Авторский метод

Женщина подошла к зеркалу. Сначала причесывалась и поправляла макияж, а потом, словно застыв, долго смотрела на себя.

Я был предупредителен и терпелив.

Фото будет готово через двадцать минут.

У меня есть небольшая скамеечка для посетителей. Она стоит с внешней стороны от прилавка, прислоненная к стенке.

Клиентка может здесь подождать, а может погулять по торговому центру и позже зайти. Словом, как удобнее. Клиент всегда прав!

Женщина сказала только: «Спасибо!», протянула мне купюру и, не взяв сдачу, развернулась и вышла.

Через двадцать минут дама не пришла. И через тридцать не пришла и через час.

Три квадратика с ее изображением лежали в шкафчике для готовых фото и ждали ее. Они были единственными сегодня. Но так и не дождались. Когда я вечером засобирался домой, мне подумалось, что это странно. Обычно клиенты платят только тогда, когда забирают готовые фотографии, а эта заплатила заранее, но фото не забрала. Может с ней что-то произошло?

Я открыл выдвижной ящик и взял в руку три маленьких, еще не отделенных друг от друга ножницами, портрета незнакомки. Посмотрел внимательно. Положил назад.

Но потом снова схватил и всмотрелся пристально. Мне показалось, что я знаю ее. Нет, нет! Не где-то видел, как иногда кажется, а именно знаю. Отлично знаю, но не понимаю, что конкретно. Я не мог вспомнить где именно я мог встречать эту даму, как ее зовут, но уверенность в том, что мне известно о ней очень многое поселилось в моем сознании и больше не покидало его.

А еще, она была красива. Не просто симпатична, а именно красива. Потрясающе красива! Я глядел на фото и сознавал, что мне трудно оторваться от созерцания этого сияющего великолепия. Почему я сразу этого не заметил тогда, когда она сидела напротив меня на стуле и неотрывно глядела в объектив, стараясь не мигать, как я ее попросил?

Зачем я вообще отпустил ее?

«Она придет завтра! За фотографиями! Я уверен!» – эта мысль вызвала восторженную волну в груди, заставившую похолодеть сердце.

Я положил фотографии назад в ящик и собрался запирать студию, но потом в панике вернулся и забрал их с собой. Нельзя допустить, чтобы с ними что-нибудь случилось!

Весь следующий день я сидел и ждал. Точнее хотел провести весь день в ожидании, но не получилось. Как назло, в этот день, странным образом, было много посетителей. Снимались на документы. Делали копии каких-то бумаг, а одна молодая парочка даже сфотографировалась на художественный портрет.

Я все время поглядывал на вход. Она должна была прийти с минуту на минуту.

Но она не пришла.

В конце дня я снова достал ее фото. Я не делал этого в ходе рабочего дня. Даже когда просто сидел за прилавком. Я надеялся увидеть ее воочию. И вот теперь, опять, неотрывно смотрю на ее изображение на маленьком клочке матовой бумаги.

Идеальный овал лица. Высокая линия бровей. Большие темно-синие глаза, смотрящие строго и немного напряженно. Маленький рот со слегка пухлыми губами. Длинные прямые черные как смоль волосы, обрамляющие лицо и спадающие на плечи. Ей тридцать лет. Не больше не меньше.

Вы спросите откуда я это знаю? Так, ведь, я знаю о ней почти все. Помните?

А еще вы скажете, что ничего в ней нет особенного. Не соглашусь. Она прекрасна!

Почему? Не знаю. Не могу объяснить.

На следующий день она не пришла. Я активно ждал неделю и потом решил принять меры. Взял фото и прошелся по торговому центру, демонстрируя его своим коллегам из разных магазинов и бутиков. Предлогом было то, что я хочу отдать фото клиентке и может кто-то видел ее.

Никто ничего не мог сказать мне, все пожимали плечами и только Алена Степановна – пожилая продавщица из книжной лавки легко узнала даму, изображенную на фото. Она сообщила мне, что эта брюнетка живет здесь неподалеку и частенько приходит, чтобы долго стоять у книжных полок и листать новенькие, пахнущие свежей бумагой тома. Всегда покупала что-нибудь и уходила. Как ее зовут Алена Степановна не знала.

Я попросил передать, чтобы она зашла за фотографиями если появится и, испытывая душевный подъем, вернулся к себе. Появилась надежда, что незнакомка, так много значащая для меня снова переступит порог моей маленькой студии.

