Зарево. Пекло

– Все в порядке? – наконец раздался голос Сары. Ей никто не ответил, просто каждый кивнул, скорее даже для самого себя. – Ливень спустился. Стэн, будь осторожнее, и… Не забудь остановиться у машины Марка.

Тарэн не забыл. Притормозил. Норман, прикрываясь от ливня рукой, забрал отложенные вещи. И, хотя Роудез выскочил на улицу буквально на минуту, обратно в машину он вернулся изрядно промокший. Вода стекала по его лицу, темные веющиеся волосы липли ко лбу и вискам.

Не знаю, через какое время съехали на лесную дорогу – мутная стена дождя мешала различать пейзаж даже в паре метров, – я поняла, что мы свернули только благодаря тому, что машину начало подзаносить на вязкой грязи.

– Ох, только бы не забуксовать… – протянул себе под нос Тарэн.

– Стэн! – рявкнули Норман с Сарой в унисон. Тарэн смерил продолжавшую бурчать девушку недовольным взглядом, на что Норман со всей силы пихнул кресло водителя.

Машину кидало из стороны в сторону, дождь не прекращался, а шум стеклоочистителей бил по оголенным нервам. Не выключи Сара рацию на "немое время", Сборт наверняка уже десяток раз попытался бы связаться.

Миновали опасные ямистые участки, сокрытые толщей воды – реки разливанные, – первая серьезная выбоина должна была ждать нас позже, но внезапно машина будто провалилась. Нас круто дернуло, зад резко повело вбок. Мотор зарычал и заглох. Тарэн грубо выругался, завел вновь; брызги грязи полетели в стороны, машину качало и трясло, но с места она больше не сдвинулась.

Дернулись. Еще раз. Опять и опять Стэн вдавливал педаль газа. Грязь, облипающую стекла, тут же смывало плотным потоком дождя.

– Сука… – Тарэн ударил по рулю. – Завязли, твою мать…

– Не нужно было под руку говорить, – устало, пассивно-агрессивно процедил Норман.

– Толкать нужно.

– Судя по тому, сколько грязищи я вижу, меня одного мало будет, – профырчал Норман на замечание Карани; девушка смерила его взглядом:

– Мне предлагаешь выйти? Или за руль сесть?

– Да брось, газануть ты сможешь, – осторожно поддакнул Роудезу Стэн, – А мы с Норманом толкнем.

– Не сяду, – твердо повторила Сара, скрестив руки на груди. Я смотрела на ее очерченный светлый профиль, особенно остро выделяющийся в темноте машины и улицы. Несмотря на твердость ее голоса, на лице Карани читалось волнение.

– Я могу сесть за руль, – сказала я. – У меня есть права, – зачем-то добавила.

– Делайте рокировку быстро, – махнула рукой Сара без лишних вопросов.

Я замешкала на секунду от сюрреалистичности; странное пограничное чувство. Меня не должно быть здесь. Не должно быть среди горгоновцев. Но я с ними. Не поняла, когда выскочила на улицу. Почувствовала только холодный дождь на своей коже, дурманящий запах сырости, и то, как топкая грязь затягивала по щиколотку – ноги практически не слушались. Не поняла, когда вновь села в машину. Механически убрала липнущие волосы с лица. Руку – на коробку передач. Ноги на педали. Глянула в зеркало заднего – Норман и Стэн уперлись руками о машину. "Давай", – голос Сары где-то на грани сознания. Газ. Толчок. Еще раз. И еще… Фейерверк из грязевых брызг. Машина рокотала, рычала, скрежетала и тряслась, словно в лихорадке.

– Ну, давай же, – процедила себе под нос; бессилие перерастало в глухую злость, – давай, родная. Вот сейчас. Сейчас… – еще одна тщетная попытка. Двигатель взвыл в последний раз, и что-то внутри машины резко дернулось с громким металлическим треском. – Твою мать! – резкий запах гари и паленых колодок заполнил салон. Густой, тягучий, сладковатый и едкий, обжигающий носоглотку. – Гори ты в пекле! —воскликнула я, с силой несколько ударяя по рулю. Почувствовала, что снова накатили слезы, и горло сжал спазм. Стиснула зубы. Шмыгнула носом, хмурясь. – Дерьмо…

Сара с секунду молчала. Затем положила мне руку на предплечье в успокаивающем жесте.

