Дом на границе

– Ждали, – подтвердил Тимофей, почти шёпотом. – Просто ты ещё не слышишь.

Вика хотела спросить, что именно она должна услышать, но промолчала. Внутри что-то дрогнуло, как будто под кожей завибрировала тонкая струна.

Машина свернула на просёлок, а впереди уже маячили силуэты домов.

Глава 3

Здание сельсовета выглядело так, будто не менялось с советских времён: облупленные стены, резной флагшток без флага, и кособокая скамейка у входа. Внутри пахло пылью, старыми бумагами и варёной капустой.

Тимофей кивнул Вике, открывая скрипучую дверь. Внутри сидела женщина лет пятидесяти с накрашенными губами и волосами, собранными в «ракушку». Она внимательно посмотрела на гостей поверх очков.

– Добрый день. Мы по поводу оформления дома, – начал Тимофей.

– Так… фамилия? – женщина взяла в руки потёртую тетрадь и начала листать её, явно для проформы.

– Федорова. Виктория Федорова, – Вика шагнула вперёд.

– О, внучка Елизаветы? – глаза женщины округлились, и голос стал мягче. – Говорила она, что дом твой будет… Сейчас всё найдём. Ты не переживай, девочка, порядок у нас тут. Сама оформлю, как надо.

Пока Тимофей заполнял пару бланков, а Вике подсовывали списки и расписки, из соседнего кабинета выглянул мужчина в форменной рубашке.

– Что там, Марина Петровна?

– Внучка Лизы приехала. Дом оформляет.

– А-а… Вот оно как, – сказал он загадочно и скрылся.

Через сорок минут у Вики в руках оказался временный акт на пользование имуществом до окончательного переоформления.

– Всё, детка. Осталось только паспорт в район отвезти и подписи поставить, – ласково проговорила Марина Петровна, – но ты не спеши. Обживись. Дом тебя примет – всё пойдёт гладко.

Когда они вышли на улицу, солнце лениво скользило по фасаду сельсовета, окрашивая бетон в тёплый жёлтый тон. Вика опустилась на лавочку у входа, держа на коленях аккуратно сложенные документы.

– Теперь ты, вроде как, официальная наследница, – сказал Тимофей, устраиваясь рядом.

– Странное ощущение, – призналась она, – я ведь… никому не была нужна. И тут – дом, земля, бабушка, которую я даже не знала.

– Иногда корни возвращаются к тем, кто потерян, – тихо ответил он. – Твоя бабушка долго искала способ тебе передать это.

– Но почему она меня не забрала? Почему тогда, когда я была совсем маленькая?

– Я не знаю всех причин, – Тимофей посмотрел на дорогу. – Может, думала, что так будет безопаснее. Или ей не разрешили. В те времена многое решали без объяснений.

Вика опустила взгляд, пальцы сжали край бумаги.

– Зато теперь я здесь, – произнесла она, как бы утвердив это вслух. – Наверное, не зря.

– Не зря, – подтвердил он с лёгкой улыбкой. – Пойдём в магазин. Вдруг тебя уже кто-то узнал.

– Никто меня не знает, – усмехнулась она.

– А вот и нет, – Тимофей прищурился. – В деревне помнят всех, даже тех, кто тут ни разу не был.

Дверь в сельский магазин зазвенела, и прохладный воздух с запахом муки, колбасы и свежего хлеба окутал их, как детское воспоминание. За прилавком стояла женщина лет пятидесяти с короткой стрижкой и цепким взглядом. Она бросила беглый взгляд на Вику – и застыла.

– А ты чья будешь? – с любопытством спросила она, чуть наклонившись вперёд.

Вика замялась, не зная, как правильно ответить. А потом сказала тихо, почти шёпотом:

– Я… внучка Елизаветы Казимировны.

Продавщица всплеснула руками и вытерла о фартук ладони:

– Да быть не может! Мы ж думали, тебя давно забрали куда-то…

Вика опустила глаза, не зная, как объяснить свою жизнь чужим людям.

– Меня не забирали. Я… выросла в интернате, – произнесла она честно. – Никто из родни не объявлялся.

Женщина заглянула ей в лицо, потом тяжело вздохнула:

– Эх, Лиза молчаливая была, про тебя никому и не говорила. Только раз как-то сказала: "Не всё потеряно, может, ещё вернётся…" А мы и не поняли.

Она вышла из-за прилавка и осторожно обняла Вику за плечи:

– Добро пожаловать домой, дитя.

Тимофей молча стоял рядом, сдерживая улыбку.

– Что возьмёте? – спохватилась женщина, вернувшись к делам. – Картошки? Яичек? У нас сегодня и творог свежий, и хлеб только привезли. Для своих – только лучшее.

Сумерки опускались на двор мягким фиолетовым покрывалом. Воздух был наполнен ароматом травы и дымком от далёких печей. Вика и Тимофей сидели на скамейке у старого стола, пили чай из термоса и делились впечатлениями о дне.

Вика что-то рассказывала, но вдруг замолкла, уставившись в сторону леса. Там, у самой кромки, стояла фигура – худой старик в белой рубашке с коротким руковом и кепке. Он казался чуждым пейзажу, словно вырезанный из старой фотографии.

– Смотри, – Вика поднялась, – там кто-то есть. Он, кажется, заблудился.

