La Critica (первая книга казанской трилогии)

– Что мне теперь, психологу платить?! Опять… Слушай вот! – прошипел я.

«Ш-ш-ш!..» – зашикали на нас сзади.

– Коварная сучка, – через минуту раздумий резюмировал Глеб.

– Согласен, – согласился я.

*****

В следующий – третий – город этого тура Стальская поехала без нас. Вот как всё было.

В антракте ижевского концерта мы с Глебом решили смыться, чтобы осмотреть родной город Калашникова. Дарение электронных книг Глеб перепоручил сестре.

Мы пешком прогулялись до гостиницы и забрали с парковки Ягуар. Прокатившись по центральной улице, мы заехали на заправку. Пока я заправлял машину, Глеб изучал на I-pad’е карту достопримечательностей города, чтобы решить, что мы хотим посмотреть.

– Девяносто пятый же? – между делом спросил я, когда мы отъехали от заправки метров на двести.

– Что? – не понял Глеб.

– Бензин, – пояснил я.

– Что?

– Бензин-бензин, бензин-то девяносто пятый для твоего коня? – весело затараторил я.

Глеб включил поворотник и почти сразу остановился у обочины. Заглушил двигатель. Он молчал. Я начал соображать, но мне в голову ничего не приходило, поэтому я спросил:

– Что?

– Ты что заправил машину бензином? – с оттенком трагизма спросил Глеб.

– Ну, а чем, малыш, её заправлять, Дюшесом что-ли? – я изобразил крайнюю степень иронии.

Стальский улыбнулся и, качая головой, произнёс:

– Ох, Вадечка-Вадечка, доверяй тебе технику, – дотянулся до курительной шкатулки, которая лежала на заднем сиденье, и начал крутить папиросу.

Я нахмурил ум, но не мог отыскать ответ на происходящее. Но мне было интересно догадаться самому в чём заключалась моя оплошность. Я немного посвистел, посмотрел в окно, почесал переносицу; сказал:

– Ладно, говори.

– Дизель, – сказал Глеб.

– Что Дизель? Вин Дизель? Ох, блядь, дизель! – наконец дошло до меня; я мгновенно вспотел.

– Ты хоть знаешь, что починить эту марку в этом городе невозможно? – спросил Глеб.

– Мы проехали совсем немного… – промямлил я, а потому воскликнул: – Мы с Мартой тебе говорили, что не надо ехать в провинцию на легковой машине, а теперь выясняется, что она ещё и дизельная! Хорошее дизтопливо даже в крупных городах ещё поискать нужно!

– «Говорили мы с Мартой…» – передразнил Глеб и прикурил папиросу.

Стальский залез с мобильного в Интернет и узнал адрес ближайшего магазина автомобильных запчастей; двадцать минут ходу. Хоть мы и предполагали, что просунуть в бензобак шланг скорее всего невозможно, однако всё равно собирались попробовать этот вариант. «Отсасывать будешь ты», – сказал Глеб. «Потом поменяемся», – попробовал пошутить я, но нам было не смешно.

– Может надо кому-то из нас остаться в машине? – предложил Глеб.

– Да что может произойти?.. – отмахнулся я от перспективы одиночества в незнакомом городе.

Оставив машину на обочине, мы отправились в путешествие к магазину. По пути, я написал смс-ку Марте, чтобы она ехала в следующий город с группой, а мы их догоним через несколько часов. «Что произошло? Вас забрала полиция?» – тут же перезвонив, тревожно спросила Стальская. «За кого ты нас принимаешь? За преступников?» – парировал я, ещё не зная, что она угадает.

Через пятьдесят минут, купив шланг и трос, мы вернулись к тому месту, где, предположительно, оставили машину. Отсосать содержимое бака на месте не представилось возможным, так как машины на том месте, где мы её оставили, не было. Стальский предпринял попытку задушить меня купленным шлангом, но я не был настроен на ролевые игры.

Мне не удержаться от гонения пурги, – я трепло

и у меня наверняка есть враги

В. Васин

Глава об «Уитнейле и обо мне»

Всё ещё 08 апреля.

К счастью нам удалось остаться в той же гостинице, правда пришлось переехать в один двухместный номер. А остаться нам пришлось, потому что и в этом городе, как и в нашем, забрать машину со штраф-стоянки можно было лишь на следующий день. Из плюсов этой ситуации по сравнению с той, когда у нас была забрана «шесть-девять» с первым выпуском La Critic’и, было то, что неоплаченных штрафов у Глеба не оказалось, а из минусов – всё остальное, и главное – удалённость от родного города.

