Брак в наказание

– Я хочу, чтобы ты приходила на все мои домашние игры.

– На все? – я скрыла смятение.

– Все жены, за исключением тех, у кого есть маленькие дети, приходят на все игры.

Я ненавидела хоккей, но он прав. Меньше внимания, если я поведу себя как другие жены.

– Хорошо.

– Еще посещай все командные мероприятия. Плюс благотворительные гала и официальные события со мной.

Я пыталась представить себя его женой на публике, но не могла.

– Конечно. Еще?

Он помолчал, проехав несколько домов.

– Я не умею делить пространство.

Я не поняла, но была благодарна. Решила не мешать ему дома.

– Понимаю, уважаю.

Он кивнул, удовлетворенный.

– Алла забронирует ЗАГС. Лучше до снятия отстранения.

– Хорошо.

– Я куплю кольца.

Его деловой тон впечатлял. Никаких серых зон – формальность для карьеры. Но мысль, что мой первый брак – сделка, угнетала.

Это актерская работа. Не брак.

До дома ехали молча.

Костя помог донести сумки до крыльца, но не разулся.

– Поеду за продуктами.

Я чувствовала себя незваным гостем.

– Помочь?

– Справлюсь.

Он ушел. Я потащила сумки в спальню. Женская часть меня ликовала, роясь в покупках. Я коснулась кружевного белья, собираясь убрать, но не удержалась. Хотела примерить. Костя вернется не скоро.

Надела белый комплект. Прозрачное кружево поднимало грудь. Розовые бретельки завязывались на плечах.

В зеркале я выглядела восхитительно. Что-то крошечное так преображало. В отражении за мной появилась фигура.

Я ахнула, обернувшись.

Костя стоял, ошеломленный. Его глаза прикипели к моему телу.

Я скрестила руки на груди.

– Вернулся за телефоном, не хотел пугать, – его голос был тих, но взгляд изменился.

– Примеряла вещи, – заикаясь, выдавила я.

Я была почти голой. Бежать в ванную – слишком. Надо взять толстовку. Я увидела ее висящей на ручке двери. Я небрежно двинулась к ней, а это также означало, что я двигалась к нему. С пересохшим ртом я потянулась к ней, мысленно выругавшись, когда капюшон зацепился за ручку.

Наши взгляды встретились. Его лицо потемнело, глаза почти черные. Он открыто разглядывал мою грудь, не скрывая удовольствия. Ноздри раздулись, он шагнул ближе.

Я сглотнула, не понимая, что происходит. Впервые за три года он смотрел так. До этого я не удостаивалась второго взгляда. Теперь он будто хотел меня поглотить.

– Ты очень красивая, – прорычал он и исчез.

Я застыла, щеки пылали. Его шаги эхом отдавались в коридоре, входная дверь хлопнула.

«Ты очень красивая». Слова звенели в ушах. Три года я тайно желала его, но даже в мечтах не представляла взаимности. Реальность была страшнее фантазий.

Костя – стопроцентный мужчина, затмевающий всех, с кем я была. Я не наивна, но знала: его энергия, харизма, сексуальная мощь – слишком для меня. Они могли разрушить меня навсегда.

Если пересплю с ним, кто сравнится после? Никто. Это надо помнить. Это временная сделка, и я должна выйти целой.

Ноги дрожали, пока я одевалась. Белье спрятала в дальний угол ящика. Покупка была ошибкой. Я не надену его, пока не переживу этот брак невредимой.

Глава 8

Костя

Я забрался в машину, прикрыв рот рукой. Черт. Что это было? Мысли крутили картинку: Лера в кружевном белье – мужской сон наяву. Похоть пульсировала в венах.

Я не ожидал. Эти груди, кремовая кожа… Я чуть не потерял голову, увидев ее у зеркала.

Когда она пошла ко мне, покачивая бедрами, я решил, что она хочет чего-то большего.