Что я скажу ей?

Эта мысль на мгновение вызвала страх. А действительно?

– Здравствуйте! Вы забыли забрать фото. Я сохранил! Вот! Возьмите, пожалуйста!

И всё? И всё!

Она, в лучшем случае поблагодарит и снова уйдет, исчезнув из моей жизни.

Нет! Этого нельзя допустить! Надо все хорошенько обдумать.

Я обдумал. Размышлял об этом еще месяц.

Настала осень. Я каждый вечер снимал с крючка свой плащ, собираясь домой и доставал из ящика три заветных квадратика. Они лежали теперь в отдельной секции, отдельно от остальных заказов. Вероятно, они сильно истрепались за это время, ведь я брал их в руки каждый вечер.

Это стало почти ритуалом. Мы смотрели друг на друга, и я отдыхал от дневных забот. Осмысливал впечатления дня и мечтал, как хорошо бы было, если бы она могла оценить мои мизерные, незначительные, но все-таки достижения. Вчера мне удалось поставить на место зарвавшегося и наглого таксиста, который хотел содрать с меня плату выше, чем положено. Я сделал это грубо и жестко – по-мужски. В итоге я заплатил столько, сколько было оговорено заранее и, хлопнув дверцей желтого кэба, уверенной походкой зашагал к своему подъезду. В этот миг мне показалось, что ОНА стоит неподалеку, видит меня и мысленно восхищается.

Ждать я уже перестал.

Но на фото смотрю регулярно.

Проходит время, и я чувствую, что эта привычка начинает тяготить меня. Фото перестает радовать, причиняя душевные муки. Это потому, что исчезла надежда. Но появилось нечто другое!

Каждый вечер, с болью в душе я достаю фотографии из ящика, и вновь впиваюсь в родной и такой далекий образ своим ненасытным взглядом. И с каждым разом во мне растет понимание. Понимание того, что я нашел то, что искал.

***

Я собрался заново открыть файл №1, но кто-то положил руку мне на плечо.

Лилия! Вот уж кого сегодня не ожидал увидеть! Но учитывая то, что я сейчас получил в качестве материала для работы, ее появление следовало бы предугадать.

– Привет, Марк!

– Здравствуй, Лилия!

– Озадачен?

– Это мягко сказано!

Моя начальница оставалась позади меня, и я не видел ее, а только слышал и чувствовал ее руку. Однако я понял, что она улыбается сейчас.

– Что смешного? – немного резковато воскликнул я.

– Ты!

– Что я?

– Ты смешной!

Я дернулся, но она не убрала руку с моего плеча и даже слегка надавила.

– Что это все означает? – я указал на экран монитора, где была открыта архивная папка с тремя загадочными текстовыми файлами, которые я на раз уже прочитал.

– Ты кем у нас работаешь? – проигнорировала Лилия мой вопрос.

– Корректором.

– Вот именно!

– Мне не понятно… – я снова заерзал, пытаясь повернуться и взглянуть ей в лицо, но она с усилием заставила меня оставаться в прежней позиции и теперь обе ее руки покоились на моих плечах.

– Что тебе непонятно?

– Все непонятно! Это бред какой-то! Мне подсунули невразумительные исповеди каких-то неустроенных и закомплексованных психов! Что прикажешь с этим всем делать?

– Бред? – переспросила она. – Может быть. Кстати, ты верно уловил то, что объединяет все три текста. Везде есть жалоба на судьбу.

– И просьба о помощи?

– Не уверена… Так кто ты у нас? – этот вопрос она только что задавала.

– Ты уже спрашивала! Я Корректор!

– Вот именно! На то и нужен Корректор, чтобы бред превратился во что-то удобоваримое. Не так ли?

Я растерянно замолчал. Потом произнес.

– Это так. Но я не привык… Я не уверен, что с этим материалом можно вообще работать.

– Ты хочешь сказать, что формат данных изменился и тебе не приходилось раньше с подобным работать? – снова хихикнула моя начальница.

– Да! Совершенно верно, – подумав, согласился я.

Лилия на этот раз громко рассмеялась.

– Ну тогда с повышением тебя! – заявила она и несколько раз потрепала правой рукой мои волосы.

Я снова попытался повернуться, но был возвращен в исходное положение.

– Что ты имеешь ввиду? – спросил я.

– Ничего особенного. Просто ты получил рабочую задачу более сложного уровня, чем были у тебя до сих пор. Насколько я догадывалась, ты мечтал об этом? Надоела рутина, так ведь? Вот и сбылись твои чаяния. Уверена, что ты блестяще справишься!

Я охватил свой лоб ладонями и задумался, просидев так несколько минут. Лилия по-прежнему оставалась рядом и позади.

– Но мне нужны пояснения! – наконец протянул я. – Я, разумеется, хотел чего-нибудь посложнее, но не так это себе представлял.

– Еще бы! – отозвалась Лилия. – Ты думал, что если перевернуть задачу на сто восемьдесят градусов, то это и будет нетривиальной миссией великого Корректора. Наказать какого-нибудь негодяя или еще что-нибудь подобное. Но такой подход, по существу, ничего не меняет. То же самое, только, с другой стороны. Сложность в нашей работе появляется тогда, когда кто-то не укладывается в линейные рамки стандартного сюжета.

Я еще раз задумался и, почесав лоб, решил, что понимаю, о чем она говорит.

– Мне нужно выяснить хоть что-нибудь об этих людях, – уже деловым тоном констатировал я. – Думаю, что ты здесь для того, чтобы пополнить меня информацией?

– О нет! – воскликнула женщина. – Никакой информации, мой мальчик! Всё для того, чтобы сделать работу качественно у тебя уже есть. Плюс клавиатура, монитор и голова на плечах. Для начала ограничимся тремя файлами. Теми, что ты получил сегодня в архивной папке. Остальные девять стандартных дел побоку! Отложим назавтра, договорились?

– Но как же так? – воскликнул я. – Должен же я иметь хоть какие-то сведения! Здесь же незначительные отрывки, из которых невозможно делать выводы и, тем более, принимать решения!

Я услышал, как мой куратор вздохнула за спиной.

– Видишь ли, Марк, не все так просто. Есть среди наших материалов для работы те, которые не вписываются в хронологию или сюжетную логику. И таких немало. Приходят они теми же каналами, как и все остальное и предоставляют нам сомнительное удовольствие поломать над ними голову. Короче говоря, я знаю не больше тебя и дополнительной информации у меня нет.

– Ты хочешь сказать, что… – я даже открыл рот от изумления.

– Да! Да! Именно так! Они существуют автономно и независимо от нас. Сами пишут себя. И отказать нельзя.

– Так что же я могу сделать в таких условиях? – уже отчаянно прохрипел я.

– Не паникуй! Ты не первый и не последний. Вдобавок – один из лучших в нашей конторе! – поощрила меня комплиментом Лилия и слегка похлопала по плечам. – Ты теперь можешь все! Я же поздравила тебя с повышением, помнишь?

– Ну и что?

– А то, что ты отныне не просто Корректор. Тебе даны более широкие полномочия. Ты должен сделать из этих скудных отрывков настоящий сюжет. Это сложно, но вполне реально. Нужно только уйти от стандарта. Забыть о нем. Всё как ты мечтал! Всё получится! Работай, Марк!

– Кто же я теперь тогда? Если не просто Корректор? – спросил я Лилию уже вдогонку. В этот раз я так и не увидел ничего, кроме ее спины.

– Ты Автор! – ответила она уже из-за закрывающейся двери.

***

Я Автор! Хм! Радоваться теперь или огорчаться? Вот уж повышение так повышение! Если раньше я тратил на три текстовых файла не более полутора часов, то теперь придется голову ломать огромное количество времени!

Ну что ж, Лилия права. Я сам хотел чего-то подобного и теперь получил.

Итак, с чего обычно начинают авторы свои произведения? Как мне помнится, с описания места события. Или природы? А может с главного персонажа? Кто у меня главный персонаж? Тут их как минимум пять. И как определить кто главный? Если я автор, то, возможно, сам должен решить?

Кстати говоря, что я могу, а что нет? Что можно, а что нельзя? Где рамки дозволенного?

Я никогда не задумывался над этим. Работал так, как всегда. Как и все остальные в нашей конторе. Если рамки и были, то мы не чувствовали их, попросту, никогда не выходя за границы дозволенного. В случае чего-то особенного, Лилия давала мне четкие инструкции. Сегодня же от нее не было ничего кроме информации о моем повышении. Что это значит?

Может то, что я не ограничен в своих решениях? И как Автор могу действовать по своему усмотрению? Похоже на то!

Тогда надо прекратить терзаться сомнениями и начинать.

Описание природы? Хорошо! Будет красивое начало!

