Соборная площадь

Соборная площадь

Валерий Гришковец

© Валерий Гришковец, 2018

ISBN 978-5-4493-0662-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Соборная площадь

Слезы вымысла – эхо судьбы?..

Первые стихи… Они пришли в непорочную душу девятилетнего пацана, когда рабочая окраина провинциального городка тонула в чистом полесском снегу, набивавшемся под самые стрехи невысоких пролетарских жилищ. Белый снег детства и черные булочки «оттепельных» зим. Всегда, даже только с прилавка, выпеченные в виде (замерзшей) птахи с угольком изюминки на кончике смешно обрубленного носа-клюва. Эти булочки-птахи впечатлительный шалопай заедал снегом – сводило зубы, бурчало в животе – и летел по накатанной грузовиками проезжей части неглавной улицы Пинска на одном коньке-«снегуренке», намертво пригнанном ремешком из свиной кожи к валенку. Чем еще мог порадовать тебя батька, за семьдесят рублей «новыми» тягавший вагонетки со шпоном на самом крупном предприятии города – фанерно-спичечной фабрике («фанерке»), что три раза в сутки будоражила округу нудным, тяжелым и колючим как наждак гудком…

Но кто сжалился над тобой – дал свободно догулять детство? Ты вдруг бросил карандаш и бумагу, и, пряча за пазухой кеды (от матери), бежишь в спортзал ДСШ (детской спортивной школы) – бывшей главной синагоги Пинска – в секцию бокса. Разве без секции мало доставалось тебе «по роже», раз-по-раз выходя «один на один» со сверстниками, но чаще с пацанами постарше к школьной уборной – подальше с глаз всё видящих и знающих училок. Из-за девчонок? Как ты влюблялся… Нет, читал бы умные книжки, а то: «…в зеленый вечер под окном на рукаве своем повешусь…» И хриплый голос «блатаря» Высоцкого с магнитофона под чужим окном. И первые двойки. И первое… вино, купленное на деньги, что выдал тебе с друзьями какой-то скрюченный мокрогубый очкарик за дрова, стянутые с «фанерки». Как в то лето гоняли вы вплавь бревна по Пине, пряча их небольшими штабелями в кустах на том, загородном берегу…

Первая любовь… Первая печаль… Первое вино… Первая беда…

Стихи, стихи…

И первые гонорары. Тебе, восьмикласснику, кривясь («не имею права без паспорта») выдает их «почтовая тётка» все на той же рабочей окраине, раздавшейся вширь и потянувшейся «хрущобами» к солнцу…

Почему ты бросил школу, едва получив такой долгожданный паспорт?.. Двойки пугали? А может, захотелось иметь «свои» деньги, ведь ходил уже вовсю на танцы-«гопанки» с окрестной шпаной? И опять же – вино… А может, недоставало «свободы»? Ах, эта свобода!.. Но завод, вечерняя школа… И вдруг – о, это твое «вдруг» – ты, оглядываясь на темные окна уже не твоей школы, пошёл на вокзал, взял билет: «в Симферополь!» и, ни кого не предупредив, кроме лучшего друга, укатил в Крым. Первая встреча с морем…

Стихи, стихи…

И бегство обратно, домой. Никуда не берут на работу. Мать изводится, – что делать?.. И любовь. Свидания в зимнем, парящем над мирозданием парке… Но тебя призывают в армию. Слава Богу, тебя призывают в армию! Ну что тебе, вечно лятящему и битому, кирзачи и портянки, ледяная стужа и пыльная сушь Семиречья?.. Все, все по плечу, но… письмо от той, что так любишь, из-за которой некогда даже подумать о матери… Письмо, после него уже – ни сна, ни покоя, ни света… На отдаленном посту чуть было не нажал на курок «калашникова», заглянув перед тем в мертвый зрачок ствола…

Стихи, стихи…

«Над вымыслом слезами обольюсь…”, «Подтвердить строку судьбой…”. Судьба, судьба… «Любовь, печаль, разлука, дороги синий дым…» Вымысел – судьба?.. Судьба – вымысел?..

