скачать книгу бесплатно
– Именно. Ты что, малыш, воспитывать меня вздумал? Курс юного репортера преподать?
…Ай-й!
– С нами поедет один ученый хмырь. Он, Крис, знает про Грааль все – и даже немножко больше. Репортажи для тупых домохозяек я делать не собираюсь. Поищем без дураков! Этот хмырь уверен, что знает место, у него только с деньгами плохо. Осознал?
Если бы не пальцы на ухе, Кейдж напомнил бы Великой Лорен, что в каждом штате за вполне разумную сумму можно приобрести карту с большим черным крестом посередине – о чем ясно и доступно написал их коллега Уильям Сидни Портер, более известный под псевдонимом О. Генри. Кладоискательство, как точная наука! Дураки, верно заметил мистер Портер, бывают разные…[22 - О’Генри. «Клад».]
Промолчал, и не только из-за уха. Задание было глупым, по-хорошему его не выполнить.
«А вы – сделайте!»
– Ладно! Поработаем.
Лорен Бьерк-Грант одарила «малыша» одобрительной улыбкой, но ухо так и не отпустила.
– А скажи-ка мне, Крис, дружок, когда ты последний раз Камилле писал?
Ох-х-х!
– Ахр-хр-хр-хр! – отозвались из-за двери.
* * *
В дни его счастливого палеолита на земле Пеликанов, когда грозы гремели на все небо, а на правом плече не сходил синяк от резкой отдачи «Винчестера» («Не бери в голову, Крис, бери на ярд ниже!») одним из немногих развлечений в их маленьком Сен-Пьере был кинематограф. «Передвижка» на неуклюжем «фордовском» грузовичке прикатывала раз в неделю, чередуя субботы и среды. Сеансы устраивали в церкви, растягивая перед алтарем большое белое полотно. «Прест» (он же «курэ») не возражал, хотя честно признался во время службы, что сомневается в благости целлулоидного чуда. Уговорили! Даже когда в храм притащили фортепьяно фирмы «R. Weissbrod Eisenberg S. A.», пожертвованное местным бакалейщиком, протестовать не стал. Какое же кино без тапера? За инструмент сел сам бакалейщик, игравший очень недурно, заменяла же его в дни отлучек матушка маленького Криса. Грант-младший был очень этим горд.
Комедии, щекочущие душу мелодрамы, первые вестерны («Никогда так не стреляй, Крис!»). А через пару лет, когда бакалейщика хватил удар, тапером стал десятилетний Кейдж. Как истинный профессионал, он никогда не смотрел фильм заранее и даже не интересовался сюжетом. В этом и вся прелесть: успеть взять тревожную ноту в самый разгар счастливого праздника. Внимание! Сейчас появится Черный Билл!..
Много позже, в Серебряный век Нового Орлеана и в железном Нью-Йорке, Крис часто укладывал жизнь в немудреные сюжеты виденных в детстве фильмов. Правда, финал далеко не всегда совпадал с киношным, на то она и жизнь.
…Вечер в огромных апартаментах босса, справлявшего именины, начинался точно как комедия, причем из самых простых, первых лет наступившего века. «Universal Studios» представляет: «Обутый простак», фильм в двух частях. Разряженные парочки с глупыми лицами кружатся в танце, за инструментом – разбитная девица с сигаретой в зубах, Простак же, невеликого роста парень со стеклышками на носу, жмется к стене, потому как танцевать не слишком обучен, да и шумную толпу не любит.
Не тут-то было!
– Добрый вечер, мистер Грант!
Камилла, мисс Младшая Сестра, соткалась прямо из сигаретного дыма. Такая же, как всегда: белый верх, черный низ, тяжелые темные туфли, прическа «Бабушкина память». Лицо… Камилла его не имела. Нос был – в комплекте с губами и парой глаз, к этому прилагались уши, но все вместе никак не складывалось. Взглянешь – не увидишь. Вечная секретарша, вечная помощница, Мисс Пишущая Машинка.
– Ой, какая я неловкая! – громко и четко произнесла Пишущая Машинка, попытавшись облить Криса коктейлем. Не вышло – Кейдж вовремя сделал шаг назад. Коктейль из бокала неведомым чудом изменил направление и обильно полил «белый верх», испортив аккуратно выглаженную блузку.
– Ой, мистер Грант! Меня сестра убьет. Помогите, пожалуйста, тут рядом ванная…
И Простака потащили прямиком в ванную. Если бы Кейдж сидел за инструментом, то непременно сыграл бы «Chopstiks», он же «Блошиный вальс»[23 - Он же «Собачий вальс».]. Та-ра-рам-пам-пам! Та-ра-рам-пам-пам!..
Само собой, прямо посреди ванной Камилла умудрилась упасть, причем точно на грудь Простаку.
– Ой, что вы со мной делаете, мистер Грант? Ой, я боюсь!..
Та-ра-рам-пам-пам!..
– Что тут происходит? – грозно вопросила с порога мисс Сестра Старшая. – Кристофер, что вы себе позволяете?
Па-ра-па-ра! Пам-па-рам!