«Живописный средиземноморский пляж оттенял синеву моря…»

Ерунда какая-то! Как может пляж что-то оттенять?

«Берег моря удивлял своим живописным видом…»

Опять не то! Чего там удивляться? Если море, а, к тому же, Средиземное, то, разумеется, живописное! Надо по-другому. Тем более, что фотомодель жаловалась на холод.

Интересно, почему я решил начать именно с этого эпизода? Наверное, потому что экзотика – море, девушки и т. д.

Впрочем, не важно, итак: «Средиземноморский берег зимой не радовал красками, но раздражал холодом и ярким до лицемерия солнечным светом. Она шла быстрой уверенной походкой. Прохладный ветер развивал ее волосы и заставлял склоняться ветки зеленых деревьев, росших вдоль набережной.

Вроде, сойдет! В атмосферу погрузились. Что дальше?

Надо понять персонаж. Его мысли и мотивы.

Впрочем, это итак было понятно из присланного текста.

Тогда что?

Нужны поступки. Те, которые приведут к позитивным переменам в ее жизни. Нам ведь нужен хэппи энд, не так ли?

Я задумался, откинувшись назад на стуле и закрыл глаза. Пока я так сидел, монитор уснул. Не знаю сколько прошло времени, но когда я очнулся, то не стал касаться мышки и, таким образом, не вернул яркость компьютерному экрану. Вместо этого, достал из ящика планшет и нажал на сенсорную кнопку.

Раньше я использовал гаджет только на спецзаказах, но никто не запрещал пользоваться им и в повседневной работе. Мое задание было экстраординарным, так что…

Как ни странно, данные со стационарного компьютера были уже синхронизированы с планшетом. Даже файл №2 из архивной папки был открыт и первые мои два предложения красовались в начале листа, сдвигая вниз основной текст.

Я с удовольствием заскользил пальцами по гладкой поверхности сенсорного экрана. Вскоре работа сдвинулась с места и пошла полным ходом.

Вот я уже сижу на лавке на набережной. Передо мной лениво набегают на прибрежный песок пенистые мягкие волны. Было прохладно и я застегнул молнию на куртке до подбородка.

Справа в парке шел показ модной коллекции одежды от известного кутюрье. Туда не пускали и пришлось оставаться снаружи. Я лениво листал страницы какого-то сайта на своем мобильном устройстве. Мне казалось странным, что дефиле манекенщиц проходит на открытом воздухе. Обычно в помещениях. Так ведь? Хотя, я в этом не специалист. Были слышны звуки мелодичной музыки и периодические взрывы аплодисментов.

Я ждал, когда показ закончится и я смогу поговорить с ней. Она, несомненно, пройдет по дорожке мимо меня и тогда появится возможность обратить на себя внимание.

– Здравствуйте, Марина! – сказал я, спустя длительное время.

– Марина? – ее тонкая черная бровь удивленно изогнулась. – А, впрочем, добрый день!

– День? – в свою очередь изумился я. – Разве показы мод бывают днем?

– Как видите, бывают! – высокая брюнетка с длинными прямыми волосами равнодушно пожала плечиками. Она смотрела в сторону на водную гладь и интереса ко мне не проявляла.

– Вы, наверное, хотите поговорить? – предположил я.

Тогда Марина направила взгляд своих огромных синих глаз, обрамленных длинными ресницами прямо на меня. Я поежился. Она указала рукой куда-то вперед по набережной.

– Там есть кафе. Можно выпить по бокалу вина, – ответила она. – Моя работа на сегодня закончилась.

Кафе было уютным. Располагалось в небольшом трехэтажном домике архитектурного стиля, характерного для южной Европы. На улице стояли столики, но зонтики были сложены и стулья убраны. Это время года не располагало к посиделкам на свежем воздухе. Поэтому мы расположились внутри у панорамного окна.

Я плохо представляю себе французские кафе. Или итальянские? Не принципиально. Не приходилось бывать ни там, ни там. Однако, общая картинка была не сложной и отлично рисовалась.

Мы пили вино в длинных узких бокалах. Красное конечно.

Марина была печальна. От этого она выглядела еще более прекрасной и загадочной.

Сначала мы просто молчали, рассматривая друг друга. Я это делал украдкой, а она без стеснения изучала меня своим немигающим взором.

– Рассказывайте! – наконец произнесла она. – Я хочу ясности.

Я смутился от такой прямоты и замялся.

– Ну нет! – выдавил я из себя. – Я не готов к такому.

