Блуждая лабиринтами Сансары. Еще одно воплощение на Земле

Мама достала два небольших свёртка и положила на стол перед ними. Она раскрыла один свёрток – там был кусочек чёрного хлеба.

– Ура! Хлебушек, – радовалась Машенька. – Мамочка, а что в другом? – торопила она маму.

Мама подмигнула ей и открыла другой свёрток. Там был кусочек сала.

– А это кто передал? – не успокаивалась девочка.

– А это лисичка привет вам передала, – многозначительно сказала мама.

Маша оторопела: она застыла на стуле и в недоумении смотрела на маму.

– Как лисичка?

Её глаза медленно наполнялись слезами. И вдруг они просто брызнули в разные стороны, и она что есть силы, разрыдалась.

– Да что с тобой, родная? Что случилось? – забеспокоилась мама, беря дочь на руки.

– Ну-ну, успокойся, расскажи, что же случилось?

– А если лисичка съест нашего зайчика? Кто нам будет такой вкусный хлебушек передавать? Мы тогда умрём с Лялей, пока ты денежку получишь, – сквозь слёзы рассуждала она.

– Да что ты, дорогая, эта лисичка не ест зайчиков! – авторитетно заявила мама.

– Как это – не ест?

– Вот так: не ест! Она ест только травку.

– А когда травки нет, тогда что ест?

– Тогда… тогда, – мама задумалась, – тогда она съест твой хлеб.

Маша недоверчиво посмотрела на маму, всхлипывая.

– А вот и не съест!

– Может съесть, – дразнила её мама.

– А я вот возьму и сама его быстренько съем! Вот и всё!

– Ну ладно, давай тогда умоемся и будим есть.

Мама разрезала на две части хлеб и положила каждой дочери на тарелочку, затем порезала сало в блюдце и поставила перед ними.

Они ели чёрный хлеб, как не каждый ребёнок ест торт. Маша всё причмокивала и хвалила зайку.

– Лялечка, а чья сегодня очередь есть крошки от хлебушка? А можно я сегодня съем твои крошки? – вежливо спросила она, прищурив удивительные зелёные глазки.

– Ну конечно, я и так наелась, – важно сказала ей сестра, поглаживая свой животик. – Бери, – и придвинула свою тарелочку с крошками от хлеба.

Маша послюнила пальчик и начала собирать крошки.

– А сегодня больше крошек осталось, – бормотала Маша, облизывая пальчик.

К салу они так и не притронулись. Маме было больно на всё это смотреть, слёзы душили её, и она всеми силами старалась не расплакаться. Она не смогла спросить, почему они не дотронулись даже к салу. Боясь, что расплачется, вышла в другую комнату. Аля пошла за ней.

– Мамочка, ты плачешь, что мы не оставили тебе хлебушка? – спросила она.

– Ну что ты, дорогая? Я уже ела и совсем не голодная, – говорила она, обнимая дочь.

– Ну а почему тогда плачешь?

– Что вы сало не хотите есть, вот и плачу.

– Мы мигом его съедим, только не плачь.

– Хорошо, – кивнула ей мама.

– Маша, надо съесть быстро сало. Слышишь?

– Слышу, слышу.

Аля села за стол и начала есть сало, хотя было видно, что удовольствия это не вызывало. Мама тоже пришла.

– Оставьте его, в следующий раз доешьте, – сказала она, видя, что у девочек нет желания есть сало. – Пошли мыться и ложиться спать, – улыбаясь, велела мама.

Девочки знали, что у мамы завтра выходной, и она будет целый день с ними. От этого было спокойно на душе. Они быстро уснули.

Аля утром проснулась от глухого стука в окно кухни. Затаив дыхание, прислушалась, желая понять, кто пришёл к ним так рано. Это оказалась одна из соседок.

– Люба, что там у тебя случилось? Ты просила зайти, – проговорила соседка.

– Да, проходи. Только тихо, девочки ещё спят, – сказала мама.