С тяжким вздохом упав на гостиничную кровать, я набрал номер Марты и ввёл в новый курс. Она выразила сочувствие и пожелала удачи во всём. Мне показалось, что она была зла. «Я почти не виноват в том, что перепутал сраные шланги на заправке!» – насупившись, подумал я.

– Это ты во всём виноват, – подал голос Глеб с соседней кровати.

– Извини… – ответил я и уставился в потолок. – Но всё равно: надо быть очень самоуверенным засранцем, чтобы отправиться в глухую провинцию на дизельной пузотёрке ценой в целое состояние. Извини…

Глеб тоже повернулся на спину, и теперь мы оба изучали потолок. Он снова заговорил:

– Ты не заметил, что горловина бака слишком широкая для этого пистолета?

– Заметил, но подумал, что она просто растянутая от частого использования, – ответил я.

Глеб усмехнулся, я тоже. Хотелось праздника.

*****

В девять часов вечера мы спустились в ресторан гостиницы, чтобы перекусить.

– Вот, смотри: в этом городе тоже есть «Старый Горшок», – пережёвывая пищу, проговорил Глеб, поворачивая в мою сторону экран своего телефона. – Шато де Лямур, Робинзон, Вино и Мясо, Горький…

– А ещё что есть? – тоже с набитым ртом спросил я.

– Та-а-ак… Клубы. Бар Весёлых Историй. Не хочешь сходить?

– Неа, – ответил я.

– Фараон, – продолжил перечисления Глеб.

– Такой же как наш «Фараон»? Только для членов клуба? Ха! – вставил реплику я.

– Скорее всего. Резиденция, Кристалл…

– Жлобские названия.

– Согласен. Литос, Бархат, Пепелац…

– «Бархат» и «Литос» звучит неплохо, – сказал я.

– Улица Карла Маркса двести сорок два, – прочитал Глеб.

– Это какой?

– «Бархат». А что это ты вдруг захотел в клуб? Там ведь народу полно. Все орут и танцует. Никто книжки не читает, – улыбаясь, спросил Глеб.

– Мне всегда было интересно, что это за «клубы» такие. Все только и говорят: «в клубе то…», «в клубе сё…», – посмеялся я.

– Понятно-понятно.

– И вообще: я журналист, исследователь.

– Ага, ты такой.

*****

Несмотря на середину рабочей недели в клубе было немало народу. Хотя, конечно, я не знаю, сколько людей здесь бывает в пятницу и субботу. Так как мы уже ужинали, то сразу сели за стойку и заказали по золотой текиле. Выпили. Осмотрелись. Граждан всех возрастов здесь было примерно поровну. Одна треть – малолетки, треть – молодые, и последняя треть – взрослые. Музыка гремела. Стальский общался с барменшей жестами.

Спустя три шота Стальский раздобыл трёх студенточек нам в компанию, и мы заказали сразу целую бутылку текилы. Я довольно быстро достиг нужной степени вдохновения и вот он я – рву танцпол на пару с одной из трёх юных красавиц. Электроклэш – то, чему я не в силах сопротивляться.

Wanna be by yourself 

And no one else 

Alright

Now you wanna go out

Wanna scream and shout

Tonight

You want some space

Now get out of my face

Alright

Now you want me back

Put your life on track

Tonight

Около бара Стальский обнимается с двумя оставшимися, улыбается во все шестьдесят четыре зуба и позирует для селфи. Вокруг красивые молодые люди, веселье, танцы и вдохновение, – что ещё нужно для отдохновения такому эстету и фэшн-философу, как я?!..

*****

Пять тридцать утра 09 апреля.

– Лови-лови! Чёрт! – выругался Стальский, когда мы упустили ещё одну попутку.

– Да мы, наверное, уже половину пути пешком прошли, – сказал я Глебу, садясь на поребрик.

– Я вообще не уверен, что мы в правильном направлении, ик! идём, – тоже усаживаясь, сказал Глеб.

На улице был не месяц май, поэтому долго рассиживаться на бетонном поребрике было небезопасно для здоровья потомков. Мне в голову прилетела мысль.

– Всё стеснялся спросить: ты спишь с Джессикой?

– Иногда, – ответил Стальский, прикуривая самокрутку.

– А-а-а?.. – я не знал, что спросить далее. – Извини, что интересуюсь, просто…

– Да, ничего-ничего, интересуйся на здоровье, – выдыхая дым в прохладную апрельскую ночь, сказал Глеб.

