Поль Мартан и Корона Семицарствия. 3

Вскоре они показались в проёме скалы и все вместе направились к выходу. В малом тронном зале к ним навстречу вышли вооружённые до зубов Хирон и Прани.

– Мы уж подумали, не случилась ли с вами какая напасть, – сказал Хирон, – и вот решили…

Ноннон не дал ему закончить фразу. Счастливый и довольный, он посмотрел на своих спутников и продемонстрировал им сверкающую корону, подняв её высоко над головой.

Братья, опустившись на одно колено, дружно прокричали:

– Слава королю Ноннону Первому, слава!

Ноннон, надев корону, протянул руку, и Прани вложил в неё меч.

– За то, что вы поддержали меня и поверили мне, я назначаю тебя и твоих потомков, Прани, сатрапами севера, повелителями морей, – и он возложил тяжёлый меч на голову сияющего от счастья гнома.

– А ты и твои потомки, Дорту, за верность вашу будете сатрапами юга и хранителями архива истории гномов, – и он возложил широкое лезвие на голову этого гнома.

– Ты, Хирон, и твои потомки будете сатрапами запада и моими личными оруженосцами.

– Это великая честь, мессир, – почти плача, ответил тот из-под лезвия возложенного на него меча.

– Теперь ты, мой любезный Карри…

Тот в покорности опустил голову.

– Ты и твои потомки назначаются сатрапами востока и хранителями короны, так как именно ты открыл секретную дверь и без тебя мне не выбраться было бы оттуда. – И меч коснулся затылка гнома.

Глава 2. В Булонском лесу

Бегунья заблудилась

Мелкая каменная крошка приятно шуршала под ногами, поддерживая ритм, лёгкий ветер слегка раскачивал сосны, они, поскрипывая, подбадривали, словно болельщики, уставшую бегунью.

Ещё один круг пройден. Девушка пробежала мимо лодочной станции. На сверкающем под декабрьским солнцем озере у берега, слегка покачиваясь и стуча друг о друга бортами, скучало десятка два лодок, словно призывая прогуливающихся прокатиться на них. Она вспомнила, как давно, в детстве, каталась тут с отцом и позже со своим дядей, как, бывало, после лицея они с одноклассниками шли в Булонский лес и устраивали тут состязания. Вспомнила и про Алекса, дружба с которым оставила в её жизни яркий радостный след.

Вот бегунья уже обогнула по дуге часть озера. Несколько симпатичных малышей в колясках, которые попались ей на пути, отвлекли её от воспоминаний. Теперь она сама уже мама большого мальчика и, пока он в школе, может позволить себе позаниматься спортом.

Пробежку вокруг озера девушка совершала не только ради спорта. Она, как и её дядя, писала статьи и очерки и тут заряжалась энергией для творчества. Во время бега её мысли приходили в порядок. Она всегда брала с собой диктофон и во время отдыха записывала свои мысли.

Поравнявшись с детской площадкой, бегунья села на одну из пустующих скамеек. Скинув кроссовки, вытянула ноги и откинулась на спинку так, чтобы любоваться небом. Лёгкое головокружение приятно расслабило её, она как бы улетела из этого мира. Пение птиц, шорох сосновых веток, скрип деревьев, всплески воды в озере, шуршание ног пробегавших спортсменов создавали дивный покой.

Девушка включила диктофон и произнесла:

– Мир это не мёртвый покой, а находящаяся в движении взаимодополняющая и постоянно меняющаяся гармония стихий.

Она с удовольствием закрыла глаза, и гармония с миром, которую она физически ощущала, как бы погрузила её в лёгкий опьяняющий сон.

Вдруг со стороны леса раздался треск. Девушка посмотрела в ту сторону. В первое мгновение ей показалось, что на неё смотрит громадных размеров олень, но буквально через мгновение тот исчез. Или это ей просто померещилось? Тем не менее она надела кроссовки и решила подойти поближе к тому месту. Она вспомнила, что недавно слышала про участившиеся случаи, когда люди видели то кабанов, то оленей в Булонском лесу. Наверно, он забрёл сюда, не найдя выхода из лабиринта автострад в лесную чащу. Ей так вдруг захотелось, чтобы это и вправду был олень, а не игра её воображения. Она углубилась в заросли и где-то впереди, шагах в тридцати, вновь увидела силуэт удаляющегося животного, золотистая шерсть которого сверкала в лучах яркого декабрьского солнца, пробивающихся сквозь гущину сосновых ветвей.

Преодолев первоначальный страх, девушка последовала за зверем, стараясь оставаться незамеченной. Любопытство и ожидание неведомого овладели ею. Незаметно она оказалась в самой чаще. Так они шли довольно долго, но, вопреки её ожиданиям, им не встретилась ни одна из асфальтовых дорог, прорезающих Булонский лес.

Ещё через некоторое время девушка заметила, что ландшафт значительно изменился. «Откуда тут взялись скалы?» – удивилась она, но любопытство сделало своё дело, и она продолжала преследовать удаляющегося оленя. Вдруг сухая ветка треснула у неё под ногой и резкий звук разнёсся по лесу. Девушка инстинктивно прижалась к стволу ближайшего дерева. Олень остановился и повернул голову в сторону неожиданного звука. Секунд десять он смотрел прямо на то дерево, за которым она пряталась, затем, слегка вскинув голову, начал втягивать воздух расширяющимися ноздрями. Девушка не шевелилась, казалось, даже дышать перестала. Наконец, олень повернул свою величественную голову и пошёл дальше.

Выждав немного, девушка продолжила преследование. Неожиданно впереди показалась река. Откуда она взялась? Причём это была не Сена, а вовсе не похожая на неё бурная горная река, с шумом нёсшая свои воды. Пока девушка пыталась определить, где же она оказалась, олень скрылся в лесу. Она с испугом поняла, что заблудилась, вышла на берег реки и огляделась. На противоположном берегу возвышался правильный купол небольшого холма, поросшего травой. Слева от неё река делала поворот, за которым виднелся резной мостик. Перейдя через мостик, девушка оказалась у небольшой беседки, окружённой розами. Ей захотелось зайти туда и отдохнуть. Она быстро убедила себя, что раз нашла мост и беседку, то цивилизация отсюда недалеко. Немного отдохнув, она легко найдёт обратный путь, ведь сюда дошла за какие-то полчаса. Она села на скамейку, сладко потянулась и неожиданно задремала.

Снова гномы

Не успел сон овладеть ею полностью, как девушка сквозь полузакрытые ресницы увидела нескольких входящих в беседку… то ли подростков, то ли… Ей было любопытно узнать, что это за странные существа в зелёных, переливающихся в лучах солнца кафтанах, но одолевавшая её дремота не давала сосредоточиться. Тут она сообразила, что уж больно они похожи на гномов, которых она видела когда-то давно, в детстве. Если бы её воспоминания о тогдашнем путешествии не подтверждались свидетельством близкого человека и несколькими вещицами из того мира, то она давно решила бы, что всё это сама выдумала или увидела во сне. Такие фантастические приключения, участницей которых она была, не могли произойти наяву.

Один из вошедших в беседку приблизился к ней и посмотрел в лицо. Девушка не хотела, чтобы он догадался, что она наблюдает за ним и его спутниками, и притворилась спящей.

– Очень хорошо, что вы не спите, – вдруг заявил тот и слегка дотронулся до её плеча.

Девушка открыла глаза, испытывая неловкость оттого, что её притворство было раскрыто. Перед ней стояли три самых настоящих гнома в зелёных бархатных костюмах, в смешных, с загнутыми носами башмаках, с длинными бородами и колпаками на голове. Двое из них были постарше, а тот, что заговорил с ней, был явно самым молодым из всех.

– Ну, ты и невежа, – укорил его один из старших гномов. – Всё-таки разбудил мадам, как тебе не стыдно! Я же попросил тихонько посмотреть и не тревожить, если она спит.

А второй добавил:

– Разве ты не видишь, как она устала. Сейчас же предложи ей выпить чего-нибудь прохладительного.

Молодой гном покраснел и пробормотал:

– Простите, мадам!

Через секунду у него в руке уже был стакан с холодным лимонадом, пузырьки газа так и играли на солнце, яркими лучами пробивающемся в беседку. Девушка, поблагодарив, взяла протянутый ей стакан. Сделав несколько глотков, она почувствовала, что усталость как рукой сняло.

– Я вовсе не спала, – призналась она. И, сделав небольшую паузу, добавила: – Я притворялась.

Услышав это, гномы принялись хохотать. Каждый, перебивая другого, пытался что-то сказать, но от смеха не мог закончить начатую фразу. Их хохот был настолько заразителен, что через несколько секунд и девушка присоединилась к ним. Вчетвером они так хохотали, что распугали всех птиц в округе. А молодой гном даже на ногах не устоял и упал на пол, держась за живот.

– Давно я так не смеялась, – наконец, произнесла она. – С детских лет. Так меня рассмешить удавалось только моим друзьям Алексу и Ноелю.

В этот момент к беседке из леса вышел могучий олень. Сперва показалась из зарослей его голова, увенчанная огромной короной рогов, а затем и широкая грудь. Двое старших гномов, заметив его, притихли, девушка тоже заставила себя успокоиться. Лишь молодой гном, ничего вокруг не замечая, продолжал хохотать пуще прежнего. Олень уже вплотную приблизился к беседке, но весельчак всё не унимался. Только когда голова оленя оказалась внутри беседки, тот как ошпаренный вскочил на ноги и склонился в реверансе. При этом его колпак оказался на полу, а для гномов это неприличие – остаться без головного убора: ведь у них очень рано появлялась лысина на макушке. От того, как он резко вскочил, и от его испуганного вида двое старших гномов, не сдержавшись, рассмеялись снова, и девушка вслед за ними закатилась весёлым звонким смехом.

Это был Рудольф

– Ну, довольно! – прозвучал добродушный голос.

Девушка, широко раскрыв глаза от удивления, так и застыла.

– Так ты не узнала меня? – спросил у неё олень.

– Рудольф! Я сразу узнала тебя, как только увидела в зарослях, потому и пошла за тобой!

Она бросилась на шею оленю, обхватив её двумя руками.

– Ха-ха-ха, девочка моя, а ты выросла с тех пор. Не так ли? – обратился он за подтверждением к стоящим рядом гномам.

– Да! Да! – разом ответили двое старших гномов.

– Я её даже не узнал, – добавил один из них.

Другой толкнул его локтем в бок локтем и возразил:

– Нет, она совсем не изменилась, – и потихоньку сказал своему товарищу: – Невежа! Разве девушкам говорят такие вещи!

И все вновь рассмеялись.

– Так это Колли и Элли? – спросила она у старших гномов.

– Конечно, они самые, – ответили те.

Девушка бросилась обнимать их.

– А это парк в Рождественском дворце? – вскинув руки, она сделала полуоборот, как бы танцуя. – Но как? Как я здесь оказалась? Ведь я была…

– Ты помнишь Лесную Фею? – спросил Рудольф. – Она когда-то подарила мне этот сад, превратив часть дворца в лес, в котором всегда весна. Так вот она оставила специальные проходы в ваш мир, поэтому тот, кто о них знает, может попасть сюда и вернуться обратно, надо только найти тропу. Ну да ладно. Теперь нам пора – нас ждут.

– Кто? – спросила девушка, но олень уже удалялся от беседки, и она, поклонившись гномам, побежала вслед за ним.

Глава 3. Мечты сбываются

Журнал «Вифлеемская звезда»

– Так что вы называете злом?

– Зло само по себе это лишь отсутствие добра. А то, что мы обычно называем злом, на самом деле извращённое добро. Другими словами, благой помысел, если он проходит через душу, порабощённую страстями, и разум, обременённый невежеством и затуманенными сластолюбием чувствами, например, чувством любви к себе, а не к ближнему, – то, пройдя сквозь эти фильтры, изначально благой и даже святой помысел изменяется до неузнаваемости.

– Значит, вы хотите сказать, что зла не существует, а все злодеи это просто несчастные, не находящие способа реализовать свое намерение?

– Истинно так. Вот для этого мы и создали наш журнал, где рассказываем истории о том, как разные люди в разных концах света нашли способ реализовать свои благие намерения. И общей характеристикой этих людей является то, что они все, анализируя свои поступки, говорят о том, что могли бы поступить лучше. Наш журнал мы назвали «Вифлеемской звездой», чтобы всякий ищущий путь к добру с его помощью находил истину.

Аплодисменты и восторженные возгласы наполнили сравнительно небольшой холл редакции нового журнала. Гости – друзья и завистники – тесной толпой обступили виновника торжества Поля Мартана, каждый старался пожать ему руку или потрепать по плечу. Такова цена славы: ты должен отдать себя на распятие своим почитателям и уповать лишь на их сдержанность в выражении эмоций. И только радость от сознания, что преодолён новый рубеж и ещё один отрезок пути самореализации успешно пройден, даёт силы нести этот крест.

Когда гости разошлись, Поль отпустил всех сотрудников и, прихватив с собой папку с письмами, вышел на улицу. Редакция его журнала находилась в двух кварталах от Люксембургского сада. Поль специально выбрал такой офис, чтобы у него была возможность гулять, да и назначать встречи ему больше нравилось на скамейках парка, чем в офисной обстановке.

День выдался тёплый, и, направляясь домой, он решил пройти по любимым местам: мимо доброго короля, затем Тюильри, площадь Согласия… Елисейские Поля с их магазинами и туристами он решил обойти, пройдя между Большим дворцом и театром Ран Пуан? Он часто так ходил по улице Жан-Гужон мимо армянской церкви, где бывал частым гостем у своих друзей.

Поль взглянул на часы – половина первого. Он продолжил мысленно составлять маршрут своей прогулки. Конечно, можно было бы добраться до дома и быстрее, но терять возможность посмотреть на любимый город, почувствовать дыхание его камней, парков, атмосферу улиц он не хотел. Далее мимо Токийского дворца на Трокадеро – там можно будет отдохнуть в кафе на скамеечке, а затем через Пасси на Ля Мюет.

Поль шёл по хрустящему под ногами песку Люксембургского сада и перебирал впечатления сегодняшнего дня. Длинный путь событий вёл его к этому дню, и вот он уже основал свой журнал. Надо обязательно навестить мадам Клодин Руж, она непременно захочет узнать все подробности – ведь этот номер журнала посвящён её сыну Жюльену.

Тут Поль вспомнил и о старом комиссаре, которого, за рутинными хлопотами, давно не видел. Потом вспомнил и о Джунии. Разлад с ней угнетал его, это ведь была самая близкая ему душа, но в жизни так случается. На это Рождество нужно обязательно с ней примириться, так больше не должно оставаться. Приятное предчувствие наполнило его сердце. Поль продолжил свою прогулку, и ничто больше не огорчало его. Он разглядывал здания и узоры на фасадах, деревья и кованые решётки у корней, он вспомнил, как его брат Пьер боялся наступать на них, чтобы не застряла нога. Состояние неба над головой несколько раз менялось. «Непостоянный как погода»… Наверно, в этой поговорке подразумевалась парижская погода, когда небо то угрожало тучами, то вдруг солнце дарило тепло с летней щедростью, то налетал яростный ветер… Поль любил этот город. Ему много раз в жизни представлялся случай уехать отсюда, но именно тут прошла вся его жизнь. Казалось, разлучи его с этим городом, и его самого не станет. Париж питал его вдохновение своей любовью, добротой, красотой…

Сплошные неожиданности

Подойдя к двери своего дома, Поль взглянул на часы – было без четверти четыре. Он открыл двери своей квартиры на Ред Шоссе. На полу под ногами лежал маленький конверт. Внутри оказалась записка:

Дорогой Поль!

Я знаю, что ты очень занят. Прошу всё же найти время для встречи со мной.

С уважением – твой комиссар Жорж.

Не успел Поль вложить записку обратно в конверт, как зазвонил телефон.

– Поль Мартан у аппарата.

– Дорогой Поль, поздравляю вас! – зазвучал из трубки голос мадам Клодин Руж. – Это настоящий триумф! Я читала множество хвалебных отзывов, и даже ваши враги вынуждены были признать ваш успех. Непременно, непременно навестите меня. Я в Версале. Что-то я в последнее время расхворалась. Думаю, загородный воздух пойдёт мне на пользу. Ах, Поль! Как бы порадовался сейчас Жюли… – в её голосе послышался еле сдерживаемый плач. – Итак, до встречи. Я вас жду.

– Обязательно навещу вас, мадам.

Закончив разговор, Поль вошёл в гостиную, бросил папку с письмами на стол и плюхнулся на стоящий у окна диван.

Пришёл, скажи, откуда и из какой страны,столь чудный аромат неся мне из дали?То гор седых прохлада и свежесть древ листвы,с озёр смахнул ты дымку мне с запахом воды,с лугов чудесный сочный тут аромат травы,Пришёл, скажи, откуда и из какой страны?

Окно в палисадник было приоткрыто, день выдался чудесный, тёплый для этого времени года. Ветерок играл с занавеской и, вея приятной прохладой, слегка щекотал уставшие стопы Поля.

Он снова прокручивал в голове события сегодняшнего дня и уже почти задремал, когда услышал голос:

– По-о-ль! По-о-ль! Ты мне нужен!

Он сперва не мог вспомнить, чей это голос, а тот повторил ещё раз:

– По-о-ль!..

Так, бывало, в детстве его звала мама, но это был не её голос. А чей же?..

Поль задумался. «Не может быть!» – он вскочил, прибежал в спальню, но там никого не оказалось. Кинулся к входной двери, щёлкнул замком – дверь распахнулась…

Перед ним стояла девушка невероятной красоты. Она ахнула от испуга, вероятно, не ожидав стремительного появления Поля. Он был ошеломлён не меньше:

– Не может быть! Неужели это ты? Как ты повзрослела!

Девушка слегка покраснела, но тут же бросилась на шею Полю, обнимая и целуя его.

Восторженные возгласы и радостный смех вызвали из глубины алкогольных паров старую консьержку. Она приоткрыла дверь и высунула в коридор свою седую кудрявую голову. Кожа на её лице была натянута как барабан и не имела ни единой морщины, вопреки возрасту. Она жила в этом доме столько, сколько Поль себя помнил, и теперь только числилась консьержкой, а все её обязанности выполняли нанятые люди.

Поль поймал её вопросительный взгляд и, наконец, громко произнёс имя нежданной гостьи:

– Джуния! Как же ты выросла!

Мадам Лилит расплылась в улыбке.

– О, мадам! Вы хорошеете каждый раз, когда я вас вижу. Правда, не припомню, когда я в последний раз вас видела. – После этих слов Джуния вдруг покраснела и обратилась к Полю: – Дядя Поль, я хотела извиниться за тот разговор, ты был тогда прав.

– Дядя? – переспросил Поль. – Ах ты нахалка! Тогда я тебя буду звать тёткой… – и они вдвоём, весело смеясь, вошли в квартиру.

Дверь за ними захлопнулась, но старая консьержка ещё несколько минут стояла с выражением полного умиления на лице. Если в молодости мы радуемся собственным чувствам и достижениям, то в возрасте мадам Лилит нас радует сочувствие и сопереживание. Ведь она помнила даже тот день, когда мадам Мартан привезли из госпиталя с новорождённым малышом Полем, и тот, когда появился его младший брат, красавчик Пьер. Все в округе любили эту семью. Когда братья учились в школе, не стало месье Мартана. О, это было тяжёлое время! Поль рано повзрослел, может быть, поэтому у него до сих пор и нет семьи…

– Бедный мальчик, – прошептала она и направилась к двери своих апартаментов.

Джуния в гостях у Поля

Поль усадил Джунию на диван, стоящий рядом с тем, на котором он только что лежал, принёс ей чашечку кофе и уселся рядом с ней.

– Я хотела сказать тебе… – начала она.

Поль не дал ей договорить:

– Если ты о том разговоре и обо всём, что потом произошло, то я сразу хочу тебя предупредить: всего того уже нет. Ведь сегодня, именно сегодня – что за удивительный день! Как раз после пресс-конференции по случаю открытия моего журнала я подумал о трёх людях. Прежде всего о тебе – что я обязательно с тобой помирюсь и ближайшее Рождество, что бы ни произошло, мы будем справлять вместе, как раньше, – помнишь?

Джуния, обронив слезинку, ответила:

– Да-да, конечно! Как можно такое забыть!

– Второй человек, о котором я сегодня подумал, – продолжил Поль, – это комиссар Жорж. Ты помнишь его? Он раньше часто у нас бывал.

– Да, такой важный! В детстве я его даже побаивалась.

– Ха-ха! Это он так заигрывал с тобой.

– Да, я это понимала, он такой шутник.

– А третий человек – это мадам Руж, профессор. Её ты должна хорошо помнить.

– Да. Я слышала, что она последнее время сильно болеет.

– Так вот, дорогая Джуния: вернувшись сегодня домой, я нашёл на полу под дверью письмо. От кого бы ты думала? От комиссара Жоржа! Затем раздался телефонный звонок. Чей, по-твоему?

– Мадам Руж? – догадалась Джуния.

– Именно! Ты представляешь? И тут появляешься ты… А почему я кинулся дверь-то открывать?.. Мне послышалось, что меня зовёт… – Поль оглянулся по сторонам, словно в комнате мог быть посторонний, который не должен узнать того, что он собирался сказать.

– Кто же? – нетерпеливо спросила Джуния.

– Сам Пер Николя Ноэль!..

Глаза Джунии расширились, и она раскрыла рот от удивления.

– Вот сейчас ты точь-в-точь твой отец. Он всегда, когда удивлялся, раскрывал рот.

Джуния, став совершенно серьёзной, взяла Поля за руку и сказала:

– Это именно то, из-за чего я к тебе пришла. Я должна тебе передать…

Глава 4. Загадочные похищения

Завтрак у комиссара Доминика

Было около восьми утра, когда Поль вышел из дома. Его пригласил на завтрак комиссар Жорж Доминик, он обещал рассказать Полю что-то важное.

Поль быстрым шагом добрался до метро и уже через двадцать минут вынырнул из подземки на станции Эколь Милитер. Комиссар занимал казённую квартиру на Авеню де Тревиль, напротив сирийского посольства.

– Проходи, я сейчас открою, – раздался голос комиссара с балкона его квартиры, затем прожужжал электронный замок.

Поль вошёл и услышал, как где-то наверху открылась дверь и голос Жоржа посоветовал:

– Поднимайся пешком, зачем тебе лифт, ты ещё молодой.

Поль так и сделал и через какие-то полминуты оказался перед широко улыбавшимся комиссаром. Хоть прошло уже несколько лет с того дня, как он был торжественно отправлен в отставку, тем не менее он вставал так же рано, как и во время службы, и был уже чисто выбрит, за исключением, разумеется, длинных бельгийских усов. Прежний его помощник Артур, занявший теперь место комиссара, частенько обращался за советом к своему бывшему патрону и даже давал ему поручения касательно тонких дел, где вмешательство полиции могло бы повредить репутации какого-нибудь важного лица. Частным сыском комиссар не занимался, хотя предложений такого рода было великое множество: ведь за время своей службы он прославился раскрытием не одного сложного дела. Все отмечали как его ум, так и деликатность, что в высших кругах общества весьма ценилось.

– А ты молодец, молодец! – начал он вместо приветствия с похвалы. – Я читал твоё интервью по поводу открытия журнала, так и надо отвечать этим журналюгам!.. – Тут комиссар, видимо, вспомнил, что и сам Поль журналист, и уточнил: – Я, конечно, имел в виду тех, кто перевирает твои слова и делает из них не пойми что. А потом читаешь своё интервью и оказывается, что пострадавший стал преступником, а преступник жертвой. Ну да ладно, ты заходи, заходи… – И месье Жорж, слегка подтолкнув в спину Поля, вошёл вслед за ним в квартиру и бесшумно закрыл дверь.

Поль оказался в просторном салоне. Окно на балкон было распахнуто настежь. Возле окна стояли два дивана друг напротив друга, между ними помещался длинный столик с блюдом свежих круассанов и кофейником, из носика которого струился лёгкий пар. На столике были также графинчик с молоком, маслёнка, пара горшочков с джемом, графин с жёлтым как солнце апельсиновым соком и два серебряных клоша, хранящих под собой в тепле завтрак.

– Ну садись же, – с напускным нетерпением произнёс хозяин.

– Я бы хотел прежде вымыть руки, – и Поль продемонстрировал ему свои ладони, словно ребёнок перед родителями.

– Да, конечно, ванная комната вон там, прямо по коридору.

Когда Поль вернулся к столику, окно было уже закрыто, а вместо серебряных крышек на столе дымились два внушительных омлета с беконом.

– Как говорил один полководец – не помню его имя, не то итальянец, не то русский: завтрак себе, обед с другом, а ужин врагу. Ха-ха-ха! Я, конечно, врагу ничего не оставлю, однако плотный завтрак не раз выручал меня в жизни, ибо никогда не знаешь, куда тебя приведут обстоятельства наступающего дня…

И они вдвоём принялись за омлет. Когда завтрак был закончен, два друга, медленно попивая кофе с молоком, сидели с довольными раскрасневшимися лицами друг напротив друга, откинувшись поудобнее на спинки диванов.

Похищенные артефакты

– Ну что же, друг мой, – начал разговор комиссар, – дело, из-за которого я тебя пригласил, может на первый взгляд показаться чем-то несущественным и не имеющим к тебе отношения, но моё чутьё говорит, что в нём что-то есть, хотя я ещё не знаю, что именно. В течение одного месяца из частных коллекций нескольких не связанных между собой семей пропали некие предметы… – при этих словах комиссар вынул из внутреннего кармана сложенный лист бумаги с пометками. – Так вот. Меч из коллекции семьи Норман (это потомки Роло – нормандского короля, известного у нас как Роланд, по крайней мере так утверждают члены этой семьи). Далее: ритуальная маска из Африки из коллекции семьи Дюпон. Шлем обычный германский, никаких знаменитых владельцев неизвестно, разве только то, что хранился издревле у семьи Айхенвальдц. Это германская аристократическая фамилия, в четырнадцатом веке она перебралась во Францию, ничего примечательного.