Они вошли в кухню, соседка присела. Аля уже было хотела встать и выйти к ним, но вдруг услышала:

– Знаешь, вчера после смены, когда я вышла из служебного автобуса и шла со стороны автопарка, на меня напал какой-то мужик. Я поравнялась с заброшенным колодцем, как он выскочил из-за него. От неожиданности я просто застыла на месте. Он бросился ко мне и, схватив за горло шипел мне в лицо угрозы: что жить осталось пару минут и бросит меня в этот колодец. Всё было настолько быстро, что я поначалу ничего не поняла, что происходит и что он вообще от меня хочет. Но при одной мысли, что мои девочки тут одни, меня привело в чувства. И я спросила его, что он хочет от меня. А он начал дёргать сумочку и говорить, что сейчас посмотрит, смогу ли я откупиться, чтобы он оставил мне жизнь. И я, к большому своему счастью, надела на работу золотые свои часы. Я их уже не помню, когда надевала. Это моя последняя роскошь из прошлой жизни, – со вздохом рассказывала она.

– Да, в темноте опасно ходить одной, – посочувствовала соседка.

– И я сказала, что могу отдать ему золотые часы. Он на минуту задумался и протянул руку. Я сняла их и дала ему. Он взял их, но все же удерживал меня, говоря, что опасно меня отпускать, так как могу заявить на него в милицию. Я пыталась ему объяснить, что не знаю, кто он, и даже его лицо толком не вижу. И умоляла, чтобы делал со мной всё, что хочет только не убивал. Говорила, что у меня есть маленькие дети, которые тогда останутся сиротами. Он задумался, а потом сказал, чтобы я бежала, а то он может передумать. И я, освободившись из его рук, кинулась бежать. Домой пришла ели живая от стресса. Как только подумаю, что могло со мной случиться прихожу в отчаяние. Что будет тогда с моими девочками?

– Да, ничего не скажешь, случай страшный. Тебе просто повезло. Я тебе уже говорила и буду говорить: будет лучше и легче тебе, если ты их определишь в детский дом или какой-то интернат.

Аля тихонько слезла с кровати и подошла к приоткрытой двери.

– Я бы хотела тебя попросить, чтобы ты, когда я ухожу в ночные смены, хоть как-то обращала внимание, как они здесь. А то мало ли что, а они тут одни, – говорила мама, ели сдерживая слёзы.

Девочка не могла понять, что значит «мало ли что». Выбежав с комнаты, она бросилась к маме.

– Мамочка, а что значит: мало ли что? Что это такое может быть? Мы же не хотим жить без тебя. Нам не надо жить без тебя, – заплакала дочь, уткнувшись ей в подол.

Мама обняла дочь и проговорила:

– Мои доченьки, я тоже не хочу без вас жить.

Девочка посмотрела на соседку, та поднялась со стула и сказала:

– Ну-ну, смотри сама. Я подсказала тебе решение проблемы.

Как иногда легко мы даём советы другим, совсем забыв приложить их на себя и свою судьбу. А ведь у соседки были два сына, и она не допускала даже мысли, что случись что с её мужем – отдать их в детский дом. И это тоже есть уроки жизни. В каждой жизненной ситуации все участники её проходят проверку на человечность. Как много людей ходят по земле, не являясь человечными. И лишь их физическая оболочка скрывает их звериные обличия.

С годами мама расскажет дочери, что узнала того, кто тогда напал на неё. Что так и не смогла забыть те глаза, которые смотрели на неё звериным взглядом и решали – жить ей или нет. В жизни это был примерный семьянин и, казался, любящим мужем и отцом сына и дочери. Но жизнь сама приносила ему свои наказания и расплаты, несмотря на безнаказанность преступления.

Неужели возможно скрыть что-либо от Всевидящего Ока Вселенной? Глупцы и слепцы те, кто так думает! Человек как на ладони, как в стеклянном доме живёт в земной жизни и не только их действия, но и мысли, эмоции видны всем жителям Мира Тонкого, который люди так усердно отвергают.

Глава 8. Отчим

Время бежало вперед, а события разворачивались, стараясь не отставать. Они врывались в жизнь девочек, внося крутые перемены.

Их мама поменяла работу. И устроилась в гостиницу, хоть там и были ночные смены. Она девочек брала с собой. Но Аля скоро начала ходить в садик. Пусть и круглосуточно: с понедельника, до пятницы. Но когда у мамы были выходные, она могла забирать её в любой день. Маша оставалась с мамой и ходила с ней на работу. Конечно, мама и её оформила в сад, но Машуля была слишком привязана к ней и никак не могла привыкнуть к садику. В итоге мама перестала её принуждать и договорилась на работе, что девочка будет с ней.

Аля грустила, что сестричка так тяжело переносит нахождение в садике, но, когда мама решила её забрать, замкнулась в себе еще больше, чем прежде. Она не была никогда жизнерадостной, а наоборот, находилась где-то далеко в глубинах своего существа. Девочка обладала каким-то непонятным для неё самой качеством: она безошибочно определяла то, что передавала ей мама. Просыпаясь после сна, она смотрела на стол воспитателя и ясно видела тот именно пакет или кулёк со сладостями, среди других таких же пакетов, что принесла мама ей. Она видела на нём её прикосновения – те светящиеся следы от рук, её мам. Все остальные пакеты никак не светились, были обычные и казались ей серыми.

Но вот, в один из выходных дней, когда все собрались дома, в дверь их постучали. К ним пришел молодой мужчина. В руках у него была авоська, в которой лежали около десятка мандарин. Мама что-то говорила, что он теперь будет жить с ними, но Аля застыла, и жуткая тяжесть накрыла её тяжёлым чёрным одеялом. Точно так же, когда она видела тёмные тени, которые угрюмо блуждали по дому.

Тогда она садилась на кровать, закрывала глаза, накрывалась одеялом с головой и шепотом начинала произносить своё имя. В такие мгновения она забывала обо всём и видела лишь, как на чёрном полотне, сверкая серебряными искрами, кружились буквы. Каждая буква в отдельности, а затем, собираясь вместе кружились в хороводе, то удаляясь, то вновь приближаясь к ней. И тогда для неё переставал существовать этот мир, и останавливалось даже время. И она больше ни о чём не думала, не слышала, не видела. Затем постепенно её тело начинало покачиваться, как бы убаюкивая её. Тогда с ней начинало происходить, что-то восхитительное: она улетала в какой-то далёкий волшебный мир то ли грёз, то ли волшебной сказки.

Но на этот раз было что-то другое. Это было страшнее тех теней и чёрных силуэтов непонятных сущностей. Было что-то жуткое и ужасающе, втаскивающее её душу в какие-то подземелья. Там, где она видела себя раненной птицей, за которой постоянно охотились, набрасывая сеть.

Вместе с этим мужчиной к ним в дом вошёл какой-то огромный чёрный силуэт. Он полностью поглотил его и проявлялся даже выше головы и шире всего тела нового жильца.

Был уже поздний вечер, и девочки легли спать. Аля опять видела эти блуждающие жуткие тени. И неважно, открыты были ли у неё глаза или закрыты – это ничего не меняло. Она лежала и не могла уснуть. Что же её так напугало? Ведь мама сказала, что он очень хороший и теперь им станет намного легче жить. А завтра они все пойдут покупать девочкам новые курточки.

Глава 9. Сны

Аля закрыла глаза, и перед её внутренним взором опять появилась картинка, как он входит в дверь. Она очень хорошо видела, как вместе с ним вошёл кто-то ужасный. И Аля знала, что он пришёл за ней. Ей стало страшно. Она попыталась сесть и опять постараться избавиться от страха, как и раньше, но ничего не получилось.

Этой ночью ей снились кошмары:

Она от кого-то убегала, а затем пряталась. Но её находили. Она что есть силы вырывалась и опять пыталась спрятаться. И вот опять эта птица с раненым крылом, и Аля даже чувствует её боль. Птица неистово бьётся, пытаясь взлететь, но не может – у неё ранено одно крыло. Девочка подошла к ней, пытаясь понять, чем можно помочь. Птица поворачивает к ней голову и смотрит прямо ей в глаза, и Аля в ужасе отшатывается назад. Она узнала в ней себя.

И вот опять кто-то набрасывает сеть на птицу. Она бьётся из последних сил. И вдруг к птице подходит какой-то мужчина. Он убирает с неё сеть и берёт на руки, прижав к себе. Его не беспокоит та боль, которую испытывает она от его касаний к сломанному крылу. Он входит в какую-то комнату. Подходит к столу, на котором стоит клетка, и, особо не церемонясь кладет птицу внутрь её. И закрывает клетку на увесистый замок.

Аля со стоном просыпается. С этого дня она перестаёт видеть вообще сны, они на какое-то время покинут её.

Ей уже десять лет, а сны обходят её стороной по-прежнему. Нет, кошмары остались, а именно волшебные, прекрасные сны покинули. Казалось, когда школа впустила её в свою жизнь и закружила в водовороте заданий, уроков и других событий как бы этим пыталась менять её. Пыталась сделать её более общительной и открытой, но, к сожалению, это мало в чём помогало ей. Внутри неё что-то происходило. Неистово плакала душа, а сердце затихало, не желая больше стучать. Оно останавливало своё движение, а острые копья боли пронизывали его. В последнее время она начала часто терять сознание без видимых на то причин. Что-то давило на неё, погружая во тьму.

