Веселый двоечник

– Царь Макарон, царь Барбарон, царь Граммофон!

– Ну какое мучение! – топнул я ногой. – А ну, живо на кухню отсюда!

– Я больше не буду, – испугалась Наташка. – Не гони меня на кухню, там за плитой паук живёт, я его боюсь.

– Ещё слово – и отправишься к пауку, – предупредил я. – Итак, на чём я остановился? Ага, вот. Царь Граммофон… тьфу, запутала ты меня совсем. Царь Гиерон однажды поручил Архимеду выяснить, из чистого ли золота сделана его царская корона.

– И что Архимед? – спросила Наташка.

– Ага, интересно стало? – обрадовался я.

– Да.

– Ну, слушай. Ахрамед, то есть, Архимед надел на голову корону и так целый день бродил по…

– По Карапузам? – попыталась подсказать Наташка.

– Не путай меня! По Сиракузам. И увидел баню. Забежал туда, разделся и плюхнулся с разбега в воду. И вдруг…

– Что «вдруг»?

– На полу оказалась ровно половина воды из ванны, – ответил я сестре.

– Меня мама отругала бы за такое безобразие, – вздохнула Наташка.

– Архимед выскочил из ванны и побежал по улицам города с криком: «Эврика! Эврика!».

– А что значит «Эврика!»?

– По-древнегречески это значит «Нашёл! Нашёл!».

– А что он нашёл-то? – не поняла Наташка.

– Тут написано, что так он открыл закон физики, – прочитал я. – Сколько воды из ванны вылилось, столько, значит, он и весил вместе с короной. Понятно?

– Нет, непонятно, – покачала головой Наташка.

– Что тебе непонятно?

– Он что – весы изобрёл, что ли?

– Сама ты весы! – рассердился я. – Сколько воды из ванны вылилось, столько корона и весила.

– Ха-ха! – засмеялась сестра. – Корона тяжёлая, а вода лёгкая.

– Ты меня совсем запутать хочешь! – сердился я. – Воды же из ванны вылилось много. Полванны почти. А полванны – это много. Это очень много воды!

– Так что же он изобрёл – воду или корону?

– Архимед изобрёл закон Архимеда, – ответил я, подглядывая в книгу. – Тело, погружённое в воду…

– А я знаю этот закон, – засмеялась Наташка.

– Откуда? – удивился я. – В первом классе такое не проходят.

– А я знаю! – упрямилась сестра. – Тело, погружённое в воду – мокнет! Правильно?

– Не путай меня!

– А что ещё изобрёл твой Ахримед? – выглядывая из-под стола, спросила Наташка.

– Ахримед… Тьфу ты! Архимед изобрёл «греческий огонь», – снова подсмотрел я в учебник. – Огонь, который поражал римские корабли на расстоянии.

– Это как? – удивилась Наташка.

– А так, – продолжал я. – На берегу ставили много-много зеркал и направляли луч солнца на вражеские корабли, и они, как спички, вспыхивали и сгорали.

– Как бенгальский огонь?

– Как факел, – ответил я.

– Неправда! – сказала Наташка.

– Тут так написано, – показал я учебник. – На, сама посмотри.

– Больно надо.

Вдруг зазвучала знакомая музыка.

– Ой, футбол начинается! – захлопнув учебник, закричал я. – Чуть не забыл из-за тебя!

– Ты же не выучил про Ахрамеда.

– А, ерунда! – отмахнулся я. – Я и так всё знаю. Не мешай. Иди играть в другую комнату.

– Вот получишь завтра двойку, будешь знать! – высунула язык Наташка и убежала играть с куклами.

– А может, меня и не спросят завтра! – крикнул я ей вдогонку.

Но, как назло, вызвали именно меня. И случилось то, чего я больше всего боялся.

– Семён Рыжиков, к доске! – прозвучал, как приговор, голос учителя.

Я встал и поплёлся к доске, словно на казнь!

– Ну-с, – весело произнёс Дмитрий Сергеевич, наш учитель, – выучил урок, Рыжиков?

– А как же! – говорю. – Сейчас расскажу.

– Давай, дружочек, рассказывай, – обрадовался учитель и раскрыл журнал.

– Древнегреческий учёный Ахримед жил в Древней Греции…

Ребята засмеялись.

– Ой, простите, Архимед, – поправился я. А сам подумал: «Ну, Наташка, попадись ты мне! Из-за тебя перепутал».

– Ничего, – поправил очки учитель. – Продолжай.

