Поговорим о детях. Причём начистоту

Вернёмся к порядку. Вот потому-то нам так трудно научить детей порядок поддерживать, когда мы живём в мире ДОЛЖНО БЫТЬ. Когда мамаши-папаши искренне убеждены, что дети ДОЛЖНЫ наводить и поддерживать порядок вокруг себя. Причём именно так и теми же способами, что и мамаши-папаши.

Вот подобная мамаша (папаши всё же реже подвержены подобному вывиху сознания) убеждена, что пылинка на шкафу означает, что ребёнок должен тут же накинуться на неё с тряпкой. Как кобра на добычу.

И уж тем более ребёнок ДОЛЖЕН сам увидеть эту самую пылинку. А НЕ ОНА ДОЛЖНА говорить ему о ней.

И когда ребёнок станет таким, каким ДОЛЖЕН БЫТЬ, она будет счастлива. А пока не стал, то бедная измученная мама так и остаётся несчастной.

И всё это видят маленькие дети. И понимают.

А понимают так—мама злая.

Именно так. Наведение порядка для детей прочно ассоциируется с—«мама злая».

И вы думаете, что им приятно видеть злую маму?

Когда мама с ожесточением, раздражением, негативными мыслями—служанку из меня делаете—яростно трёт, моет, драит и так далее, то её детёныши инстинктивно (я уже говорил, что все мы обезьяны) стараются этого избежать.

Потому что дискомфортно. Дети—тонко чувствуют. И для них подобное поведение мамаши или папаши всё равно что для нас скрежет ножа по стеклу.

Вы, наверно, с милой улыбкой на лице слушаете этот скрежет? Или всё же вам хочется побыстрее это прекратить?

И так эти малыши с самого раннего детства понимают и подсознательно привыкают к вот этой вот мысли. Звучит она примерно так: наведение порядка—это когда мама становится злой. И сердитой.

А потом эти самые мамы негодуют, когда дети порядок наводить не хотят.

Резюмируем.

Если наведение порядка доставляет детям удовольствие, то это одно дело. А если мама с недовольным видом говорит—опять ты всё разбросал, сколько я буду повторять—положи на место, швыряет вещи со стола на пол, то у детей наведение порядка прочно будет ассоциироваться с—мама злая. И чем больше мать будет стараться приучить детей к порядку, тем будет дальше от своей цели.

Дети видят очень много. Очень часто они видят больше и лучше нас, взрослых. И если они видят, что их родители наводят порядок с видом и словами—да как меня всё это заколебало-задолбало-зае…ло, то дети—всеми способами будут стараться не наводить порядок. А родители будут на них давить и наезжать.

Вы когда-нибудь пробовали водить автомобиль, нажимая одновременно на газ и на тормоз?

И необязательно быть водителем, чтобы оценить всю глупость подобной выходки.

Это ж каким тормознутым на всю голову надо быть, чтоб проделывать подобное.

Поэтому с машиной мы такого не делаем. А в отношениях с детьми—сплошь и рядом. Как с тем же порядком. Внушаем детям, что наведение порядка—противная штука. И одновременно давим на детей, чтобы они убирали. (А они всеми силами стараются этого избегать).

Я понимаю. Подобному кретинизму такие родители научились у своих родителей. А те—у своих. И так тянется из глубины веков. Когда с самого раннего детства детям внушают, что наводить порядок и поддерживать его—противно, но надо.

А вот если дети с самого раннего детства видят, что наведение порядка—это интересно и полезно?

Над этим стоит подумать. А пока почитаем, что придумала одна умная мама.

Привет всем от неугомонной мамы четырех мальчишек! Давненько я не делилась фишками, которые помогают мне выжить в воспитании своей почти хоккейной команды.

Расскажу про порядок в детской. Игрушки за детьми я не убираю. Это их прямая обязанность. Долго мы шли к тому, чтобы дети убирали игрушки без лишних повторов.

