скачать книгу бесплатно
– Вот и разбирались бы! – в досаде отреагировал Хомяков. – Нечего было в прокуратуру капать! На мне ограбление ювелирного, а балетная ваша хренотень… – Капитан похлопал себя по загривку. – Как ваш платок там оказался? Догадки имеются?
Макаров чуть подумал.
– Ни единой. Катя… бывшая жена, два платка мне вышила. Один исчез из кармана брюк, затем – вскоре и другой. Почти полгода прошло.
Хомяков сделал пометку в блокноте.
– Вы огорчились? – осведомился он.
– К делу не относится.
– Относится, Сергей Петрович. Может, кто-то сильно хотел вам досадить. Тот, кто хорошо вас знает.
– Огорчился, – сказал Макаров. – И что это нам дает?
Капитан задумчиво покусывал авторучку.
– Другие платки не пропадали? Не вышитые Екатериной Васильевной.
Макаров взглянул на него с интересом.
– Ход ваших мыслей ясен. Не пропадали. Но, опять же, что это дает?
Хомяков снял фуражку и шмякнул на стол.
– А пес его знает! Но за эту ниточку… С вами пока все, Сергей Петрович. Не могли бы вы пригласить сюда Олю… э-э… Ольгу Николаевну?
Сергей с облегчением поднялся.
– Запросто. И Олю, и Ольгу Николаевну – пришлю обеих.
Хохотнув, капитан пригладил волосы.
Балетмейстер вернулся в зал, и оттуда танцующей походкой вышла, можно сказать, старая знакомая. Она села в кресло и, положив ногу на ногу, проворковала:
– Наконец-то, Виталик. Заставляешь скучать.
Хомяков не сдержал улыбки.
– Почему у тебя лента на шее?
– Сползла. – Ольга расправила бант. – Как успехи, напарник? Расколол королеву бифштексов?
Улыбка на лице капитана погасла.
– Влегкую, – ответил он. – Приковал наручниками к трубе и дубинкой по почкам. Во всем призналась.
– Зачем же так?
– А как ты хотела? Ты ж нас, ментов, знаешь.
Ольга взглянула сердито. И несколько мгновений они, что называется, играли в гляделки.
– За кого, Виталик, ты меня держишь? – спросила Ольга.
– За крутого напарника. В милицию служить пойдешь?
Послышалась мелодия из «Лебединого озера», и голос Макарова скомандовал: «Держи спину, Алина! В корсет упакую!» Заинтересованный Хомяков проследовал к дверям зала.
Синеглазая девушка с черными стрижеными волосами, волнообразно двигая руками, танцевала на пуантах. «До чего ж они похожи! – восхищенно подумал Хомяков. Как я сразу не допер?» Тут остроносый паренек с «хвостом» на затылке (таких причесок у мужиков капитан на дух не переносил) поколдовал с магнитофоном. Из динамиков хлынуло что-то забойно-ритмичное, и парень пластично задергался под эту музыку. Синеглазая Алина, подбоченясь, за ним наблюдала. Затем, как бы в досаде, нажала на магнитофонную клавишу. И вновь полилась тема из «Лебединого озера». Девушка возобновила танец на пуантах, а парень в досаде топтался рядом. Хомяков зачарованно замер.
– Работать будем или глазеть? – произнесла Ольга. – Закрой-ка дверь, сыщик.
Капитан неохотно вернулся в кресло.
– Как они успевают музыку менять? Даже без перемотки.
– Монтаж, Виталик, запиши в блокнот. Какого черта ты на меня взъелся?
Хомяков взглянул на нее в упор.
– Почему не сказала, что она жена Макарова?
– Бывшая! – сверкнула глазами Ольга. – Уже четыре года как бывшая!
– Ты сказала: брошенная женщина.
– Одно другого не исключает!
– Разве Макаров ее бросил?
– Какая на хрен разница?! Они собачились перед пожаром! Она, что ли, это отрицает?!
– Не отрицает.
– Еще бы ей отрицать: свидетелей вагон!
Хомяков не сводил глаз с пылающего лица балерины.
– Успокойся, Оль: вдохни и выдохни. У нее же дочь здесь танцует.
– И что с того?! К чему ты дочь сюда приплел?!
– Ну, блин, ты даешь! Мы говорим про Екатерину Митину… не Митину, кстати, а Макарову. Зачем ей поджигать? Насолить бывшему супругу и дочери заодно? Так, по-твоему?
Забравшись в кресло с ногами, Ольга теребила красный бант на шее. Хомяков не торопил ее с ответом, лишь продолжал изучающе смотреть. Ольга вздохнула с улыбкой.
– Кто знает? – пожала она плечами. – Не хочу возводить напраслину, однако… Кто знает, на что способна танцовщица-неудачница с завышенной самооценкой? Женская психология, Виталик, вещь настолько своеобразная…
Возникла пауза. Хомяков терпеливо ждал продолжения.