– Всё в порядке. К черту, сами дойдем. Немного осталось.

– Да… Дойдем. Хуже не будет.

Холодная стена дождя. Грязь. Грузные сумки, канистры и бутыли.

Усталость, полное изнеможение. Упади я там, не поднялась бы. Но шла вперед, вместе с горгоновцами. Зная, что сама во все впуталась. И ничуть не сожалея.

3

– Давай, давай, скорее! – тараторил Стивен, пока Михаэль закрывал за нами ворота. Боур, бывший на дежурстве, первым заметил наши бредущие фигуры. Он сообщил об этом Сборту, и тот выслал его вместе с Дэвисом нам на помощь. – В помещение, быстрее!

Не зашли, буквально ввалились в дом, еле удерживаясь на ногах. Вокруг шум, движение, а мне до безумия хотелось лечь на пол и не шевелиться; железом налились ноги, пальцы онемели от холода.

Вокруг всё смешалось в единое месиво из слов, вещей и голосов, разносившихся с разных сторон. Я скинула на пол набитую сумку с припасами (вторую, вместе с пакетами из машины Марка, у меня ранее перехватил Михаэль). Видела ли я лица? Да, но не различала. Где-то на грани сознания мелькнула мысль, что берцы мои в ужасной грязи и в абсолютно неподобающем состоянии. Не помню, как стянула их, оставив где-то у дверей; махнула рукой Сборту и медленно побрела к лестнице, наконец скинув с плеч рюкзак и волоча его за собой по полу. Мокрый след тянулся тенью.

Ноги гудели, я механически переставляла их, плохо ощущая пол под ступнями. Промокшая насквозь, до белья. Морозило. Зуб на зуб не попадал.

В коридорах темно. Синие тени очерчивали двери и проемы переходов, и, будь я чуть менее уставшей, пустилось бы в пляс воображение, да родило бы в этих тонах ультрамарина что-то чарующее или пугающее, но… Но я лишь старалась поскорее добраться до своей (частично) комнаты.

Прикрыла за собой дверь. Добрела до кровати и бездумно повалилась на нее. Выбита из сил. Замерзла. Промокла.

Хныкнула пару раз. Поругала себя. Поднялась через силу и стянула куртку, бросив ту на пол – прохлада заскользила по телу, кожа вмиг покрылась мурашками, и я поежилась, прислушиваясь к шуму дождя за окном. Монотонно и глухо барабанили капли по крыше и окнам. Дрожал затуманенный воздух.

Стянула футболку, прилипшую к телу; стоило чуть надавить на ткань, как вода тут же обильно полилась на пол. Сняла штаны, бросив к остальным вещам, и только тогда поняла, что мне не во что переодеться. Если раньше умудрялась как-то выкрутиться, то сейчас вариантов вовсе не оставалось. Белье тоже полетело вниз. Я постаралась укутаться в плед, но и он оказался мокрым; сглупила, упав на него, когда зашла.

Уставившись в пол, свалилась клубком на кровать. Сильно ознобило. Не знаю, через какое время в комнату вошла Сара. Не помню, как она подошла ко мне, спрашивая о моем самочувствии.

– Все чудесно, – собственного голоса не узнала, до того он хрипло и глухо он прозвучал. – Только мокрое всё.

– Я бы дала тебе свою одежду, да самой нужно переодеться, – голос Сары был искренним; она будто чувствовала себя виноватой в случившемся. Я качнула головой:

– Не говори так; всё в порядке. Сейчас немного согреюсь и развешу свою, до утра высохнет, – озвучивать "надеюсь" не стала.

