Темные кабинеты. Повести и рассказы о любви

Потом я повел девушку в сопровождении директора в зал и под испуганными взглядами персонала просто заставил ее выбрать себе несколько нарядов и обуви на разные случаи жизни и погоды. Преподнес ей недорогую серебряную цепочку, на мой взгляд очень подходящую ей.

Когда мы подошли к кассам, директор побежал впереди меня и оплатил покупки своей банковской карточкой. Я, собственно, рассчитывал оплатить всё за счет корпоративной карты, но пусть будет так, раз сам проявил инициативу. Вместе с пакетом записей сумки с покупками были отнесены в багажник моей машины. Пообещав вернуться сегодня за письменным докладом, я оставил директора около магазина.

– Расскажи о себе, – попросил я, когда официант накрыл нам столик и ушел. – Я знаю, что тебя звать Александра из протокола полиции, а больше ничего не знаю.

– Зовите меня Сашка. Мне так привычнее, – застенчиво сказала она. Но было видно, что это уже не затравленный зверек в углу подсобки или на стуле директорского кабинета. – А мне нечего и рассказать. Мои родители живут в деревне, а я решила искать себе удачи в областном центре.

– А почему сразу не в столице? – улыбнулся я, принявшись за салат. – Ты кушай, кушай.

– Я кушаю, кушаю, – улыбнулась Сашка. – Я на столицу и не замахивалась. Мне бы хоть в областном центре как-то устроиться. Или хотя бы в райцентре.

– И ты решила начать устраиваться с кражи в супермаркете? – Она отложила вилку и посмотрела на меня. – Я не укоряю тебя, просто я задал вопрос, чтобы понять тебя. А потом подумаю, что будет дальше, – она опять начал активно клевать салат.

– Мне просто надо было что-то поесть. Мы с напарницей снимаем комнату, но питаемся раздельно. В этом месяце я не смогла заработать на еду, а просить денег у родителей не хочу и никогда не просила. Я и украла-то только хлеб и немного дешевой еды, – она закончила с салатом и приступила к борщу. А впереди еще был плов, мороженое и кофе с пирожным. Судя по ее рассказу, просто королевский обед.

– Ладно, давай об этом грустном происшествии приостановимся, и продолжим разговор о тебе. Что ты умеешь, чему научилась в жизни?

– Закончила бухгалтерские курсы, немного понимаю в финансах предприятий. Собственно на последний взнос за учебу и ушли все последние деньги с зарплаты. Работаю кассиром в небольшом магазинчике посменно. Кстати, мне вечером заступать на работу.

– Ты далеко отсюда живешь, – спросил я уже за десертом. – Надо завезти тебе покупки.

– Несколько дальше, чем от супермаркета, – улыбнулась она. – Только я живу не одна, а с напарницей. Она в настоящее время дома.

– Не страшно. Мы дадим ей несколько монет и она проведет некоторое время в кафе или на аттракционах.

– Но она может не согласиться.

– Тогда в кафе она проведет время не одна, а с моим охранником, – улыбнулся я и мотнул головой в сторону сидящей за соседним столиком охраны. – За то компания будет. Мне просто надо представить себе, кто ты и какая ты. Потом я буду принимать решение по поводу тебя.

– А какое решение?

– Об этом потом, – мороженое и кофе с пирожными мы уже прикончили. – Пошли в машину. Кстати, это твоя сегодня зарплата за выявление беспорядков в подразделении корпорации и за моральный ущерб, – и я положил перед ней на стол небольшую сумму в «вечнозеленых». Девушка вздрогнула, улыбнулась и молча положила их в сумочку.

Напарница не была против, схватила предложенные ей деньги в отечественных купюрах, уточнила время, на которое она должна исчезнуть, и упорхнула.

Я долго и придирчиво осматривал квартиру. Не знаю точно, что я в ней искал, но Сашкина половина выглядела чище и опрятнее, чем у ее напарницы. В холодильнике «мышь повесилась». В гардеробе ничего особенно привлекательного. В альбоме с фото на столе я перевернул несколько страниц и закрыл опять, – содержание обычное для провинциальных альбомов: родственники, голоштанное деревенское детство, фото за партой…

Я присел на кровать. Что-то мне напоминало мою комнату в моем собственном магазине несколько лет назад. Мой небольшой уют в чужом помещении, – можно сказать и так. Милые мне и безразличные любому другому человеку вещицы и вещи, простая кровать, стол, заваленный учебниками по финансам, настольная лампа…

Девушка присела рядом со мной, взяла меня за руку и… расплакалась.

