Сюжеты. Рассказы, эссе, роман

Не редкость огороды целиком затянутые пленкой – огуречно-редисочный бизнес. В селах при подъезде к Задонску у самой дороги – самодельные полки, уставленные маринованными грибами по шестьдесят рублей за банку 0,75 л. Только, судя по всему, и этот бизнес не приносит большой прибыли.

Потрясающие красивые соборы в мужском (более шестидесяти метров высотой) и женском монастырях. Около лесной речки Тешевка за городом в стародавние времена святой Тихон Задонский собственноручно вырыл родник, вода которого имеет целительной силу. На этом месте теперь сделали источник и купальню. Приезжают туристы и паломники, побывав в женском монастыре, спускаются в лес, занимают очередь за водой – с полиэтиленовыми бутылками и флягами – или в купальню из красного кирпича.

В купальне работает пока одно отделение. Мужики и женщины заходят небольшими группами по очереди. Раздеваются, стоя на дощатом настиле, затем, выстроившись в очередь заходят по одному по бетонным ступенькам в купель по грудь и окунаются с головой. Погрузиться в воду надо трижды, можно за один заход, чтобы очистить все грехи. Температура воды плюс четыре градуса круглый год. Дух перехватывает уже после первого раза.

Перед купальней церковная лавка с фотографиями церквей, духовной литературой, свечами, ладаном, освященным маслом, иконами святых – в их числе иконки от колдунов, от воров, для отправляющихся в путешествие, для укрепления семьи, для успеха в торговле.

Одна женщина сказала:

– Дайте мне икону Николая Угодника. Она мне во сне приснилась.

– Вот как? Вам какую? – удивленная монашка показала ей две иконы по пятьдесят рублей, где чудотворец изображен в разных одеждах.

– Мне вот эту, – выбрала женщина. – Мне эта приснилась.

Подошел мужик лет под пятьдесят с женой и взрослой дочерью.

– У вас есть литература исторического содержания? Я бы хотел почитать о святой Екатерине. Я о ней в Египте слышал, когда был в отпуске.

Женщина отыскала ему тонкую книжку с акафистом святой. И маленькую иконку с ее изображением за восемь рублей.

– А вы знаете, такая икона за границей продавалась за 50 долларов. Это 1500 рублей на наши деньги!

– А вы на Синае не были? – поинтересовалась монашка, но мужик не расслышал ее вопроса. Она повторила.

– Нет, не был, – ответил тот…

2004

В городе детства

Июньское солнце припекало почти по-южному. Я взял эскимо и успел съесть его, пока точно по расписанию, показался «Икарус» -гармошка. В этот момент подошли еще две девочки лет пятнадцати. Одна с лицом прилежной ученицы была в обычном платье, а другая с неправильными чертами – в стильных белых брюках. В салоне было свободно, но я садиться не стал, дабы не расплавиться на солнце.

Две юные проказницы остановились в проходе вблизи от меня и принялись строить глазки. Особенно та, в полупрозрачных брюках так и пронзала плутовскими черными глазами. А другая лишь осторожно подыгрывала ей за компанию. Кажется, им было любопытно проверять на мне свои чары. Я старался смотреть в окно на как будто знакомое очертание улиц, а когда переводил взгляд, то видел устремленные на меня две пары озорных кокетливых глаз… Так мы и ехали, поглядывая друг на друга, пока я не вышел на опушке соснового леса.

К вечеру город навалился, проник внутрь пропущенными годами… Он жил без меня своей неторопливой жизнью. Я с какой-то неутолимой жаждой и неутомимым азартом пересекал вдоль и поперек этот крохотный городишко, казавшийся некогда большим, словно намеревался запечатлеть его на подошвах штиблет.

Студенческие встречи

Переменная облачность, обещали дождь. Дожди льют каждый день уже две недели. Возможно это отпугнуло многих. По традиции выпускники моего факультета собираются каждый год в первую субботу июля в лесу на девятом километре за городом, где расположен студенческий городок политехнического института. На этот раз приехали поначалу только трое – я и еще две бывшие студентки Света и Надя.

– Ну, троих уже достаточно, – сказал я.

