скачать книгу бесплатно
Останки Родины моей. Не захороненные чувства.
Исповедальны: россыпи уснувших роз
И подвенечный шелест тишины…
2019
Сердце в снегу
«Ты стол накрыл на шестерых»
Марина Цветаева
Эта лестница вниз.
Со ступенями вниз.
И промокшее эхо
разбившихся вдребезги криков.
Нависает карниз.
Над эпохой карниз.
И промолвленный ветер
вдоль брошенных судеб, смотри-ка!
И когда, обессилив, совсем постарев,
Разглядишь как виднеется тенью во сне,
Переживший жильцов, старый дом с мезонином,
То полночный подковообразный напев,
Там, на подступах дальних к бездомной весне,
Прикрывает ресницами явь в мире мнимом.
Это сердце в снегу.
Остывает в снегу.
И огарок мечты,
и заснеженность сердцу милее.
Ты спроси, я смогу.
Я ответить смогу —
Как искрится прекрасно,
напрасно, на красном аллея!
Этот снежный покой.
Дотянуться рукой
До свершившихся дней,
Где не знают ещё… Где счастливые дети,
Запрокинувшись, знают оттенки теней;
Вдохновенно вбирают сто тысяч огней,
Замирая на третьей от солнца планете!
Эта лестница в ночь.
Восходя, превозмочь :
Одинокое эхо шагов вдоль окрашенных стен
и приставленных к стенке трагедий.
И куда-нибудь прочь,
Вниз по лестнице, в ночь,
Чтобы беглым безумцем бузить, и о бренном
безудержно, безотлагательно бредить!
Поперёк бездны шест.
За столом – снова шесть.
Под ногой – бельевая верёвка,
струна Паганини и строки впустую.
Крыш стареющих жесть.
Отстраняющий жест.
Водружает падение,
взглядом обласканный снег,
на картину простую.
2021
Обращение к Бродскому
Поставить на крыло слова,
Иль высвободить с рук – летучий облик слова, —
Вот то, что сблизит с памятью о вас
и что разъединит.
Поговорим, сперва,
О том, как в Питер ветер снова
Врывается, и к ржавчине магнит
Седого взгляда – к ржавым мыслям не причастен
И брода нет в окне. И Бродского. И бред
Острейших строк – миг папиросный рвёт на части…
Косящий бег косуль приносят на обед.
Сейчас начнёт хромать размер и, будто сходня,
Я, отходя на отстояние руки
От кромки верности словам,
пытаясь смысл постигнуть,
варево господне,
Взвожу, впритык к вискам, калёные курки!
…Мартынова рука – с ней поравняться? —
На высоте глубоких карих глаз,
Да так, чтоб песнями высокогорных наций
Наполнились ущелья в поздний час!
Настигнуты судьбой – Печорин с Бэлой —
Надежды кончились, стоим, молчим,
Засматриваясь в звёзды ночью белой,
Угадывая призрачность причин —
Весомой неподвижности, цветущей
Громады павших в омуты лесов
В тот миг, кода в чащобах млечной гущи
Глазищи заохотившихся сов…
Неисцелима набережных готика
От серой, водянистой, злой тоски.
В колодцах Петербурга с серым котиком
Мы ночью беглой сделались близки:
Шли по верёвкам бельевым, давно оборванным,
Заглядывали в гладкий мрак глазниц
Квартирных окон, растекались ворванью —
Ворованными радостями лиц —
По улицам, по тропам, трапам, кажется,
Искали талый лёд чужой строки,
И знали точно: если дёгтем мажется
История, то вымрут старики…
Которые с е2 на е4 в летнем зное
Годами начинали белых ход.
Гудком охрипшим над страной заноет
Бредущий в Чердынь с бредней пароход.
Отдаст концы, от пристани отчалит:
Иосиф к Осипу – завесит гостя ночь.
В кармане пиджака клочок печали,
Встречайте, провожайте наших прочь,
О, люди мира, завсегдатаи таверны,
В которой пляшут кружки на столах!
И фолиант чудес, потрёпанных наверно,
Валяется во всех пяти углах.
Когда я на руки беру строку, несу куда-то,
Когда, озвучивая майский ритм, смотрю в густой,
В туман укутанный порыв, в лучах Арбата
Ко мне приходит вечность на постой.
И разольётся «Новогоднее» по чашам —
На всех, кто в кровь – по капли по одной!
Как Б у д д а, недвижим лучей разбег по чащам,
Как б у д т о бы не мысль всему виной,
А ливень, вровень с ртами, захлебнула —
Неисчислимых горл ряды – вода
С необозримых гор и эхо гула
Промчалось сквозь ночные города.
…И брода нет в огнях. И Бродского. И Бреда*
В честь снов Голландии наяривает джаз.
Я душу отдал за стихи, рассвет вчерашний предал,