– Вы не будете сдавать меня в полицию?

– Если бы я хотел это сделать, я сделал бы это еще в магазине, – и слегка обнял ее. Она прижалась к моей груди. Я почувствовал ее подавляемые рыдания и обнял ее крепче, чтобы успокоить.

Сашка вдруг рванулась и впилась в мои губы, словно это был последний поцелуй в ее жизни. Она пересела ко мне на колени и обхватила ногами, обнимала меня обеими руками за шею так сильно, что я побоялся, что она свернет мне эту шею.

– Да легче, легче, шея у меня единственная и может не подлежать восстановлению, если сломаешь, – только и сумел пробормотать я между поцелуями. И почувствовал, как она с силой толкнула меня на кровать спиной и начала расстегивать и скидывать на стул свою одежду. А сама, еще не раздетая и сидя верхом, елозила по моему вздыбившемуся корешку между ног. Наконец-то она избавилась от последней тряпки на себе и удивленно посмотрела на меня. Но тут же начала расстегивать мои рубашку и брюки. Я переложил ее рядом с собой, сам довершил раздевание, и она уже схватила и обняла меня обеими руками со спины. Прижалась всем телом, гладила меня, обняв, по передней части грудной клетки, потом живота, потом руки спустились ниже, но я уже не хотел ждать и терпеть. Я развернулся к ней, повалил на спину, раздвинул шире и без того далеко не сомкнутые ноги и начал входить в нее. Она закрыла глаза, откинула голову за край неширокой постели и стала вздрагивать, постанывая, с каждым толчком. Так и не подняв голову, она начала поддавать вперед, мне навстречу, своим тазом, несколько ускоряя движение. Мне нравилось всё, – снаружи и внутри, – у этой девушки, но вот глядя на ее свисающую за краем постели голову с закрытыми глазами и явно довольным выражением лица, пришла мысль. Не за долго до конца, я вышел из нее, переместился на другую сторону кровати, приоткрыл ей рот и вошел в него своим членом. Она не сопротивлялась, не вздрогнула, а начала его активно сосать. Мои движения становились всё быстрее. Они стали бы и глубже, но я не мог преодолеть барьер из ее сосущих губ и языка. Да и не хотел, или, возможно, не успел, потому что начал активно кончать. Сашка не выпустила изо рта ни одной капли, а когда мы рассоединились, вытерлась носовым платком, который взяла с ночного столика. Она опять откинулась на спину, но теперь на подушки, и с улыбкой посмотрела на меня.

– Ну чего ты улыбаешься? Я даже не…

– Просто мне хорошо, вот я и улыбаюсь, – перебила она меня уже почти на равных.

– Давай поговорим о делах.

– Опять о делах? А разве есть еще какие-то дела?

– Да, есть. Я хочу тебе предложить работать на корпорацию. И хочу рассказать тебе мою идею.

– Хорошо, я слушаю внимательно.

– Вот и слушай. Я пока не сообщал эту идею своему начальству, но мне по должности в любом случае положены помощники. Для начала я нанимаю тебя в качестве помощника и агента, который будет мне помогать выявлять возможности кражи и мошенничества в наших магазинах. Ты будешь получать заработную плату, процент от украденных тобой товаров, процент от стоимости потерь от выявленных тобой мошенничествах, ну и т. д. При активной работе это может выливаться в хорошие суммы в разные месяцы.

– Ага, и быть избитой и изнасилованной в случае, если меня поймают? Сотрудниками магазина или полицией. Или вообще сесть в тюрьму?

– Нет, у тебя будет карта контролера, собственная охрана, – ну поменьше, чем у меня, – и «индульгенция». Знаешь такое слово?

– Это что-то типа опережающего отпущения грехов, которые еще не совершила? И чем больше я смогу украсть, тем больше у меня будет заработная плата?

– Да. Эти суммы будут составлять штрафы с тех, кто пропустил такую потерю для магазина. И никак не отразятся на обороте товаров в самом магазине. Как тебе такое предложение?