Стихи, стихи…

1995

«Время отправления» 1981

***Кто-то собирается в дорогу,Кто-то в дверь стучится, воротясь…Что зовет нас вечно от порога,Что волнует бесконечно нас?Молодость или познаний жажда,Может быть, вокзалов суета?Только если выехал однажды, —Значит, ты сорвался навсегда!И ничто уже не остановит:Как же так, на полпути застрять?Это значило б на полусловеМолодости песню оборвать.А без песни мы шагать не сможем,Молодость – дорога сквозь грозу.И летит над сонным бездорожьемВетер, вышибающий слезу!***Я знаю: крыши пахнут небом,Дождями, солнцем и зарей,Как полем пахнет корка хлеба,Как сталь блестящая – рудой.А строки песен пахнут ветром,Дорогой, рожью, тишиной,Густым туманом предрассветным,Соляркой пахнут и смолой.В словах шумят колосья мудро,Рассветы будят петухи,И осыпает звезды утроВ мои нехитрые стихи.***Твоих окон темные страницыДо утра я, как школяр, читал —Все боялся, чтоб не ошибиться,И ответа с нетерпеньем ждал.…В полночь переулками глухимиЯ, влюбленный, молча брел домой,И писал игриво твое имяЗвездопад весенний над землей.***В который раз на родине моейВ садах налился сладким соком август,И длинноногий белокрылый аистВброд переходит, не спеша, ручей.В который раз, когда спадет жара,Луна в пруды глядит – не наглядится,И в тишине идут воды напитьсяРосистой тропкой лоси по утрам.В который раз ей говорю: «Люблю…»И снова возвращаюсь к первой песне,Где живы люди и земля Полесья,С которыми все поровну делю.***Радость – последние астрыТихо мерцают в окне.Это – предвестие счастья? —Нет… Нет… Нет…Счастье – улыбка любимой.Счастье – дорога в весну.Горечью желтой, полыннойВсе листопад зачеркнул.Все разметала вьюга,Видно, такая судьба…Если теряешь друга,Значит, теряешь себя.Как и куда мне прибиться,Будто весло уронил.Счастье – пролетная птица,Что удержать нету сил.Помни же, друг мой, святоЖизни простой обет:«Платим за радость утратой —Радости легкой нет».В МИНУТУ ОТКРОВЕНИЯОбо мне уж так судачили-рядили,Меня хаяли, чернили и рябили.Но меня еще за что-то и любили,И такие, знаю, тоже люди были.Вдруг уеду я, потом приеду.По зиме вдруг загрущу, а то по лету.Наплевал давно на суды-пересуды —Счастья мало от того, что бьют посуду…И меня когда-то били – не убили.…Вот такие, братцы, были со мной были.***У меня две матери,Первая,мама Мария,Кормила меня грудью,Качая на нежных жилистых руках.А когда я сплавлял плоты,Меня качалавторая мамаНа синих руках Припяти и Пины.Я любил ее,как родную,Называя гордо и мужественно —Мать – земля родная!***Синяя полночь. И белые звезды.Снег голубой под ногами скрипит.– Поздно, ты слышишь? Уже слишком поздно —Мысль эта голову тупо сверлит.И спотыкаясь, на насыпь взбираюсь.К станции ближней бегу через лес.Поздно?.. Да нет же, я не опоздаю!Но что же толкнуло меня в этот рейс?Поиск? Отчаянье? Жизнь на пределе?К черту! – Покоя я с детства не знал.Сводит дыханье. Тянусь еле-еле.Где ты, надежды и веры вокзал?!…Близкий гудок. И далекие звезды.Голые руки о поручни жгу.Дверь – нараспашку! Не поздно. Не поздно!Злится кондуктор… Колеса бегут…***Медовый месяц август…Как быстро он прошел…Жди – в мае будет аист,Все будет хорошо.В окошко, будто в прорубь,Прорубленную в ночь,Вкатился вихрем голубь!…Ах, если б это вновь…И яблоки, и звездыНа ветке за окном,И в горнице был воздух,Как жбан с густым вином.…Разлука… Письма… ГоречьУтри с порочных губ.Ни радости, ни горяУже не берегу.…Был сладкий месяц август.Теперь – лишь боль в груди…А где желанный аист?Наверное, твой адресОн потерял в пути…***Освистанный гудками полустанокНа голубой обветренной версте,Где, примостясь на пухлых чемоданах,Девчонка улыбается во сне.Распахнуты навстречу солнцу двери,В них льются ветры южные легко.…Я просыпаюсь утром и не верю,Что так уже уехал далеко.От той улыбки, от огней далеких,От юных, необузданных ветров.Бегут меридианами дороги,Сводя людей и разлучая вновь.Мы выросли, ведь поезд жизни едет.Ты ничего не знаешь обо мне.А мне тебя порой так надо встретитьС улыбкой детской, как тогда, во сне…***Зачем же ты снова приходишьНа берег безмолвной реки,Где, мимо плывя, теплоходыРоняют прощально гудки;И где по-над плесами пляшетДымок от чужого огня,Где только пустынные пляжиТепло нашей встречи хранят?..***Деревья первым снегом зацвели,Деревья людям высветлили души.И будто в зеркала, забыв про лужи,Глядятся в окна светлые мои.…Деревья первым снегом зацвели.В беретах новых – крыши и скворечни.И кажется, так было, есть и вечно,И вечно будет на холмах земли!..***Помню:Мать стелила на соломеИ она струилась, как лучи, из рук.Говорила мама:– В отчем домеИ солома мягче, чем в неволе пух…***Побереги меня от неудач,Решимости придай в пути нелегком,Девчонка, что со мной гоняла мячПо вечерам за пыльным перекрестком.Где ты сейчас? И помнишь ли тот май?Ах, сколько златокрылых листопадов,Как будто стужею гонимых стай,Спустилось тихо на дорожки сада.А ты бежишь… Вокруг звенит весна!Мне за тобой, я знаю, не угнаться…В пустом вагоне дремлет тишина,И слышно, как колеса в ночь стучатся.Побереги меня, побудь со мнойИ над моей серьезностью посмейся.Глухая степь. В вагонное окноГлядит, в дугу скрутившись, месяц.ПО ТРЕВОГЕПрогнулся ковш Медведицы от снега,И, кажется, лишь ветер поднажмет —Вдруг покачнется над землею небоИ на головы ковш перевернет.Но небо не качается. И звездыГвоздями вбиты в пасмурную смоль.Бежим… А в горле – комом сжатый воздух,И выступает под шинелью соль.А встречный ветер, северный и колкий,Шатает, бьет в лицо и валит с ног,Но мы – солдаты. Есть приказ и толькоПод сапогами сыплется песок!..А где-то вновь по горному ущельюСпешит рассвет в долину голубой, —Тревога в эту ночь была учебной,Но мы всегда готовы к боевой!***Мне снилось: на родине – утро,Дождинки стучат по стеклу,И старенький наш репродукторБурчит что-то тихо в углу.И так мне легко и спокойно,Как будто я вовсе не жилНа грешной земле, той, где войныЗапомнил навек старожил.Мне снилось: открытые двериВ весенний раскидистый сад,Где, кажется, в небе деревьяНад ливнем веселым летят!Мне снилось: дорогою к домуМы с мамой счастливо идем.Мне снилось… Но окрик знакомыйЛетит по казарме:«Подъем!»***А если честно, ты была права,Когда меня по городу водила,Когда мне, бестолковому, твердила,Что мир прекрасен – в нем течет Нева.И Летний сад в печальном сентябре,Листву с ветвей устало отряхая,Пронизан солнцем, как в начале маяБоры в моем Полесье на заре.Но, как рывок огня из темноты,Скалой свалилась на сердце разлука.И, как твои в прощальном взмахе руки,Над городом – до самых звезд – мосты.И снова «бьют копытом» поезда,Пыхтят от нетерпенья тепловозы!И вот уже на струнах рельс колесаПоют разлуки песню. Темнота…А где-то там, в дыхании листвы,Проходишь ты по берегам гранитным,И снова расстоянья и границыРазводят между нами мост любви.***Есть что-то от ранней весныВ повадках у осени поздней:Все так же закаты красны,Все та же зеленая озимь.И так же деревья грустятПо первому, теплому снегу,Как ранней весною не спятВ предчувствии нежных побегов.Такой же знобящий, сыройИ гулкий, как колокол, воздух.И так же, как ранней весной,Ветра обживаются в гнездах.…А ночью холодный туманДо самых костей пробирает.И сразу поверишь: зимаКлючи к ноябрю подбирает.***Опять в последних числах сентября,Когда сплетает ветер паутинуИ напоит притихшие рябиныПунцовым соком поздняя заря,Я буду долго думать о тебе,Вернусь к любви далекому истоку,И сердце повторит невольно строки,Написанные в прошлом сентябре.ОКТЯБРЬСКИЕ СТИХИГод постарел: ему – десятый месяц,И на висках деревьев седина.А я опять брожу с утра не весел, —За тридевять земель ушла весна.Мне двадцать два. Но я душой ребенок:Не принимаю подлости и зла.Проснусь. И все мне кажется спросонок:Учительница к матери пришла.Она ей скажет, что вчера с уроковНа стадион с дружками я сбежал,Что в переменку прыгали из окон —Подумать! – со второго этажа…Обидно за меня, я знаю, маме.Несдобровать мне в этот черный день, —Придет отец с работы и достанетГорячий, как огонь в печи, ремень.Ах!.. Что же, чего вдруг нос повесил? —Как детство, я ремень тот потерял…Год постарел: ему – десятый месяц.Мне – двадцать два дождливых октября.***Со мной не раз такое было:Глухая ночь, пустой перрон,И рядом птаха голосила,Забившись в брошенный вагон.Кого я ждал? Чего хотел я?Какой бедой сюда попал?..Дрожало зябнущее тело.Дыханьем руки согревал.Под утро в ближний шел поселок,Хлебал в столовке жадно щи.Я был тогда чертовски молод!..И одинок, хоть закричи…Потом в прокуренной каптеркеЯ документы оформлял.Курил с амбалами махорку,Мешки тяжелые таскал…А через месяц вновь срывался,Встречал на родине зимУ.Но где вот с юностью расстался? —Я до сих пор все не пойму.***Устанешь ждать,Надеяться устанешь.Погасишь свет,Присядешь у окна…А ночью снегНа улице растаетИ закричат в саду скворцы:Весна!..