– А зачем?

Стальский усмехнулся.

– Вот ты даёшь, Аронов. Ведь ей надо с кем-то спать.

– А, ну да. И ты, как бы, по-дружески оказываешь ей такую услугу? Да?

Я смущался задавать подобные вопросы, но этот нюанс нашего общежития мне давно не давал покоя.

– А она тебя не ревнует к твоим… к твоему образу жизни?

Стальский положил на асфальт окурок и придавил ботинком.

– Джессика – она ведь такая…

«Фью-ю-ю!..» – раздался откуда-то из-за спины свист, прервав размышления Стальского. Мы поднялись с бордюра и приготовились к общению с аборигенами.

– Сколько их, Аронов? – спросил Стальский.

– Не вижу пока, – ответил я.

Через несколько секунд стало очевидным, что к нам приближаются четыре человека мужского пола.

– Справишься? – шёпотом спросил я у Глеба.

– Ц!.. – покачал головой Глеб, имея в виду мою многолетнюю привычку прятаться за его спину. – Если у них не принято носить с собой АК.

– Надеюсь, что не принято, – с нервным смешком кинул я.

– Не выёбывайся раньше времени, – шепнул мне Глеб напоследок.

Оппоненты приблизились на расстояние вежливого разговора. Двое – среднего роста, один – ниже среднего и полноват, четвёртый – высокий и худой.

– Вечер добрый, пацаны, – начал четвёртый. – Заблудились?

– Просто осматривает достопримечательности, – беззаботно ответил Глеб.

– Туристы? – продолжил беседу четвёртый.

– Ага, – ответил Стальский и назвал наш родной город.

– О! – воскликнул переговорщик, услышав название нашего города. – И как там у вас? Здорово?

– Не то слово, – ответил Глеб.

Коллеги нашего собеседника молчали и оглядывались по сторонам, – не было никакого сомнение, что в отношении нас замышлен гоп-стоп. Я стоял и был готов в любой момент… упасть в обморок. Как назло в карманах не было ничего, что можно было бы использовать в качестве оружия. В моём кармане была только тугая денежная котлета весом примерно в девяносто тысяч рублей, с которой я уже мысленно простился.

– Давайте посмотрим, что у вас в карманах, – не откладывая в долгий ящик, перешёл к кульминационному моменту «четвёртый».

Стальский с грустным вздохом засунул руки в карманы своего лёгкого пальто и… замер в такой позе. Аборигены недоуменно переглянулись. Видимо, какие-то остатки выпитой текилы не до конца расщепились в моём организме и вот теперь дали последний толчок опьянения и куража.

– У меня встречное предложение, – сказал я весёлым бодрым голосом.

– Ыы-м!. – все взгляды перевелись на меня.

Я, чувствуя внимание аудитории, продолжил:

– Давайте так: вы, ребята, прямо сейчас в позиции «лёжа на боку» отсосёте друг у друга, а я с коллегой сниму это всё на телефон и выложу в Интернет.

Уже когда я высказывал идею, Стальский вытащил руки из карманов. Звук моего голоса стих, смысл слов проник в сознания наших оппонентов. «Ккк…» – издал кто-то из них такой вот звук, а в следующее мгновение Стальский левой рукой ударил одного из тех, кто был «среднего роста», тот, согласно одному или нескольким сразу законам физики ускорился в противоположную от удара сторону и снёс своим телом коллегу среднего же роста.

Далее события развивались так: высокий бросился на Стальского, а жирный на меня. И если Глеб вошёл в контакт, то я избрал тактику измождения противника, кинувшись убегать. Бежал я не с целью убежать, а чтобы дать время Стальскому расправиться с «мистером четвёртым». Всё случилось согласно моей теории и, когда, обежав эллипс, мы с моим жирдяем прибыли к точке старта, Глеб уже был совершенно свободен, чтобы заняться последним, стоящим на ногах, противником. Ещё десять секунд и что мы имеем: четверых охающих и ахающих аборигенов, порванное пальто Глеба, и взмокшего от спринта меня. Чтобы перевес оставался на нашей стороне, мой партнёр не забывал в порядке полуживой очереди пинать лежачих в область лиц.