Рассказываю концентрат своего опыта на эту тему.

Чтобы хорошо понять ребенка в этом вопросе, нужно встать на его место. Вот вы сидите, заняты интересным делом, приходит некто и дает команду сворачиваться и срочно убрать за собой все.

Что вы почувствуете? Протест, злость, желание еще "поиграть" и затянуть с уборкой. Убирать не хочется, это не интересно!

Отсюда правило №1 и №2.

1. Уважаем человека и его деятельность. Объявляем 10-15 минут для завершения дела.

2. Ищем мотивацию, то, что сделает уборку желанной.

Метод "пряника".

На уборку игрушек у меня всегда есть "пряник" для детей. То, ради чего они будут рады потрудиться. Это: интересная прогулка, купание в ванной, чаепитие с вкусняшками, поход в гости, просмотр мультфильма.

Правило №3

Обозначаем время для выполнения задачи. Хорошо, когда в детской есть часы со стрелкой.

Например:

"Ребята, у вас есть 10 минут на окончание игры. Скоро будет готов пирог и мы будем пить чай. Когда стрелка будет на шести я приду и проверю. Если вы успеете убрать игрушки, будем есть пирог. "

Периодически заходить и напоминать, сколько осталось времени до окончания, чтобы не заигрались и не забыли.

Правило №4

Чтобы облегчить ребенку уборку игрушек, должны быть хорошо организованны места их хранения. Удобные контейнеры разных цветов и размеров. Для каждого вида игрушки свой.

Метод "кнута".

Метод пряника работает отлично, но иногда дает сбои. Тогда поможет "метод кнута" (мы применяем его редко).

Самое страшное наказание – это лишиться своих игрушек. Отсюда наш метод: все, что не успеете убрать, собираем в пакет и убираем на балкон (или выбрасываем).

Главное здесь: выполнить обещание, а не просто пригрозить.

После того, как папа отправил в мусоропровод полпакета игрушек, дети больше не пренебрегают его просьбами.

Правило №5.

Обязательно хвалите ребенка за выполненную работу. Не просто "молодец", а качественно.

Например:

"У тебя очень хорошо получилось сложить конструктор, ты так старался!"

" Ты такой аккуратный – так красиво составил машинки!"

"Ты уже такой взрослый мальчик, умеешь свои игрушки убирать сам!"

Ну и напоследок.

Метод третий "оригинальный".

Подходит не всем, но самый действенный и быстрый.

Запустите к играющим на полу детям шустрого ползунка, который сметает все на своем пути. И дети, чтобы спасти свои конструкции и игры от нападения маленького вандала, со скоростью света уберут свои игрушки по местам!

Всем, добра, любви и порядка в доме!

Тут есть над чем подумать. Но вы ведь можете сделать это и сами. Верно, читатель?

Лучше поговорим о другом.

Я раньше высказал одну мысль. Но с удовольствием повторю.

А вот если дети с самого раннего детства видят, что наведение порядка—это интересно и полезно?

Начиная с того момента, когда эти малыши ещё только лежать способны.

То есть ни ползать, ни ходить ещё не могут.

Зато могут воспринимать мир вокруг себя.

И когда мама рядом убирается в хорошем настроении, они это ощущают.

И точно также ощущают, если обозлённая мама с остервенением подметает и моет.

Так что, уважаемые мамы, у вас есть время научиться убирать. Пока что вы не умеете это делать. Потому что—повторяю—пока вы не научились делать дело с удовольствием, вы ещё не научились его делать.

А вот дети подросли. Научились ползать и даже ходить.

Как раз самое время учить их порядку. (Надеюсь, вы сами уже успели научиться?)

Вот мама нечаянно рассыпала стиральный порошок. Что делать?

Можно выматериться на всю квартиру и отправиться за веником и совком, по пути рявкнув на малыша:

–Чего уставился? Иди в свою комнату!