И опять эти кошмары. Она видит в них, как идёт со школы и подойдя к остановке, садится на скамейку, ожидая автобус. И в тот же миг появляется возле неё мужчина, он присаживается возле и накрывает её чёрным плащом, в который одет. И она теряет сознание. После таких снов она просыпалась, как в тумане, не видя ничего вокруг и не понимая.

Почему взрослые считают, что дети наивны и бездумно носятся в этом мире, желая лишь сладостей, забав и беззаботных игр? Почему забыли себя? Почему не хотят видеть те, их переживания внутренние? Те страхи, которые вызывает мир, окружающий всех. Тот мир, который взрослые отвергают. Мир тонкий.

Почему закрывают глаза свои и уши? Не от страха ли, что это всё существует? Не от страха ли, что вдруг так и есть и в этом мире существует еще что-то? То, что они отказываются видеть, понимать, принимать. От страха, что придётся отвечать за всё, что было когда-либо ими содеяно? Ведь тогда от ответа не уйти, даже сбросив это физическое тело.

Взрослые думают, что всё, что дети им говорят о мире невидимом, – это лишь их фантазии и выдумки. Тот мир, который взрослые не видят. А может, просто закрывают глаза свои на все те знаки, которые показывают о действительности существования его? Они стараются зомбировать детей своими глупыми, невежественными представлениями об окружающем мире – мире, который не оканчивается лишь материальным. Навязывая и внушая свои иллюзии малышам о ценностях жизни и те глупые, не будучи истинными, обычаи и нравы этой жизни.

Как много детей перестали верить и понимать мир тонкий лишь потому, что взрослые, везде – в детских садах, школах – убеждают их об их фантазиях и невозможности этому быть. А затем эти дети вырастают, превращаясь в очерствелых взрослых, видящих лишь малую грань истинного существования. Отсюда и укоренилось это безумие безнравственных и порочных желаний и действий в мире, что и привело к такому падению в бездну тьмы Человечество. А ведь всего такая малость – принятие в свою жизнь понятия и понимания жизни невидимого мира, мира тонкого – могло бы дать возможность спасения как человечеству, так и всей Земли, немедленно.

Глава 10. В плену

Жизнь двигалась чередой безрадостных для неё событий. Она давно перестала радоваться, уходя всё глубже и глубже куда-то внутрь себя. Опять эти сны с автобусной остановкой и мужчиной, набрасывающим на её голову чёрный плащ, – и опять потеря сознания после этого. В физической жизни вновь начались приступы потери сознания, но было непонятно, почему это происходит.

Ей уже 13 лет. И в последнее время она начала ощущать внутренний протест. Но против кого или чего – не понимала. А напряжение нарастало, и какая-то сила просыпалась в ней. Сила, которую раньше она не ощущала. Сила, которая гудела внутри неё, как высоковольтные провода, желая разорвать все связующие душу путы. Разорвать и испепелить, развеять всё непотребное по ветру. Что-то происходило с ней непонятное. Её сердце болело, не переставая. Иногда она слышала его стон и содрогающийся её изнутри трепет.

И по прошествию небольшого промежутка времени она опять начала осознавать себя во снах.

Большая кухня какого-то пищеблока. Кафельный пол, кругом плиты, моечные ванны. И хотя грязи не было, и всё виделось чистым, но для Али пол, стены, плиты были какими-то затёртыми. Для неё эта обстановка была давящей, серой. Чистота не несла свежести, не являлась сверкающей, радостной. Пусть мусора нигде и не было, да и видимой грязи тоже, но, глядя на всё вокруг, создавалось впечатление застиранного серого белья. Через стены, пол как бы просачивалась тьма. Везде перемещались тени накладывая печать тусклости на вещи и предметы. Чувство тяжести и пыли не покидало девочку.

Сейчас она здесь не одна. С ней ещё одна девочка её же лет и мужчина лет сорока. Коренастый, широкоплечий, волосы цвета вороньего крыла отдавали даже синевой и чёрные тяжёлые глаза, наполненные бездной мрака. Она знала, что каждый поздний вечер, когда она ложилась спать, её в тонком теле забирал этот мужчина. И она с ещё другими подростками должна была убирать и мыть посуду вот здесь, в этом пищеблоке.