«Что дальше?» – всё отчётливее вставал вопрос. Если честно и откровенно, – я был в ужасном шоке от произошедшего и от происходившего до сих пор. Глеб вошёл в раж и уже откровенно добивал лежачих. «Это его лежачие, – имеет право», – оглядываясь по сторонам, подумал я. Особенно много доставалось высокому четвёртому, – это потому что он разговаривал. Я не знал как подступиться к разъяренному Стальскому, но если этого не сделать прямо сейчас, вероятно совершится убийство… или четыре.

– Всё! Всё!.. Пойдём отсюда, – потянув Глеба за пальто, громко зашептал я.

– Хххх! Тфу! – напоследок плюнул он в лежащее тело.

С минуту мы стояли и смотрели на четыре фигуры на тротуаре. Когда стало очевидным, что все они живы и даже в сознании, просто прикинулись ветошью, мы решили, что пора смываться и побежали предположительно в направлении гостиницы.

Мы бежали уже, наверное, двадцать минут или полчаса– мне было как-то недосуг засекать время, – когда я сказал: «Всё!.. Я больше не могу. Давай передохнём». Я остановился и, опершись на дерево и трогая правый бок, тяжело и со свистом задышал. Вся моя одежда пропиталась потом, а Стальский в свете уличного фонаря выглядел как серийный убийца, – весь в брызгах крови, с разбитыми кулаками, безумным взглядом.

– Я узнаю места. До гостиницы пару километров, – прерывисто дыша, проговорил Глеб и плюнул на асфальт.

Он уже не в первый раз так говорил.

– Ты десять минут назад говорил, что до отеля пару километров, – тоже плюясь, сказал я. – Мы не туда бежим. Надо звонить… Звонить…

– Кому, блядь, звонить?! Мы в чужом городе!

– Ладно, пошли шагом.

Дальше мы пошли шагом. Время от времени мимо проезжали автомобили, но мы даже не пытались их тормозить. В голову Глеба пришла идея скорректировать наш маршрут посредством GPS в своём телефоне.

– Да-да. Почти правильно идём, – сказал он. – Немного не в ту сторону…

– Мне надо поссать, – сообщил я, и мы сделали привал.

*****

Уже брезжил рассвет, когда мы увидели нашу гостиницу. Именно такое выражение в глазах бывает у потерпевших кораблекрушение людей, которые, проведя тринадцать дней на плоту – например, «Медузы» – видят землю или другой корабль. Последние пятнадцать минут мы шли и молчали. Но, когда до нашего временного пристанища оставалось всего ничего, открылся резервный запас энергии, и мы начали вразнобой высказывать суждения. Была вброшена идея немедля запрыгивать в Ягуар и догонять кефировский караван. Эта идея была отвергнута, потому что ни Стальский, ни я не были в состоянии рулить, а потом мы ещё вспомнили, что машина на штрафстоянке. Следующий предложенный план был таков: подняться в номер, снять обувь и завалиться спать, а проснувшись, привести себя в порядок, и далее два варианта действий: первый – (забрать Ягу и) опять же догонять «Кефир», второй – (забрать Ягу и) ехать прямиком домой и бабахать вечеринку в кругу друзей, чтобы забыть весь ужас прошедшей ночи.

– Да-да, так и поступим, – в отупении бормотал я.

– Как?

– Съебём из этого города, как только выспимся.

– Да, – сказал Стальский.

Справа от вожделенного здания гостиницы ударил луч восходящего солнца, и мы почувствовали себя героями фантастического фильма, которые, после жутких передряг наконец достигают цели своего путешествия, а восходящее солнце символизирует их триумф.

Возвращаясь на Землю, проходилось констатировать тот факт, что при дневном свете Глеб выглядел ещё антисоциальней, чем Ума Турман в пылу кромсания якудз в «Kill Bill». Глеб, не в силах более выносить восход, достал из внутреннего кармана свои Ray Ban, которые оказались сломаны. Тем не менее, он их кое-как пристроил на носу.

Ещё сто метров до стеклянных автоматических дверей. «Затем тридцать шагов по холлу, нажимаем лифт, лифт приходит, и мы едем на седьмой этаж. Из лифта направо. Номер семьсот двадцать один. Забегаю внутрь, по пути скидывая ботинки, и падаю на кровать. Моя кровать около окна», – мысленно строил я маршрут.

– Кхе… – кашлянул Стальский, обращая моё внимание на дежуривших около входа полицейских.

Два «бобра» едва ли не преграждали вход. «Начинка» «бобров» расхаживала тут же, куря и перекидываясь словами.

– Идём как ни в чём, понял? – шепнул Глеб и застегнул пальто на все пуговицы.

