banner banner banner
VHS
VHS
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

VHS

скачать книгу бесплатно


ты огромину дуешь;

– без лукавства – немыслимо крупный пузырь, обожжённый в печи для стекла;

и он всей своей крупностью (цельный внезапно – вот отличье от круп,

что понятно бы было, слова раз похожи) пускает, (отпу-), выпускает —

отпускает устройство в твоей руке; – ты остаёшься на месте,

губы так и застыли вулканом, крадущимся вслед пузырю,

ты внимательно смотришь – что в этот момент происходит?

ты внимательно смотришь и ждёшь, что теперь происходит

и как это изменит пространство. Пузырь поднимается выше,

и ещё, и вращается в искрах, возможно, касаясь

потолка бурой арки, в которую прямо и без ухищрений заправил —

я бы даже сказала не так, не заправил; вот слово точней – подоткнул —

кто-то важный сюда этой площади край:

и так – аккуратнее, тише; и так – всё сочится порядком,

будто не было тех виноградин, которые в спешке

или из-за неряшливо-

сти растоптали поверх кладки го-

сти самых древних царей. Поверх каменной кладки разгладили – ох, про-

сти нас, хозяин! – гроздей пять, не меньше (бордовых, хрустящих, без косточек).

Я люблю здесь гулять; хотя – я ненавижу

здесь гулять; слишком много – я помню, как в детстве бесстыдно

(и ещё раз, и снова) всех водят на площадь и в храмы, как будто специально

подгадав время так, что мучительно скучно

суждено стать,

поскольку неясными – кем? – для кого-то, непонятно когда, и как долго, как страстно —

вообще страстно ли? – обволакивать холм за холмом

кто-то выстелил дуги брусчатки, дразнящей всё сущее,

будто вязаный свитер, плед либо – из шерсти,

от которой так чешется шея, так чешутся пальцы, безумеют рёбра;

каждый сгиб тоже чешется, родинки чешутся – чешутся веки,

и лицо, и ушей мочки чешутся – даже внутри

то ли лёгкое, то ли желудок – всё ёжится; сыпясь, зудит и шипит; —

вот и наш с тобой город

испокон веков тянется сделать хоть что-то,

но бессилен и стонет.

(ты слышишь ли?) Время – за то время, друг другу что мы улыбаемся,

мы, сбавив шаг до нуля здесь, как будто задумавшись

об ушедшем, – привычно всей аркой смотрел город тихо

на тебя и устройство в твоих пальцах, тихих и сдержанных;

Он молчал и смотрел, как в ветрах пузырятся шары вроде ёлочных, —

а они рассыпались на искры и блёстки, впритык вспрыгнув к арочной

полукруглости свода.

Как на диско-, – я жёлто сквозь смех промурлыкала, – теке?

Шар, как в клубе на танцах? – мурлыкая, плавно

я скрутилась, желтея, в усатую мягкость, полоски на мехе.

Беззвучно и точно

изогнулись шаги мои, и ветер замер.

Замер, замерло всё остальное и блики

на летящих планетах из жидкого мыла;

как лимон, я лежу, всё сложив поудобней – локти, ноги, запястья, тень, шрамы и когти –

под тепло своего же урчащего тела. Такое

может длиться вот столько, вот так, дольше времени, дольше, чем долгое,

и когда мне угодно, и так, как захочется –

ничему не отнять моё право вот так вот (вечность; две; пятьдесят; сто; сто веч-тей по сто)

поглазеть на тебя.

(И ещё сто по сто).

II

С тобой пусто и холодно – за это я тебя и люблю.

Так, наверное, любят снег или тянутся к янтарю.

Так, пожалуй, смотрят в ночь, ненавидя её часы,

Обожают сильней котов, если те не пародисты.

В горизонте лиловый лес прорастает, копит пыль.

Я бывала в аду; там – только «Нана» и «Копперфильд».

Может быть, так глядят на стол, с губ метнув – уходи!

Я люблю тебя за твой снег: чтобы крепко янтарь в груди

дальше спал (не буди).

III

Вот

твой

ножик.

Твой ножик – бери.

Бог

крошит-

ся

(шелест)

в двери.

Из бумаги

ненужной

снег

режь –

от печали

твой

смех

дивно свеж.

Верно – нам же

печаль

(смелым)

в плюс.

И нестрашно:

пьёшь чай,

смеюсь.

IV

Раньше мне нравились аттракционы и цвет каждой ветки метро,

Но мне не кажется, что стало хуже, – жалеть мне не свойственно.

Ты не язык, чтоб скучать или сохнуть мне по тебе, и не Сартр, -

А потому никуда не спеши, лучше мы встретимся завтра –

Завтра всегда будет завтра.

Сколько же сладости и красоты в этом завтрашнем дне:

Лучше, чем взгляд без очков на своё тонкое отражение.