Тут были как мальчики, так и девочки в возрасте от лет 8 до 16. Всем не разрешалось разговаривать между собой. Необходимо было усердно выполнять свои обязанности, ничего не рассматривая вокруг, а лишь уткнувшись в ванну с посудой мыть её. Но была также одна стена, на которую строго-настрого было запрещено даже смотреть, не говоря уже о том, чтобы туда подойти. Но Аля частенько посматривала туда украдкой, и ужас пробегал по всему её существу. Ей казалось, что там была непомерная зловещая жуткая тьма. И если туда всмотреться, то она затянет в свои зыбучие владения.

Вдруг мужчина строго подозвал её и другую девочку к себе.

– Продолжайте мыть посуду. Я скоро вернусь. И не смейте никуда отлучаться, – властно проговорил он.

Они покорно направились к ванной, где горой были навалена грязная посуда. И вдруг кто-то постучал в дверь, но с той запретной стороны.

«Это стук в дверь», – промелькнула мысль в голове у Али. – «Но там нет двери», – изумилась она, отвечая на свою же мысль.

– Работать! Не поднимать глаза! – крикнул мужчина.

И он, направляясь к той запретной страшной стене, прорычал:

– В мою сторону не смотреть.

Девочки вздрогнули и начали усердно мыть посуду. Но всё это было сильнее Алиных сил. Она не могла перебороть своего любопытства, и никакие угрозы не могли на неё повлиять. Краешком глаза, наблюдая за происходящим, выполняла свою работу.

Мужчина подошёл к стене. И вдруг она увидела дверь, которую он открыл. На пороге стоял юноша. Он был изнеможён. Было видно, что он прошел долгий путь без еды и питья. Обувь его была запыленная и изношенная. Да и одет он был по-летнему. Осознав всё это, Аля от изумления застыла.

«Да ведь он раздет совсем, а на улице холодно! Практически уже зима», – подумала она взволнованно.

Юноша ели держался на ногах. Увидев мужчину, он попросил:

– Не могли бы Вы дать мне немного воды? Пожалуйста.

В этот момент другая девочка, увидев, что Аля застыла на месте и смотрит в запретную сторону, толкнула её.

– Не смотри туда! Это же запрещено, – в ужасе прошептала она.

Аля ничего ей не ответила и с усердием начала тереть тарелку, но все же наблюдала краешком глаза за происходящим.

– Убирайся отсюда немедленно! – зверем рыкнул мужчина.

– Ну хотя бы глоток воды, – попросил юноша.

– Нет тут никакой воды! Убирайся! – выкрикнул мужчина, выталкивая его за дверь.

Аля мыла посуду и возмущённо думала: «Как же так! Здесь столько много воды, а он не дал ему даже глотка?!»

Мужчина вернулся просто взбешённый. Он тяжело дышал, как загнанный зверь. Подойдя к девочкам, он очень внимательно посмотрел на каждую из них, желая понять, видели или слышали они что-нибудь. Аля мыла посуду с усердием и всем своим видом пыталась показать полное ко всему безразличие. Он задержал взгляд на ней. Затем быстро повернулся и ушёл, явно куда-то торопясь.

Аля облегчённо вздохнула. Кто знает, как всё могло сложиться, если бы ему не нужно было срочно уйти? Ведь ей с большим трудом удавалось показывать безразличие ко всему, что она увидела.

При одном лишь его виде её становилось жутко и душно. Сердце, казалось, вот-вот остановится, не желая биться в его присутствии. Оно замирало и съёживалось, становясь даже меньше в размере. Тогда она чувствовала его боль, его страдания, стон и непомерное горе. Да и сознание покрывалось серой пеленой. Мозг затормаживал свою работу.

Но всё же в последнее время она начала осознавать своё нахождение с другими детьми в этом пищеблоке и украдкой пыталась разглядеть лица присутствующих. Но это не всегда ей удавалось. Когда же она могла видеть их, то была поражена, как они разнились своим выражением эмоций: у одних проявлялись черты жестокости, у других – эмоции страха. Были и такие, которые находились в подавленном состоянии безумия.