А можно отнестись философски. Ну рассыпала. Бывает. И отправиться за веником и совком, по пути сказав сыну:

–Порошок рассыпался. Сейчас мы с тобой его подметём, и у нас будет красиво.

Даже такой малыш способен подержать совок, если ему интересно и мама покажет, как держать правильно. И похвалить потом можно:

–Ты мне помог. Ты молодец, настоящий помощник.

Или неизбежное, если нет посудомоечной машины, мытьё посуды. А малышу интересно, что это мама такое делает.

Двухгодовалый малыш вполне способен помыть пару ложек. Особенно если сказать ему перед этим что-нибудь вроде:

–Ты уже большой, поэтому мы помоем вместе. Вот эти две ложки—твои.

А потом:

–Ты ещё хочешь? Ну молодец! Тогда вот тебе ещё две ложки. И будет четыре. Папа придёт вечером, ты ему покажешь на пальчиках, сколько помыл ложек.

Или уборка раскиданных игрушек. Разве нельзя сказать такому вот малышу:

–Перед сном обязательно нужно поиграть в игру—«спрячем все игрушки».

Да, сделать это именно игрой. И необязательно делать это маме. Вернувшийся с работы папа может это сделать с таким же, а то и большим успехом. Например, устроит соревнование—кто быстрее спрячет все игрушки? Кто спрячет больше игрушек?

А можно… О ё-моё. Да тут столько всякого разного придумать можно… Главное, мозги включить. А то у некоторых людей они выключены.

Глава 21.

Деньги.

Я не знаю, что такое деньги.

Вот это я влип. Как же я смогу объяснить своим детям, что такое деньги, когда сам не знаю?

А вы знаете? Да ведь вы молодцы. А что же это такое—деньги? Растолкуйте-ка мне.

Ого! Как мне повезло! Столько желающих разъяснить непонятливому мне, что же такое деньги! Только давайте по очереди, а то не разберу ничего.

Деньги – всеобщий эквивалент, служащий мерой цен и способный непосредственно легко обмениваться на предлагаемые товары или услуги.

Деньги – это металлические и бумажные знаки, являющиеся мерой стоимости товаров и услуг. Эти «банковские билеты» ни что иное, как специфический товар, с одной стороны, обладающий максимальным показателем ликвидности, а с другой – ничтожно маленькой себестоимостью.

Деньги—это язык рынка.

Деньги – это не просто средство платежа. Это универсальный эквивалент при определении стоимости абсолютно всех товаров и услуг. Это критерий оценки нашего труда работодателем. Это инструмент для расчетов при товарообмене (во главе денежной системы любой страны стоит денежный знак – главная единица расчётов в государстве).

Здесь все предельно просто: если вы можете легко и предсказуемо обменять что-либо на товары и услуги, это деньги. Если не можете, это не деньги.

Деньги не цель, а возможность. Если относишься к ним как к силе, дающей разные возможности, то ты будешь ценить деньги, но они не поработят тебя.

Деньги—смазка человеческого общества.

Деньги—специфический товар максимальной ликвидности, который является универсальным эквивалентом стоимости других товаров или услуг.

В конечном счете деньги—это продовольственные карточки для нормированного потребления.

Да всем давно известно, что деньги—это зло. Как пойдёшь в магазин—вечно зла не хватает!

Деньги—это смазочный материал рынка.

Деньги—это то, что принимают в качестве уплаты за товары, услуги.

Деньги—универсальный обменный эквивалент.

Деньги—это отчеканенная свобода.

Деньги—это физическое выражение ценности, которую вы принесли на рынок.

Деньги представляют собой продукт, выполняющий функции средства обмена, платежа, измерения стоимости, накопления богатства, образно говоря, "продукт всех товаров".

Деньги—это инструмент, используемый людьми для проведения сделок.

Деньги—это всего лишь такой же инструмент жизни, как автомобиль или компьютер.

Деньги—это «товар товаров».