«Главное – не ошибиться!» – крутилось у меня в голове.

– Однажды царь Макарон, то есть царь Граммофон…

Ребята захохотали так, что мне даже плохо стало.

– Какой граммофон, дружочек? – испугался учитель.

– Царь Патефон, царь, эх… забыл!

– Так, стало быть, не учил? – потянулся к дневнику историк.

– Учил, честное слово, учил! – чуть не заплакал я. – Три раза читал и потом два раза перечитывал. Архимед корабли спичками поджигал и топил.

– Спичками? – удивился учитель. – В Древней Греции не было спичек.

– Не спичками, а лупой, – поправился я.

– И лупы тоже не было, – засмеялся учитель.

– Я учил, честное слово!

– Ну, расскажи нам в таком случае, где же жил Архимед?

– В Карапузах? – с надеждой спросил я. – Нет, постойте, кажется… в Кукурузах!

– Если ты, Семён, действительно читал, то запомнил бы, – вздохнул учитель, аккуратно выводя двойку в дневнике и в журнале.

– Эх! – сказал я ребятам после уроков. – Меня поймёт только тот, у кого есть младшая сестра. Разве она даст вам нормально уроки выучить? Всё время отвлекает. Прямо беда какая-то, а не жизнь!

Вкусные картины

Мы с моим лучшим другом Петькой очень любим, когда нас в разные походы водят. Вот и на прошлой неделе мы всем классом отправились в Третьяковскую галерею, картины смотреть. Лариса Ивановна, наша учительница рисования, давно обещала вместо урока сводить нас в музей.

– Там много известных полотен, – сказала она.

– Чего-чего там много? – не понял я.

– Ну, картин разных или рисунков, – пояснил Петька Кукушкин. – Взрослые всегда почему-то картины полотнами называют.

– Я слышал, что в этом музее много интересного, – сказал Васька.

– Что там может быть интересного? – пожал я плечами. – Висят они себе на стеночках, никто их не трогает. Чего на них смотреть? Только время терять.

– Точно! – согласился Петька Кукушкин. – Лучше бы на новый фильм ужасов сходили. В нашем кинотеатре идёт новый фантастический фильм «Монстры из космоса». В сто раз интереснее музея!

Сначала мы сели на автобус и ехали на нём до метро. Затем ещё минут двадцать – под землёй на поезде. Нас первый раз в жизни везли на экскурсию всем классом, поэтому было довольно весело. Правда, если бы это была экскурсия не в музей, а в кино, может, было бы ещё интереснее.

Всю дорогу мы толкались, кривлялись и озорничали. Учительница очень боялась кого-нибудь из нас потерять по дороге, поэтому то и дело пересчитывала всех по головам, словно цыплят. Но мы не потерялись.

От метро нужно было ещё немного пройти пешком. Но не очень далеко.

Перед музеем стоял памятник какому-то дяденьке.

– Вроде бы это памятник знаменитому вратарю, – вдруг вспомнил Павлик. – Владиславу Третьяку!

– Это памятник великому человеку – Павлу Сергеевичу Третьякову. Он всю жизнь собирал картины, а потом основал художественную галерею, – поправила Павлика учительница.

– Лучше бы он кинотеатр основал, – вздохнул я. – И что в этом музее может быть интересного?

Но когда мы вошли, разделись и прошли в зал, я понял, как ошибался.

– Перед вами картина великого русского художника Ивана Шишкина, – сказала Лариса Ивановна. – Кто из вас знает, ребята, как называется это полотно?

– Знаю, знаю! – закричал я. – Эта картина называется «Мишка косолапый»! Правильно?

– Нет, Семён, неправильно, – покачала головой учительница. – Так называется шоколадная конфета, на обёртке которой напечатана эта картина.

– А как же она называется?

– «Утро в сосновом бору», – ответила Лариса Ивановна.

– По-моему, она выдумывает, – прошептал мне на ухо Петька Кукушкин. – Я сто раз ел эти конфеты. И точно помню, что они называются «Мишка косолапый».

– Правильно! – сказал Вадик. – Я тоже помню.

– Это мои любимые конфеты, – согласился Федька. – Там внутри вафельки вкусные, хрустящие такие, с кремом.

– Ребята, – продолжала учительница, – в этом зале вы видите знаменитую картину Ильи Репина «Садко».

– «Садко» я тоже люблю, – сказал Мишка Карасиков. – Это такие вкусные шоколадные конфеты, с орешками внутри!