Она видела, как эти эмоции покрывали лица каждого, как безжизненные маски. И хотя все присутствующие там дети разнились, как возрастом, так и проявлением привычек и желаний, а может, и нежеланий вообще, но их объединяло то, что они безукоризненно и безропотно выполняли все указания этого мужчины. Он был как бы их куратором.

Но в какой-то момент Але показалось, что все они находятся под гипнозом.

А после того, что произошло сейчас, она начала как бы просыпаться. Пробуждаться от длительного, тяжёлого утомительного сна. Она начинала выходить, как из какого-то омута, в котором не имела возможности не видеть не слышать из-за той тины, что была вокруг. Омут, в который была погружена невзирая на своё желания и потребности кем-то, ограничивающим границы её понимания.

Теперь же она начала приходить в себя, осознавая всё происходящее вокруг. Та дверь на запретной половине привела её в такое потрясение и смятение, что появилось непреодолимое желание посмотреть, что же там такое. И никакой запрет, даже под страхом пыток, истязаний или смерти, не мог уже остановить её.

«Почему я не видела, что с той стороны есть дверь? Почему мне казалось, что там стена?»

Она попробовала заговорить об этом с другой девочкой, но та возмутилась:

– Да как ты можешь об этом говорить? Ведь нам запрещено даже смотреть в ту сторону! Гони все мысли об этом, а то накличешь беду на себя!

– Ну, нам вообще думать запрещено, – пробормотала Аля в ответ.

Ей стало понятно, что поддержке ждать неоткуда, и решила действовать сама.

Глава 11. Выход из пищеблока

Дождавшись пока останется одна, Аля быстро подошла к двери. Её удивлению не было предела.

«Как же так?! Тут как дверь, так и вся стена стеклянные, прозрачные! Почему же оттуда, где мы работаем, этого не видно? Всё кажется страшной каменной стеной? Почему же не виден свет, наполняющий весь этот зал? Куда же он девается?!» – думала она, восхищенно всё рассматривая вокруг.

И она открыла дверь. И что же?! Тут, за этой дверью, был день, хотя там, откуда пришла она, была ночь. Мало того, здесь было лето, самое настоящее лето! Солнце сияло, и ласково играл зелёной листвой озорной ветерок. Весело щебетали птицы. Было лето! Да, лето! Радость переполняла её. Давно не испытывала она такого восторга. Но там, откуда она пришла уже открыла свои объятия зима.

«Надо же, тут лето – там практически уже зима. Тут день – там ночь! Чудеса, да и только! До чего всё чудно и прекрасно! Как в сказке!» – радовалась она.

Очарованная, стояла, не понимая, что происходит. Она отошла немного от двери и очутилась на дороге, с другой стороны которой начинался лес. Внимательно всё рассмотрев, поняла, что эта местность была ей незнакома. Всматриваясь вокруг, искала глазами того парня, что просил воды. Ей так хотелось ему помочь.

– Аля, просыпайся, – услышала она голос мамы.

Но она лежала, не открывая глаз.

«Неужели это был просто сон?! Нет, этого не может быть! Это не может быть просто сном!» – думала она, пытаясь понять, что же всё-таки произошло.

День прошёл под впечатлением сна. Вернее, не самого сна, а той казавшейся реальности, в которой она находилась во сне.

«Был ли это сон? Можно назвать то состояние сном? Я же была в полном понимании, что происходило со мной,» – задавала неустанно себе вопросы.

Этим вечером она не могла дождаться, когда ляжет спать. А раньше засыпала с большим трудом и страхом, который не покидал её, как только нужно было ложиться в постель. Чего или кого боялась – не могла понять, но что-то давило её и душило, обволакивая тёмным облаком.

Не знала она ещё тогда, что сны являются путешествием тонкого тела человека в сферах тонкого мира. Они есть реальная, но неосознанная часть жизни каждого человека. Ночью или днём, не столь важно. Но даже в тот момент, когда человека клонит в сон или он засыпает, он оставляет физическое тело, которое находится без движения и осознанности. И это говорит о том, что его тонкое тело на половину или полностью выходит, или уже вышло, из физического.

В такие моменты физическое тело остается в бессознательном состоянии отдыха, а тонкое начинает свою жизнь в сфере Планеты – там, где энергии соответствуют энергиям такого тела на тот момент. В некоторых случаях человек может находится в тонком мире в сознании. Тогда он принимает решения и влияет на какие-то события – и это значит, что живёт в том мире сознательной жизнью. В таком случае человек имеет возможность изучать тот мир.