У меня в пакете лежала плоская бутылка водки «Флагман» и кое-какая закуска. Света и Надя купили еще салатов, колбасы и мороженого в киоске на остановке, и мы втроем отправились на нашу поляну у опушки леса, с которой открывался неплохой обзор на трамвайное и автобусное кольцо, откуда могли появиться опоздавшие однокурсники. Около поляны стояла шикарная черная новая «Вольво». Из нее вышел Витя, бывший староста одной из студенческих групп – организатор и вдохновитель всех наших встреч.

– А я уже собрался уезжать. Думал – - никого.

– Главное – не прерывать традицию, – сказал я.

Витя постелил на траве какие-то покрывала, сбегал в киоск на задонское шоссе за вином и шампанским, подошли еще Галя и Лариса и мы уселись на покрывала и наполнили пластмассовые стаканчики шампанским. Разумеется, первый тост был за дружбу. Потом пришел еще Жора, дежуривший на версте в приемной комиссии, и подъехал на «Жигулях» Коля. Первый не пил, потому что завязал, второй потому что за рулем. Водку пришлось пить мне одному. Витя лишь сделал несколько глотков шампанского – у него на четыре часа был назначен полет с приятелем, который купил у американского миллионера реактивный самолет. С собой он взял Ларису – дочь авиационного комполка. Они уехали и вернулись часа через два. Восторгам Ларисы не было пределов. Гм-м. Тоже захотелось самолет, яхту, славных друзей.

Сдается мне, что все люди, не имеющие столь необходимых для жизни атрибутов – социальные инвалиды, во всяком случае, это зачастую написано на их лицах.

Потом пьяная компания захотела купаться, расселась по машинам и отправилась по лесной разбитой дороге к реке. Я сидел с преподавателем Жорой на заднем сиденье вольво и разговаривал о хазарах, живших когда-то на высоких холмистых берегах, к которым мы приближались. За рулем была Лариса, инструктор по вождению, Витя доверял ей.

Едва прибыли на место, по крыше иномарки забарабанил дождь, дождались отставший жигуленок и повернули назад. Остаток вечера провели у Вити в частном доме за автовокзалом. Смотрели видеозапись прошлогодней юбилейной встречи студентов, пели и пили. Помогавшая накрывать на стол дочь Вити кого-то мне очень напоминала. Наконец вспомнил – вылитая Глюкоза… Ее творчество мне нравилось, хотя последние песни («Нимфетка» и «Невеста») явно рассчитаны на невзыскательный вкус публики.

7 июля 2004

Командировка в Калугу

Утром. вернулся из командировки в Калугу. Калуга – спокойный патриархальный город, где старинные здания и высокие храмы разбросаны вперемешку с современными постройками. Замечательный парк и скверы. Вездесущие пожилые иностранцы, понявшие толк в жизни, неторопливо ходят по историческим улочкам, раскрыв рот. Девушки не славятся привлекательностью, как, например, в Воронеже. Хотя, говорят, жена Пушкина из-под Калуги.

Переночевал в гостинице «Ока» и наутро на железнодорожном экспрессе за 2,5 часа добрался до столицы. Кучу времени потерял на Горбушке в поисках аксессуаров для Сони Клие. Наконец, выбрал мемори стик. Потом на метро отправился в центр. На эскалаторах теперь принято целоваться. Очень удобно. Девушка стоит на ступеньку выше, и ей не надо тянуться губами к юноше, придерживающему ее за ягодицы.

Впервые за последний месяц день выдался солнечный, и москвичи были на редкость улыбчивы и счастливы. Давно их такими не видел. На Новом Арбате потоки иномарок. Вглядываюсь сквозь тонированные стекла. За рулем то и дело мелькают лица женщин, чаще всего совсем молоденьких. Любопытно, как они не боятся маневрировать в потоках машин в нескольких сантиметрах от дорогостоящих соседей. Публика на тротуарах пестра, пьет пиво, пепси, апельсиновый сок с алкоголем и заражает праздностью и праздничностью.

Старый Арбат спокоен и уютен. Тут предлагают сделать временную татуировку по эскизу, пожертвовать деньги на милых собачек, зарабатывающих на корм подаянием и заказать собственный портрет. Одна из позировавших девушек сидела на низком складном стульчике так, что были видны под платьем ее красивые ноги. Жаль, они не попадут в рисунок, который старательно выводил грифелем (или углем?) бородатый художник.

Обожаю Москву, ее дух, олицетворенную историю, полную неразгаданных тайн, ее ландшафт и архитектуру, которую колумбиец Гарсиа Маркес называет кондитерской. Ну и пусть кондитерская! Я откусываю это лакомство по кусочкам, как торт и облизываю перепачканные кремом пальцы. Как ни странно, не самые худшие страницы моей собственной истории связаны с Москвой. Я могу ходить по ее улицам целый день до ломоты в ногах, усталость только приятна. Даже сейчас, когда город напоминает избалованное, но милое дитя бедной и рано состарившейся в непосильных трудах матери.

Вышел на Красную площадь. И в это время из Казанского собора раздался праздничный колокольный звон. Зашел внутрь, где в полумраке светились лампады и свечи и стояли немногочисленные прихожане. Поставил свечи и вышел на улицу к ГУМу. Несколько минут боролся с искушением отведать суши по тридцать пять рублей в японском ресторане «Дрова», но времени оставалось мало. Зашел в ГУМ с другой стороны и прошел его насквозь, посматривая на витрины с ненужными мне товарами. В отделе «костюмы» у самого выхода польстился на льняной прикид.

– Сколько стоят брюки? – спросил у девушки.

Она наклонилась к ценнику.

– Три тысячи триста.

Почти вся моя месячная зарплата.

– А пиджак?

– Одиннадцать двести.

– Гмм… Спасибо…

Когда выходил из магазина, навстречу попалась сопровождаемая двумя молодыми людьми хорошенькая девушка в белой рубашке, под которой отчетливо вырисовывалась грудь с окружиями розовых сосков. Она взглянула на меня и улыбнулась. Или мне это только показалось…

А дальше – метро, Павелецкий вокзал, купе, дом.

9 июля 2004

Отпуск

Отпуск – это такое счастье! Уже неделя пролетела незаметно. Уезжаю ежедневно на велосипеде на речку Усманку, несущую свои прозрачные воды между поросшими камышом и разнотравьем извилистых берегов. Подъезды для машин заблокированы болотами из-за проливных дождей, и на берег можно пробраться только пройдя по колено в воде. Купальщиков на всем берегу можно пересчитать по пальцам. Лежишь в высокой траве, подставив лицо солнцу, и отстраненно слушаешь отдаленный и не очень приятный гул города.

Можно позагорать и на общем пляже, где куча тел, как на юге. Две юные девушки рядом решили позагорать топлесс, сначала лежа на животе, а потом иногда переворачиваясь на спину, прикрыв груди ладонями. Одна из них что-то ответила на шутку проходивших мимо молодых людей и, забывшись, повернулась к ним, забыв прикрыться.

– Ну разве так можно? Это жестоко, – сказал один из юношей, и все засмеялись.

Захотелось на море, в Ниццу.

Был в нескольких турагентствах. Цены на пляжный отдых взлетели даже в Турцию, на которую так рассчитывал. Одна девушка долго искала для меня тур с заездом в Ниццу, но все на десять-четырнадцать дней и слишком дорого… Спрашивает, а почему, мол, именно туда. Да так, отвечаю, чтобы в разговоре вставить: отпуск проводил на Лазурном берегу в Ницце. Предложила билет на автобус до Штутгарта в Германию за 182 евро туда и обратно. Но виза! Нужно две недели на оформление и справку с работы о заработке не менее четырнадцати тысяч…

Похоже, на Западе никому не нужны бедные, но честные босяки из России вроде учителей, инженеров и проч.

Пообещал подкопить денег и прийти через год.

Гмм… В прошлом году по той же причине не попал на Кипр…

2 августа 2004

Озеро Чокрак

Вернулся из Керчи, когда солнце уже садилось. Бросив в номере пакет с покупками, вышел через калитку к морю и вдоль берега босиком заспешил на соленое озеро Чокрак, грязями которого, по преданию, лечил свои раны сам Митридат (об этом мне поведала на остановке маршрутки женщина под сорок из Керчи, все лето продававшая экскурсионные путевки на складном стульчике в тени забора).

Азовское море в блеске заката отливало зеленью и расплавленной медью. В открывавшемся со всех сторон просторе, скалистом береге, возвышающемся вдали, пылающем небосклоне, стене дыма над горящей степью было что-то завораживающее…

Пока я шел, солнце село. Огромное озеро было пустынно. Над ним в сгущающемся сумраке беспокойно кружили чайки, словно кто-то стряхнул изорванное в мелкие кусочки письмо. Огонь несколькими ровными километровыми полосами уже добрался до пологого спуска к противоположному берегу Чокрака, и точно такие же полосы трепетали в зеркально-черной поверхности озера. Потрясающее, жутковатое и, в то же время, притягательное зрелище.

2005

Домик у моря

Промозглым декабрьским вечером съездил на другой конец города в редакцию журнала «Качество нашей жизни». Главный редактор предложил приносить историко-краеведческие статьи по теме издания. Оттуда попал сразу в «Арго» на встречу с краснодарским проповедником классической музыки Черченко Владимиром Викторовичем, который ездит от Сибири до Одессы со своими лекциями, дисками с классикой на все случаи жизни, а также фотографиями кубанских лотосов и просто красивых видов.

Среди немногочисленной публики, собравшейся в небольшой комнате, увидел знакомого ивановца Витю – кареглазого мужчину с открытым лицом. На вид ему около тридцати.

– А что же ты сегодня в ботинках – ехидно поинтересовался я. Прошлый раз он приходил на встречу с поэтессой босиком. Так и шел с нами после вечера в магазин-клуб «Сезам», в бриджах, сверкая пятками по грязному, промозглому асфальту.

– Я сегодня с работы.

– А где работаешь?

Он назвал солидное научно- производственное учреждение. Оказалось, что мы с ним оба тащимся от моря.

– Море —это источник энергии. Я могу там неделю ничего не есть. Главное —цель поставить, – сказал Витя.

Выяснилось, что он поставил своей целью довольствоваться минимумом одежды, пищи и всего остального.

– Не вижу смысла, зачем иметь много денег – сказал он.

– Ну хотя бы для того, чтобы съездить на море.

– На море и десять тысяч хватит.

– Думаю, и пять даже.

– Ну или пять, – согласился он и уважительно посмотрел на меня.

– А вообще-то я хочу иметь домик у моря, но у меня пока нет средств, – признался я.

– Нужно представить, как будто домик у тебя уже есть, – посоветовал он.

На земле есть два бесконечных чуда – море и женщина. Весной меня тянет к морю. Континент – не моя стихия. Возможно потому, что живу в сухопутной местности, и на море удается побыть от силы пару недель в году. А жил бы на побережье, то рвался бы вглубь материка, в столицу или прочие северные территории, подальше от влажной, бескрайней и бесконечной стихии.

2006

Однажды в студеную зимнюю пору

В конце января две тысячи восьмого года в центре города во дворе старинной гостиницы «Бристоль» в уютном подвальчике чайханы состоялась презентация диска со стихами и картин Ирины Е. Вход сотня. Собралось человек четырнадцать, мужчины и женщины, пожилые и молодые. Поэтесса провела эмоциональный экскурс по своим креативным художественным произведениям, развешанным на стенах. Попросила приносить фотки и картины для Музея Солнца в Новосибирске.

Потом гости почитали ее стихи. Витя прочитал собственные стихи, посвященные поэтессе. Стали прощаться. Вышли на свежий воздух. Мело. Витя, как обычно был в одной майке, бриджах и босиком, как его духовный учитель Порфирий Иванов…

– Не холодно? – спросил я.

– Нормально. Ходить босиком по снегу очень полезно. Рекомендую. Когда стояли морозы за двадцать, я тоже обходился без обуви.

– Класс!

Он уходил по проспекту босиком по снегу с двумя женщинами.

А мы вчетвером на маршрутке отправились в подвальчик нового арткафе без вывески с живой музыкой. Давно не слышал такого рока. Музыканты в белоснежных рубашках, отсвечивающих синим от специальных ламп, играли у стены на маленькой сцене. Небольшой зальчик набит студентами и студентками близлежащего педуниверситета. Все это очень напомнило студенческие дискотеки прошлого века.

2008

Юбилей композитора

Когда я приехал после работы, зал был уже полон. Прошел по краю в задние ряды, где было посвободнее, и сел рядом с необычайно красивой девушкой в черном платье, чуть открывавшем колени. Она равнодушно взглянула на меня, положила ногу на ногу и снова устремила взор на сцену. В первом ряду сидел юбиляр, композитор N, с женой и друзьями, за ним расположились приглашенные коллеги по союзу композиторов, крупные чины из администрации и Думы, знакомые литераторы, среди которых сразу узнал редактора отдела прозы журнала «Подъем» Владимира Николаевича Попова и сидевшего с ним рядом поэта Владимира Григорьевича Саблина. Попов обернулся, увидел меня, приветливо улыбнулся и помахал рукой. Следом за выступлениями и ответными шутками юбиляра, большого любителя собирать грибы, (многие охотно обыгрывали это обстоятельство в своих поздравлениях и пожеланиях), начался концерт.