– А вот тут, ребята, расположены знаменитые картины великого русского художника Ивана Билибина: «Сказки Пушкина», «Конёк-горбунок», «Жар-птица», «Лукоморье» и «Кот учёный».

Ребята стояли возле картин, раскрыв от удивления рты.

– Вам знакомы эти картины?

– Конечно! – закричал Петька Кукушкин. – Мы все эти картины, то есть, тьфу… конфеты ели. И «Лукоморье» ели, и «Жар-птицу» и «Конька-горбунка»!

– А какая из этих картин вам больше нравится? – поинтересовалась учительница.

– Мне «Жар-птица», – сказала Люся. – Это мой любимый шоколад!

– А мне «Конёк-горбунок», – сказал Павлик. – Они ещё вкуснее.

– Я только «Лукоморье» люблю, – закричала Настя. – Они в сто раз лучше других конфет!

– Вкуснее «Белочки»? – удивился Петька Кукушкин. – Ты что?

Мальчики и девочки так раскричались, что совсем позабыли, что в музее нужно вести себя тихо.

– Тише, ребята! Тише! – замахала руками учительница. – Я вас вовсе не про конфеты спрашиваю, а про картины. Какая картина вам больше нравится?

– «Садко», – сказал я.

– А чем именно тебе эта картина нравится?

– Туда орешки добавляют.

– Куда? В картину? – удивилась учительница.

– В конфеты, – пояснил я.

– Опять вы про конфеты! – рассердилась учительница рисования. – Это же искусство, а не кондитерская фабрика, ребята. – И строго добавила: – В следующем зале картины Верещагина и Айвазовского. За мной!

В других залах знакомых картин не было. И хотя картины художников Верещагина и Айвазовского мне понравились, вкусной не было ни одной.

– Это знаменитая картина Айвазовского «Девятый вал», – сказала учительница. – Вы слышали про такую картину?

– Нет, – ответила Светка Тяпкина. – А что это – конфета или шоколад?

– Это картина, – строго повторила учительница. – Картина великого художника Ивана Айвазовского.

– Такую конфету я не знаю, – пробормотал я.

Грустная Лариса Ивановна повела нас в следующий зал, где было много незнакомых картин. Но одну я всё-таки узнал.

– Это картина художника Крамского, – гордо сообщил я. – Называется «Неизвестная».

– Молодец, Сеня, – похвалила меня учительница. – Правильно. Это картина Ивана Николаевича Крамского, великого русского художника.

– Ух ты… – обступили меня со всех сторон ребята. – Откуда ты знаешь про эту картину?

– Папа иногда покупает коробку конфет «Неизвестная», – выпалил я. – Он говорит, что эта девушка на нашу маму похожа. А на коробке написано: художник Крамской, вот я и запомнил.

– Ну и как, вкусные конфеты? – спросил Петька Кукушкин.

– Не то слово! – сказал я. – Объедение!

Мы ещё долго ходили по музею, а потом оделись и поехали домой.

– Ну что, ребята, – спросила Лариса Ивановна, – какой художник вам больше всего понравился?

– Нам понравился художник Иван Шишкин, – сказали мы хором.

– Да? А почему? – удивилась учительница.

– Потому что у него самые вкусные картины на свете! – радостно ответили мы.

Самый вкусный пирожок

Тут на днях со мной такая история приключилась, что я решил обязательно вам её рассказать. Я потерял ключ от входной двери. И почему эти истории вечно со мной происходят? Я уже раз двадцать этот несчастный ключ терял. Волшебный он, что ли? Сам собой у меня из кармана выскакивает, словно заколдованный.

Ну, когда месяц назад мы с ребятами по деревьям лазили, ещё понятно. Потому что когда мы до ветки добрались, тут же принялись в обезьян играть и висели вверх тормашками, как макаки, обхватив ветку ногами. Наверное, ключ тогда и выпал из кармана. И хотя я его потом целый час под деревом искал, так и не нашёл.

Но вчера я ни на чём не висел. По забору не ходил и даже с крыши не прыгал. Как он мог потеряться? Ума не приложу.

– Ты, Семён, наверное, хочешь, чтобы к нам в квартиру воры забрались? – в сотый раз спрашивала меня мама.

– Они как раз за такими мальчиками, вроде тебя, ходят и ждут, когда у них из кармана ключ от квартиры вывалится, – вторил ей папа. – А потом подбирают ключ и грабят квартиру.

– Как это – грабят? – удивился я.

– А так, – объяснила мама. – Заберутся в квартиру, пока мы на работе с папой, а ты в школе, и вынесут всё самое ценное.