– Вика… – начал Тимофей, но она уже шагала через двор, быстро, но не бегом, как будто боялась спугнуть видение.

– Дедушка! – окликнула она, подходя ближе. – Все в порядке? Вы заблудились?

Старик повернул голову, и Вика увидела его лицо – морщинистое, доброе, с глубоко посаженными глазами. Он смотрел на неё внимательно, будто что-то искал.

– Так это ты… внучка Лизаветы? – голос его был хриплый, будто ветер по сухим листьям.

– Да, – кивнула она. – Вы знали бабушку?

– Давно знал… – он кивнул сам себе. – Хорошая была женщина. Сильная. Ты на неё похожа. Только путь твой будет другой.

Тимофей подошёл, и, к Викиному удивлению, склонил голову в знак почтения:

– Добрый вечер. Рад вас видеть.

– Ага, и тебе добрый, Тимофей. Смотри, береги её. Это не просто девчонка с чемоданчиком, это Хранительница.

Сердце Вики сжалось, но она не поняла – от чего именно: от слов, от интонации или от того, как спокойно это прозвучало.

Они немного посидели втроём – старик рассказывал про деревья, про мхи, про то, как совы нынче рано кричат. Потом он встал, как будто по внутреннему зову.

– Пора мне, – сказал он. – Лес зовёт.

– Проводить вас? – предложила Вика, но он только покачал головой.

– Не стоит. Ещё свидимся.

Он исчез так же тихо, как появился, растворившись в сумерках.

– Кто это был? – прошептала Вика, когда они вернулись к лавке.

Тимофей налил ей чай, чуть улыбаясь:

– Леший.

– Смеешься, да? – Вика натянула улыбку и посмотрела на Тимофея. Но тот отрицательно покачал головой.

– Нет, я совершенно серьёзно. Он редко показывается. Тем более – так, чтобы заговорить. Обычно просто наблюдает.

– Но он… обычный человек, – прошептала она, всё ещё глядя туда, где исчез старик. – Тёплый, живой. Даже рубашка у него было – старенькая, в заплатках.

– Они могут быть разными. Какими захотят. Но если лес сам тебя принял – это многое значит, – Тимофей говорил спокойно, без пафоса, будто рассказывал о дожде или смене времени года.

Вика обхватила кружку обеими руками, пытаясь согреться – не от холода, а от чувства, которое нельзя было назвать. Не страх, не тревога… что-то древнее, как будто земля под её ногами шепнула ей имя.

Они ещё долго молчали. За лесом окончательно стемнело, дом за спиной начал мерцать жёлтым светом из окон, а в небе одна за другой загорались звёзды.

– Тим, – тихо произнесла Вика, – ты говорил, что дом должен "позвать Хранительницу". Это обо мне?

Он чуть наклонился к ней, будто бы услышал в её голосе не просто вопрос, а просьбу объяснить то, что уже начало чувствоваться нутром.

– Да, – подтвердил он. – Этот дом, эта земля – они не просто недвижимость. Им нужен кто-то, кто будет беречь баланс, слушать сны земли, принимать знаки. Когда-то этим занималась твоя бабушка. До неё – её мать. Теперь… очередь за тобой, это передается по наследству. Твоя мать, она не смогла принять Зов, и Граница позвала тебя.

Вика провела пальцем по ободку кружки.

– Но я же не знаю ничего. Ни о снах земли, ни о знаках. Даже о бабушке – почти ничего.

– Это не про знания, Вика. Это про связь. Дом сам чувствует, кто ему нужен. А если ты прислушаешься – он научит. И я помогу. Не всё сразу, но… у тебя есть время.

– Почему ты всё это знаешь? – спросила она и всмотрелась в его лицо. – Ты ведь не просто юрист с термосом.

Он улыбнулся чуть грустно:

– Я Проводник. Моя задача – найти тех, кого зовёт земля, и помочь им встать на место. А дальше… всё зависит от тебя.

– Глупости какие-то, – вздохнула Вика, откидываясь на спинку лавки. – Ты, видимо, перечитался местных легенд. Или сам их пишешь по вечерам.

Тимофей лишь пожал плечами, не споря.

– А ты попробуй не верить. Тут, в этих краях, реальность и легенды всегда шли рука об руку. Не бойся – просто слушай. Дом тебе всё расскажет. Своим способом.

– А если мне всё это не подойдёт? – спросила она, глядя в темноту. – Если я не захочу быть… этой Хранительницей? Я просто хочу спокойно жить.

– Тогда он отпустит тебя, – спокойно ответил Тимофей. – Здесь ничего не держит силой. Только по зову.

Вика не ответила. Тишина сгустилась вокруг, как шерстяной плед, уютный и чуть колючий. Где-то вдалеке ухнула сова.

Вика долго не могла уснуть, из головы никак не шел разговор с Тимофеем. Леший, Хранители, зов земли – всё это звучало так, словно вырвалось из старых сказок, которые ей когда-то читали перед сном. Но теперь это было рядом. Слишком рядом.

Она ворочалась в постели, подминая под себя мягкое, до странного знакомое одеяло, и пыталась найти логичное объяснение. Могла бы еще допустить, что бабушка была кем-то вроде знахарки – в доме и правда хранилось множество сушёных трав, баночек с подписями, отваров и настоек. Бабушка знала, как облегчить головную боль, как унять жар, как усыпить тревожного ребёнка.