У большинства людей деньги ассоциируются с выпускаемыми государством банкнотами —бумажными денежными купюрами или мелкими долями—металлическими монетами.

Это очень понятно для обывателя— есть банкноты—есть деньги и наоборот. При этом безналичные деньги, хранящиеся на вкладах или текущих счетах в банках с точки зрения того же обывателя—это те же банкноты, но только их хранит банк и может выдать по требованию вкладчика или клиента. Даже деньги на пластиковой банковской карте—это тоже в конечном счете банкноты, но они передаются каким-то электронным путем.

Но банкноты и монеты—это вещественное отражение такой сущности, как деньги. На самом деле, деньги—это информация . Информация о том, каким эквивалентом суммарной стоимости обладает субъект (индивидуум или организация).

Подавляющая часть современных дензнаков вообще не имеет физической формы. К примеру, около 90 процентов американских долларов и 97 процентов британских фунтов стерлингов существует в виде банковских счетов. В настоящее время большинство платежных операций производится при помощи пластиковой карты и вводимого в компьютер кода. В подобных условиях надо обладать немалой отвагой, чтобы заявлять, что пара микрочипов и беспроводное соединение—это товар, служащий средством обмена.

90% того, что мы называем сегодня «деньгами», в действительности являются числами в компьютере.

Деньги—это ценность, поддерживаемая доверием и привычкой людей.

Деньги – это энергия.

Как показывает история, всегда существовало искушение считать деньгами монеты и банкноты – ощутимые, вещественные предметы, вокруг которых возникает волшебный, невидимый аппарат кредитования и погашения долгов. В реальности все обстоит в точности наоборот. Фундаментальной является социальная технология передаваемого кредита. Каменные раи островов Яп, ивовые палочки Палаты шахматной доски, банкноты, чеки, сертификаты ценных бумаг и частные долговые расписки, нули и единицы в банковских компьютерах – все это не более чем жетоны, физическое отражение невидимых взаимодействий – миллионов кредитов и долгов и их взаимосвязи.

Деньги – это не вещь, а социальная технология: набор идей и практик, несущий организующую функцию, регулирующий, что мы производим и потребляем и как сосуществуем друг с другом. Сами по себе деньги – настоящие деньги, а не символизирующие их жетоны или бухгалтерские ведомости, в которые их записывают, или банки, где их распределяют, – физически деньги не существуют.

Да, ребята, здорово ж вы мне помогли. Один одно говорит, другой другое, пятый—десятое. И с кем мне согласиться?

Придётся самому разбираться.

Что такое? А, это ещё двое желающих мне помочь, рассказать, что такое деньги. Они просто опоздали немного. Хорошо, слушаю. Вы первый.

Что такое деньги, знают все, за исключением экономистов.

Ну это ж ни хрена себе. Так я, выходит, тоже экономист, раз не знаю, что такое деньги?

Вот какой я молодец. Ну а вы что скажете?

Чтобы понимать, что такое деньги, нужно понимать, что такое экономика.

Ого. А ведь в ваших словах что-то есть. Пожалуй, я последую вашему совету. И начну разбираться, что же это такое—экономика?

Пожалуй, начну-ка я вот с чего. Как появились деньги?

Что такое деньги и откуда они берутся?

Несколько лет назад я за бокалом вина задал эти два вопроса своему старому другу – успешному предпринимателю с процветающим бизнесом в сфере финансовых услуг. В ответ он рассказал мне одну историю. В первобытные времена денег не существовало, был только бартер. Когда люди испытывали потребность в чем-то, чего они сами не производили, они находили того, у кого это что-то было, и предлагали обменять на то, что произвели они. Разумеется, главная проблема бартерного обмена заключается в его неэффективности. Необходимо найти человека, у которого есть именно то, что нужно вам, и которому потребно то, что есть у вас, да еще в то же самое время. Так что в какой-то момент возникла идея выбрать некую единую вещь и сделать ее универсальным средством обмена. Теоретически это могло быть что угодно – главное, чтобы все согласились принимать эту вещь в качестве оплаты. На практике наибольшее распространение получили золото и серебро – металлы достаточно прочные, ковкие, легкие и редкие. Золотые и серебряные изделия стали привлекательными не только сами по себе, но и потому, что их можно было использовать для совершения покупок и накопления богатства. Иначе говоря, это и были деньги.