После первых двух номеров прекрасная соседка в черном поспешно достала из сумочки телефон, откинула крышку и произнесла шепотом «алло». Так же шепотом спросила, кто уже пришел, и попросила, чтобы ее подождали. Посидев еще с четверть часа, покинула зал вместе с другими зрителями, расходившимися группками в промежутке между музыкальными пьесами юбиляра. Оставалось лишь с сожалением посмотреть ей вслед.

После концерта по пути в раздевалку, встретил Попова, тот представил Саблина, с которым я был уже знаком, и предложил спуститься в подвал, где были накрыты столы и ожидал небольшой фуршет. Каким-то образом я оказался за столом рядом с виновником торжества слева, а справа сидел председатель союза композиторов, который и вел вечер, объявляя желающих произнести тост. Наконец, слово попросил Саблин. Он встал, дождался полной тишины и прочитал свое стихотворение «Заклинание волхва», которое всех покорило.

Не плачьтесь, что не любят вас…Куда важней – чтоб вы любили!!Чтоб вы сияли блеском глаз!Чтоб вы божественно парили!И что бы ни было в ответОт ваших искренне любимых —Любви своей храните свет,Что снизошел от сил незримых!Ведь дар Любви есть высший дар —И только Избранных венчает!!Он тот души священный жар,Что Мирозданье согревает!И чтобы жар тот не угасВо всем, что Боги сотворили —Не плачьтесь, что не любят вас…Молитесь, чтобы вы любили!

Ему аплодировали, хвалили, особенно женщины, протягивали визитки, приглашали выступить, спрашивали, где достать книги. Оказалось, что единственная книга должна была выйти в Абхазии.

– За это стихотворение после выступления в Петергофе женщины вынесли меня из зала на руках.

На время все даже забыли про юбиляра, пока «тамада», наконец, не объявил очередного гостя…

После фуршета, откланялись и втроем вышли на улицу. Было морозно, сыпался снежок. Пешком прошли к театру оперы и балета на остановку проводить Саблина. Абхазский поэт по дороге читал стихи, рассказывал о своей жизни в деревне под Сухуми, о том, как по ночам в горах воют шакалы, что написал поэму на основе местной легенды, как его уважают и любят в южной республике, приглашал в гости.

Когда подъехала маршрутная «Газель», и Саблин стал садиться, Попов предложил ему деньги на дорогу, но тот отказался. Тогда Владимир Николаевич сунул ему две десятки в карман пальто. Поэт почувствовал, это, достал, и прежде чем дверь успела захлопнуться, презрительно и резко бросил скомканные бумажки в снег. Я поднял деньги и отдал хозяину.

– Вот, кавказский характер! – проворчал с уважительной улыбкой Попов.

Смещение акцентов

Только что вернулся из ново-старого Академического театра драмы с неосознанным беспокойством. Все дело в смещении акцентов и слишком вольной трактовке комедии Мольера «Тартюф». В постановке воронежского театра восторжествовало зло в лице Тартюфа, причем абсолютно и безоговорочно. Помните, чем заканчивается комедия у Мольера?

«Вместе с королевским офицером в дом Оргона пришёл и Тартюф. Домашние, в том числе и наконец прозревшая г-жа Пернель, принялись дружно стыдить лицемерного злодея, перечисляя все его грехи. Тому это скоро надоело, и он обратился к офицеру с просьбой оградить его персону от гнусных нападок, но в ответ, к великому своему – и всеобщему изумлению, услышал, что арестован.

Как объяснил офицер, на самом деле он явился не за Оргоном, а для того, чтобы увидеть, как Тартюф доходит до конца в своём бесстыдстве. Мудрый король, враг лжи и оплот справедливости, с самого начала возымел подозрения относительно личности доносчика и оказался как всегда прав – под именем Тартюфа скрывался негодяй и мошенник, на чьём счету великое множество тёмных дел. Своею властью государь расторг дарственную на дом и простил Оргона за косвенное пособничество мятежному брату.