Вместо ответа она завизжала радостно, вновь повалила и оседлала меня, и впилась в губы. Ладно, детали ее работы разработаем и обсудим потом, а пока надо снова запустить ей внутрь зверя, что стал поднимать голову у меня между ног.

Бухгалтер

В тот день я не вернулся в супермаркет. Сначала поехал в местную сауну, потом просто катался за городом и смотрел на вечернюю природу. Не хотелось после такого бурного окончания прошлого дела портить ощущения новым делом и не столь приятными разговорами. Возможно, что директор меня и не ждал уже, думая, что я уехал. Я так думаю потому, что когда я появился в начале рабочего дня, он посмотрел на меня как-то удивленно.

Я потребовал, чтобы его секретарша провела меня в бухгалтерию, но он пошел провожать сам. Там он меня представил и предупредил, чтобы предъявили все требуемые документы и дали все-все исчерпывающие ответы на все вопросы.

Утроился я в кабинете главного бухгалтера, – добротной пожилой женщины в старинных очках с роговой оправой. Попросил дать мне в помощь пока одного сотрудника и более не мешать. В процессе знакомства с документами я обратил внимание на ряд списаний товаров в самых разных отделах супермаркета, подписанных одним и тем же лицом. Выяснилось, что это лицо, – первый заместитель главного бухгалтера. Я сравнил графики работы и выяснилось, что эти списания происходили в те дни, когда главного бухгалтера не было на работе. И последнее списание было как раз вчера в конце дня. По рации я попросил директора прекратить любой вывоз со склада или из любых помещений супермаркета.

Объяснение таких совпадений списания и отсутствия товаров самой заместителем главного бухгалтера было до жути простым: «Так совпало». Все товары были списаны как брак или некондиция. Но поставщику товара не было предъявлено никаких рекламаций, экспертиза была только один раз и потом представлялась во всех партиях товаров.

После анализа склада в присутствии этой заместительницы сама глав бух и начальник склада обнаружили списанные товары, которые еще не успели вывезти. Все они были заявленного производителем высокого качества.

Всё это было занесено в акты и протоколы, после чего я заперся с «виновницей торжества» в кабинете директора.

– Вы меня арестуете? – но не сказать, что у этой чопорной старомодно, но дорого одетой даме среднего возраста было сильное разочарование на лице. Я не разрешил ей курить в моем присутствии и она украдкой посматривала на выложенные ранее на стол пачку сигарет и зажигалку.

– Вы можете внятно объяснить мне сложившуюся ситуацию со списаниями?

– Мне приносили документы на подпись, я не всегда их досконально проверяла – документы и товары – и подписывала. И совершенно не задумывалась…

– Это всё сказки. Я выявил несколько десятков таких списаний, из-за которых данное наше подразделение приближается к признанию убыточным и принятию решения о его ликвидации. Я до конца не посчитал суммы всех убытков, но списанное вчера тянет на вполне приличный срок за решеткой с полной конфискацией. Что скажут Ваши дети и муж, когда их выкинут из жилья?

– Мужа и детей у меня нет, потому ничего не скажут, – она грустно улыбнулась. – Я могу вернуть большую часть украденных денег, а за то, что были понесены финансовые потери, отвечу перед законом.

– Скажите, вы так уверенно выглядите, что у меня закрадывается сомнение, всё ли я знаю.

– Я тоже знаю не всё, – только то, что Вы нашли, – и вдруг показала мне на стену глазами. – Но за чужие ошибки или преступления отвечать не могу, потому что о них ничего не знаю.

– Тогда дальнейший Ваш допрос будет протекать в полиции с фиксацией и протоколом, – ответил я ей громко и дал понять глазами, что я ее понял. – Сами напросились.

Так, дамочка однозначно дала мне понять, что нас слушают. Но, судя по выражению лица, когда она повела глазами по стенам, не видят. Надо перенести разговор в другое место. Я позвал директора по рации.

– Я забираю эту сотрудницу в полицию, там я продолжу с ней разговор. Если мне понадобятся свидетели, я приглашу их через вас.

Даму проводили в мою машину мои охранники, а я вместе с директором опечатал бухгалтерию собственным жетоном. Двое из моей охраны остались ее охранять.