Это очень простая и понятная история. И к тому же, как я объяснил своему другу, очень старая и вызывавшая доверие очень многих очень умных людей. Одну из версий этой истории можно найти у Аристотеля в его «Политике» – первом произведении западной культуры на данную тему. Похожую теорию сформулировал отец классического политического либерализма Джон Локк в своих «Двух трактатах о правлении». Ну а если и этого недостаточно, можно вспомнить, что те же идеи практически дословно воспроизводит Адам Смит в «Исследовании о природе и причинах богатства народов» – книге, ставшей основой современной экономической теории.

************************************************************************************

Мой друг и Адам Смит согласны даже в том, что не так уж важно, какой именно товар станет выполнять функцию денег.

**************************************************************************************

И Адам Смит, и мой приятель сошлись также в том, что самым удобным средством обмена обычно становились драгоценные металлы вроде золота или серебра.

**************************************************************************************

Я сказал своему другу, что он может себя поздравить – не имея никакого экономического образования, он тем не менее пришел к тому же выводу, что и Адам Смит. И это еще не все, добавил я. Теория о происхождении и природе денег – не просто забавный исторический курьез вроде геоцентрической модели Птолемея, в его время казавшейся вполне разумной, но впоследствии развенчанной. Все совсем наоборот – сегодня изложение этой теории встречается на страницах практически всех учебников экономики. Именно идея происхождения денег как средства обмена легла в основу множества теоретических и эмпирических исследований в сфере экономики, проводившихся за последние шестьдесят лет. Отталкиваясь от нее, экономисты строили сложные математические модели, объясняющие, почему люди выбирают какой-то определенный товар, чтобы использовать его в качестве денег, и какое количество этого товара они согласны использовать с этой целью. Благодаря этой теории возник целый аналитический аппарат, призванный изучить и объяснить каждый аспект использования денег и их ценности. Именно на ее базе возникла макроэкономика – область экономической науки, стремящаяся объяснить, почему возникают финансовые бумы, почему каждый финансовый пузырь рано или поздно лопается и как мы можем управлять циклами деловой активности через регулирование процентной ставки и государственных расходов. Иначе говоря, идея моего друга не только имеет историческую ценность, но и по сей день является краеугольным камнем теории денег, признаваемой как профессионалами, так и людьми, в целом далекими от экономики.

К этому моменту мой приятель так и лучился гордостью. «Я знаю, что я умен, – сказал он со своей обычной скромностью, – но меня все равно поражает, что я, дилетант, смог прийти к тому же выводу, что и гиганты экономической мысли, хотя до последнего времени вообще не задавался этим вопросом. Тебе не кажется, что ты, возможно, зря потратил столько лет на экономическое образование?» Я согласился, что некоторая странность во всем этом присутствует. Но не потому, что мой друг, не имея никакой научной подготовки, пришел к тому же выводу, что и Адам Смит. Скорее наоборот. Проблема, на мой взгляд, заключается в том, что экономисты, потратившие годы на профессиональную подготовку, согласны с озвученной выше теорией происхождения денег. А у нее, несмотря на всю ее простоту и кажущуюся логичность, есть один серьезный минус. Она совершенно не соответствует истине.

Именно об этом говорят специалисты, которые пытались, но так и не смогли найти этого самого бартерного обмена.