«Круг аистиный» 1991

ГОЛУБЯТНЯГолубятня, крашенная в колерУтренних распахнутых небес,Подалась одним оконцем в поле,А другим – на загородный лес.В телогрейках, рыцари окраин,Короли окрестных пыльных крыш,Вырастали мы веселой стаейПод салют свистящих в небо крыл!И бывало, посреди урокаИз-под парт, вихрастою весной,Под испуг, растерянность и хохотВылетали голуби в окно!Проглотив обед, портфель закинув,И по шаткой лестнице – наверх,Где уже друзей мелькали спины,Ну а дальше – птицы в синеве!Улетели, растворились в далях,Не вернуть обратно сизарей…И как будто облака привяли,Да и небо – ниже и бледней.Не узнать окраину былую,Нет в помине пыльных чердаков.Но опять весной вдруг заворкуетПод окошком пара голубков!А внизу, исполнена порыва,Словно песня – сквозь беду навзрыд! —Средь бетонно-блочного массиваГолубятня синяя парит…ПОЧТОВЫЙ ЯЩИКИз детстваВсе на этом свете преходяще:Нет отца и дома больше нет,Где искусно мастерил он ящик,Подмигнув: – Для писем и газет.– Кто же нам пришлет письмо с печататью:Вся родня, лишь кликни – и придет?Батька щурит глаз: – Однополчане,Вспомнит кто, да и словцо черкнет…41-й ГОДУпадет в бою неравном,Оглянувшись на восток,Нецелованный, кудрявый,Русый русский паренек.На губах, алея нежно,Запечется – нет! – не кровь:Имя матери – Надежда.Имя девушки – Любовь.***Порой ударит память дверью,И с донца самого встаетВ ветвях растрепанных деревьевЦерквушка. Пасха. Крестный ход.Толпы испуганный невольник,За бабкой трепетно иду.А в небе стонет колокольня —Ну, точно, словно на беду!..Размыты пашни и дороги.Вода весенняя окрест.И сводит судорога ноги —На цыпочках целую крест.Птенец, дитя, пострел зеленый,Какой ты грех на душу взял,Что так устами воспаленноК кресту холодному припал?!Весна скворцу полощет горло.Идет к концу учебный год.Курьезы денежной реформы.Полесье. Пасха. Крестный ход.***И чего только не было в жизни:Полз, как червь, я, как птица, летел!Ни упрека ей, ни укоризны.А горел-то как, братцы, горел…До кровавых – на сердце – мозолейЯ любил, хоть и не был любим.Уходила жена – не неволил:Дай Бог счастья в пути ей с другим!Всё как встарь: и раздолье, и воля,Даже небо не стало бледней.Но как ветер с горящего поля,Среди ночи вдруг – память о ней!Ну и было бы горя? Да вот жеЗакружило, несло напрямик…Степи. Горы. Тайга. Бездорожье.Полустанки. Разъезды. Тупик.О, тропа отлученного волка —Бег тяжел и тревожен закат.И случайная встреча. И водка.И угрюмый напарника взгляд.Да, чего только не было в жизни:Полз, как червь, я, как птица, летел!Ни упрека ей, ни укоризны —Лишь обидно: до срока сгорел…***Весна. Конец апреля. Утро. Солнце.Хотя и стар – еще силен отец,Гремит ведром, склонившись над колодцем,И громко пьет. Каков же молодец!В деревне мы. В его родной деревне.Как дышит батька, небо и земля!..Стоит в саду и слушает деревья,И долго-долго смотрит на поля…Идем к погосту. Вечная дорога!Кольнуло что-то непривычно грудь.Мне двадцать лет!.. И далеко-далёкоДо рощи, что синеет на юру…А батька молчалив, сосредоточен:Его деревня там уже. Да, там…Он знает: мимо этих вот обочинВ последний раз проедет скоро сам.Ну а пока – туда нам и обратно!И мы о жизни разговор ведем.Пришли. И батька смотрит виноватоС погоста на деревню за бугром.***Топится банька по-черномуВ дальнем закуте двора.Ловко старуха проворняКолет сырые дрова.Дым, будто весть – над деревнею.Глушь да замшелая тишь.Древняя, как воскресение.Молодость не воскресишь.Все повторяется: праздники,Будни. И тает свеча.Только вот, реже все – праздники,Только все чаще – печаль.Все приедается, небо лишь,Хлеб да в кринице вода,Где бы и кем бы мы не были,Неповторимы всегда.Где же вы, дочки, где, внуки,Где же вы, где, сыновья?..Матери хворые рукиТяжкая давит бадья.Топится, топится банька.Дым, будто память, горчит.Видно, в последний раз батькаДверью знакомой скрипит…ПАМЯТИ ОТЦАНад родиной грустной, над родиной милойВзовьются и светом ударят снега!..Деревья отступят – проступят могилы.И дали отступят – проступят стога.И дым над деревней потянется к небу.И утром колодцы ледком прозвенят.И первому снегу, как первому хлебу,Там, в детстве далеком, старик будет рад.***Кепку в раздумье помну.Сяду в тиши на скаемейке.И, бесшабашный, пойму:Жить я совсем не умею…Время авансов прошло,Желтое время поблажек.Жизнь – это, брат, ремесло,Что не прощает промашек.***Памяти бабушки моей,вечной труженицы В. С. НовакБью челом я тебе,свет Варвара Семеновна,Из сосновой избыты под сосны ушла.Как там спится тебепод широкими кронами,В жизни горькой своейВдосталь ты не спала.То война, то беда,суп – похлебка с крапивою.Горе шло по земле —отнимало детей.Ты молилась,прося у небес справедливости,Ты трудилась,не зная ни дней, ни ночей…По лугам да полям,по стерне да репейникамТо с косой, то с серпом —вдовья злая судьба.В жизни горькой своейвсе снесла, все стерпела тыИ растила внучат —не жалела себя…То одной, то другоювойной опаленная,Жизнь твоя —голод, холод, колхоз и погост.Бьючелом я тебе,свет Варвара Семеновна,Дай-то Бог,чтоб хоть там тебе сладко спалось…ОГОНЬЯ помню,Как бабушка,Разведя огонь в печи,Быстрым движением крестила легкое пламя.Верил ли я тогда в Бога?..Верил:Богом для меня был огонь.И бабушка,Осенив его крестным знамением,Просила,Чтобы он был добрым, —Согрел избуи сварил в чугунке бульбу.А когда я однаждыПлюнул в красный родничок огняИ с детским любопытствомСлушал загадочное шипенье,Шершавая,В буграх мозолей ладоньБольно обожгла мою щеку.– Огонь, —Сказала бабушка, —Маленький и красивый, как цветок(Я знал его только таким),Бывает большим и злым,Похожим на лютого,Багрового от злостиЗверя,Который пожирает дома и деревьяИ рычит,Страшно и с громким треском……С тех порМножество закатовОромными кострамисгорело над погостом,Над почерневшим крестом,Похожим на бабушкины руки,Простертые к небу.Но никогда большнЯ не плевал в огонь…И не потому,Что боялся разгневать его.Нет!Я от всей души благодарен ему:За тепло и уют в доме,За горячий суп на столе,Что добрые,Как у бабушки,Руки матери ставят передо мной.И если быЯ был скульптором,Я бы изваял памятник Добру и Теплу —Алый порыв огня.***Хоронили бабушку,Так и не отмыв добела ее большие руки.Изрезанные бурыми бороздами морщин,Они лежали —крест-накрест —на белом фартуке,Сшитом ею когда-то.Над только что вспаханным полемС криком носились вороныИ кружился легкий мартовский снег.Я смотрел на бабушкины рукиИ думал:Как они похожи на это поле…Поле ее детства,поле ее молодости,поле ее жизни.Как и принято в деревне,Хоронили бабушку всей деревней.Говорили о жизни и смерти,Что жизнь прожить —не поле перейти…А еще —про бабушкины рукиИ про это весеннее поле,Которое бабушка исходила вдоль и поперекИ совсем не думала его пройти,Потому что это поле – было ее жизнью,А бабушкины руки – золотыми,Потому что она всю жизнь,От зари до зариЛелеяла это поле своими руками,Чтобы оно звенелозолотой песней колосьев…И большие бабушкины руки,Так похожие на это припорошенное поле,Плыли над похоронной процессией,Прощаясь с солнцемв молодой синевевесеннего неба.Прощаясь с родным полем,Чтобы уйти в негои слиться с нимНавсегда.