодежный цех по пошиву современной одежды. Модельеры на фабрике есть, ткань, фурнитуру и прочее на первых порах за счет нетрудовых доходов закупишь, ну а там дело пойдет. Зарплата, премиальные и так далее. Будешь жить может и не богато, но зато честно. У всех на виду. А главное, у милиции не будет никаких претензий. И не кончишь ты свою жизнь, милок, у стенки, пахнущей сырой штукатуркой? Почему – сырой, спросишь? Потому, что ее часто штукатурят, чтобы следы от пуль скрыть.

– Типун тебе на язык! – выдохнул Серушкин, с которого мгновенно слетела респектабельность. – И вообще, хватит трепаться! Гони лейблы. А остальное не твое дело, хотя ты и босс.

– Хамишь, парниша.

– Я не понимаю, чего это перед тобой все стелятся? – совсем распалился он. – По-моему, ты просто фраер дешевый! Бабки отстегивают тебе за здорово живешь, а ты еще палки в колеса вставляешь!.. Короче – так! Сейчас подойдут люди, проводят тебя, отдашь им лейблы, получишь свои два куска и засохнешь! А будешь рыпаться…

Кивая, я нехотя поднялся и словно на миг потерял равновесие, качнулся к столу, как бы случайно схватился за настольную лампу, явно не отечественного производства. Лампа не помогла мне удержаться на ногах, выскользнула из пальцев и улетела в окно. Подставка настольной лампы массивная и потому она вынесла оконное стекло и канула в темноте. Мой визави завизжал, как баба, и в кабинет ворвались два облома, видать, те самые, которым я должен был отдать лейблы, получить две штуки и засохнуть.

Драться с этими воплощенными недостатками педагогической деятельности моих предшественников я не стал. Много чести. Попросту повернул регулятор мощности «домры» на средний уровень и чуть качнул вправо и влево стволом. Телохранители Антипыча мигом утратили интерес к происходящему, слезы брызнули у них из глаз и размазывая сопли пудовыми кулаками, они повернулись широкими спинами к своему патрону и потопали прочь.

– Эй вы, дебилы! – заорал Серушкин. – Назад, козлы!

– Не надрывайся, – сказал я ему. – Не послушаются. Они сейчас полны раскаяния и горестных размышлений о своей не задавшейся жизни.

– Что ты с ними сделал!? – вытаращил глаза замдиректора.

– Я?! Ничего.

– Не зря о тебе болтают, что ты черт… – прохрипел он, бледнея на глазах. – И пацаны твои… Я думал, бабья брехня… Теперь вижу – не брешут бабы…

– Ну черт не черт, – проговорил я, – а кое-что умею…

Антипыч задрожал и вдруг упал на колени.

– Ваше свят… – Хотел было перекреститься Серушкин, но рука его упала. – Нет-нет, прости, владыка! – забормотал он. – Возьми мою душу, дай только пожить в свое удовольствие, и чтобы в тюрягу не угодить!

– Да ты за кого меня принимаешь? – проговорил я. – На хрен мне не сдалась твоя поганая душонка… Живи, как знаешь, только от Маши Вершковой отстань, не тебе чета. И насчет комсомольско-молодежного цеха подумай, ежели и впрямь в тюрягу не хочешь.

– Я все сделаю, повелитель! – простонал Антипыч.

Не вставая с коленей, он добрался до письменного стола, открыл ящик, который запирался на ключ, выдернул, принялся вынимать из него пачки денег и швырять их на столешницу.

– Возьми деньги, владыка, – бормотал он. – Как я сразу не понял, идиот!.. Ты же тогда сказал нам всем – для детей деньги, для ТВОИХ детей! В этом спасение наше.

Чтобы не расстраивать несчастного, который, похоже, умом тронулся, я сгреб со стола денежные пачки и рассовал по карманам. Кинул последний взор на Серушкина. Тот стоял на коленях и плакал. Не задел ли я его случайно лучом из ДМРД? Как бы то ни было, получил Андрей Антипыч по заслугам. А то, что он принял меня за Мефистофеля… или еще кого из этой братии, так это мне даже на руку… Больше бояться будут, и меньше ерепениться… Хуже, что о пацанах, похоже, стали просачиваться слухи. Откуда утечка? Вряд ли – от Тигры.