Горгоновец тяжело вздохнула:

– Когда наши в город поедут, я с ними двину, – уверенно проговорила девушка, спешно переодеваясь. – Заскочу в магазин с одеждой, наберу шмоток для всех. Не дело, что у нас даже запасников нет… – Сара, опустив голову, замолчала на пару секунд. – Потом свои параметры дашь, Штеф, и предпочтения озвучишь, хорошо? – она посмотрела на меня, натянуто улыбнувшись, и я нетвердо кивнула.

Карани сгребла свои вещи в охапку. Не успела я и подумать, как она также быстро очутилась и около моих, подхватывая их с пола.

– Сара, я сама… – выпалила, уже поднимаясь, но девушка лишь дернула рукой.

– Успокойся, я развешу. И возьми чей-нибудь плед, твой мокрый напрочь!

– Но…

– Без "но"! Иначе нажалуюсь Сборту, будешь с ним спорить.

А с Робертом спорить не хотелось. Я лишь вымученно вздохнула:

– Ладно, хорошо… Спасибо, Сара.

– Было бы за что, котик! Сейчас пригоню к тебе с горячим чаем, – с этими словами она вылетела из комнаты.

Еще несколько секунд я продолжала лежать, слушая, как затихает звук захлопнувшейся двери, растворяется в шуме ливня и темноте; затем поднялась на кровати, распустила хвост, и мокрые волосы упали на плечи. Гром проворчал далеко, а дождь забарабанил с новой силой, стучась в окно маршевым ритмом. Густеющий мрак с улицы заползал в комнату. Усталость, гудение во всем теле… Я бы хотела быть как горгоновцы. Вернуться с вылазки, и, несмотря на изнеможение, продолжить делать свою работу. Хотела бы предстать перед Сбортом с более сильной стороны, чтобы… Доказать что-то? Но кому? Зачем?

Время замедлилось.

В дверь постучали. Вздрогнула, непроизвольно готовясь потянуться к рюкзаку. "Можно?" – раздался низкий бархатистый голос. Я прокряхтела, сильнее кутаясь в плед и прижимая коленки к груди: "входи". Льюис почти бесшумно проскользнул в комнату, окидывая меня внимательным взглядом. В полумраке мужчина выглядел еще бледнее, чем обычно. Синие тени падали на его лицо. Бородка и темные татуировки контрастно очерчивались, точно на картине, да и сам он в эту секунду словно написан крупными мазками краски по холсту.

– Отлично выглядишь, – саркастично бросил горгоновец, кривя губы в усмешке. Я лишь шмыгнула носом, а Крис осторожно подошел, протягивая небольшой термос. – Горячий кофе. Я подумал, что ты будешь ему рада больше, чем чаю, – я глянула сначала на термос, потом Крису в лицо. Благодарно кивнула. Аккуратно протянула руку, придерживая сильнее плед на груди, и забрала кофе. Льюис сразу же направился к своему дивану. – Ливень жуткий. Когда Сара докладывала, что вы машину завели, я уж думал… – мужчина говорил что-то, то ли для меня, то ли для себя. Уставшая, я иногда теряла его слова и фразы; да и не пыталась вникать. Просто слушала. Крис выглядел и звучал так спокойно и непоколебимо, что это успокаивало. – ..но все не так плохо, верно? – я отрешенно кивнула. Мужчина, поднимаясь, тяжело выдохнул. В его руках – аккуратно сложенная черная форма и плед. – Тебе великовато будет, – он подошел, положил вещи рядом со мной на кровать, – но, я подумал… В общем, выбора всё равно нет. Пока твоя будет сохнуть, можешь в моей форме погонять. Но на возвратной основе, конечно же, – губы Льюиса расплылись в типичной ехидной ухмылке. – Все чистое, но не отглаженное, сама понимаешь, – театрально развел он руками. Я поняла, что за все время не проговорила ни слова.

– Лью… – голос мой осип. Кашлянула пару раз. – Крис, спасибо.

– Без вопросов, – он с секунду помедлил. Затем дотронулся тыльной стороной ладони до моего лба.