Тартюф был с позором препровождён в тюрьму, Оргону же ничего не оставалось, кроме как вознести хвалу мудрости и великодушию монарха, а затем благословить союз Валера и Марианы.» Вот эта концовка с наказанием зла – непременного атрибута классической литературы – в спектакле отсутствует. Возможно режиссер таким образом хотел приблизить комедию к современным реалиям, но вряд ли столь вольное смещение акцентов соответствует непреложным законам искусства.

5 января 2016 г.

В автобусе

В автобус зашли две молодые цыганки и два цыгана, одна цыганка держала на руках завернутого в одеяло младенца. Цыганка с младенцем села на свободное место кондуктора рядом с водителем.

– Остановите нам возле магазина? – спросила другая.

– Остановлю. По договоренности с вашим начальством.

Цыганка посмотрела недоуменно и чуть испуганно.

– Которое сидит на коленях, – добавил водитель, останавливая автобус и открывая дверь.

***

Автобус проскочил остановку. Пассажиры встревожено закричали, требуя остановить.

– Я вас поближе к дому везу, – ответил водитель, останавливая напротив магазина ближе к повороту и к жилому массиву.

***

– Девушки, продемонстрируйте свою стройность, – сказал мужчина с потертым кожаным портфелем, громыхнувшим металлическим инструментом. Он едва поместился на нижней ступеньке автобуса, но вместо мольбы или требования продвинуться сделал такое необычное предложение, от которого трудно отказаться.

***

– Мужчина поднимитесь, пожалуйста, дверь не закроется.

– Я не могу, впереди женщина стоит.

– Ну и что, тут еще много женщин стоит, – что же теперь на подножке висеть?

***

– Остановите у поликлиники, – попросила женщина на задней площадке. – Передайте, пожалуйста, чтобы остановили.

– Водитель, останови у поликлиники, – зычным уверенным голосом произнес стоявший рядом молодой человек.

– Ой, спасибо!

– Обращайтесь.

***

Маленькая согнутая старушка в зипуне до пояса и длинной юбке на автобусной остановке в Калининграде долго пытается раскрыть целлофановую упаковку с перловкой. Голуби в нетерпении садятся на ее голову, плечи, один, взмахивая крыльями, примостился на пояснице. Когда я предложил помощь, пакет в ее руках, наконец, раскрылся, и зерно брызнуло на асфальт. Голуби дружно налетели на угощение.

***

От пединститута образовалась огромная пробка.

– Я в пробке стою. Говорят, Чернавский мост перекрыли, сообщила женщина по сотовому.

– Не наворовали, вот и жмемся друг к дружке. А воры – уважаемые люди, на «мерседесах» ездят, – заметил глубокомысленно пожилой мужчина в форме охранника.

Двигались так медленно, что мужчина снова не выдержал и сказал:

– Куда администрация смотрит. Получают по сто тысяч и ничего не делают.

– Вы не знаете, а говорите, – подала голос полная женщина с переднего сиденья. – Надо телевизор смотреть. Сегодня студенты проводят акцию ко дню Победы – взявшись за руки, образуют живую цепочку от стелы до музея-диорамы. Поэтому мост и перекрыли.

– Да у них всегда найдутся причины. Они как будто в другом мире живут. Особенно москвичи. Приезжают сюда, хлопают глазами, понять не могут, как мы тут живем.

– Все потому, что у нас каждый за себя, поговорили и забыли вместо того, чтобы организовать акции протеста, – вступил в разговор молодой человек сзади.

– При социализме мой друг получал на заводе тысячу рублей, – подхватил охранник. Зарплата двести пятьдесят – триста рублей была не редкость. Это большие деньги. А сейчас только воры хорошо живут. Административный аппарат раздули. Раньше такого количества чиновников, как в России, во всем СССР не было.

– Мужчина, если жизнь не удалась, не надо кричать на весь автобус, – неожиданно твердо и громко сказала, обернувшись к нему, девушка, она говорила так убежденно и горячо, что мужчина только смущенно и растерянно улыбался, глядя ей в лицо и молчал. Возможно, она напомнила ему юных комсомольских активисток собственной молодости. – Не повезло вам получать сто тысяч, а то бы тоже ездили на «мерседесе» и всех детей и внуков обеспечили. А раз получаете десять тысяч, ездите в автобусе и молчите.