Поехали мы, конечно же не в полицию, – сведения могли быть важнее, чем наказание виновницы, – а в гостиничный номер отеля семьи, где я по телефону снял дополнительный защищенный номер, объяснив ситуацию управляющему отеля. На рецепшене предъявление жетона вызвало легкий ажиотаж, после чего меня вместе с «арестованной» и охраной провели в хозяйский пентхаус, уверив, что здесь максимальная защита от «прослушки».

– Спасибо, что поняли меня, – сказала бухгалтер, садясь напротив меня за столом в кабинете пентхауса. – И отдельное спасибо за то, что распорядились снять с меня наручники, – показала она на лежащие на столе оковы.

– Не проблема. Вы вряд ли представляете себе на сколько приятнее общаться со свободными людьми, чем с крепко зафиксированными.

– Позвольте с Вами не согласиться. Или дать уточнение, что в некоторых ситуациях это добавляет остроты и удовольствия, – я сделал себе отметку в мозгу, чтобы позднее уточнить, какие это имелись в виду ситуации и улыбнулся.

– Десерт на потом, а пока о делах. Что Вы можете рассказать мне о интересующем меня вопросам?

– Что Вы хотите знать?

– Откуда Вы узнали о прослушивании кабинета начальника? Это было и раньше?

– Нет, ранее не было. Но после Вашей вчерашней беседы с воровкой, когда он изнывал от любопытства, то уже вечером привез каких-то мастеров, которые и установили оборудование для «прослушки». Как в воду смотрел, что Вы повторно будете вести разговор в его кабинете.

– Что еще можете рассказать?

– Ответов много. В зависимости от вопросов.

– Давайте не будем играть словами и понятиями. Я не буду угрожать Вам полицией, я просто сдам Вас туда без зазрения совести. Мне нужна информация, которая позволит осудить и посадить максимальное число людей из числа сотрудников этого магазина.

– Да, после Вашей вчерашней «посадки» гудит не только персонал магазина, но и пол городка. Думаю, что нам не избежать потока желающих устроиться на работу на вакантные должности.

– Я предпочитаю слушать не рассуждения, а факты. А там будем говорить и о их, и о Вашей дальнейшей судьбе.

– А факты таковы… – и она начала рассказывать (а я быстро записывать) о том, кто какую имеет роль в расхищении имущества концерна. Замешаны были все, – от директора до самых младших продавцов и кассиров. Каждый старался вынести себе максимальную пользу для себя: крали, списывали, приводили в негодность оборудования для найма мастеров-ремонтников из своих близких и друзей, заказывали ненужные услуги извне за «откат» и т. д., и т, п, и пр. Меня поразили даже на масштабы этого всего, а что один человек смог в этом разобраться и так много знать обо всех происходящих процессов.

– И как Вы это всё видели?

– Да глаз у меня такой наметанный. Я молчу, но вижу. А подписание документов на списание – это мне было в качестве акта «замазать», чтобы молчала. Вчера это было особенно актуально, потому что Вы были в опасной близости от меня. И мне надо было обязательно напомнить, что мне выгоднее молчать. Как-то так…

– И почему Вы не молчали?

– Да как-то надоело жить в говне, грязи. Стало как-то обидно, когда я сидела перед Вами за столом. Взрослая, вроде, женщина, но чувствовать себя проштрафившейся школьницей. И если бы только за яблоки в соседском саду, а то «замазана» на определенный срок тюремного заключения…

– Понятно, – я попросил охранников вывести ее в соседнее помещение, чтобы она не слышала моего разговора с Ириной.

По телефону вкратце описал нанимателю ситуацию, получил «добро» на санкции, и начал действовать. Закрыл магазин, с помощью официальных заявлений в полицию арестовал всех причастных сотрудников, начал расследование и аудит несколькими сторонними фирмами (на самом деле тоже из числа фирм семьи).

Поздно вечером я вернулся в гостиницу и только теперь вспомнил, что свою утреннюю собеседницу оставил в номере. Нашел я ее там же в компании охранника. Тот приковал ее наручником к столу, на столе были остатки ее ужина, а сама она слегка дремала. Я отпустил охранника в комнату охраны.

– Есть хорошие новости, – подняла она голову.

– Есть. Уже на предварительных шагах расследования выявлены ряд хищений, которые привели к полному закрытию магазина и отстранению с последовавшим арестом большинства персонала. Вы дали правильные наводки и я хотел бы Вас отпустить домой.