– Я в порядке.

– Не сомневаюсь, – Кристофер пренебрежительно хмыкнул. – В таком случае, переодевайся и спускайся. Отдыхать еще не время.

Я хотела взвыть. Но кивнула, выпуская воздух через нос. Горгоновец стремительно направился к двери. Распахнул ее, замер на миг. Шумно выдохнул, еще раз обернувшись ко мне.

– В тебе тоже не сомневался.

– Еще раз спасибо. За всё.

Льюис предельно серьезно кивнул в ответ.

***

Горячий кофе приводил в сознание и приятно согревал изнутри – жизнь определенно налаживалась.

Форма Криса оказалась велика даже слишком; но если футболка до бедер вполне годилась для носки, то со штанами пришлось повозиться. У щиколоток брюки сложились гармошкой, а чтобы при ходьбе они с меня не спадали, я была вынуждена стащить запасной ремень Нормана (с черной бляшкой в форме змеи), пробить вместе с Сарой в нем по-тихому новые дырки, и затянуть на себе покрепче. Благодаря Карани обзавелась и теплыми носочками – насквозь мокрые берцы сохли.

Укутанная в плед, с термосом в руках, я вполне бодро шагала за Сарой вниз, где раздавались голоса военных. Шла, гордо выпрямившись и пытаясь скрыть улыбку – горгоновская эмблема футболки Льюиса грела мое сердце, и то и дело я поглядывала на переплетенных серебристых змеек.

Дождь за окном не переставал, одинокие раскаты грома раздавались вдалеке, и только их отзвуки доносились до нас. Все комнаты да коридоры были погружены в голубовато-синие оттенки накрывшей темноты. Глубоко в душе – противно и тоскливо; но от утомления я не чувствовала всей той гаммы эмоций, которая по-настоящему клубилась промеж ребер. Однако же, кофе и чистая сухая одежда делали меня явно счастливее.

Горгоновцы окинули меня взглядом, но промолчали. Роберт многозначительно посмотрел на Льюиса, но тот предпочел не пересекаться глазами с командиром. Один только Норман добродушно хохотнул, когда я подсела рядом на диван:

– Не мала форма? – живо поинтересовался он.

– Нет, в самый раз, – подыграла ему, пожав плечами. – Или думаешь, что стоило размер больше взять?

– Не знаю насчет размера формы, но ремень мне явно кажется смутно знакомым…

– Нет, котик, у тебя паранойя, – на диван с другой стороны от Нормана плюхнулась Сара. Она подмигнула мне, затем одаривая Роудеза очаровывающей улыбкой. Тот посмеялся, пока я, посерьезнев, выискивала глазами Сэма. Сначала и не заметила его, укутанного с головой в одеяло. Он сидел в кресле поодаль и дремал.

– Опять спит? – спросила я в пустоту.

– Он переживал сильно, выпросил у Михаэля успокоительных, – включился в разговор Льюис, ставший позади нас и опершийся предплечьями о спинку дивана, – тот ему дал половину от таблетки. Сэма практически сразу рубить начало, а потом он спустился сюда вас ждать и уснул. Сборт сказал его не тревожить, пусть отоспится.

Я посмотрела на мирно спящего Дорта. Вспомнила, какой зверски спокойной я была в день после выстрела в зараженного. А потом проспала около двадцати часов. И, хотя события тех часов вспоминались мне туманными и размытыми, я точно помнила, что Михаэль давал мне целую таблетку "хороших успокоительных".

Роберт подал знак, чтобы все переключили внимание на него. Горгоновцы расселись, и только Сборт продолжил стоять, точно нависая над нами. Командир похвалил нас за оперативность, затем передал слова Сары о том, что "участники вылазки также отметили компетентность Штеф". Я глубоко и рвано глотнула воздух, не веря своим ушам. Глянула на спокойную Карани, внимательнее всмотрелась в Роберта, который уже говорил совершенно о другом.