Скорее – от родителей. Ведь не одна Ксюха чует неладное, другие – тоже. Сестра понимает, что это мои пацаны и зря трепать языком не будет, а вот другим незачем играть в молчанку. Так и начинаются расползаться слухи. Это-то и хреново. Где слухи – там суеверия, где суеверие – там страх, где страх – там злоба. А где злоба – там насилие. Пацаны могут оказаться в положении средневековых ведьм. И кто знает, может, вот от этой злобы тупой невежественной толпы придется их защищать. Еще одна беда на мою голову.

Погрузившись в «Волгу», я поехал домой. Еще днем я обратил внимание на то, что в багажнике побрякивает что-то тяжелое. И вот теперь снова услышал и вспомнил, там же до сих пор лежит ящик, который нашли в подземелье пацаны, а я вытащил его на поверхность. Блин, надо его в квартиру занести. Что я и сделал. А заодно прихватил из багажника монтировку. Стоило взглянуть, что там внутри? Может – просто кирпичи, а я зря горбатился? Во всяком случае, когда я волок ящик в квартиру, в нем что-то глухо брякало.

Втащив его в прихожую, я разделся и разулся. Примерился было подцепить монтировкой крышку, как раздался телефонный звонок. Пришлось отложить инструмент. Выпрямился, пошел в большую комнату. Взял трубку.

– Слушаю!

– Саша, здравствуй! – послышался в трубке голос Антонины Павловны.

– Привет! – отозвался я. – В школе виделись вроде…

– Прости, что так поздно, но у нас ЧП.

Глава 3

– Час от часу не легче… – вздохнул я. – Что еще стряслось?

– Позвонила мама Тимы Фирсова, сказала, что сын не вернулся из школы, – затараторила Тигра, – а полчаса назад ей позвонил какой-то тип и сказал, что Тима у него, с ним все в порядке, чтобы в милицию не звонила, а если она хочет, чтобы сын вернулся целым и невредимым, пусть его учитель приедет в известное ему место… Какой из учителей, тип не сказал… Мама Фирсова вся в слезах, говорит, что ничего не понимает, в милицию боится обращаться, а вдруг сынишку убьют…

– Так. Ты прежде всего сама успокойся. Номер мамаши Тимки у тебе есть? И напомни, как ее зовут.

– Да, есть, – откликнулась Антонина Павловна. – Мария Михайловна. Запиши номер.

– Диктуй! – записав, названные Разуваевой цифры, я сказал: – Сейчас я ей позвоню. Потом – тебе.

Надавив на рычажок аппарата, я набрал номер Фирсовой. Трубку взяли сразу и дрожащий женский голос сказал:

– Алё!

– Мария Михайловна?

– Это Данилов. Учитель физкультуры.

– Александр Сергеевич! – обрадовалась она.

– Да. Рассказывайте, что случилось? И как можно подробнее. Только без слез, пожалуйста.

– Тимка… Не пришел сегодня из школы… Я сначала не тревожилась, он часто с дружками задерживается или к писателю ездит… Он у меня парень самостоятельный… А тут вот вечером позвонил какой-то… Говорит, не волнуйтесь, Марь Михална, Тимка в надежном месте… Я ему – в каком это надежном месте, ему домой пора!.. А он – будет дома, жив и здоров, если в ментовку не позвонишь, а позвонишь – учителю. Сама, дескать, знаешь – какому. Приедет учитель в одно ему известное место, отпустим твоего сынишку… А я со страху не соображу – к какому такому учителю звонить, нашла в книжке номер Антонины Павловны… Позвонила ей, а она, видать, – вам… Александр Сергеевич, родной, помогите!.. Я что угодно, только вытащите сынишку…

И она все-таки зарыдала в трубку.

– Мария Михайловна, успокойтесь! – рявкнул я. – Прекратите рыдать!..

– Да-да, я не буду… – пробормотала она.

– Этот, который звонил, вот как он говорил? Может, какие-то словечки употреблял?..

– Не, все культурно… Чтобы матом, такого не было…

– Припомните, какие именно слова он сказал? Это важно!

– Да по-дурацки как-то… Совестно произнести… Вы, говорит, мамаша, не сумлевайтесь, вернем вам, крокодиленка вашего, в кладку. Будет ему там тепло и сыро.

– Хорошо. А вот о каком месте он говорил?

– А разве вы не знаете, Александр Сергеевич? Может, этот, уголовник, о другом учителе говорил?.. Тогда, извините…

– Мария Михайловна, вспомните, какими словами он про это место сказал?

– Да он про эту кладку свою все твердил… Говорит, скажи учителю, пусть место своей кладки проверит, он знает – где.

– Ладно, Мария Михайловна, успокойтесь. Я найду Тимку, все будет хорошо.

– Я тебе как своему старшему сыну верю! – сказала она. – В армии он у меня, интернациональный долг исполняет.

– Ждите, Мария Михайловна, – откликнулся я и положил трубку.

Так. С похитителем – все ясно. Это – Динамо. Что ему нужно? Хрен его знает. Да и какая разница? Главное, где он меня ждет? МЕСТО МОЕЙ КЛАДКИ? Где это? Бункер на Старом Заводе? Неужто Граф доверил своему кайману наш секрет? Плохо верится… А может, это та стройплощадка, где я хочу построить место встречи с нагуалей с родителями?.. Придется проверить оба места, если в одном Динамо с Тимкой не окажется… С чего начать?.. По километражу – стройплощадка ближе к моему дому. Вот туда и поеду.

Я взял с собой все – и «домру» и пистолет-портсигар и сарбакан. Даже если «химик» будет не один, а с подельниками, я их всех сотру в порошок. Ни одна сука не смеет поднять руку на моих пацанов. Странно только, что Фирсов не применил к похитителю свою считалочку. Не сумел или не успел? Да жив ли он?! Стараясь не поддаваться паническим мыслям, я вывел «Волгу» за ворота и погнал по улицам в направлении Круговой дороги, а дальше – к шоссе, по которому можно будет добраться до Русалочьего озера.

Как назло, опять все видимое пространство затянуло туманом. Впрочем, тем лучше, сумею подобраться у стройплощадке незаметно. А там послушаю… Только я подумал это, как из тумана раздался механический голос: «Водитель легкового автомобиля „ГАЗ Двадцать Четыре“, государственный номер – эЛ два восемь, шесть три эС А остановитесь» «Повторяю: водитель легкового автомобиля „ГАЗ Двадцать Четыре“, государственный номер – эЛ два восемь, шесть три эС А остановитесь!».

Что за черт?! Я затормозил, съехал к обочине и стал ждать. Подойдут гаишники, покажу спецудостоверение – отвянут. Я уже видел, что туман впереди сверкает проблесковыми маячками. Как они только разглядели в этом месиве мои номера? Фары я не отключал, поэтому вскоре увидел, как со стороны машины ГАИ ко мне направилось трое. Все в милицейских шинелях и фуражках, но один из приближающихся – женщина. Из уважения к даме, я решил выйти из салона. Когда милиционеры приблизились, я остолбенел.

– Инспектор отдела по делам несовершеннолетних старший лейтенант Красавина! – без улыбки отрекомендовалась милиционерша, приложив наманикюренные пальчики к лакированному козырьку фуражки.

– Старшина Сидоров! – представился второй страж порядка.

– Младший лейтенант Морозов! – назвался третий.

– Здравствуйте! – сказал я. – Надеюсь, мне документы не требуется предъявлять?

– Вообще, для порядка бы не мешало, – пробормотал старшина.

– Отставить! – скомандовала Лиля. – Мы все знаем, что перед нами учитель физкультуры школы номер двадцать два, товарищ Данилов, Александр Сергеевич.

– Ладно, друзья, говорите побыстрее, что вам от меня нужно и я поеду.

– Собственно, мы остановили тебя, Саша, чтобы помочь.

– Вы знаете, куда и зачем я еду?

– Да, – ответил Сидоров. – Тимофея Фирсова похитили. Одноклассника моего сына.

– И – моего братишки, – сказал Морозов.

– Откуда вы знаете о похищении?

– Мне сын сказал.

– А мне – брат.

– А мне – старшина позвонил, – сообщила Красавина.

– Похититель поставил условием – никаких ментов.

– Вот потому мы тебя и остановили, – сказала девушка. – Не на милицейской же машине нам ехать.

– Тогда – садитесь по-быстрому! – скомандовал я.

– Сейчас, – кивнула Лиля. – Только снимем демаскирующую нас верхнюю форму одежды.