Сколько бы исследователи ни искали, они так и не смогли найти ни одного общества, опиравшегося в своей экономике только на бартерный обмен. К 1980-м годам ведущие антропологи, изучавшие тему денег, вынесли свой вердикт. В 1982 году американский ученый Джордж Далтон пишет: «Бартер как безденежный рыночный обмен никогда – ни в прошлом, ни сегодня – не являлся основной или значительной частью экономической деятельности ни в одной известной нам экономической системе». К аналогичному выводу приходит антрополог Кембриджского университета Кэролайн Хамфри: «История не фиксирует ни одной экономической системы, основанной исключительно на бартере, не говоря уже о том, чтобы из подобной экономики со временем развилась концепция денег. Все доступные этнографические данные свидетельствуют, что ничего подобного никогда не существовало». Постепенно сходные воззрения начали просачиваться и в круги экономистов, вызывая у наиболее незашоренных из них живой интерес. Так, Чарльз Киндлбергер во втором издании своей «Финансовой истории Западной Европы» пишет: «Некоторые историки экономики утверждают, что экономические отношения прошли эволюцию от бартерной экономики к денежной, а от нее – к кредитной. К примеру, подобную точку зрения разделял представитель немецкой исторической школы Бруно Гильдебранд; но эта идея является ошибочной». К началу XXI века был достигнут консенсус: опираясь на эмпирические доказательства, можно смело утверждать, что теория возникновения денег из бартера не имеет под собой основания. Или, как выразился в 2011 году антрополог Дэвид Грэбер, «есть много доказательств, что ничего подобного не существовало, и ни одного – что нечто похожее происходило на самом деле».

Выходит, теорию бартерного обмена пора отправить в музей науки. Туда, где, к примеру, находятся теория теплорода и прочие столь же забавные вещи.

История островов Яп не просто ставит под сомнение традиционную теорию происхождения денег. Она также заставляет нас усомниться, насколько корректно в этой теории формулируется само понятие денег. Традиционная теория рассматривает деньги как «вещь», то есть некий предмет, выбранный из множества других предметов в качестве единицы обмена – как универсальный товар, служащий для обмена одних товаров и услуг на другие товары и услуги. Но каменные деньги островов Яп в эту схему не укладываются. Во-первых, трудно представить себе, что кому-то пришло в голову использовать в качестве универсального средства экономического обмена «большие тяжелые каменные колеса диаметром от фута до двенадцати» – при таких габаритах обмениваться товарами напрямую было бы значительно проще. Но главная проблема в том, что раи не соответствовали определению денег как универсального товара, который можно обменивать на другие товары, – ведь ими по большей части никто ни с кем не обменивался. Наглядный пример – случай с раи с затонувшего корабля. Эту «деньгу» никто и в глаза не видел, не говоря уже о том, чтобы с кем-либо ею обмениваться. Странное дело: обитателям островов Яп не было дела до самих раи. Суть их денежной системы заключалась не в каменных деньгах, используемых в качестве средства обмена, а в чем-то ином.

**************************************************************************************

Каменные деньги могут показаться всего лишь интересным курьезом, не имеющим для появления денег особого значения. Однако факт их существования вызывает ряд вопросов к современной теории денег. В частности, к постулату, согласно которому деньги возникли вследствие развития идеи бартерного обмена. Когда Аристотель, Локк и Смит рассуждают об этом, они полагаются только на логику. Никто из них не наблюдал ни одной реальной экономики, существующей исключительно на основе бартера. Однако им представлялось вполне допустимым, что подобная система могла существовать, но оказалась столь неудобной, что ее пришлось усовершенствовать. С этой точки зрения экономика островов Яп выглядит довольно странно: учитывая ее примитивный характер, она вполне могла опираться исключительно на бартер, но в действительности там сложилась полностью развитая денежная система. Возможно, япская экономика была исключением, подтверждающим общее правило? Но если даже в такой примитивной экономике уже существовали деньги, то откуда взялось предположение, что другие, более сложные экономики сводились исключительно к бартерной системе?