Мимолетное признание просто свалилось на меня; в докладе Сборта эта информация – потоковая, словно обыденная, неудивительная и абсолютно непримечательная. Но уши и щеки мои загорелись, и я солгала бы, сказав, что мне не было приятно это услышать. Вновь и вновь перекручивала донесение Сары в мыслях, выпав из общей канвы повествования Роберта. Горгоновцы отметили мою компетентность?

Дождь, продолжавший лить за окном. Помещение, погруженное в призрачный полумрак. "Горгона", точно выгравированная моим сознанием.

Сборт предоставил слово Стивену, и тот озвучил краткий список имеющегося у нас инвентаря и продовольствия; еще раз обозначил определенные ранее командиром задачи. Роберт указал крайние сроки их выполнения, а также наконец-то поставил точку в наказании Льюиса и Тарэна: оба были освобождены от каждодневных ночных смен и уменьшенного пайка. Им разрешилось вернуть себе в полном объеме всё свое оружие, которое ранее было частично изъято. Особенно этому обрадовался Кристофер, которого лишили практически всего боевого инвентаря (Норман тогда же отшучивался, мол, в руках Криса любой предмет может стать летальным оружием; Сара данную позицию опровергала, заявляя, что Льюису и оружие-то не нужно).

Роберт бросил пару подбадривающих фраз и несколько сухих формальных выводов, после чего распустил почти всех на свободное до ужина и отбоя время. Остался Стивен, который должен был внести в журнал учета доставленную добычу, и меня командир тоже не отпустил: Роберт заявил, что мой ускоренный курс обучения начался с сегодняшнего дня, а потому можно начинать получать консультации и от Дэвиса. Как прилежный ученик, быстро притащила красную записную книжку, которую купила в тот злосчастный день в книжном магазине.

Помогая Стивену разбирать и сортировать инвентарь, фиксировала необходимые замечания и советы – и по моему, и по горгоновскому мнению, – посередине страницы в жирную рамочку вписала фразу: " Ведение отчетных журналов включает систематизацию и упорядочивание информации. Независимо от внешних причин, работа с отчетностью является необходимой – она обеспечивает контроль над процессами и помогает принимать обоснованные решения". И маленькая, но максимально яркая приписка: "выпросить у Стивена, чтобы поскорее научил вскрывать замки!!"

Михаэль с Льюисом и Робертом разложили метровые карты на полу и столе – детально разрабатывали грядущую вылазку. Через время к ним присоединилась и Сара, убедившая Сборта в необходимости и ей направиться на рейд. Я не стала уходить, тихонько села невдалеке, обняв себя за колени и наблюдая за военными. Внимательно ловила их фразы, следила за движениями, жестикуляцией, выражением лиц. Пыталась высечь в памяти всё до мелочей, ибо казалось мне это необычайно важным. Михаэль пил давно остывший чай, Роберт выслушивал каждого, затем обобщал и корректировал услышанное. Сара делала пометки в блокноте, ходя из одной стороны в другую и покусывая в задумчивости ручку. Льюис курил. Огонек тлеющего табака отбрасывал оранжево-охристые блики на лицо горгоновца. Кристофер коротко глянул на меня из-под бровей, делая очередную глубокую затяжку. Мы с пару секунд смотрели друг на друга, а затем он повернулся к окликнувшему его Роберту, а я к пробудившемуся Сэму.

Дорт потирал глаза и недоуменно смотрел по сторонам. В его взгляде скользнуло непонимание, но, заметив меня, он внезапно, почти инстинктивно, поднялся, чуть не падая и с шумом сбивая кресло. Горгоновцы резко обернулись. Сэм, ругаясь себе под нос, кивнул мне в сторону лестницы; пошла вслед за ним, бросив напоследок взгляд на военных, вновь склонившихся над изрядно исписанной картой.

Позади остались скрипучие ступени и коридор со сквозняком. Сэм прикрыл за нами дверь в комнату, сразу постарался разузнать, как прошла вылазка; я бросила пару незначительных фраз, всем видом показывая, что не особо горю желанием обсуждений. Напряжение изматывающего возращения сковывало.