И она принялась расстегивать шинель. Ее сослуживцы – тоже. Оказалось, что под шинелками у них цивильные костюмы. Так что через минуту в салоне моей машины сидели вполне гражданские с виду лица. Что ж, тем лучше. Одному шарить в тумане занятие почти бесперспективное. Я ведь не знаю, где именно затаился Динамо и где он держит Тимку. Хорошо, если – на самой стройплощадке, а если – где-нибудь в окрестностях? Осталось лишь дать своим добровольным помощникам вводную.

– Тимку похитил уголовник по кличке Динамо, по крайней мере, это он звонил матери мальчишки и назначил место встречи со мною. Правда, назначил очень не конкретно, так что сейчас мы едем проверять лишь первую точку. Я не знаю, действует ли Динамо один или он только связной. До сегодняшнего вечера я был уверен, что этот парень дружит с Фирсовым, но не исключено, что эта дружба со стороны уголовника лишь способ втереться в доверие. Ладно, это сейчас не важно. Главное, что мы едем сейчас на заброшенную стройплощадку, которая развернута в месте слияния Протоки и Проныры и на берегу Русалочьего озера. Не исключено, что придется разделиться и обыскать довольно большую территорию – ночью в тумане. Ну, думаю, не мне вас учить, как это делать!

– Вводная понятна, – сказала Лилия Игнатьевна. – Теперь я, с позволения коллег, расскажу о том, кто мы такие.

– Да я, вроде, в курсе, – хмыкнул я.

– Ты знаешь, как нас зовут, наши звания и должности, но ты не знаешь, кого мы сейчас представляем.

– Звучит интригующе.

– Прошу, отнесись серьезно.

– Я серьезен.

– Двое из нас, как ты знаешь, состоят в родственных отношениях с учениками твоего класса, а я не равнодушна к судьбам мальчишек по роду службы, да и по велению души, прости за громкие слова. Мы знаем, что мальчишки не обычные восьмиклассники и требуют пристального внимания. По роду службы мы можем заниматься делами несовершеннолетних только в случае совершенных ими или в отношении них правонарушений, но и то мы ограничены своих действиях законом и служебными инструкциями. Однако наши мальчишки слишком непростой контингент, чтобы ими можно было заниматься, оставаясь в рамках…

– Поэтому вы решили создать неформальную группу быстрого реагирования, – сказал я.

– Здорово сказано! – оценил старшина Сидоров.

– И главное – точно! – подхватил младлей Морозов.

– Да, звучит неплохо, – согласилась старлей Красавина.

– Благодарю, – хмыкнул я. – Надеюсь, вы сознаете, товарищи, что в этом случае находитесь в моем непосредственном подчинении?

– Да, я сообщила старшине и младшему лейтенанту, что ты имеешь особые полномочия от КГБ.

– Отлично! В таком случае слушайте мой первый приказ – никаких званий и «выканья».

– Принято! – ответила за своих напарников Лиля.

– Кстати, товарищ Морозов, как тебя зовут? – спросил я.

– Алексеем.

– Ну что ж, Алексей, Кирилл и Лиля, вы правильно понимаете, контингент у нас весьма непростой. Сегодняшнее похищение может оказаться только первой ласточкой. Так что реагировать придется действительно быстро. Доверие у нас к друг другу должно быть полное, но мои приказы следует исполнять неукоснительно. Люди вы служивые, не мне вам объяснять, что приказ обсуждается только до того момента, пока он не отдан. И вот теперь следующий приказ. Высаживаемся и рассредотачиваемся.

Я остановил «Волгу» на краю бетонированной части дороги, ведущей к стройплощадке. Здесь стена тумана словно нарочно уплотнилась. Она уходила вправо и влево, сколько хватало глаз, и только сверху проглядывали звезды. Казалось мы стоим перед бесконечной белой стеной, которая дышит сыростью и ночным холодом. Морозов вынул из брезентовой сумки, с которой не расставался, даже сняв шинель, четыре милицейских рации «Виола-Н». Одну протянул мне.

– Пользоваться умеешь, командир? – спросил он.

– Приходилось, – ответил я.

Меня сейчас больше интересовало, как Красавина обойдется без шинели? Я принялся было снимать куртку, но старлей покачала головой.

– Мы все тепло одеты, – проговорила она.

– Хорошо, – кивнул я. – Связь, я вижу, тоже есть, а – оружие?

– Табельное мы не имеем право брать вне службы, – откликнулся Сидоров. – Так что, только навыки самообороны.