– «Мы всё ещё респектабельные люди», – подбодрил я себя цитатой из киноклассики.

Пятнадцать метров до дверей. Десять.

– Эй, ребята, поговорим? – с усмешкой, которая не сулила ничего хорошего, обратился к нам офицер.

– Мы… мы устали, – кинул я, не замедляя шага.

Глеб, спрятав глаза за тёмными стёклами, вообще ничего не ответил. Когда автоматические двери не пожелали раздвинуться, Глеб распахнул обычную дверь и пропустил вперёд меня. Полицейские последовали за нами. Мы ускоренным шагом прошли мимо рецепции, кивнув дежурному, и устремились в сторону лифта. Служителям закона не составило труда настигнуть нас у лифта, потому что лифт, сука, ехал слишком долго.

– Уверены, что не хотите с нами пообщаться, – как удав к кроликам обратился к нам офицер.

Мы молчали и смотрели на цифры над дверями лифта. Компанию говорящему офицеру составляли два обвешанных амуницией рядовых. Наконец блядский лифт открылся, но нам с Глебом не суждено было на нём уехать, потому что, когда мы уже собирались шагнуть внутрь, офицер деланно печальным голосом выдохнул: «Ладно, вяжите их».

*****

– Тоже мне, полиция Майами, отдел анального траха! – вертясь на скамейке с пристёгнутыми за спиной руками и трясясь от злобы, рычал Стальский. – Верните мобильный!..

Мы находились в отделении.

Десять минут назад, когда нас выволокли из здания гостиницы, полисмены, как положено – в присутствии понятых, «нашли» у меня наркотики. В тот миг Стальский обжёг меня взглядом, потому что решил, что у меня действительно были с собой вещества. Тогда я крикнул: «Нет, Глеб, это подстава!», и мой партнёр мне поверил.

– Дай телефон! – снова проорал Стальский.

– Не советую оказывать сопротивление, – с сильным акцентом проговорил правоохранитель.

– По-русски научись разговаривать! – в ответ заорал Глеб. – Телефон давай! Мы хотим поговорить с нашим адвокатом!

Я решил тоже вставить слово:

– Да, господа уважаемые, у нас есть право на телефонный звонок и на присутствие адвоката. А в чём, собственно, нас обвиняют?.. – умиротворяющим тоном проговорил я.

Менты натужно засмеялись, а один из них сказал:

– Насмотрятся иностранных фильмов, а потом им адвоката подавай, звонок другу, кофе, сигарету с ванной! Ха!..

– Учтите: я знаю свои права. По крайней мере, догадываюсь о них, – строго проговорил я.

Коллеги юмориста дружно засмеялись, чем вызвали у Стальского новый приступ ярости. Глеб забился в истерике, и наручники на его запястьях, которые были к тому же обвиты вокруг спинки скамьи, защёлкнулись ещё туже. Он завыл от боли и безнадёжности. Сердце моё разрывалось. Мне хотелось разделить с партнёром его физические страдания, но как назло, мои наручники едва не болтались на запястьях. Я вновь заговорил:

– Послушайте, мы – известные журналисты из третьей (или четвёртой) столицы, у нас имеются влиятельные покровители, которые осложнят вашу и без того нелёгкую провинциальную жизнь. Мы находились в составе группы тележурналистов с канала «Кефир», но вынуждены были задержаться в вашем славном городе по причине поломки, а потом и эвакуации нашего авто.

– Помело у тебя работает, мелкий засранец, – похвалил мои риторические навыки мент-юморист.

Я, приободрённый признанием заслуг, вновь открыл рот:

– Подумайте хорошенько, прежде чем…

Я не смог договорить мысль, потому что второй из присутствующих сотрудников стремительным шагом приблизился ко мне и стукнул ребром ладони по голове. Признаться: впервые за долгое время я, что называется, охренел от удивления. Мне было не столько больно, сколько неловко. Я посмотрел на Стальского, которого в этот момент как прорвало: он материл последними словами весь мир и старался дотянуться ногами до чего-либо с целью сокрушить; потом его начало тошнить.

*****

Мы уже три или более часа находились в отделении полиции. За нами присматривали два рядовых (или сержанта). Офицер, проводивший задержание, не спешил появляться.

Когда мы с Глебом ехали в клетке «бобра», успели немного пошептаться. Было очевидно, что ночное нападение и внезапный арест – звенья одной цепи. На мой вопрос «Мог ли кто-либо из нападавших отдать концы?», Глеб уверенно ответил: «Однозначно – нет!» «Скорее всего подстава или заказуха, как там это называется?» – предположил я. «Тогда мы влипли по уши», – констатировал Стальский. «Я как бы обвиняюсь в как бы хранении, а тебя им придётся отпустить», – шептал я. «Да-да, так и сделаем. А потом я свяжусь с нашими, и мы тебя вытащим», – шептал в ответ Глеб.

По приезде в отделение у нас отобрали всё кроме одежды.

Итак, прошло не менее четырёх часов, когда в помещение вошёл офицер. Вид у него был ушлый и холёный, – явно коррумпированная мразь. Мы к тому времени совсем приутихли и только и думали о том, чтобы поудобнее сесть, дабы восстановить кровоток в затёкших членах. Ещё очень хотелось пить. Те рядовые, которые за нами присматривали вначале, час назад ушли, а им на смену пришёл один другой.

– Выспались? – давясь смехом, спросил вошедший офицер.

Охранявший нас рядовой, оценив иронию старшего коллеги, сдержанно посмеялся.

– В чём нас обвиняют? – еле шевеля языком от усталости и обезвоживания, проговорил я. – В чём…

– В чём вас обвиняют? – бодро переспросил офицер. – Ха! А в чём хотите, чтобы вас обвиняли? Тебе «хранение и распространение» мало?

Разговор принимал абсурдный характер.

– Капитан, дай нам воды, – заговорил Глеб.

– В своё время, – ответил капитан.

Затем офицер встал и вышел. Через пятнадцать минут в комнату вошли два рядовых (или сержанта, я их не различаю), а вслед за ними три каких-то босяка со следами дешёвых пороков на лицах.

– Ты – сюда, ты – сюда, ты – давай здесь садись, – указал один из сержантов места босякам.

Так мы с Глебом оказались в шеренге подозрительных лиц. Через минуту вошёл капитан и сказал кому-то в коридоре:

– Проходите, пожалуйста.

В дверном проёме появился пожилой алкаш.

– Вот сюда, на середину комнаты, – указал ему офицер.

Когда робкий алканавт оказался на середине комнаты, офицер ласковым голосом проговорил:

– Ничего не бойтесь, не опасайтесь, всё позади, всё хорошо. Укажите на тех, кто на вас напал и ограбил. Прямо подойдите к каждому из них и покажите пальцем.

Естественно, «потерпевший» указал на Стальского и меня. Офицер, кинув взгляд на сержанта, сказал: «Уху», а потом прибавил:

– Остальные могут быть свободны. Сержант, проводите.

План с освобождением Стальского растаял. Теперь мы оба были на крючке. Мы остались в комнате втроём. Капитан смотрел на нас своим ясным и озорным взглядом. Казалось, он внушает нам мысль о том, что наша судьба решена, и мы поступим умно, если не будем кочевряжиться. После трёхминутной театральной паузы, офицер тоном рассказчика изложил нам синопсис преступления, которое мы якобы совершили. Я хотел заткнуть уши ладонями, чтобы не слушать бредовую историю о том, как два молодых состоятельных парня на Ягуаре за четыре миллиона рублей, депозитами на карточках в несколько сотен тысяч и имуществом на миллион долларов, приехали в провинцию и ограбили бича, отняв у него двести тридцать восемь тысяч пятьсот пятьдесят рублей. Доказательством преступления, кроме показаний потерпевшего, служили изъятые у нас наличные в размере… двести тридцать восемь тысяч пятьсот пятьдесят рублей. История эта была абсурдна вдвойне, поскольку потерпевший ни в одной из версий мультиверса не имел бы на кармане столько кэшек. Взывать к разуму не имело смысла, поскольку, рассказывая подробности нашего злодеяния, в наиболее нелепых местах сам капитан не мог сдержать улыбки.

– Сниму браслеты, и вы всё запишете. Запомнили, как всё было? – спросил офицер и, обращаясь персонально ко мне, добавил: – Ты, не забудь написать о хранении и распространении.

Стальский спокойным тоном витиевато оскорбил капитана и его матушку.

– Ладно, посидите ещё немного. Часов эдак пять.

Сказав это, он встал и шагнул к двери.

– Плюха, капитан, – сказал Глеб.

Капитан остановился. Стальский продолжил:

– Напиши на бумажке номер счёта, – я переведу. Двести пятьдесят авансом. Остальное, когда буду дома лежать в ванне. Подумай. Отдохнуть съездишь с семьёй. Десять раз съездишь.