Шум дождя снаружи стал тише.

– Штеф, я много думал. Знаешь, нам пора уезжать, – внезапно проронил Сэм; я вскинула бровь, а Дорт и не думал торопиться с объяснениями. Выждал театральную паузу. – Мы покинули Четырнадцатый. Прошло уже три недели. Сидим на месте. Мы можем двигаться дальше сами, без "Горгоны".

– Сэм, – проговорила устало, – ну что ты такое говоришь? Куда мы поедем? Ты будто забыл, что происходит за пределами промежуточных трасс. Что мы будем делать? Бессмысленно мотаться, в попытках найти спасения? Слепцами пытаться проложить путь среди хтони, паники и разрухи? На ощупь пытаться найтись в Государстве? Куда двигаться?

– Домой. Назад. Вперед. Куда угодно, – он пожал плечами, параллельно покачивая головой. – Штеф, мы стоим на месте. При таком раскладе мы с тобой и сами можем сидеть где-нибудь в укромном углу. И сами можем аккуратно и тихо переезжать из места в место; а там, кто знает, может хоть что-то найдем. Я уверен, ни мы единственные пережили этот кошмар. Ты ведь сама чувствуешь, что на данный момент мы завязли с военными. Я думал, что оставшись с "Горгоной", мы будем двигаться, искать. Что, оставшись с ними, сможем найти разрешение ситуации, ее улучшение. Но, кажется, происходящее не станет лучше. Тогда зачем нам быть с горгоновцами? Всё становится лишь хуже, Штеф, понимаешь?

– Это ты должен понять, Сэм: становится хуже не рядом с горгоновцами, но потому что обстановка вокруг делается тяжелее и безнадежнее, – я чуть склонила голову, глядя на Дорта. Мнительный. Не хочет находиться бок о бок с военными и ищет любую причину, реальную или фиктивную, чтобы уехать. – Ситуация всё хуже не потому, что мы рядом с "Горгоной", а потому, что вокруг нас – зона поражения, мёртвая земля. Я боюсь даже представить, что бы было, окажись мы с тобой вдвоем, не возьми Роберт нас с собой.

– Штефани! – он всплеснул руками, хватаясь за голову. – Ты что, не видишь? Почему ты внезапно стала так слепа? Роберт не только нас с тобой пытается одурить, но и своих собственных людей. Я не спорю, дорога сложная; но и стоянок мы делали достаточно. Как много мы бы успели проехать, если бы просто продолжали движение? Если бы не остановились здесь, на базе? Как давно мы могли бы уже быть у Старых рубежей?!

Сердце мое пропустило пару ударов; я сама ощутила, как замерла и побелела, но, благо, и комната сокрыла мои переживания в полутьме, и Дорт был слишком эмоционален, чтобы считать состояние собеседника.

Тайны изводят. Угнетают. Они – средство силы и разрушения.

– Сэм, – постаралась прервать его, – не считай себя единственным заложником условий. Будь прагматичен. Признай ты уже: вокруг нас апокалипсис. Мы не можем остаться без защиты и ресурсов "Горгоны". Это глупо и рискованно. Любая альтернатива – опаснее.

– Ты перестала вникать, растеряла уроки жизни в Государстве. Горгоновцы – люди Главнокомандующего. Неужели ты думаешь, что за решением командира группы не кроется скрытый мотив? Отголосок другой игры?

– Хватит. Это паранойя.

– Это не паранойя, Штеф. Мы бы давно могли добраться до пункта помощи. До точки размещения войск. Но мы сидим на месте. Думаем о вылазках, а не о передвижениях. Я готов избегать зараженных, готов избегать мародеров, готов заниматься поисками, готов заниматься собирательством…

– Это пустые слова, Сэм. Ты не готов.

– Не пустые, – Дорт нахмурился, принимаясь мерить комнату шагами от стены к стене. – Роберт почти никому не позволяет ловить передачи в приемнике.

– Их почти нет.

– Может, он просто заставляет нас в это поверить?