* * *
Мусоля задачку по геометрии, Ольга искоса наблюдала за старшим братом. Валентин тщательно вывязывал перед зеркалом галстук. Ветерок из форточки шевелил его густые волосы и страничку Олиной тетради. Сентябрь шел к концу, но после дня рождения погода сохранялась теплая и сухая.
– Задачку решишь? – подала голос Ольга. – Или собой никак не налюбуешься?
Валентин полюбопытствовал:
– О чем там речь?
– Треугольник, вписанный в окружность.
– Сама решай. Или позвони Макарову.
– Звонила, – в досаде призналась девочка. – Нет его. Шлёндает где-то.
Валентин справился наконец с галстуком.
– «Шлёндает?» – нахмурился он, подходя к сестре. – Откуда ты словечки эти берешь?
– Из народной среды. – Продвинутая семиклассница ткнула авторучкой в тетрадь. – Вот чертеж, вот условие. Выручай, братан, тащи меня к знанию.
– Вытащишь тебя, занозу. – Валентин вперился в чертеж. – Тэк-с… Вы уже проходили теорему об угле, опирающемся на дугу окружности? Этот угол равен половине дуги.
Ольга мотнула головой.
– Не проходили. Макаров больше недели носа не кажет. С чего бы это?
Валентин усмехнулся.
– Просто кошмар. Думай об учебе, Оль. Если без этой теоремы…
– Вы не поссорились?
– Успокойся. Мы с Сержем и с Динкой каждый день видимся на работе. Нас же в одну лабораторию распределили, забыла?
«Ты видишься, а я не вижусь», – возразила девочка мысленно, а вслух проворчала:
– О’кей, долго еще ты будешь возиться?
– Ты не даешь мне сосредоточиться! – мальчишески вспылил Валентин. – Если вы не проходили этой теоремы…
– Макаров бы решил, – вздохнула Ольга. – Жопа ты, а не физик.
– Сама ты жопа! – старший брат отложил тетрадь. – Маленькая вредная жопа!
Ольга округлила глаза.
– Пап! – закричала она. – Валька меня плохим словам учит!
Родитель, дремлющий в соседней комнате за газетой, разумеется, не отреагировал. Зато Валентин выскочил в прихожую и надел плащ. Сестра вышла за ним следом.
– Не будь яблочным пюре, Валька, – сказала она. – Срочно женись, а то Катьку уведут.
Брови брата приподнялись.
– Кто?
– Конь в пальто, – буркнула Ольга, возвращаясь к урокам.
В метро Валентин обдумывал ее сердитое предупреждение. Странно. Повод для опасений, вроде бы, отсутствовал. Вроде бы. После дня рождения они с Катей встречались дважды – просто гуляли, и все шло замечательно. В обществе друг друга они ощущали себя легко и непринужденно. Отчего же после глупых Олькиных слов на душе будто кошки скребут?
От метро Валентин решил пройти две остановки пешком: время позволяло. В чем причина этой глухой тревоги? В Макарове? Но с Макаровым Катя больше не виделась, можно поклясться. Да и на дне рождения они, в основном, пикировались, за редким исключением… Черт побери эти исключения!
К трехэтажному зданию балетного училища Валентин приблизился в настроении сумрачном. И окружал его шелестящий сентябрьский сумрак. Дурацким замечанием сестры пятница казалась испорченной. Однако стоило Валентину увидеть Катю…
В вестибюле она с улыбкой поцеловала его в щеку. Народу было негусто, да и внимания ни них никто не обращал. На Кате был брючный костюм под цвет глаз и туфли на шпильке в тон. Ее черные волосы убраны были в пышный «конский хвост».
– Ноги прямо гудят, – пожаловалась юная балерина. – Куда мы сегодня?
– В «Художественный». – Валентин совершенно оттаял. – Я взял билеты на американский ужастик. Успеем еще перекусить в буфете.
– Чудненько! – обрадовалась Катя. – Прогулки я бы не выдержала. Передохнуть время есть?
Сияющий Валентин глянул на часы.
– Навалом.
Они присели на стулья у стены.
– Будь проклят этот балет, – вздохнула Катя. – Как прошла неделя? Рассказывай с подробностями.
– Да какие подробности… Осваиваемся в лаборатории. – Валентин разглядывал приближающегося к ним тощего юношу. – Мы осваиваемся, начальство к нам принюхивается – ничего интересного.
У тощего юноши были шкодливо-грустные глаза.
– Здрасьте вам! – произнес он бодро и обратился к Кате: – Отойдем-ка на минуту.
– Зачем? – устало спросила Катя.
– Для гнусных приставаний, – выпалил юноша. – Митина, у меня мало времени.
Катя тронула за руку воинственно приставшего Валентина.
– Не бери в голову: это наш Миша Ласкин. Мишуня, – сказала она тощему парню, – либо говори, что хотел, либо отвали. Сил больше нет.
Косясь на Валентина, Миша доложил:
