скачать книгу бесплатно
Он отгонял мысли о возможной смерти Поля: ведь именно сейчас, когда он уже сам побывал в том мире, о котором и мама и дядя с детства столько ему рассказывали, ему так хотелось поделиться своим знанием с человеком, который всё поймёт. Друзья-мальчишки не поймут, а лишь посмеются над его историями…
Когда он бежал сломя голову к станции Буленвилье, на углу его толкнул плечом довольно-таки рослый, плотного сложения подросток. Да ещё и крикнул при этом:
– Эй, осторожнее!
Но Жан-Пьеру было не до него, иначе нахалу непоздоровилось бы. Он лишь презрительно смерил взглядом наглеца и, не останавливаясь, продолжил свой путь. Тот ещё что-то крикнул ему вдогонку, но Жан-Пьер решил, что поквитается с ним в другой раз…
Примерно через полчаса он вбежал в холл госпиталя.
– Вам куда, молодой человек? – остановила его одна из девушек за широкой стойкой. – А, это ты, – узнала она мальчика. – Опять что-то с мамой случилось? – с тревогой в голосе спросила она.
– Нет, тут в реанимации мой дядя – Поль Мартан.
– Подожди, я сейчас посмотрю… – и её пальцы забегали по клавиатуре компьютера.
Мальчику приятно было слышать, как стучат её ноготки по пластиковым кнопкам. Он сам себе казался более значительным, когда Аник (так звали администраторшу), прежде чем ответить на его вопрос, обращалась к компьютеру.
– Пойдёшь налево до конца коридора и там на лифте увидишь надпись: «Реанимационное отделение», – объяснила она.
«Эй, мистер диджей!..» – телефон позвал своего владельца.
– Да, мам, я уже в холле, сейчас подойду…
Жан-Пьер поблагодарил девушку и двинулся в указанном направлении.
В госпитале
Когда Жан-Пьер вбежал в коридор, Джуния стояла с раскрасневшимся от слёз лицом. Он решительным широким шагом направился к матери. Точная копия её отца: она хорошо помнила, как Пьер топал ногами, а мама делала ему замечание: «Что ты топаешь как слон!..» Жан-Пьер всё больше походил на своего деда, но характер у него был мамин. Он тоже всегда готов был вступить в бой, не задумываясь о последствиях. Из-за этой его безумной смелости она всегда была неспокойна, когда сына не было рядом. А дядя Поль был последним напоминанием о мире её детства. Тогда братья любили гулять с ней и при этом словно соревновались, кто сделает ей больше добра.
Жан-Пьер обнял маму, и чувства вновь нахлынули на неё: из глаз градом посыпались слёзы.
– Почему?.. Почему это должно было случиться? – выдавила она.
Эти слова эхом отразились в сердце мальчика, и радость, которая после встречи в лесу переполняла его, вдруг исчезла, уступив место сомнению. Так часто бывает: неосторожное слово, как небрежный стрелочник на развилке железнодорожных путей, пускает поезд в неверном направлении, что грозит катастрофой. Жан-Пьер вдруг совершенно забыл о той казавшейся ещё недавно самой главной новости, настолько важной, что могла рассеять даже тьму наступившей скорби, но неосторожное слово задуло пламя свечи, и сердце мальчика погрузилось во тьму. Он уже не хотел рассказывать про встречу с гномами, Рудольфом и Смельчаком. Теперь его волновал лишь один вопрос: как такое могло случиться? Почему те, кто называл себя его друзьями, допустили, что такое смогло произойти?
И неожиданно для самого себя он холодно произнёс:
– Значит, Пер-Ноэль лжец или трус.
Джуния оторопела.
– Что ты, сынок? – жалобно вымолвила она, – как ты мог сказать такое?..
– Я знаю, что он существует, и не только от вас с дядей. Я сам всё видел. Но как они могли допустить, чтобы такое произошло с их другом? Почему они не защитили его? Или, может, не захотели защитить?
Джуния стояла, раскрыв рот, но не в силах была что-либо ответить. Она понимала, что у неё на глазах гибнет душа её сына, но не в силах была этому помешать. Она лишь протянула к нему руки, но он, вместо того чтобы обнять её, отвернулся и бросился прочь.
Джуния почувствовала, как холод сжимает тисками голову, а в груди печёт. Она с трудом удержалась на ногах. Проходивший мимо санитар заметил, что женщина вот-вот потеряет сознание, и успел подхватить её. В отделении реанимации нередко приходилось приводить в чувство посетителей. К ним подбежали несколько сестёр, и через несколько минут Джуния лежала в одной из палат под капельницей.
Профессор истории
Выбежав из госпиталя, Жан-Пьер не воспользовался ни автобусом, ни поездом метро. Ему хотелось не стоять на одном месте, а двигаться самому, словно можно было убежать от мыслей, накатывающих волна за волной, разрушая всё, во что он безусловно верил с детских лет. Сам не зная почему, он побежал кратчайшим путём к Булонскому лесу. Мальчик прекрасно знал эту дорогу, по которой не раз возвращался после посещения матери. Несколько раз он посмотрел на свой телефон. Батарея была заряжена. Он в глубине души ждал, что мама позвонит и тогда он, конечно, вернётся, но звонка не было, и от этого гнетущие мысли усиливались. Отчаяние гнало его всё дальше от госпиталя, где умирал дядя Поль. Неожиданно для себя он оказался на лодочной станции у большого озера. Отсюда десять минут ходу до дому, но домой он идти не хотел. Жан-Пьер взглянул в сторону детской площадки, где несколько часов назад встретил Смельчака, и, как за последним глотком надежды, быстрым шагом направился туда. На площадке никого не было, лишь редкие бегуны мелькали невдалеке у кромки озера. Он хотел вновь увидеть зайца и оленя, чтобы сказать им, что их другу Полю нужна помощь. Но никого тут уже не было, только ветер, забавляясь листьями, гонял их из угла в угол на пустой детской площадке. Мальчик посмотрел в ту сторону, где впервые увидел зайца, уселся и стал ждать. Прошло долгие десять минут. Он ещё раз посмотрел на телефон и негромко позвал:
– Смельчак, Рудольф, вы здесь? Вы нужны мне!
Никто не отзывался.
Тогда он окликнул своих новых друзей погромче, затем – уже во весь голос… Но по-прежнему никто ему не ответил.
Тогда мальчик выкрикнул:
– Пер-Ноэль, ты трус!..
В этот момент кто-то спросил его:
– Что это вы здесь делаете, молодой человек, позвольте поинтересоваться?
Жан-Пьер вдруг осознал всю несуразность своего поведения: ведь он, получается, разговаривает сам с собой. Мальчик оглянулся – из-за ограды на него смотрел мужчина высокого роста, смуглолицый, подтянутый. Он был одет в тёмное пальто и опирался на зонтик, заменявший ему трость. «Ни дать ни взять Арий, как его описывал дядя Поль», – подумал мальчик. А тот обратился к нему:
– Позвольте представиться: Гиен де Фей, профессор истории, а вас как зовут?
– Жан-Пьер Мартан.
– О-о-о!.. – удивлённо протянул профессор, – не родственник ли вы месье Мартана, издателя?
– Родственник, а вам-то что? – Жан-Пьер удивился собственной дерзости. Нагрубить сверстнику в ответ на его любопытство было для него обычным делом, но только не взрослому человеку, не так он был воспитан.
– Ох, извините, – прокашлявшись, сказал незнакомец. – Уже темнеет, а в эту пору Булонский лес не место для детей, даже таких рослых как вы.
– Если нам по пути, мы могли бы вместе пройти часть дороги.
– Конечно, если вы меня не боитесь, – профессор знал, как задеть мальчишеское самолюбие.
– Я? Вас? Ха! Нет, конечно. С удовольствием составлю вам компанию.
С этими словами Жан-Пьер вышел за ограду. Пройдя шагов пятнадцать, он в последний раз оглянулся назад, хотя уже и не надеялся никого увидеть.
Когда он попрощался со своим спутником, зазвонил мобильный. Номер, высветившийся на экране, был ему неизвестен.
– Добрый вечер, Жан-Пьер, вам звонят из госпиталя.
– Что с мамой? – испуганно вскрикнул мальчик.
– Не волнуйтесь, мы звоним по её поручению, скорая помощь скоро доставит её домой. Просим вас быть дома.
– Конечно-конечно, месье, я буду ждать. Да, это точно наш адрес.
Жан-Пьер положил трубку и застыдился своего сегодняшнего поведения.
– Что это было со мной? – спросил он вслух самого себя.
Взяв себя в руки, он вернулся домой и сел у окна гостиной, выходящего на авеню Моцарта, ожидая машину из госпиталя.
Глава 4. Путешествие в Небесный град
Один
Поль скучал в окружении карликов, глядя на очередное сражение, которое хозяин дворца представлял его вниманию. Это была битва при Гранике, как раз сейчас македонская конница обходила ряды персов для нанесения удара в центре. Когда-то это, конечно же, вызвало бы интерес, но тут битвы шли одна за другой и уже, верно, третий день, если смену тусклого светила на мрачном небе можно считать днём.
– Почтенный гость, – вдруг обратился к нему один из уродцев, сидящих подле, – повелитель приглашает вас к себе, – он сделал реверанс с претензией на изящество, в обычной жизни наверняка рассмешивший бы Поля, но тут всё было пропитано убожеством и дух несчастья витал в воздухе.