– Но Вы понимаете, что мне теперь в этом городе…

– Я понимаю. Я понимаю, что только в этом отеле для Вас более-менее безопасно. Но отель не будет проводить акции «охраны свидетеля», потому предлагать Вам номер в этом отеле не могу. Это будет опасно для Вас.

– И что мне делать вот так среди ночи?

– Я могу предложить Вам переночевать на диване в гостиной этого номера, там есть и постель на такие случаи. А утром на свежую голову будем решать, как Вам помочь далее.

– Я согласна. Если Вы снимете с меня очередную пару наручников, – и показала мне прикованную руку. Н-да! Первую пару наручников я положил вместе с ключом в верхний ящик стола, а охранник приковал ее новой парой. У меня прямо-таки складывается целая коллекция этих железок.

Я принял душ и улегся в постель. Не спалось. В голове крутились события последних дней. Если моя жизнь станет такой бурной, то надо потребовать дополнительные выходные.

В дверях стояла бухгалтер. Вот не помню я ее имени, да и ладно. На ней был дежурный гостиничный пеньюар из комплекта постельного белья. В руках на подносе была открытая бутылка шампанского и два фужера.

– Я похозяйничала без вашего разрешения и открыла бутылку из бара. А пить сама как-то не привыкла. Разделите компанию? – и не дожидаясь разрешения поставила всё принесенное на прикроватный столик, а сама забралась с ногами на кровать. Она осторожно разлила напиток в фужеры, один протянула мне, а сама стала любоваться поднимающимися пузырьками, ловя лучик света из приоткрытой двери.

– За Вас и вашу новую жизнь, – сказал я и махнул ей рукой с напитком и приготовился выпить, когда она потянулась своим фужером к моему, для чего практически прилегла поперек кровати. Не поднимаясь она выпила содержимое до дна и перевернулась на спину.

– Спасибо за пожелание и тост. Боюсь, что я бы не выбралась без Вашей помощи из этой катавасии. Особенно потому, что они подставляли всех сознательно, чтобы «замазать», сделать сообщниками. Сопротивляться этому означало потерять работу. Не сопротивляться – попасть в тюрьму. И что прикажете действовать?

– Знаете, у меня за двое суток столько впечатлений об этом филиале, что даже думать не хочется о возможных вариантах. Я понимаю, что Вы продолжаете думать о своем будущем. А я думаю о предложении, которое хочу Вам сделать.

– Какое?

– Я еще не принял решение, да и не сформировал еще для себя до конца его суть. Об этом поговорим завтра утром или к вечеру. Надеюсь, что я к тому времени созрею для разговора.

– Предлагаете мне идти в гостиную спать?

– Можете пока поболтать со мной, если хотите, но только не о работе.

– А о чем? Простите, я немного замерзла, – и она забралась ко мне под одеяло. – А о чем?

– Я не знаю. Мне в настоящее время просто лень думать, лень говорить, лень размышлять. Я хочу спать и не могу заснуть почему-то. Нет внутреннего напряжения, но и покоя внутри нет, расслабления.

– Для человека, которому лень говорить, вы сказали слишком большую речь. Не хотите говорить, – молчите и слушайте, – и она стала читать наизусть «Евгения Онегина». Сто лет, как мне кажется, я не читал и тем более не слышал это произведение. Я уже не помнил большинство текста. Текли минуты за минутами, а она всё читала и читала его вслух. Словно для усиление эффекта от поэмы она стала сначала трогать, потом гладить меня по грудной клетке. Голос действовал не усыпляюще, а как-то расслабляюще. Ее рука не встретив отказа стала гладить меня под одеялом всё ниже и ниже. Добралась до резинки трусов и проникла под них.

Я открыл глаза и встретился в полутьме с ее глазами. Она читала вдохновенно и азартно с таким выражением, что просто казалось, что сама жила или живет в те времена. Словно досконально знает всю атмосферу того времени. Потом она откинула покрывало, под которым мы оба лежали и сняла с меня единственную одежду, которая на мне была. Она забралась на меня верхом, и оказалось, что под тонким пеньюаром больше ничего не было. Наши половые органы, как оказалось, уже были готовы для соития и начали медленно соединяться всё глубже и глубже под мерные покачивания в такт читаемому стиху. Такое я точно никогда не испытывал и не предполагал: совокупление под поэму Пушкина, читаемую наизусть партнершей. Это на столько зажигало, что я кончил достаточно быстро. Несколько минут я лежал под ней без движения, продолжая слушать Пушкина, но потом выбрался из-под нее и пошел в душ.