– И мои игрушки тоже? – испугался я.

– Конечно, – кивнул папа. – И игрушки, и коллекцию марок, и фломастеры твои, и велосипед – всё вынесут.

– И что же делать? – чуть не заплакал я.

– Ничего тут не поделаешь, – вздохнул папа. – Отныне будешь ключи на верёвочке носить, на шее.

И я целую неделю носил ключи на верёвочке. Но они всё равно каким-то волшебным способом потерялись. Может быть, во время драки с соседом по парте? Мы подрались с ним на перемене. Но если бы верёвка порвалась, ключи должны были мне в штаны упасть. А там их нет. Странно!

Вечером мама сказала:

– У нас все запасные ключи закончились. Остался один последний ключ от верхнего замка. А от нижнего замка больше нет ни одного, ты все потерял.

– А вы заприте дверь только на верхний замок, – осенило меня.

– Хорошо, – согласился папа. – Я запру дверь только на верхний замок. Я ведь последним из дома ухожу.

– Только ты не забудь, ладно, папа? – забеспокоился я. – А то я вернусь из школы и не смогу попасть в квартиру.

– Не забуду, не забуду, – задумчиво сказал папа.

После четвёртого урока я немного погулял с ребятами, а потом довольный и голодный прибежал домой. Дома меня ждал телевизор и тёплый обед на плите, который обычно оставляла мама.

Достал верхний ключ, повернул его в замке…

Дверь не открывалась. Я снова покрутил туда-сюда ключ, попробовал открыть дверь – заперто!

Всё ясно: папа забыл и запер дверь на оба замка. Впрочем, я сам был виноват, конечно, – нечего было ключи терять. Сейчас сидел бы в кресле, смотрел бы по телеку новый фильм и уплетал мамин обед.

– Ну, что сидишь? – спросила меня соседка тётя Аня. – Снова ключи потерял?

– Угу, – неопределённо буркнул я.

– Иди ко мне, тут подождёшь, – распахнула дверь соседка.

– Нет, я лучше погуляю, – отказался я.

Я не любил ходить к соседке. Боялся. У неё была ужасно кусачая собака.

Что же делать? А есть, как назло, хочется страшно…

– Ой! – вспомнил я. – У нас же за углом кулинария. Сейчас пойду и куплю себе пирожок с мясом.

Я пошарил по карманам, но денег, как назло, не было ни копейки. «Вот так всегда, – подумал я. – Не хотел бы есть, наверняка мелочи полный карман гремел бы. А когда человек голодный, в карманах одни только фантики от конфет шуршат».

– Эврика! – воскликнул я. – В магазинах всегда можно найти деньги. Возле кассы, там, где люди пробивают чеки. Кто рубль уронит, кто два. А кто и целых пять рублей выронит. Сейчас я в два счёта на пирожок насобираю.

Рядом с домом было целых три магазина: продуктовый, магазин одежды и хозяйственный.

Первый, продуктовый, был ближе всего к дому и мой самый любимый. Народу в нём обычно очень много. Днём в основном бабушки и молодые мамы с детьми. Так что действовать нужно было очень осторожно. Я заранее развязал на ботинках шнурки и, сделав вид, что мне нужно их завязать, осторожно заглянул под кассу. Ура! Что-то блестит. Ай, не то. Это фольга от конфеты. Ага, вот и монетка. А вот и ещё одна.

– Мальчик, что ты тут ползаешь на полу? – раздался строгий голос продавщицы. – Что ты там потерял?

– У меня монетка закатилась, – соврал я тут же.

– Где твои родители?

– Дома!

– Вот и иди домой, и приходи в магазин с родителями, – велела злая тётенька.

«Вот же мымра! – подумал я. – Ребёнок голодный, а она мешает денег собрать на пирожок».

Я вышел из магазина и пересчитал добычу. Мало! Но на полпирожка насобирал.

В хозяйственном магазине дело пошло куда лучше.

Правда, этот магазин я любил меньше всего. Тут воняло разными красками и лаками, поэтому я обычно зажимал нос двумя пальцами. В этом магазине были только мужчины, это не женский магазин. Доставать деньги было очень неудобно – одной рукой нос зажимаю, а второй монетки из-под кассы выковыриваю. Тут я нашёл сразу десять рублей: два раза по два рубля, рубль и пять. Правда, пока я всё это из-под кассы доставал, изрядно испачкался, но зато был при деньгах.