Но она тянулась за толстовкой. А я шагнул к ней. Зачем? Чтобы сорвать это кружево, будто мой личный подарок?

Идиот.

Я застонал, глядя на дом. Заставил себя завести мотор и выехать. Лера под запретом. Она здесь, чтобы вытащить меня из беды, а не быть моей игрушкой.

Я покачал головой, все еще не веря своим глазам. Как я раньше не замечал, насколько идеальное у нее тело? Теперь, когда я это знаю, как сильно это будет сводить меня с ума? Мне нужно было помнить, что она была здесь только номинально. Потому что ничто не испортит эту ситуацию быстрее, чем если мы вступим в физическую связь. Я не спешил с продуктами, обдумывая ситуацию. Мы вынуждены жить вместе. Я думал, будем как соседи. Но после пожара она нуждается во мне.

Я не видел в ней подругу – лишь часть плана Аллы. Но теперь, увидев ее богиней, я переосмысливал, кто такая Лера.

Под запретом.

Я злился, что не замечал ее три года. Мешковатая одежда, сарказм, острый язык скрывали ее. Надо вспомнить ту Леру и стереть образ сирены, выжженный в мозгу.

Вернувшись, я увидел ее выходящей из спальни. Она надела леггинсы и мою толстовку, хотя я потратил больше ста тысяч на гардероб.

Это позабавило. Без смысла. Она рылась в пакетах, милая, с растрепанными кудрями. Я сдержался, чтобы не запустить пальцы в ее волосы.

– Помочь с продуктами? – ее тон был дружелюбным, но она избегала глаз.

– Конечно.

Мы молча раскладывали покупки. Она наклонилась, и я поймал себя на мысли: надето ли то кружево? Хотелось поднять толстовку и проверить.

Я не привык быть рядом с той, к кому нельзя прикоснуться. Если желал женщину, встречался. Встречался – спал. Теперь я женюсь на Лере, и она неприкосновенна. Это бесило.

Все было новым. Как жить? Готовить вместе или порознь? Я представлял нас вежливыми соседями, сходящимися публично как фальшивая пара. Не как те, кто готовит ужин вдвоем.

Телефон пискнул.

Дима: «Ты в городе?»

Спасение.

Я: «Поужинаем?»

Дима: «Да. Прямо сейчас?»

Я: «Встретимся у Петровича?»

Дима: «Выезжаю».

Я сунул телефон в карман, не понимая, зачем объясняюсь.

– Ухожу.

Лера не отреагировала, продолжая разбирать пакеты.

– Повеселись.

Ее равнодушие задело, хоть я должен был радоваться независимости.

Я провел рукой по волосам, не понимая своих чувств.

– Спокойной ночи.

***

Через четыре часа я был пьян. Дима потягивал пиво, а я, пользуясь отстранением, напился до беспамятства. Выложил Диме все: черный список Кузнецова, план Аллы с женитьбой. Не упомянул Заида и жизнь Ильи, но рассказал о последних днях.

Дима воспринял спокойно.

– Лера – хороший человек. Мне нравится.

Казалось, она всем нравилась. Я ее не знал. Думал о ней в кружеве.

– Она всегда прямо говорит, что думает о моих выходках.

Дима рассмеялся.

– Незаслуженно?

Я покачал головой.

– Заслуженно. Называет вещи своими именами, не льстит. И обычно права.

Дима удивился.

– Таких ты не встречал.

– И мы женимся, – я допил стакан.

Он бросил деньги на стол.

– Мне домой. Завтра тренировка. Подвезти?

– Позвоню Лере.

Его брови взлетели.

– Могу отвезти.

Мне хотелось ее увидеть.

– Она не против.

Она будет в ярости, но меня не остановить.

Дима ухмыльнулся, хлопнув по плечу.

– Это будет интересно.

– Что?

Он покачал головой.

– Неважно. Привет Лере.

Я дождался его ухода, заказал такси и набрал ее.