Когда я вернулся, она лежала на животе, широко раскинув по подушкам руки, и мне пришла интересная идея. Я прошел в кабинет, тихонько взял из стола наручники. В спальне я обнаружил, что постель уже чистая, а партнерша плещется под душем. Она пришла закутанная в большое полотенце, сбросила его около кровати. Потом забралась на нее ногами и стола надо мной, то ли разглядывая меня в полутьме сверху вниз, то ли показывая мне свои прелести снизу вверх.

Я похлопал по поверхности постели открытой ладонью, и она послушно легла лицом вниз. Сев верхом, было не сложно приковать ее к массивной спинке в головах кровати, разведя руки на всю ширину кровати. Она не сопротивлялась. От интересной и необычной ситуации мой конь уже стоял.

– И что там происходило дальше? – спросил я ее про Онегина.

И она продолжила чтение с того места, на котором прервалась ранее. А я сдвинулся ниже ее таза до самых бедер и вошел между ее губ, теперь сам мерно покачиваясь под ее – точнее Пушкина – размеренные звуки стихов. Очень, ну очень возбуждающе. Партнерша стала приподнимать мне навстречу свой таз, стараясь сделать так, чтобы я проникал как можно глубже, а сама стала словно немного обжимать мой орган мышцами своего органа. И ни на минуту не прекращала чтение Пушкина. В кульминационный момент своих фрикций я бурно кончил и мне показалось, что она тоже кончила, когда вдруг затихла подо мной. Я полежал на ней немного, потом отстегнул браслеты и снова пошел в душ первым. По возвращении постель была снова поменяна, и я заснул мертвецким сном, не дождавшись возвращения бухгалтера из душа.

ВОРР

(Внутренний Отдел Разведки и Расследований)

– Ты меня просто озадачил. Впрочем, как и при каждой встрече, – Ирина лежала на спине рядом со мной и смотрела в потолок. После бурного полового акта ей не хотелось двигаться, но всплеск адреналина подстегнул ее мозговую активность и она стала детально разбирать моё ранее произнесенное предложение. – Есть ведь отдел охраны, чего еще надо-то?

– Они охраняют, и они всех и всё знают, – я приподнялся на локте и смотрел на нее. Её улыбка блаженства уже сменилась серьезным выражением большого босса. – Понимаешь, по опыту, они тоже часто служат активаторами, прикрытием или участниками похищений в супермаркетах. Они такие же возможные преступники, как и все, кто есть вокруг или внутри предприятия. Они знаю, кто не чист на руку и потакаю за процент от прибыли. Они знают, кого надо бояться и предупреждают сообщников. Они имеют доступ во все помещения. Идеальный сообщник, – это как раз охранники.

– Думаю ты прав. Но ты размахнулся с таким масштабом!..

– Эти агенты-проверяющие должны быть неизвестны никому, кроме нас с тобой. И второй раз в наших магазинах не появляться, однажды засветившись. Ведь у охраны и кассиров будут их фото, и они не смогут вести беспрепятственные разведку и провокации. Потому «выстрелив» в одном месте, они едут в другой супермаркет или даже город и «гастролируют» там. И так по большому кругу. Их не много, как кажется сразу, это даже не по «десятой части агента» на каждый магазин или город, – мы оба расхохотались. – Но двигаясь по кругу…

– Да поняла я, поняла. В любом случае такого я никогда не слышала.

– А для понятливости тех, кого еще не «проверили», информация будет распространена по нашей корпоративной сети и даже можем организовать утечку ее в прессу. В качестве предупреждения. К тому же охранять имущество с позиции охраны, – это совсем не то, что видит потенциальный вор, который смотрит с другой сторону баррикады. И потому помочь наладить умно построенную и глубоко эшелонированную охрану может только квалифицированный вор. Это как если хочешь поймать преступника, надо мыслить как преступник.

– Это повредит нашей репутации.