Поль встал с кресла, установленного на противоположном краю зала битв Валгаллы. Карлики обступили его, составив свиту. Как только Поль сделал несколько шагов, он оказался как бы посреди битвы, но сражающиеся не видели его и никто его не касался. Он шёл сквозь гущу резни и человеческих страданий. Тут не было никакого героизма или чего-то достойного славы – всё походило больше на массовую бойню. Кровь, пот, слёзы воинов перемешивались с песком под ногами персов и греков. Вдруг путь Поля на мгновение пересекла колесница и из неё прямо ему под ноги выпал сражённый копьём чернокудрый воин. Пришлось остановиться, чтобы не наступить на упавшего. Истекающий кровью человек посмотрел прямо ему в лицо и протянул руку, моля о помощи. Поль бросился к умирающему, но не успел дотронуться до него, как тот растворился в воздухе. Поль оглянулся на своих спутников, желая спросить, что это было, но никого не увидел рядом. Тут его окутала песчаная буря и унесла с арены сражения всё и всех, растворяя в себе колесницы с конями и целые фаланги македонян.
Через несколько мгновений зал опустел и в его полумраке вновь показались карлики. Поль собрался последовать за ними, но вот странность: неожиданно оказался у подножья тёмного трона, на котором восседал одноглазый властелин. На плече его сидел огромный чёрный ворон с горящими как угли глазами. Другой такой же торчал на высокой спинке трона и смотрел куда-то в глубину зала. У подножия трона лежали два огромных волка, величиной с медведей. Один из них будто узнал Поля и аж вскочил на ноги, и второй следом за ним приготовился к прыжку. Но оба были остановлены хозяином:
– Тихо, Гери, тихо, Фреки, зачем напрасно волноваться – это наш гость.
Волки улеглись к ногам хозяина, хотя и не спускали раскалённых глаз со странного для их мест посетителя.
– Я вижу, вас не радует огонь побед, – одноглазый сделал трагическое лицо. – Ну, конечно, я вас понимаю. Вы думаете, я рад видеть всё это кровопролитие? Конечно же, нет. Но я слуга. Да, слуга людских желаний. Тут вы видели множество тех, кто мечтал оказаться среди величайших воинов и биться с ними вечно. Вот я по человеколюбию своему и исполняю их желания.
Улыбка скользнула по лицу Поля. «Хорош человеколюбец!» – подумал он.
– Господин! – прорычал один из волков. – Не над вами ли он смеётся? Не пора ли мне вонзить в него клыки и сбить с него всю спесь?
Хозяин благосклонно посмотрел на верного пса и продолжил свою речь:
– Вы, люди, склонны всё разделять на плохое и хорошее, но тут у нас, в подлинном мире, ибо я зову лишь наш мир подлинным: что там ваша жизнь – лишь краткая задержка перед прибытием к нам: пятьдесят – семьдесят лет… А тут… О, тут вечность райских наслаждений. Там у вас воин, уцелевший в паре сражений, считается долгожителем, а тут его ждут тысячи битв, – одноглазый указал на гобелены, развешанные по всем стенам. Те словно ожили: лязг, вопли, боевые кличи, ржание лошадей и выстрелы орудий наполнили пространство зала, смешавшись в жуткую какофонию. Властелин закрыл свой единственный глаз, и лицо его изобразило блаженство, будто он слышал сладчайшую музыку.
– Это ад, и он не более чем игрушка в твоих руках, где воспоминаниями о страданиях человеческих ты утоляешь голод души своей. Ты человеколюбец?.. Ха-ха-ха! Ты любишь людей так же, как волки любят ягнят, – Поль махнул рукой в сторону начавших пускать пену волков.
– Ну подожди, не горячись. Со времён Нимрода, первого царя великого города Вавилона, я обхожу мир. Я странник, познавший все народы и изучивший всё человечество. Власть, деньги, еда, похоть, войны, революции, убийства – вот о чём мечтает каждый человек на вашей земле. И я дал вам чувственные образы этих страстей, я стал богом, исполняющим желания. Те, кто сохранил мне верность, наслаждаются обещанными благами, остальные же идут к отцу моему, коего не достоин видеть никто, ибо сияет он во славе только издали. Редкий удостаивается увидеть свет сияния его, ибо он бог света, денница, я же сын его. Все, кто идут к нему, проходят через меня, я… – и в одно мгновение одноглазый превратился в существо, похожее на человека с чёрным каменным телом и головой шакала, – я Анубис, я Танат, я Жрец Смерти… – По потолку зала поползли иероглифы. Анубис, указывая на них, стал произносить заклинания на каком-то древнем наречии: – Я знаю формулу счастья, и я дарю её всем: кровь, слёзы и пот – вот смесь, дающая жизни ток!
– Это ложь! – воскликнул Поль. – Любовь, мир и радость – вот что составляет счастье человека, а не твои идолы.
Анубис вновь принял образ одноглазого странника Одина.