– Алло? – ее голос был сонным.

– Лера, нужна помощь.

Она насторожилась.

– Что такое?

– Сядь в такси, доезжай до бара «У Петровича», я там. Отвези меня домой на моей машине.

Она не оспаривала нелогичность. Проще было взять такси.

– Вызову такси.

– Оно едет.

Я ждал на улице. Лера вышла, я оплатил поездку. Молча дошли до машины. Она села за руль и замерла.

– Забыла, что у тебя механика. Я вожу только автомат.

– Научу.

Она долго регулировала сиденье.

– Можем взять такси.

– Ногу на сцепление, другую – на тормоз, – я нажал зажигание. Машина завибрировала.

Она вцепилась в руль, костяшки побелели.

– Это ошибка.

– Сможешь, – подбодрил я.

– Если разобью твою тачку, твоя неделя станет хуже.

Я переключил на первую.

– Не разобьешь. Убери ногу с тормоза. Медленно газуй и плавно отпускай сцепление.

Она попробовала. Машина дернулась и заглохла.

Ее голос дрогнул.

– Не могу.

Мне было плевать на машину. Хотел, чтобы она поверила в себя. Пусть учится, даже ценой трансмиссии.

– Можешь, – я дернул рычаг. – Сначала.

Через десять минут мы ползли по МКАДу с колонной злых водителей сзади.

Она не сдалась. Я подкалывал.

– Можешь быстрее тридцати.

Стресс сделал ее тон язвительным.

– Помолчи, Романов.

Я рассмеялся, игнорируя гудки машин.

– Почему заставил меня вести? – она сжимала руль. – Почему не на такси?

– Хотел разнообразия.

– Ты чокнутый.

– Поднимем передачу. Сцепление, – я переключил. – Больше газа.

Она издала милый горловой звук, когда машина рванула.

– Ненавижу тебя и твою машину.

Я лениво разглядывал ее в моей толстовке. Представил кружево под ней, и мозг поплыл.

– Купила еще такие наряды? – слова вырвались без фильтра.

Ее пальцы стиснули руль.

– Да… Верну все, что ты потратил.

Плевать на деньги. Но зачем она купила белье, кричащее об интиме? Для кого-то другого? Это бесило.

Мой голос стал жестче.

– Для кого наденешь?

– Только для себя.

С этим я мог жить.

– Хорошо.

Она глянула, но промолчала.

– Что еще купила? – снова вырвалось.

Черт, Романов.

Ее голос задрожал.

– Другие цвета. Некоторые… пикантнее. Один с перьями.

Я представил ее с перьями в нужных местах.

Сказать хотел: «Рад, что купила». Вместо этого выдал:

– Расскажи о перьях.

Она повернулась.

– Что хочешь знать?

Где эти перья?

Я откашлялся, стараясь быть небрежным.

– Просто болтаю.

– Ты пьян, – обвинила она.

– Не трезв, – признался я.

Три квартала в тишине. Потом она сказала:

– Нежно-розовый комплект, с ремешками и перьями вокруг декольте… и в других местах.

Алкоголь гудел в крови, но штаны жали.

– Звучит мило.

Горячо. Чертовски горячо.

Она тихо промычала.

– Не стоило брать. Но они заставили меня чувствовать себя… женственной.

Она убивала.

– Ты заслуживаешь хорошего.

Без моей помощи она сбросила передачу, подъезжая к улице.

– Я сделала это! Вожу механику!

Она аккуратно заехала на дорожку и заглушила мотор.

Мы долго сидели молча.

– Нам следует придерживаться платонического подхода, – сказал я вслух, больше для себя.

Ее глаза расширились, но она молчала.

– Я имею в виду, что все испортится, если мы сделаем что-то, чего не должны.

Она прикусила губу, не отвечая.

Надо сменить тему, загнать нас в дружбу.

– Рад, что прояснили.

– Я тоже, – выдохнула она.