***Я хорошо помнюСвой первый рабочий день:С утра и до обеда,С обедаи до конца сменыЯ вывозил на свалкустружки и опилки —Работал подсобником в столярном цехе.В этом же цехеработал мой отец.И однаждыя случайно услышал,Как начальника цехасказал ему:– Смышленый парень,но звезд с небаХватать не будет…Но как-то ночьюЯ шел со второй смены,Гремя большимиотцовскими сапогамиПо мокрому асфальту.И прямо под ногами,в темных лужицах,Сверкая и разлетаясь в стороны,Сияли огромные звезды…И вдругсами собойРодились строки:Я был не из первых, но не былДешевкою и подлецом.И звезд фиолетовых с небаХватать не хочу. И с концом!Зачем их хватать, если простоСверкают они у сапог?Большие, как яблоки, звездыЛетят на асфальт из-под ног.УтромЭти строкия прочитал отцу.Он помолчал,Потомсовсем неожиданно спросил:– А в школу вечернююходишь?..***Здесь апрель не звенит журавлями,Снег на сопках до лета лежитИ в холодных лучах вечерамиСквозь густеющий сумрак блестит.И насколько глазами окинешь,Степь да степь с желтой дымкой вдали,Будто нету лесов и в поминеНа бескрайних просторах земли.Но сквозные каленые ветрыВдруг плеснут прямо в душу веснойНа далеком степном километре,В стороне необжитой, чужой.Снова вспомнишь о доме, о мамеИ, конечно, немного взгрустнешь —Где-то небо звенит журавлями,Где-то пахнет березами дождь…Советская Армия, 1974***Лайме – по-литовски счастье.По листве приснеженной шуршу.Стукнет дверь. Едва промолвлю: «Здравствуй!»И язык, волнуясь, прикушу.Удивиться милая литовка.Ничего, как видно, не поймет.Чай согреет. Улыбнется только.И поставит – в полных сотах – мед.Сладкий чай. Несладкое свиданье.На крыльце расстанемся впотьмах.И, как мед, хмельное слово «лайме»Долго будет таять на губах…ПРОЩАНИЕ С ЛИТВОЙУеду. Останется небоС тоской горизонта вдали,Да чувство, как будто здесь не был,Да горечь неясной любви.Та вечная, смутная горечь,Ее и года не сотрут.И море, бессонное море —Как будто тетрадь на ветру…***Выбегала на крыльцо —От обиды жгло лицо!И вещала зло с крыльца:– Ненавижу подлеца!..А потом в обнимку шла.Жгли ботву. Сирень цвела.Девять дочек родила!Сад старел. И дом ветшал.Да не старилась душа!..***Встретились – холод по коже,В горле – соленый комок!Может быть, просто похожий?..Как же – кровинка, сынок…Было ли? Не было?.. Было!То-то, стоишь не дыша…Сладостно водка кружила —Руки поныне дрожат.Кто ты? Завкафедрой? Дворник?Боже мой, сукин ты скот!Мимо – простой посторонний —Сын твой родимый идет…Скулы обида воротит,Сердце сорвалось: «Прости!»В небо метнулись вороны.Эхо картаво свистит…***Сладко спится под осенний дождикНа литовской станции лесной.В изголовье саквояж положенДа богатый опыт кочевой.Не буди нас, постовой Будинас,Выспимся – уедем навсегда.Как свели, так разведут пути нас.Пусть поют ночные поезда!Отмахала жизнь за середину,Размотался – не смотать клубок:Не видать уж, взгляд куда ни кину,Ни начала, ни конца дорого.Как там было?..Не юлил, не спился,Честно подставлял всегда плечо.Как там будет?..Хоть спокойно спиться,Но стучится сердце горячо!***Мне снился сон, где был я стариком —Иду, и мне дорогу уступают,И уступают место мне в трамвае.Мне снился сон, где был я стариком…Мне снился сон, где был я стариком…Меня с восторгом дети обступают,Они смеются, тешатся, играют.Мне снился сон, где был я стариком…Мне снился сон, где был я стариком —Я одинок. И близких нет в помине,Всё оттого, что не смирил гордыни.Мне снился сон, где был я стариком…Мне снился сон, где был я стариком —Я умираю. Двери нараспашку, —Но кто наденет чистую рубашку?!…Мне снился сон, где был я стариком.***Не вышел ни статью, ни родом.Упрямец, ослушник, чудак,Куда ты?.. Но ветер свободыПолощет над городом флаг.В дорогу? Ну что же, в дорогу!Ах, как необъятна страна…В работе не знаешь упрека —Гудит, как дорога, спина.В бараке однажды проснешься,К ручью припадешь второпях,И будто водой обожжешься, —В себе вдруг увидишь себя.Не в силах смотреть и не в силахГлаза от себя отвести,Как будто у края могилыСтоишь и не можешь уйти.Ну что же ты, что ты робеешь:Неужто себя не узнал?!Стареешь? Конечно, стареешь.Да главное – лишним не стал.Плевать, что ни статью, ни родомНе вышел. В конце-то концовНе пасынком был у народа —Одним из надежных сынов.ВЕРА, НАДЕЖДА, ЛЮБОВЬЯ стучусь, а мне не открывают.Уезжаю – мне приветы шлют.Почему я их не понимаю?И когда они меня поймут?Снова я приеду в этот город,Постучусь в заветное окно.Распахнет старуха дверь, которойНе касался я давным-давно.Скажет бабка: – Вера улетела,А Надежде делать нечего с тобой.– Ну так что ж, – скажу, – такое дело:Я согласен на одну Любовь!А в ответ старуха: – Шутки плохи,Для таких любовь – что в сердце нож!Уноси-ка лучше, милый, ноги,Грешен ты от шапки до калош.Навсегда покину их обительИ уеду к матери грустить.Никого я в жизни не обидел,Видно, просто не умею жить…***Чернеют рельсы в снежном поле.Далекий поезд. Тишина.И воля сердцу, и раздолье,Но хоть разбейся – жизнь одна.И веришь в счастье, как в заклятье.И знаешь: годы – колесом.А поезд катит, катит, катитКуда-то вдаль, за окомем…РАЗДУМЬЕ НА СТАРОМ ПОГОСТЕЗдесь тополь прижался к березе,Здесь слабый и сильный на «ты».Как вечная скорбь, на погосте —Воздетые к небу кресты.А может, хотел кто-то небоС землею при жизни сложить,Да так и не смог, вместо склепаВелев себе крест сколотить?На ветреный яр, за селенье,Несли его братья гурьбой.Поставили крест – знак сложеньяМеж небом и тихой землей.С тех пор он стоит в чистом поле,Хоть годы, хоть грозы прошли…И небо за синью околицС землею сравнялось вдали.***Занавешена дорога снегом,Память окликают поезда.Дайте надышаться сердцу небом,Этим небом вечным! Навсегда.Дайте вдох предзимнего покоя,Пусть течет неспешный снегопадНадо мной, над вами, над землею,Над тоской кладбищенских оград…И понятней станет, и дорожеИ земля, и люди на землеВ этот час, на этой вот дороге,В двух шагах от осени к зиме.***И снова – таежная осень,Смешение красок и дней,И тянет, и хочется оченьИдти до рассветных огней.Но что тут поделать? – Работа!Буксуя, ревет грузовик,Высоко, над марью болота —Гусей пролетающих крик.Сижу под намокшим брезентом.Дышу молодым сентябрем,Любуюсь огромным рассветом —Багряное на голубом.Я отдал за эти минутыПолжизни бродячей своей,Ночуя в холодных каютах,На теплых перинах степей.А счастлив? Конечно же, счастливЗа то лишь, что выпало мнеБыть к чуду рассвета причастнымВ таежной глухой стороне.***Ну вот и встретился с Байкалом!Поклон тебе от светлых водЗемли, что столько горя знала,В кровавых войнах полыхала,Но не сдавалась, хоть стонала —Пахала, сеяла, рожала.Там добр и мужествен народ.Стою на пристани дощатой.Туристы весело галдят.А мне за хмарью лиловатойВдруг показалось: из закатаГлаза Вампилова глядят;Босой Шукшин березку гладит,И утопает все в закате…Я мало прожил. Много видел.Я столько перенес обид,Что сердце – больше ненавидит,Хотя его удел – любить.И я не ангел. Что поделать?Я столько намутил водыПо делу, а порой без дела,Что сердце жаждет чистоты!Да, мало прожил. Но осталосьУж и того поменьше мне.Ах, если б знал ты, как шагалось,Как пелось там, на зорьке дней!..