Последний магазин был самый богатый. В нём продавалась разная одежда, и поэтому людей было много. И дяденьки, и тётеньки, и дети, и старички со старушками – не протолкнуться! И хотя в этом магазине случился конфуз, я ни капельки не расстроился, потому что здесь мне повезло больше всего – я увидел десять рублей одной бумажкой! Однако тётенька кассир наступила на неё каблуком. Я хотел всего-навсего отодвинуть её ногу в сторону, чтобы забрать деньги, но, когда я схватил её за ногу, кассирша подпрыгнула, как ошпаренная, и завопила диким голосом:

– Собака! Собака!

И где она только собаку увидела? Странные эти взрослые. Если тебя кто-то за ногу схватил, значит, это обязательно должна быть собака? Может, кошка или, например, крокодил под кассу заполз.

Меня, конечно, за ноги из-под кассы вытащили и давай кричать:

– Мальчик, ты что хулиганишь?!

– Я не хулиганю, – говорю.

– А кто меня за ногу схватил?! – кричит кассирша. – Пушкин?

Это так моя мама любит говорить: «Кто за тебя будет уроки учить, Пушкин, что ли?»

А я отвечаю:

– Я вас за ногу не хватал. Просто вы наступили на мои деньги!

– На какие такие деньги?

– Я их уронил и полез за ними, – объясняю ей.

– Нет, он меня укусил за ногу! – не сдавалась кассирша.

– Да не кусал я вас! – говорю. – Не кусал. Если бы укусил, вы бы не так кричали. Знаете, как я больно кусаюсь? Меня в классе даже зубастиком прозвали. У меня зубы, посмотрите, какие острые!

– Милиция! – завизжала тётенька. – Караул! Он меня укусить хочет!

Тут словно из-под земли милиционер в фуражке появился. Как в сказке, не было его нигде, и раз – стоит возле меня.

– Что за шум?

– Мальчика поймали, – сказала старушка. – Он кассира укусил.

– За что ты её укусил? – строго спрашивает меня милиционер.

– За ногу! – отвечает вместо меня старушка.

– Да не кусал я её вовсе, – говорю. – Не кусал. А только схватил.

– Схватил и хотел укусить! – не отступает тётенька-кассир.

– Это правда? – нахмурился милиционер.

– Нет, – говорю. – Она на мои деньги ногой наступила. Я хотел деньги из-под ноги вытащить. А она как закричит…

– А я в газете читала, что одного иностранного мальчика бешеная собака покусала, так этот мальчик потом полгорода перекусал, – сказала какая-то тётенька.

– Может быть, этого мальчика тоже бешеная собака покусала? – спросил кто-то из толпы.

– Да никто меня не кусал! – рассердился я. – У меня и собаки-то нет. Только черепаха.

– А может, его черепаха искусала? – снова спросил кто-то. – Так это ещё хуже, чем собака. Они же на экваторе живут. Там у них, на экваторе, жёлтая тропическая лихорадка водится.

– Черепахи не кусаются, – сказал я. – Они травоядные.

– Лошади тоже травоядные, а знаешь, как больно кусаются, – сказал какой-то старичок. – Вот однажды у меня в деревне такой случай был…

Но я так и не узнал, что с ним в деревне случилось, потому, что незаметно выбрался из толпы и убежал из магазина.

Я пересчитал деньги, с таким трудом добытые в магазинах. Уф, хватит на семь пирожков. Хотя я такой голодный, что кажется, и двадцати штук будет мало.

– Дайте мне, пожалуйста, семь пирожков, – протянул я деньги в кассу.

Первый пирожок я проглотил, почти не прожевав, такой голодный был. Прямо крокодил, а не мальчик.

Что-то не рассчитал я свои силы, подумал я, доедая пятый пирожок. Сначала казалось, что, сколько ни съем, всё будет мало. А теперь вроде бы уже и наелся. Вот что делает с людьми жадность.

Домой я вернулся, еле волоча ноги. Такое со мной иногда случалось, если я чем-нибудь объедался. Дома меня ждал сюрприз – папа уже вернулся.

– Сыночек, прости, я случайно закрыл дверь на оба замка, – грустно сказал папа. – Ты, наверное, голодный? Из-за меня целый день ничего не ел? Прости меня, родной. Посмотри, что я тебе принёс, – весело добавил папа и положил передо мной пакет с пирожками. – Я знаю, ты их любишь!

– Спасибо, – сказал я и достал из пакета пирожок с мясом. Есть не хотелось, но я очень любил папу.

Этот пирожок был самый вкусный.