– Двоих я могу вооружить, – ответил я, – но несколько не стандартными видами. Третьему действительно придется обойтись навыками самообороны.

– Тогда снабди Лилю и Лешу, а я – обойдусь, – решил старшина.

– Хорошо! – Я вынул из кармана пистолет-портсигар и протянул его Морозову со словами: – Это спецсредство из Конторы. Патрона три еще есть.

– Ясно, – пробормотал Алексей, осматривая спецсредство в луче карманного фонаря.

Лилю я отозвал в сторонку. Вынул из внутреннего кармана «черную флейту».

– Это духовое ружье. Действует очень просто – дунешь с этой стороны, а вот с этой выскочит шип. Целить лучше в открытую часть тела – лицо, шею, руки, но учти шип отравлен. Яд действует не сразу, и в принципе потерпевшего можно еще спасти.

– Майн Рид какой-то, – пробормотала Красавина, – Луи Буссенар… Зачем мне это, Саша? Я не собираюсь никого убивать, а обезвредить мгновенно твоим духовым ружьем нельзя.

– Можно, если в глаз угодить.

– Бр-р… Нет, не возьму.

– В таком случае – пойдешь со мною. И это не обсуждается, товарищ старший лейтенант.

– Слушаю, товарищ старший группы!

– То-то… Итак, товарищи… Сидоров обходит стройплощадку справа, Морозов – слева. Мы с Красавиной ведем поиск непосредственно на самой стройплощадке. О подозрительных явлениях – сообщайте. Позывной Сидорова «Правый», Морозова – «Левый». Пошли!

Чтобы не демаскировать себя, мы с Лилей не стали включать фонарики. Ворота проступили в тумане. Они по-прежнему были на половину распахнуты. Чуть скрипели горбыли, из которых был сшит забор, еле слышно позвякивала колючка поверх него. И больше – никаких звуков. Неужто я ошибся? Может, скомандовать отбой? Нет, надо все обшарить здесь, раз уж приехали. Едва мы с Красавиной прошли между половинками ворот, как сразу увидели такое, из-за чего челюсти у меня отвисли.

Дело в том, что строители успели перекрыть часть котлована бетонными плитами, таким образом превратив фундамент в ровную и прочную площадку и вот сейчас посреди нее стоял… вертолет. Небольшой. Кажется – конструкции Камова. Кабина поблескивает полукруглыми «фонарями», похожими на стрекозиные глаза, за кабиной висят бочкообразные двигательные гондолы. Несущие винты расположены парами – одна под другой. Из фюзеляжа торчать две хвостовые балки с горизонтальным оперением. В общем – изящная машина. В только откуда она здесь?

В кабине смутно темнел силуэт человека, свернувшегося калачиком. А рядом, на колесе шасси сидел еще один. Я знаком велел напарнице оставаться на месте, а сам шагнул вперед. Силуэт на шасси выпрямился и я узнал в нем Динамо. Это что же, «химик» вертолетчик?! Быть такого не может. Нет, здесь что-то другое. Я взял ДМРД на изготовку. Если что, полосну без всякой жалости. Главное сейчас узнать, где Тимка? Пусть только Динамо даст зацепку. А на остальное мне плевать.

– Приехал-таки, учитель! – с явным облегчением произнес «химик». – Я уж заждался!

– Где пацан? – спросил я, опуская «домру» и даже повесив ее на ремень рации.

– Да вон, в кабине дрыхнет!

– Я его забираю. Там мать с ума сходит.

– Заберешь, – сказал Динамо, – но погодь немного… Тут с тобой потолковать хотят.

– Потолкую, когда пацан будет в надежных руках.

– Вижу-вижу, не один ты… – проговорил «химик». – Рация у тебя ментярская и маячит кто-то у ворот.

– Вот я его сейчас передам своему напарнику, они отойдут на приличное расстояние, тогда и разговор у нас будет. Да и какого хрена было затевать всю эту катавасию с похищением ребенка, я бы и так согласился!

Понизив голос до шепота, уголовник признался:

– Это моя придумка… Ну, для поднятия авторитету…

– За эту придумку ты можешь реальный срок схлопотать.

– Не сдавай меня, Физрук! – взмолился он. – Я тебе отслужу.

– Там будет видно.

Отодвинув его плечом, я двинулся к вертолету. В кабине и впрямь спал мальчишка, укутанный кожаной курткой. Я взобрался на ступеньку, отворил дверцу и взял спящего на руки. Пацан пробормотал что-то, но не проснулся. Динамо мне не препятствовал. Я пронес Тимку мимо него и подошел к инспектору по делам несовершеннолетних. И тут понял, что Лиле парнишку на руках не дотащить. Можно было плюнуть на обещание, данное уголовнику и самому донести ученика до «Волги», но что-то мешало мне так поступить.

– Тимка, – негромко сказал я, чтобы разбудить, не напугав. – Проснись.

Укутанный курткой так, что лица не видно, паренек в моих руках зашевелился вдруг и, выпростав руку, уткнул мне в грудину ствол пистолета.

– Не рыпайся, фраер! – проговорил он хриплым незнакомым голосом. – Завалю!

Руки мои словно окаменели, не в силах разогнуться. Не от страха. Меня поразило превращение Тимки Фирсова в существо, не имеющее с ним ничего общего. Меня сверлил глазками морщинистый уродец. Ничего не стоило отшвырнуть эту тварь, но если карлик шмальнет, то может попасть в Лилю, которая торчала столбом как раз позади меня. Как назло захрюкала рация: «Говорит „Правый“. Докладываю, в районе озера наблюдаю какое-то движение. Прием!»

– Аккуратненько поставь меня на почву и ответь, – скомандовал уродец. – Только не трепи языком лишнего.

Глава 4

– Правый! Наблюдайте. В контакт не вступать. Как поняли, прием? – ответил я.

– Вас понял, – откликнулся Сидоров.

– Вот так-то лучше, – проворчал карлик.

– Убери пушку! – потребовал я.

– Не уберу, – ответил тот. – Уж больно ты прыток. А пулю не перехватишь.

– Кто ты такой? Чего тебе надо?

– Я человек маленький, – хмыкнул карлик, – но за мною стоят большие люди. И люди эти недовольны тем, что какой-то выскочка подгреб под себя все доходы, которые дает этот паршивый городишко. Надо отдать тебе должное, сопляк. Ты убрал с дороги всех смотрящих – Киреева, Сумарокова, теперь вот Стропилина в психушку упек, а ведь он был ловкач, каких поискать. Так дела не делаются, вьюнош. Мы тебя не трогали до поры, до времени, покуда поступления не иссякли. Теперь вот вынуждены напомнить о своих правах. Хотели бабенку твою прихватить, да умные люди подсказали, что пацаны тебе дороже. Вот и взяли одного из них, с помощью Динамо. Хочешь получить пацаненка обратно, выкати сто штук в течении суток и по столько же будешь платить ежемесячно.

– Хорошо, – сказал я. – Прикажи привести мальчишку и получишь деньги немедленно.

– Покажь бабки, увидишь пацана…

– Сейчас распоряжусь, только машинку спрячь! Пальнешь сдуру!

– Думаешь, я не успею ее выхватить раньше, чем ты прыгнешь? – усмехнулся карлик, засовывая пистолет во внутренний карман кожаной куртки, которая свисала с его узких плеч до самой земли.

Я повернулся к застывшей Лиле и сказал:

– Сходи к машине и возьми там, в багажнике портфель.

Никакого портфеля в багажнике не было, но Красавина не знала этого, а потому кивнула и пошла к воротам.

– Динамо, проводи телочку, чтобы глупостей не наде…

Карлик осекся, так как я воспользовался тем, что противник отвлекся и незаметно полоснул по нему из беззвучного излучателя ДМРД. Куртка свалилась с карлика. Обливаясь слезами, он побрел куда-то в туман. Одним прыжком я преодолел расстояние, разделявшее меня и оружие, по-прежнему остававшееся в кармане кожанки. Впрочем, «химик» и не думал сопротивляться. Он торчал рядом с вертушкой, подняв руки. При этом уголовник пытался что-то сказать, но изо рта его доносилось только невнятное мычание.

– Хватит мычать, придурок! – прикрикнул я на него. – Быстро сказал: где Тимка?

– Он н-на Б-базе…

– Что еще за База? Где находится?

– Б-база ох-хот-ничьего об-бщества…

– Далеко до нее?

– С-сорок к-километров.

– Поехали, покажешь!

– Н-нельзя т-туда на м-машине, с-сразу н-на м-мушку в-возьмут.