Да, я не ангел. Вместо крыльев —В мозолях руки и рубцах.Они в тайге на стройках стыли,Они любили и рубили,Они добры, а если били,То значит: не запросто так.Я здесь не гость. Как, впрочем, всюду.И путь нелегкий выбран мной.Я честным был. И честным буду.Но перед лихом и бедойТы сотвори простое чудо,Ты освяти своей водой.***На Байкале осень золотая,Золотая осень и покой.И душа наивно молодая,Жаль вот – сам не шибко молодой.Да и то накуролесил столько,Что ни Бог, ни черт не разберет…Зачастую не держался стойко,Сам страдал и близких не берег.Что с того, что волен, будто птица,Если больше некуда лететь?..Мне с пути совсем не страшно сбиться,Страшно песню главную не спеть.Ну, а осень листья разметала,Захлебнулись дали синевой.Золотая осень на Байкале,На Байкале – осень и покой.А душа все также молодая,Жаль вот – сам не шибко молодой…***Пустынное, зыбкое небо.Безлюдный поселок. Вокзал.И тучи, ломаясь от снега,Ползут за штормящий Байкал.Последняя песня допета.Получен нещедрый расчет.На лето составлена смета.Ну что же, зима, твой черед.Пуржи, заметай без оглядки, —Что было – тому не бывать.И если в душе неполадки,На время не надо пенять.В холодные дали влюбленный,Маршрут свой не сменишь вовек:На крышах транзитных вагоновБелеет заманчиво снег…***На краю у неба и земли,На краю у славы и молвыПокидал он берег твой, Илим,Шапку сняв с беспутной головы.Города и годы – под откос!Имена и лица стерты в пыль.Гул турбин и перестук колес —В сказку превратившаяся быль.Минет час – все заново начнет.И его опять же не поймут…Да и сам себя он не поймет.Жаль вот – быстро дни его бегут.ВЕСНА НА БУРОВОЙСамолет промчится над тайгою —Шухнет под корягу бурундук,Ревностно ловя над буровоюНепривычный реактивный звук.Распахнулось небо синевою,В кедраче, хмельной, гуляет май.Пахнет снегом талым и корою,Жизнь бурлит, выходит через край.И зверек, очухавшись от спячки,Прямо к буровой, на столик пняЛовко тащит шишки из заначкиИ влюблено смотрит на меня.Дружен он с народом бородатым,Помнит, как делились с ним сполна.Угощает нас зверек, ребята,Что гадать, весна пришла.Весна!***– Марьюшка, Марина! – Эхо тает,Бьется в паутине на кустах.Именем, как ягодкой, играюВ обожженных севером губах.Да, Марина, скоро, скоро осень:С каждым днем угрюмее тайга,Скоро шубы лиственницы сбросят,Спеленает этот край пурга…Ну, а ты смеешься… Надо мною?Над собой?.. ты плачешь, черт возьми!Посмотри, – какое молодоеНебо над тайгою в этот миг!..И не плачь. Запомни это небо.Эту синь, с отливом янтаря…Твои губы пахнут первым снегом.Или это – ветер сентября?..…В тишине тяжелой просыпаюсьЯ на зов печальных глаз твоих.И, душой усталою оттаяв,Я иду, иду с тобой по краюМолодости, лета и любви…ВОСПОМИНАНИЕ О ГЕОЛОГИИГлухая апрельская полночь.И звезды, как искры, в глазах.И неба болтается пологНа кронах и темных ветвях.Бежим за мелькнувшей машиной:– Куда ты, шофер?.. Погоди!О, сладость, присев за кабиной,Курить бесшабашно в пути…Но будто бы две папироски,Раздутые ветром, взгляни,Мелькают в нечастых березкахВблизи бортовые огни.…К утру доберемся в поселок,В округе подняв песий лай,И снимет усталость и голодСмолистый, наваристый чай.И снова на вахту: работа.Простая, святая-святых,Как солнце в копрах над болотом,Как хлеб на ладонях твоих.ТАЕЖНИКСгребет лицо в корявые ладони.Присядет на делянке у костра.Начнет припоминать и не припомнит.А жизнь текла живицей с топора.Ни слава, ни любовь и ни болезниНе мучили сознание и плоть.Он лес валили. Он хваткою железнойМедведя смог бы, встретив, побороть.И вот сидит на пне. Но ты попробуйЕго из жизни выкорчевать – нет!И думает. О чем? Нам, яснолобым —Увы! – вовеки не уразуметь…***Ты была или снилась, Марина?.. —Над Иркутском летит первый снег.И в круженье его лебедином —Твой приглушенный голос и смех.Все, как есть принимали, любили,Будто знали с тобой наперед:Эту осень Восточной СибириНам никто, никогда не вернет.И над крышами улиц уснувших,Над свинцовой ночной Ангарой,Будто наши смятенные души,Снег летит вперемешку с листвой…***Славен август последним теплом.Лес богат молодыми грибами.И стоит по утрам над садамиДух медвяный, как чаша с вином.Славен август последним теплом.В небе аисты ходят кругами,Обнимаются там с облаками, —Ждет их путь под каленым дождем.Как их встретит неведомый край?Ну, а осень-то – не за горами.В небе аисты ходят кругами.Что же, лето, спасибо! Прощай…ПОСЛЕСЛОВИЕСтать хотелось богаче,Стать хотелось добрей.Только вышло иначе —Ни рублей, ни друзей.Водка, горькая водка,Смрад больничных палат.И затравленным волкомСмотришь ты на закат.Ничего не осталось,Лишь болезнь и долги.Что тебе помешало?!Чем ты хуже других?..ЛИРИЧЕСКОЕ ВОСПОМИНАНИЕО НАРЯДЕ В ДЕНЬ РОЖДЕНИЯДень рожденья. Двадцать лет. В нарядеВосседаю в штабе и курю.Если б, скажем, в парке, на параде…Но плевать! Судьбу благодарюЛишь за то, что там, в степи, багровоРасплескало утро свет зари,И с помдежем, старшиной Холщевым,Мы не по уставу говорим.Я ему свои стихи читаю,Он смеется: «Ну, скажи, солдат,Будто вирши Боги сочиняют,Словно это – наивысший дар…»Говорит он: «Шел бы в офицеры,Ты же парень вроде не дурак.Голова – ну просто для карьеры,Там, глядишь, уже и генерал!»Нет, Холщев, я слишком сердобольный,Быть военным не сулили мне Бог.Но с гербом узорные погоныЯ тебе вручил бы, если б мог.Ты герой! Да вот не вышел рангом,Хоть из окруженья выходил.Перед самым юным лейтенантомТы, поди, уже не командир.Ну, а я привык не по уставуЖить, от рангов и чинов устав:Человеком быть – святое право,Совесть – мой единственный устав!В НОЧНОМ ЛЕСУКак от болезни, вдруг проснулся!И бор дремавший покачнулся —Поплыли сосны в небесах…И постарел я на глазах.– А как ты жил? – спросил себя я.И ужаснулся, вспоминая.А в небе сосны плыли, плыли…Ах, как я жил…А вы – как жили?..***Буду грустен, а может быть, весел(Я давно не был весел. Давно).Как в старинной задумчивой песне,Побреду по дороге ночной.И, до нитки последней промокнув,Сам того не желая, прибьюсьПод печально знакомые окнаИ давнишней тоской подавлюсь.Закурю у случайных прохожих,Посмеюсь над собой и судьбой:Вроде я и не глуп? Так чего жеЖизнь все шутит и шутит со мной?..***Я все прощу: обиду друга,Любимой ложь и лесть врага.Да минет ночь! Да стихнет вьюга!Да пропадет печаль-тоска!..Мой старый друг – моя отрада,С тобой теряю я себя…Любимой брошен. Как отрава —Два слова в сердце: «Не судьба…»…Светло в последней электричке.Свистит пространство за окном.Всё вроде правильно, логично,Но – где же друг?Темным-темно…И – где любимая?..На выход!Пункт назначения. Пора!И нету выбора и выгод.Вокзал, скамейка. До утра.А там: взахлеб – простор, свобода!И ты опять, как в детстве, чист:Друзья, любимая, работа.И снова жизнь – как белый лист.***Он упал в траву, раскинув руки.В стороне гудел вечерний шлях.Комом к горлу подкатив, разлукаРастеклась по телу тяжкой мукой,И печаль туманилась в глазах.И сквозь сон он видел, как в проемеВ майский сад открытого окнаХлопотала мам в отчем доме,И текла, как молоко в подойник,Ей в ладони ранняя луна…– Поднимайся! – шелестели ветры.– Торопись! – сигналили вдали.