Всё наоборот

Я получил двойку. Ну надо же, какое невезение! В конце четверти двойка по математике. Что скажет папа?..

– Двойка?! – прогремел над моей головой папин голос. – Вот, полюбуйся на этого человека, – сказал он маме. Он так всегда говорит, когда недоволен мной.

– Что случилось? – спросила мама.

– Конец четверти, а Семён двойку получил, – объяснил папа.

– Дед Мороз будет очень недоволен, – вздохнула мама. – Интересно, что он скажет, когда придёт сегодня вечером с подарками?

Я оделся и вышел на улицу. Там сидели ребята из моего класса.

– И почему у нас в жизни не всё наоборот? – спросил я.

– Как это? – удивились ребята.

– А так, – ответил я. – Чтобы хвалили за двойки. И за разбитое стекло тоже.

– Да, – обрадовался мой приятель Петька Кукушкин. – И чтобы обедать не заставляли.

– И чтобы уроки не учить, – подхватил Никита.

– А если пятёрку получил, что тогда? – не понял Андрей.

– Тогда ругать будут! – пояснил я. – Ведь всё наоборот.

– Здорово! – сказали ребята.

– Смотрите, смотрите, – зашептал Петька Кукушкин. – Вон колдунья идёт.

– Колдунья? – не поверил Никита.

– Да, колдунья, – кивнул Петя. – Она в нашем доме живёт, её все боятся. Это тётя Глаша, она может заколдовать кого угодно.

– Не боюсь я её, – смело сказал я.

– Ну, тогда подойди к ней, – предложил Никита. – Или всё-таки боишься?

– Да раз плюнуть! – крикнул я и побежал за колдуньей.

– Тётя Глаша, давайте я помогу вам, – предложил я, забирая у неё сумки с продуктами. – Вон они какие тяжёлые!

– Ну, помоги, помоги, – разрешила колдунья и вручила мне сумки.

Когда мы дошли до её квартиры, я набрался смелости и спросил:

– Тётя Глаша, а правду говорят, что вы… волшебница?

– А что? – удивилась она. – У тебя есть заветное желание?

– Да, есть.

– Ну, раз ты помог мне и совсем не испугался, исполню твоё самое заветное желание.

– Я бы хотел… я хотел бы…

– Постой, не торопись, – строго сказала тётя Глаша. – Сначала подумай, потом загадывай. И учти, если что-то сильно захотеть, то всё возможно, – и скрылась за дверью своей квартиры.

Я побежал к ребятам, чтобы похвастаться, как не испугался старухи-колдуньи.

– Ерунда всё это! – заявил Никита. – Сказки!

– А какое желание ты будешь загадывать? – на всякий случай спросил Андрей.

– Я ещё не решил.

– Загадай, чтобы мороженое везде было бесплатное, – посоветовал Серёжа.

– Пойдём в снежки играть! – предложил Петя.

– Мне домой нужно, – грустно сказал я. – Математику учить. А то вдруг завтра спросят, а у меня и так уже одна двойка есть.

Я поплёлся домой. Меня ждали уроки, а так хотелось ещё погулять на улице с ребятами, поиграть в снежки, покататься с ледяной горки…

Дома все готовились к празднику. Папа с бабушкой наряжали ёлку, мама готовила обед, а мне пришлось делать уроки. Ведь завтра был самый последний учебный день перед зимними каникулами.

На столе передо мной лежала целая гора учебников: русский язык, литература, математика.

– Эх! – вздохнул я. – До чего же мне надоело делать уроки! Каждый день одно и то же. А всё-таки славно я придумал, чтобы всё в жизни было наоборот. Вместо уроков – каникулы, вместо работы – развлечения… Как я хотел бы, чтобы всё-всё в жизни было наоборот!

Не успел я додумать до конца, как в тот же миг…

– Сынок, что ты сидишь в душной комнате? Пойди, погуляй, – предложила мама, приоткрыв дверь в мою комнату.

– Мам, мне же уроки учить нужно! – растерялся я.

– Да кому они нужны, эти уроки? – отмахнулась мама. – Иди, поиграй в снежки, покатайся на горке.

Я вскочил и, пока мама не передумала, стал собираться на улицу.

– А как же обед? – спросил я. – Мы будем обедать?

– Нет, – сказала мама. – Возьми в буфете пряники, печенье.

– Но ведь обычно ты мне не позволяешь есть сладости перед обедом, – снова удивился я.

– Ешь то, что вкуснее, – сказала мама. – А обед не ешь вовсе. Он невкусный.