– Я предлагаю тебе отправиться со мной в великий город Асгард, обитель богов. Ты увидишь и доброту мою по отношению к верным мне. О предателях, которые отвергли мою правду, я не говорю, они и не достойны сожаления. Но верные мои, к которым приходили мои посланники по всей земле, чтобы собрать их… О, ты поймёшь наконец: то, что вы, жалкие, зовёте адом, и есть подлинный рай. Он полон наслаждений и удовольствий – таких и в таких количествах, что ты и представить себе не можешь. Там обитают валькирии, управляя страстными восточными красавицами, с коими не сравнятся лучшие из дочерей Инда! О, их чёрные волосы и тёмные как ночь глаза! Вот где веселье и наслаждение… Ну, довольно слов, идём, и я покажу тебе всё это…
Одноглазый поднялся с трона и спустился к Полю. Поль узнал в нём своего спутника, что привёл его к воротам дворца. Но тут был не холодный Стикс с мёртвым лесом по берегам, а какая-то другая река, текущая вдоль жарких песчаных берегов. Карлики подали ему посох.
– Никому из живых не доводилось быть здесь, – произнёс с гордостью странник и так посмотрел на Поля, словно тот должен был оценить его милость к нему и поблагодарить за нежеланное путешествие.
Странник вынул из кармана плаща подобие платочка, развернул его в ладонях и, как дети из бумаги, сложил кораблик.
– Знаешь, что это? – показал он его Полю, держа за мачту. И, не дожидаясь ответа, аккуратно опустил игрушку на поверхность воды. Едва она коснулась её дном, как выросла в огромную ладью. – Ну, что же – прошу на борт славного Скидбладнира.
История странника
Когда путники поднялись на борт корабля, он оказался полон матросами и воинами. Они ставили паруса и суетились, отдавая должную заботу отправляющемуся в путь судну. На корме была устроена небольшая беседка. Странник пригласил гостя войти в неё и, когда тот расположился в предложенном ему кресле, сделал знак рукой. Один из матросов поднёс ему кувшин и дивной работы золотой кубок на длинной ноге, переходящей в такую же широкую плоскую подставку. Сверху кубок был накрыт плоской, почти как блюдце, чашей. Матрос влил в чашу жидкость, похожую на вино. Странник пристально посмотрел на Поля и протянул ему чашу со словами:
– Восславим богов!
– Спасибо, я, пожалуй, воздержусь, – отказался Поль.
Тогда странник выплеснул немного из чаши в реку – река всколыхнулась как живая – и пригубил вино.
– О, какое это было время!.. – с сожалением в голосе протянул он. – Знаешь, что это за чаша?
– Нет, – ответил Поль.
– Это чаша Вакха, одного из моих братьев. Кстати, устроить пляски там, где мы были, – он указал в сторону дворца Валгаллы, – посоветовал мне он. Я поведаю тебе историю, которую из живущих на земле не знает никто. Она скрасит нам путешествие: ведь смотреть там будет вовсе не на что. – Сказав это, странник указал рукой в сторону безжизненной пустыни: – Огненная долина, куда уходят те, кто оказался непригодным в моём царстве. Берег этой безжизненной пустыни и будем мы видеть почти до конца нашего странствия. Так что я посоветовал бы тебе выпить вина и выслушать мою историю. Возможно, она на многое откроет тебе глаза.
Вот, например, корабль, на котором мы плывём. Знаешь ли ты, кто его сделал? Да откуда вам, людям, об этом знать? И зачем вы вообще появились! Поначалу это было даже забавно: вы искали бога, которого сами же и оставили. И что же? Мы вас подобрали, словно оставленного в лесу ребёнка, воспитали, научили мудрости, и вы верно служили нам. Но это ваше вечное стремление… – странник хотел было в неожиданном порыве разочарования отшвырнуть чашу, но взял себя в руки и продолжил рассказ: – Этот корабль для Локи сделали Синдри и Брок по повелению тогдашнего короля гномов Двалина. Тогда гномы поклонялись и служили мне. Слышал ли ты о дикой охоте, что я и мои герои совершали каждую зиму? О, тогда на чёрных оленях мы носились по небу с величайшими моими воинами… – и он поведал не одну историю о ночных нападениях и похищениях детей и о том, как наводил ужас на весь Север. – О, что это было за время! – снова воскликнул одноглазый странник. – А потом появился этот… – он скорчил страшную гримасу, – и украл у меня гномов, оленей, всё моё царство, лишь волки остались мне верны, кроме этого предателя Фенрира. Но мы ещё посмотрим, чья возьмёт! Ты увидишь мой великий город, подлинный рай, там верные ждут часа, когда я выпущу их завоевать для меня весь мир. Ты тоже можешь присоединиться ко мне, и поверь: место я тебе отведу далеко не последнее. Решайся!..