И спускалась полночь незаметно,Все вокруг залив туманным светом.И сбивали звезды журавли.Осмотрелся. Закурил. Шатаясь,Шел, освободясь от сонных пут.И, друг друга громко окликая,В небе низком шла за стаей стая,И с земным смешался Млечный Путь.И, припав к случайному болотцу,Долго пил и набирался сил.Понял он: вот-вот заря прольется.И пошел – навстречу утру, солнцуПусть бедовый, все же чей-то сын…***К нам кто-то этой ночью заходил,Но в темноте неразличимы лица!Стучатся в окна поздние дожди,Им, как и мне, какую ночь не спится.Я встал с постели, нервно закурил.Мелькают мысли в голове, как спицы:– Ну кто к нам этой ночью заходил?..Я слышу голоса. Не различаю лица.***Гроза среди ночи разбудит.К ребенку прижмешься, любя.Ты в горе меня не забудешь.Я в горе не вспомню тебя.Судьба, точно буря, закрутит,Удачей слепя и дразня!Я в счастье тебя не забуду.Ты в счастье не вспомнишь меня.***Пригород. Дачный поселок.Смех осторожный жены.Белый рождественский холод.Как мы еще влюблены…Верим ли в счастье? Не верим?Ссоримся. Больно молчим.Дуют балтийские ветры.Что же мы в поле стоим?..Низко дрожащие звезды.Крик эликтричек вдали.Позднее время. Не поздно:Руки и сердце – любви!…Тянется, тянется холодСтолько томительных лет…Пригород. Дачный поселок.Звездный негреющий свет.***Приснилось: Боже праведный, хоронят…Меня хоронят, ну а я – живой!Молчат в упряжке в черных шорах кони,Молчит возница, с перепоя злой.А я лежу. Ни встать, ни шелохнуться…Ну подойди же кто-нибудь ко мне!Глаза открыть бы, небу улыбнутьсяИ закричать, как в юности, весне!..А я лежу. Одни… Как это дико,Как страшно на последней из дорого!Мне б только встать, узнать, чего так тихо?Ведь я при жизни не был одинок?..Везут меня. Мне щеки ветер студит,Он пахнет прелью, хвоей и землей.И – тишина. Такая, будто людиПрощаются навеки с тишиной.Все тишина. И только низко воронТак заскрипел, так заскрипел, подлец,Что враз дохнуло в душу мраком чернымИ понял я: конец пришел, конец.Эх, встать бы мне, тряхнуть за грудь возницу:Куда везешь? В уме ли ты, старик?Но никого… И только низко-низкоВисит над полем черной птицы крик.Вот и погост. Остановились. Точка.Закрыли крышку. Молотки стучат.…Проснулся – утро. Первый гром рокочем,Скворцы от ливня прячутся, кричат…***Лебеди, вмерзшие в реку,Рухнувший в воду паром.Боже мой, здесь человекуНадо ж рубить было дом…Молча стоим, горожане,Сытые счастьем своим.В доме любили, рожали,Да вот остался пустым…Дети войны, ширпотреба,Как мы смогли очерстветь?!Лебеди с болью на небоСмотрят – не могут взлететь.***На дальние огни ночных поселков,На близкие огни далеких звездУходим мы тропой, известной толькоГлухим ветрам, слетающим с берез.Уходим молча. Курим осторожно —Сухой валежник и тайга, тайга…И в жизни невозможное возможно:Весной реке плевать на берега!Я в жизни не был первой скрипкой в хоре,Но истово пою, до хрипоты!Да, я горяч, пусть даже в малом споре,Но я всегда открыт – до простоты.Друзья простят, что с ними ненадолго.Их путь не прост, мой тоже путь не прост:На дальние огни ночных поселков,На близкие огни далеких звезд…***В. К.Жизнь летела от вокзала до вокзала,Жизнь тащилась от ларька и до ларька.Слушай, друг, давай начнем сначала —Это надо нам наверняка.Словно дым в трубу, летело время,По теченью слишком просто плыть.Только в жизни главная проблема —Это правильно и честно жить.Жить, чтоб мать больная не бояласьНам с дороги двери отворять.Слушай, друг, давай начнем сначала —Завтра будет поздно начинать…***Ф. ЧечикуСлава Богу! – никому не должен.Уезжаю… Опускаю флаг…Для друзей – я верный друг все тот же.Ну, а для врагов, конечно, враг.Если напишу кому с дороги,То тебе, моя больная мать.Ты прости меня за все тревоги,Ноя сердце не могу унять.Жизнь свою в дороге подытожив,Самому себе скажу я так:– Слава Богу – никому не должен!– Слава Богу – поднимаю флаг!***Задует ветер пепелище.Забвения закружит снег.А он все ходит,что-то ищет,Во что-то веритЧеловек!Из разных тетрадей (стихи 70-80-х ХХ ст.)ПОЛЕССКАЯ БАЛЛАДАУ истока Припяти – озеро ЛюбязьСветлою подковой поперек реки.Не с того ли так здесь ясноглазы люди,Что чисты, как души, в селах родники?Родина. Полесье. Чистая водица!Гнездами буслиными коронован край.Из реки родимой нам ли не напиться?!Эх, браток, хлебнули так, что через край…Начиналась Припять – Любешов да Любень,А венчалась в устье страшно – ЧернобЫль.Ни любви, ни горя, видно, не избудем —Горькая славянская, да родная быль…КОСТРЫ БРАТСТВАЗолотые клены.Белые мосты.От села до вёски —ровно три версты.Неразрывной лентойПрипяти-рекиСвязаны навечномы, полешуки.Воины славянскихдоблестных князейИз нее поили,в бой идя,коней.Поднимались вместесупротив врага,Чтоб оков не зналиэти берега!За голубоглазыхЛесей и АлёнВстанем,если надопод кумач знамен.Мы вам – щири друзи.Вы для нас – сябры!Не погаснут братстванашего костры!***Мой дед Феодосий МаксимовичНе ведал чинов и наград.Дубы вековые с осинамиНад скромной оградкой шумят.Про то, как туманными веснамиЗа плугом ты шел бороздой.И эта дорога незвездная —До звезд самых дальних длиной.Ногами твоими измереноЖизнь-поле. И полем ты шел.Светила кому-то Америка, —Ты здесь свое счастье нашел.А горе-нужда переборются:В разруху, любви не тая,Над пыльной замшелой околицейЗвенела гармошка твоя!Ты прожил, как спел. И наградою —На вечные веки живой, —К земле наклонясь, за оградкоюКолосья поют над тобой.***Первая разлука – полуостров Крым.Рынок. Дешевизна. И – голодный в дым!Толкотня базара. Черная земля.Юность – это точно: нету ни рубля.Но зато открыто на ходу курю!И уже за это жизнь благодарю.Пробую. Торгуюсь. Дальше прохожу.На околыш красный искоса гляжу.Вновь торгуюсь – пробую. А базар шумит!Не спешу – к обеду, знаю, буду сыт.Подкатились с картами, юбками шуршат.Что ж, гадайте, милые, – нету ни гроша!Прикурить? Пожалуйста! – спичками богат.Да-а, вина, конечно, я и сам бы рад…К вечеру устану. Брошу толчею.В привокзальном сквере высмотрю скамью.Вспомню дом и маму – на закат взгляну.И в обнимку с небом до утра усну.Что там снилось-мнилось – ветром унесло.А сбылось – не сбылось – на сердце легло.Первая разлука – встреч пьянящий дым.Степь, базары, море – полуостров Крым.***Вот и ушла, отвернулась.Что-то сказала зло.Жизнь, как пластинку, качнулоИ понесло, понесло…Вслед не пошел, не окликнул,Хоть бы словечко – вслед.Крутит разлука пластинку —Боже мой, – сбоя нет.Крутит и крутит, и вертит,Замкнутый черный круг!По этой, по круговертиКуда-то все пру и пру…Но где же тот смех, тот голос,Иглы удалой забег?!До хрипа пластинка стерлась.А чисто звучал запев…***Свет лунный по комнате бродит.Любимая плачет во сне.А лучшие годы проходят,Как этот – за окнами – снег.Все ждешь перемен. Не иначе.Хоть жизнь, как слезинка, ясна.С чего тогда милая плачет,Ведь вечером пела она?..***Тот же тополь. И та же улица.Тот же дом. И калитка та.Отчего же ты, друг, сутулишься, —В сердце боль и в душе маета?Все пройдет. Навсегда позабудется.Не забудутся только вовекЭтот тополь и эта вот улица,И забывший тебя человек…***…и признаться, мне уже не страшно.Страшно было это пережить:Смотрит мама сдержанно и мрачно,Батька, тот не хочет говорить…Как солдат, забывший святость флага,Вырвавшийся чудом из огня,Вспомнив вдруг товарищей, присягу, —Жизни не обрадовался я!..Что такого? – Развелись и точка.Разошлись – и нечего делить!Переезды, передряги, теща…Сыну как все это объяснить?..Вырастет – похожий-непохожий —Разве только в этом толк и суть?Встретится случайно, как прохожийИ посмеешь, разве что, взглянуть…Если что и нажил, – хворь да склоки,Мчал по жизни, не жалея ног.От судьбы отцовой, как от водки,Боже упаси тебя, сынок…***Негодяй, а говорят: «Собака»…Подлецу вослед глядят: «Прохвост»…Но, друзья, задумайтесь, однакоИ пускай простит насдруг наш – пес.Человек додумался до мата:«В мать!» – ревет. И даже – «В бога мать!»…Что ж тогда вам, братцы люди, свято,Коль святыни стали осквернять?..***Ничему не удивлюсь,Все приму – спасибо.Счастьем больше не упьюсь,А беду осилю.Милые жена и мать(Есть ли кто роднее?!),Необъятное обнять,Кажется, сумею.Вот он, возраста предел:Шляпу снял – Голгофа.Что хотел – не все успел,Да не все так плохо.Что гадать? И что рядить?Что глядеть на звезды?Просто надопросто жить,Что не так-то просто…***Дорога. Поле. Крест высокий.Холмы. Дубрава. Синева.В деревьях – домик одинокий.И рожь. Без края рожь. Литва.И пенье птиц, и скрип колодца,И на дворе гусей возня…Хозяйки щедрость, щедрость солнцаВскружили голову, пьяня.И только щупальца антенны,Черно торчащие в листве,Напомнят вдруг о мире бренном:Ракеты, космос… Страшный век!У ПАМЯТНИКА ПУШКИНУ В ВИЛЬНЮСЕОсенний парк. Знакомый. Незнакомый.Озябший дворник дышит тяжело.И ты, какой-то тайною влекомый,Идешь-идешь, пока вдруг лист кленовыйНе остудит разгоряченный лоб!..И встанешь посреди сквозной аллеи,Глаза поднимешь и поймаешь взглядТакой живой, родной до ослепленья!Уютней сразу станет и теплее.И не захочешь уходить назад.ВИЛЬНЮС. КОНЕЦ 1987-гоСерый город. А снег синеватый.Неожиданно рухнувший снег.И проулок, кривой и горбытый,Вдруг нырнувший в бурлящий проспект.Магазины, витрины, толкучки…И не верится: здесь по холмамМчал в пролетке взволнованный Пушкин,Крепко Адам его обнимал!..Бонапарта и Кайзера славаСпотыкалась на этих камнях.А в окрестных полях и дубравах«Лайсве!» гордо кипело в устах.И не здесь ли с бедой заскорузлойШли, сутулясь, в тревожный рассвет,И летело вслед: – Кто?..– Белорусы! —Сердце Янки стучало в ответ.Этот город – эпох перекрестокИ славянства извечный причал.Снег идет. И кончается осень.И зима – как начало начал…Лайсве – свобода (литовск.).***Льется по небосводуСвет кровавый луны.Утро Нового года.Шли солдаты с войны.Пехотинец-калекаБез руки и погон.Утро нового века —Восемнадцатый год.Встретит мать – зарыдает,Вспыхнет счастьем жена:В стороне этой знают,Что такое – война…На просторах РоссииИ в Полесье моемЗемлю с кровью месила,Жгла слезой и огнем.Ничего, что безрукий,Лишь бы вышел живойИз такой заварухи —Боже мой! – мировой…С веток сыплется иней —Белый вздох января.Над смятенной РоссиейЗанималась заря.***Ольшаники. Болота торфяные.Крик перелетных стай в дыму костров,Как родины весенней позывные, —И снова в жилах горячеет кровь.Туда, туда, в хмель утренних туманов,В разливы рек и в пробужденье чащ!Припасть к курганам сердцем, будто раной —Унять тревогу и забыть печаль…А лед идет! По Мухавцу. По Пине.По Припяти идет вчерашний лед…И аист на знакомой луговинеСтартует с аистихою в полет.И день встает, зарею осиянный.И в поле трактор голос подает.И в мире все рассветно-первозданно.И жизнь,как лед,идет,идет,идет…***В тумане лодку потеряю.Очнусь на душном берегу.И, ничего не понимая,Вдоль тихой речки побреду.Я здесь родился. Здесь я вырос.Из этой речки воду пил…И не один здесь невод вытряс,И не одну версту проплыл.Ни рыбнадзор, ни дед небритый,Ну хоть бы кто бы – на пути!..Бреду без кепки, с толку сбитый,А лодки все мне не найти.Кричу отрывисто с откоса.В ответ – ни крика, ни гу-гу.Но вот на яликах матросыВыходят строго на реку.Идет буксир, как наважденье,Ревет пронзительный гудок.Но где же лодка?.. Нет терпенья!И я, устав, под стог прилег.И мне приснился странный невод,В нем билась лодка. Лодка! Та!..И я, босой, бегу по небу!..И пустота… И пустота…***Который год. Который год.Уходит вдаль по рекам лед.И, словно белый пароход,Душа моя за ним плывет.Ах, ледоход… Ах, ледоход!..Который год… Который год!..Но он не вечен, этот лед —Водою талой потечет.Но вечен он, души полет —Из года в год… Из года в год…Плыви, плыви, мой пароход!***Когда нас нет, нас быстро забывают,Совсем другими мысли заполняют,А если же порой и вспоминают,Как паузу в концерте, заполняютО нас пустыми спорами досуг.Все больше убеждаясь только в том,Что нас легко и просто забывают,Так, словно двери в доме забивают,Навеки покидая этот дом.И думают, что быт свой обновляют,Лишь снова повторяя старый круг…***Избавь меня от похорон старух,Избавь меня от свадеб всех твоих подруг,От вечеров в кругу твоих друзей,От лжи, что завтра будет веселей.Избавь меня от вечной беготни,Очередей, дешевой болтовни,Избавь меня, прошу тебя, избавь.И отпусти в объятия дубрав!И отпусти меня в мои леса,Под небеса, родные небеса.Там каждый дуб – мой самый верный друг,Там весь в цветах, как небо в звездах, луг.Избавь меня от лжи своей, прошу тебя,От слов заезженных «любовь», «судьба»Избавь меня,избавь меня,избавь…***Отвыкаем от общих вагонов,От попуток, случайных телег.Это, в общем-то, братцы, резонноВ наш сверхбыстрый, сверхопытный век.От лесов отвыкаем и речек,От весеннего чувства земли.О погоде болтаем при встрече,А природу «средой» нарекли.Все спешим. И друзей замечая,Извиняемся: служба, семья…И прекрасно же – да! – понимаем,Что с друзьями – теряем себя.Отвыкаем… Не это пугает:Просто пробил нежданный тот час —Это молодость нас покидает,Это время уходит от нас…У МОГИЛЫ ДРУГАПамяти Лени ШахновичаОблака над кладбищем. Полдень голубой.Неужели там лишь встретимся с тобой?..Под землею… В небе… Это все – слова.Здесь вовсю бушует майская трава!Ну а там что?.. Что там?!Кабы это знать,Может, было б легче близких провожать.Постою, подумаю в скорбной тишине,Что там уготовано, бедокуру, мне?..***Что там – дубы за селом вырубают?!Это поэт в темноте умирает…Что там – листва средь весны опадает?!Это поэт в тишине умирает…Что там – пшеница в полях полыхает?!Это поэт в духоте умирает…Что там – война взорвалась мировая?!Это поэт, жизнь любя, умирает…Курим. Молчим. Губы в кровь искусали.Вместе с друзьями и мы умирали.Снова дубы небосвод поднимают;Листья, что птицы, под небо взлетают;В поле колосья, как лира, играют;Люди живут, в Мире мир утверждая!Люди живут. И поэт вырастает!..***А я любил позировать для фото:– Внимание!Пусть птичка не летит,Но завтра на тебя, не на кого-тоДевчонка заворожено глядит…Задира, сбита кепка на затылок.В зубах окурок,весел и смешон,Я помню, как меня заворожилоФотографа-мальчишки:– Хоро-шо-о!..Все хорошо. Да вот отцу попалоМое лихое фото в тот же день.И сам не знаю, почему не взял онСо спины стула старый свой ремень?Закашлявшись. Помял он папиросу:– Тут не геройство, хлопец, а беда…И так сказал он это горько-просто,Что расхотел курить я навсегда.***Адрес Весны…Его в том мартеЧертило солнцепервыми проталинамиНа белой страницетвоей улицы;Его писалиРозово-белыеот майского цвета веткиПо стеклу твоего окна;Два годаЯ писал егона солдатских конвертахВ письмах к тебе…Но без меня отцвели,Душистой порошейвыбелив твой подоконник,Яблони старого сада…И напраснопрямо с поездаЯ побежал к тебе:Было уже лето.…Самыми светлымивоспоминаниямиВписан он в мою память,В мое сердце,Адрес Весны…ДРУГ ДЕТСТВА– Не грусти. До свиданья, старик! —И сейчас же, огромный, усталый,Он пошел через парк напрямик,Через лужи и морось – к вокзалу.Лишь махнул, обернувшись, рукой.Значит: нет, не напишет с дороги.Коль уехал – с собой все тревоги,Все печали и боли – с собой!Сядет в поезд. Спокойно уснет.Ни поклажи, ни сверточка даже!..У других – и сберкнижки, и дачи,У него – свой особенный счет.Кто-то высмеет тайно вослед,Кто-то зависть улыбкой прикроет:Его знают великие стройки,Его помнит целинная степь.***Дождями захлебнулось лето,Рыдают стаи по ночам:Уносят птицы на край светаИ радость нашу, и печаль.И вновь от пристани далекоТекут прощальные гудки.И только ярче светят окна —Надежды нашей маяки.***Ох, извечная эта сумятица…Осень, лето или зима, —Что-то в жизни моей все не ладится,Хоть кричи, хоть сойди с ума!..Говорят мне: «Влюбился бы, что ли ты?..»Ну, а толку? – Влюблялся не раз.Было время – летал соколиком,А сейчас бы – воробышком рад.Надоело вздыхать и плакаться.Да и плакать-то не по себе…Эх ты, молодость, жизни растратчица!Чем платить мне за буйство теперь?..СЕРДЦЕБоль прошла. Утихла понемногу.Потрепавши, отпустила сердце боль.И ему опять давай тревогу.Снова подавай ему любовь.Общие вагоны и попутки,Гул турбин и мерный скрип телег.И во что тебя только не впутывал,В полымя бросал, на лед и снег…Битое, в рубцах и грубых шрамах,Ты куда несешься второпях,Ведь стучит такое же у мамы,Да еще с тревогой за тебя?..***Снег метет. Колотит вьюга в рамы.Бьется белый пламень холодов.На таежной станции ТушамаПерекличка встречных поездов.Ритма жизни этой не нарушу.Стукну дверью: стужа, ветер, снегЗа моей спиной огни потушат,Заметет поземка грубый след.***Всю ночь мело… Пуржило. Завывало.Из край в край метало жгучий снег.Надвинув шапку, в сторону вокзала,Ссутулившись, тащился человек.Портфель. Клюка. Один, без провожатых.Ботинки и помятое пальто.И там, на том конце, на снег примятыйПод вечер ступит – нет, не ждет никто.В толпе пройдет по улице горбатой.Окраина. Пустой, холодный дом.И дверь, что кошка, взвизгнет виновато,Отброшенная в сторону пинком…***За мною, злясь, кричали двери:Я уходил! В туман и ночь.В меня – увы – никто не верил,Считали: нечем мне помочь.На стыках рельсы прогибались.Мелькали рощи и мосты.И где-то в прошлом оставались:Дом, школа, юность и мечты.Я уезжал. Куда? Не знаю.Да я и не стремился знать.Летела молодость по краюИ было некогда мечтать.Я землю рыл. В тайгу врубался.Долбил ночами мерзлоту.Я падал в снег. На мат срывался.Но свято верил – в чистоту!Так почему кричали двери,Мол, здесь ты лишний, уходи?!Я верю вам! И вы поверьте!Мне с вами, люди, по пути.ПОСТФАКТУМ ПЕРЕСТРОЙКИЯ – пессимист.Желчный и безнадежный.И такимСделала меня жизнь —Меня предавали любимыеИ те, кого я называл друзьями…Я – пессимист.Потому, видимо,Никогда не поймуЛюдей с пылающими глазами —Оптимистов,Готовых сплясатьНа крышке собственного гроба…ПОСТСКРИПТУМ 7 ЯНВАРЯ 1989-гоПереведи меня через майдан……А поля не было, где кончился майдан.Виталий КоротичПереведи меня, Виталий,Через майдан, где лесть и ложь,Туда, в поля, где птичьи дали,Где бьет волною в небо рожь.Туда, где летом зори вишенГорят над степью день-деньской;Где пульс трагедии – ой! – слышенНа вене Припяти больной.Туда, где бури пашут пляжи,Где горы падают, туда,Туда, где боль и радость наши,Где горе наше и беда…Туда, где реки выпрямляли,Где лес и нива просят пить,И где кресты с церквей срывали,Чтоб избы наглухо забить.Туда, туда веди, Виталий,Где мы спокойно забывали,А может, просто – предавалиОтцов, Отечество, язык…Веди. И сам иди, Виталий,Где поле кончилось – тупик.***Я начинал все заново. И сноваЯ голубей гонял по чердакам,Ломал тайком, босой, белоголовый,В чужих садах сирень по вечерам.Я начинал все заново. МальчишкаВ фуфайке не по возрасту большойСжимал в кармане пропускную книжку,Волнуясь, у фабричной проходной.Я начинал все заново. И поездМеня из детства быстро уносил,Смеялся я, конфеты ел, а послеМахать лопатой не хватало сил.Но я взрослел. И становились твержеЛадони рук моих от черенка.И пусть прошел уже немало, все жеДорога, как и прежде, нелегка.***Жизнь прошла в расставанье с порогом.Нынче многого горестно жаль.– Поверни меня, слышишь, дорога,Я вернусь в свою первую даль.Под окошком за тихой калиткой,На скамье у тесовых ворот,Где и в будни под пышной калинойСобирался окрестный народ.Шутки, смех, прибаутки… И чаркаЗолотилась до звонкого дна!..И не пьяной была, не случайнойДоброта, будто все тут – родня.Светлой песней будили округу —Пережили войну, голодуху…Как давно это было, дорога…Но спешишь ты за ветром вперед —От весны, от любви, от порога,Где остался тот славный народ…***Леониду КривецкомуГосподи! Дай мне силыМолча презреть подлеца,Жить и не прятать лица,Господи, дай мне силы.Господи! Дай мне силыГолод и холод стерпеть,Горем разбитому, петь,Господи, дай мне силы.Господи! Дай мне силыНищего не обойти,Не встать на чужом пути,Господи, дай мне силы.Господи! Дай мне силыАлчных простить и понять,Страждущим боли унять,Господи, дай мне силы.Господи! Дай мне силыЗверя в себе убить,Не растранжирить любви,Господи, дай мне силы.Господи! Дай мне силыВстать над бедой и тщетой,В счастье остаться собой,Господи, дай мне силы…СЕМНАДЦАТЬ ЛЕТ СПУСТЯ(Питер-93)В этот город я еще приеду,Обниму Фонтанку и Неву.Этот город шел за мной по следу,Ну, а я вперед спешил – к нему.Не заметил, просвистело время,И желанной встрече сам не рад,Я иду по Невскому, не веря,Что уж ты теперь не Ленинград.Что давно и я не тот, крылатый,Да и ты какой-то уж не тот,И мосты твои, прости, горбаты,И перемудрил с конями Клодт, —Им бы вскачь, иль через реку вброд!..Ну, а мимо – всё народ, народ…Как же он сейчас похож на сброд…Ни на что давно не претендуя,Отмахав по жизни налегке,Я уже ищу не храм – пивнуюИ любуюсь мусором в реке…Боже мой, какими же мы стали,Вечный город, мимолетный я?..В сумрачном, замызганном вокзалеБомжем занята моя скамья.Постою у входа виновато,А за что? Прости нас, Бог, прости,И уеду в сторону заката —Смоют ли наш грех твои дожди?..***Ты для меня, как ночью плач в подушку,Как пенье одинокого в лесу!..Поэзия,Найди кого получше,Я этого, наверно, не снесу…***– Что вынес ты из тысячи дорого?– Десяток встреч да столько ж светлых строк.– А что, другие просто растерял?– Нет, я значенья им не придавал.– Уж больно скучно и легко ты жил?– Да, ничего, увы, не совершил.– И вот пришел пустым на перевал?– Зато друзей в пути не предавал.– А с перевала, как и с чем, пойдешь?– Пойду, как в мае полем щедрый дождь.– Но вот зачем, куда ты всё спешишь?!– На праздник вашей и своей души…***