Великолепная Лорен Бьерк-Грант не знала, что именно в этот миг кино кончилось.
* * *
Крис Простаком не был. Многие обманывались наивным блеском стеклышек в окулярах. И вправду, Кейдж снимал их очень редко, не перед каждой даже дракой.
– Кристофер Грант! Вы, кажется, позволили себе бесчестные действия по отношению…
Кейдж немного подумал – и содрал с носа очки.
…Глаза в глаза. Невысокий, не слишком ладный парень в недорогом костюме из магазина готового платья, что на 34-й стрит, и роскошная, неповторимая, величественная…
Густой тягучий Юг против холодного Нью-Йорка. Долгая череда предков – упрямых, никому не покорявшихся «дикси», учившихся стрелять раньше, чем ходить. А за ними – легендарные канадские пращуры-кажуны, изгнанные из отчих домов, но сохранившие гордость, веру и родную речь. Кристофер – лишь первый в долгом молчаливом строю.
То, что стояло за плечами великолепной Бьерк-Грант, внучки эмигрантов из русской Польши, не имело такой силы.
– Неужели ты такое дерьмо, Лорен? Но Камилла в чем виновата?
– Да, я дерьмо, Крис. Потому что она моя сестра, и я ее люблю. Вот что, малыш… Сейчас ты мне врежешь по морде, а потом мы поговорим. Тебе ведь нужна квартира в Нью-Йорке? Не будь идиотом, Крис. Ты хотел карьеры – вот она!..
И Север в который уже раз победил…
* * *
Жениха и невесту впервые оставили наедине после помолвки. Традиция! «Полчаса!» – заявила мисс Старшая Сестра, выразительно взглянув на циферблат своих наручных. Кейдж едва удержался, чтобы не пожать плечами. Ему бы и минуты хватило, причем не рядом с невестой, а где-нибудь за дверью.
– Ой, мистер Грант, я так рада, так рада! – начала было нареченная. Осеклась, отвела взгляд.
Кейдж мог просто отмолчаться. Полчаса – невеликий срок. Мог и хуже чего, репортерский язык остер. Но рядом с ним, истинным южанином-«дикси», была та, кому он дал слово перед алтарем. По добру ли, это уже его вопрос.
И они все-таки поговорили, тоже впервые в жизни.
Писал Кейдж невесте по четвергам, покончив с дневными делами. Каждое послание – ровно на листок из блокнота.
6
– Бог мой, что у вас с лицом?
С вождями знакомятся по-всякому. Иных к ним подводят, велев принять должный вид, после чего небожитель, кивнув снисходительно, удостаивает счастливца рукопожатия. Кому достается ладонь, кому – всего лишь палец. Но это – для иных, славой обиженных. Настоящее знакомство – в строю, после боя, когда костяшки пальцев кровят, и вся голова в бинтах.
– «Красный фронт» пугаю, партайгеноссе!
И – улыбка, пусть не увидеть ее под бинтами.
Тяжелая весна 1924-го. Партии нет, после неудачной революции в Мюнхене она под запретом. Хуже – распалась на не слишком дружные обломки. Фюрер в тюрьме, слабые бежали и спрятались. Югенбунд тоже распущен. Отряды, конечно, остались, и даже деньги по-прежнему платят, но больно уж обнаглели красные.
Ночью был бой. А поутру тех, кто не оказался в больнице, вызвали на срочное построение. Гость из Мюнхена, чином не велик, зато друг самого Грегора Штрассера. Приехал не на авто, на обычном мотоцикле, чем сразу вызвал уважение. Видом, правда, неказист, ликом бледен, да еще и пенсне, словно у паршивого интеллигента.
Так Харальд Пейпер познакомился с Агрономом. И ничем бы это не кончилось, но гость повел себя странно. Иной бы пожал руку юному бойцу, здравия пожелал…
– Идите сюда!
Выдернул из строя, словно редиску с грядки (белые бинты, красная кровь), в сторону отвел. Сняв стеклышки с носа, взглянул близоруко.
– Немедленно к врачу! Сейчас же! Здесь, в Берлине, у меня есть хороший знакомый, челюстно-лицевой хирург. Денег он с вас не возьмет.
Блокнот, несколько неровных строчек, короткая подпись.
– Ваше имя… Да-да, Харальд! Бегите, Харальд!..
Деньги все равно понадобились – на перевязки и лекарства, но друзья не оставили, скинулись. Лицо удалось спасти, даже шрамы через пару лет рассосались. Хирург-кудесник оказался евреем, что не слишком удивило. Из всей НСДАП только верхушка, стараясь не отстать от Ефрейтора, метала громы и молнии по адресу «низшей расы». Вожди поменьше, прагматики поневоле, блюли свой интерес.
Через много лет «старый боец» Харальд Пейпер поможет хирургу нелегально покинуть Рейх. А на исходе весны все того же 1924-го молодой югенбундовец, взяв у приятеля мотоцикл (чем мы хуже?), съездил в Мюнхен – поблагодарить. Однако разговор, начавшийся с чашки скверного кофе, приобрел неожиданный оборот.