– К чему ты пытаешься клонить? – я начинала злиться.

– Откуда нам знать? "Горгона" – правительственная группа. Может, Роберт близкий приятель Трех? Может все это спланировано…

– Большей глупости в жизни не слышала! – искренне возмутилась, лишь чудом усидев на месте. – Конспирология не уместна здесь, Сэм! Ты взращиваешь свои подозрения лишь потому, что не перевариваешь военных и пытаешься найти в них оправдание всему этому ужасу. Не пытайся увидеть знаки или причинно-следственные связи там, где их нет. То, что сейчас ты говоришь – бред. Несуразица и глупость.

Я слышала сердитое дыхание Сэма. Ответил он не сразу:

– Мне страшно остаться один на один с этим миром. Да. Но "Горгона" меня пугает не меньше. А как вспомню, как они расстреляли тех ребят на дороге…

– "Тех ребят"? Мародеров, которые первыми по нам открыли огонь?

– Может, я и не прав в чем-то. Но горгоновцы – опасные люди, ты сама это знаешь. Даже жнецы не рисковали с ними сталкиваться.

– Поэтому именно с "Горгоной" для нас сейчас безопаснее всего находиться.

– Это не меняет того факта, что мы не двигаемся с мертвой точки. С таким же успехом мы можем отсидеться сами.

– Мы не можем сами, Сэм, – твердо возразила.

– Но разве ты не чувствуешь, что Роберт затягивает нас в дела группы? – осторожно проговорил парень, присаживаясь рядом со мной. – Сегодня мы занимаемся вылазками и починкой машин, а что завтра? Я не хочу иметь руки по локоть в крови.

–И я этого не хочу. И никогда этого не будет.

– Но ты уже выстрелила, Штеф, – слова Сэма ударили в грудную клетку, выбив воздух из легких; я дрогнула, тяжело сглатывая, а Дорт продолжил, не сводя с меня глаз. – "Горгона" плохо повлияет на нас, если мы останемся рядом с ними. Я думаю, мы должны двигаться сами. Штефани, – Сэм взял мои холодные руки в свои, – я хотел бы сказать, что знаю о благополучном исходе; что понимаю происходящее и легко свыкаюсь с нынешними реалиями, но это будет ложью. Единственное, в чем убежден: мир рушится вокруг нас, но я не хочу, чтобы мы рушились. Нам не нужно становиться похожими на горгоновцев; тебе не нужно перенимать их опыт, нам не нужно уметь убивать зараженных.

– Сэм, – произнесла совсем тихо, освобождая руки из его ладоней, – мне тоже страшно. Очень страшно. И очень давно. Я стараюсь не думать и не вспоминать, как медленно и постепенно кошмар правлении Трех не взошел к апогею и перешел черту. Но… Нам нужна "Горгона". Мы не сможем сами. Пока не сможем, понимаешь?

– Сможем, – с мольбой протянул Дорт, но я упрямо мотнула головой.

– Нам нужно время обвыкнуть. Перестроиться под нынешнюю ситуацию, научиться защищать себя. Понять, в конце концов, что делать дальше и как жить дальше.

– Это не твои слова.

– Это мои слова, – твердо отрезала. – Нам необходима "Горгона", и мы не уйдем сейчас. Я не уйду. Дай мне время.

– Только чтобы не было поздно, – почти неслышно проговорил парень. Я кивнула.

Несмотря на сумбурность речей Сэма, я понимала, о чем он волнуется и что его гложет. Конечно, его не нравилась "Горгона" и горгоновцы; пугало то, что под их влиянием и под воздействием обстоятельств мы потеряем остатки человечности и милосердия. Но стать жестче, не значило стать бесчеловечным – к сожалению, для Сэма эти понятия были синонимичны. Да и не знал он, что Старые рубежи пали, и что авиаудары по многим городам наносили по приказу уже Штиля, который Сэм считал последним оплотом. Да и то, что Холодный Штиль перестал выходить на связь, Дорт тоже не знал.