– Деремся мы неплохо, партайгеноссе. Но этого мало. Любая война начинается с разведки, а здесь мы пока слепые. Мы тут с ребятами прикинули, что можно сделать…
Агроном, достав из ящика стола блокнот, развернул, пристроил поудобнее. Блеснул стеклышками.
– Я кое-что буду записывать, Харальд. Так лучше думается. Но после нашего разговора обязательно сожгу. Кстати, имейте в виду: на следующем листе остается след, а под столешницей может лежать копирка…
* * *
– …Так лучше думается, Ингрид. Но после нашего разговора обязательно сожгу.
Харальд Пейпер на всякий случай провел ладонью по гладкому зеленому пластику стола. Нет, копирку не подложить. И микрофона за вентиляционной решеткой нет, лично проверил, пока чудо плескалось в ванной.
«Вы – параноик, Харальд». Угу!
– Что-нибудь еще добавите?
Девушка взглянула жалобно.
– Но мы… То есть я уже три часа подряд… Наверно, именно так допрашивают, да?
Он, встав, шагнул к подоконнику, коснулся пальцем давно не мытого стекла. Месяца два назад они стояли тут с братом, плечо к плечу. «…Я не Каин и никогда им не стану».
Беззвучно шевельнулись губы.
Не томись тоской бесплодной,
Ведь не вечен снег зимы,
Будет родина свободной,
Будем с ней свободны мы!
Болотные солдаты,
Идем среди проклятых – болот…[24 - Песня «Die Moorsoldaten». Здесь и далее использованы переводы С. Болотина, А. Штейнберга и анонимные, из газет того времени. Для знатоков отмечу, что нынешние исполнения далеки от оригинала. «Die Moorsoldaten» – не марш, как можно подумать, а церковный хорал.]
Повернулся к светлоглазой, развел руками.
– Извините, Ингрид! Допрашивают конечно же совсем иначе. А как именно, вам, честное слово, лучше не знать!
Просмотрел густо исписанный листок, щелкнул ногтем по бумаге.
– А теперь смотрите! Среди своих знакомых вы назвали некоего герра NN…
Девушка смутилась, Харальд же улыбнулся весьма одобрительно.
– Правильно, правильно! Так вот, из ваших слов следует, что помянутый NN занимается делами тех шутников-рыцарей, которые с вашим дядей дружили. Согласен, все это не слишком серьезно. Но почему бы вам с ним не встретиться? Он ведь не выдаст?
Ингрид на миг задумалась, затем решительно тряхнула головой.
– Ни за что!
– Вот и прекрасно. Лишний друг никогда не помешает.
Гауптштурмфюрер СС Пейпер солгал баронессе Ингрид фон Ашберг-Лаутеншлагер Бернсторф цу Андлау. Допрос он провел строго по инструкции. Трижды девушка пыталась ему солгать…
Нет, светлоглазая, не выйдет!
7
В первый миг Анне почудилось, будто она попала прямиком на старинный корабль. От пола до потолка – дерево, справа от двери – медный колокол-рында, окна-иллюминаторы вдоль стен. Поперек всего переборка, свежая фанера, врезанная легкая дверь. Возле одной из стен, прямо на полу – холсты в рамах. Картины? Если да, то очень странные.
Пахло стружкой и, совсем немного, хорошим вином.
– Это называется «мансарда»! – отрапортовала малявка, для наглядности раскинув пошире ручонки. – По-нашему, конечно, «чердак», но зато звучит красиво[25 - Не всякий чердак – мансарда. Архитектор Франсуа Мансар впервые использовал подкровельное чердачное пространство для жилых и хозяйственных целей. С тех пор чердачный этаж под скатной крутой крышей носит название мансарда.]. А перегородку мы вчера закончили, чтобы вторая комната была…
Мухоловка мельком отметила решительное «мы». Характерец!
– …Там есть отдельный кран, умывальник – и то, что наоборот. Здесь раньше студенты жили, сразу семеро, у них тут целых три комнаты было. Только купаться нельзя, но на соседней улице – турецкая баня…
– В шко-лу! – негромко, но решительно скомандовал «подпольная кличка Кай». – Возьмешь такси – и чтобы успела к третьему уроку. Проверю!
Малявка, обиженно засопев, взглянула на гостью. Анна сочувственно улыбнулась.
– Ну, ладно. Как всегда, на самом интересном месте…
Маленький кожаный ранец лежал на столе. Девочка, не став его надевать, взяла за ремень и без всякой охоты протопала к двери, стараясь ступать как можно громче. На пороге обернулась.
– А такси не нужно. Я на машине monsieur contre-amiral, она в соседнем переулке стоит. Ага! Ага! Вечером обязательно приеду…
И, уже с лестницы:
– Синьорина Анна! Я – Гертруда, но можете звать Гердо-о-ой!..
Кай – и его Герда… Секретный агент Мухоловка подошла к раскрытому окну, глубоко вдохнула, скользнув взглядом по густой листве платана. Кажется, она попала по нужному адресу. Как там у Андерсена? «В большом городе, где столько домов и людей…» В большом городе Париже, где столько домов и людей, что даже контрразведка бессильна…