– Почему? – она слегка растянула свои полные чувственные губы в еле заметной усмешке. – Вы боитесь брать на себя всю полноту ответственности?

Я помолчал, но потом признался:

– Боюсь!

Теперь она усмехалась открыто, откинувшись на спинку стула.

Я замахал руками перед собой в отрицающем жесте.

– Вы не подумайте! – сказал я. – Дело не в трусости. Скорее в неопытности и в недостатке информации.

Брюнетка скривила свое красивое лицо в гримасе, давая понять, что ее мало интересуют мои мотивы.

– Что вы предлагаете? – все тем же холодным тоном поинтересовалась она.

Я пожал плечами.

– Трудно сказать! Наверное, я хочу диалога.

Снова недоуменный взгляд женщины.

– Я имел ввиду, обсуждения! – поспешил я поправиться.

Снова возникла пауза. Я пил вино маленькими глотками, не понимая вкуса.

– Ну что же, давайте обсудим! – заявила она в конце концов. – Какие именно моменты вы хотите предложить на обсуждение?

Я почесал подбородок и задал первый вопрос:

– Почему вы одна?

Модель не стала уточнять что именно я имею ввиду. Она ответила сразу, не обдумывая:

– Потому что мне нужна только я сама.

– А восхищение? Вы же нуждаетесь в восхищении? Иначе вы не выбрали бы такую профессию.

– Я нуждаюсь в зеркале, которое будет отражать меня целиком. Восхищение – это и есть зеркало. Оно помогает мне сознавать себя и собственную ценность.

– Тогда почему вам холодно?

Выражение ее лица стало еще более грустным. Она склонила голову к плечу и увела взгляд в сторону.

– Почему? – настаивал я. – Может зеркало не всегда показывает то, что хочется видеть?

– Зеркало холодное само по себе, – ответила девушка. – Оно не может греть. А показывает оно только то, что есть на самом деле.

– И вам не важно с какого ракурса заглядывать в это зеркало?

– Я модель и видела себя со всех возможных ракурсов. И только внутрь себя заглянуть невозможно. Будь у вас хоть тысяча зеркал – прямых и кривых, как в объективах фотоаппаратов.

– Именно там тепло! – воскликнул я.

– Там? Где? В объективе фотоаппарата?

– Внутри себя!

Марина не ответила и отвернулась к окну.

Я посмотрел на нее в упор, на этот раз без неловкости и стеснения. Казалось кисть просится сама описать ее.

Высокий рост и великолепная фигура. Идеальный овал лица. Высокая линия бровей. Большие темно-синие глаза, смотрящие строго и холодно. Маленький рот со слегка пухлыми губами. Длинные прямые черные как смоль волосы, обрамляющие лицо и спадающие на плечи. Ей лет тридцать, не меньше. Разве в таком возрасте еще работают в модельном бизнесе?

Откуда мне знать?

Но у меня большие возможности сегодня.

– Может стоило бы позволить кому-нибудь другому посмотреть вам внутрь? – снова заговорил я, продолжая любоваться ею. Солнце заглянуло в помещение и луч хорошо осветил ее облик. – И тогда не будет нужды в зеркале. Есть те, объектив которых настроен на тепло. Я точно знаю, что есть!

Марина со снисходительным недоверием глянула на меня и элегантно махнула рукой.

– Делайте, что хотите! – сказала она. – Я сразу говорила, что не нужны никакие диалоги. Будет то, что будет.

***

Дверь в квартиру была серого цвета. Скучная, невзрачная и безликая, как и множество подобных. Сейчас я вспомнил, что должен быть номер 95, но на двери это не было указано. Впрочем, это совсем не важно.

Я нажал на кнопку звонка. Ничего не произошло. Либо я не слышал трелей из-за звуконепроницаемости двери, либо звонок просто не работал. Скорее всего, последнее.

Мне пришлось несколько раз постучать.

Сразу же послышались небыстрые шаги, опровергая предположение о звукоизоляции, и, вскоре, дверь отворилась. Невысокий, лысеющий мужчина лет сорока появился в полумраке прихожей. В руках его был журнал, а на лбу большие очки. Одет он был в домашний халат и тапочки.

– А! Это вы! – произнес он и посторонился, приглашая меня войти.

Хозяин не выглядел равнодушным. Скорее был рад моему приходу, чем наоборот. Не выпуская из рук глянцевое издание, раскрытое на развороте, где красовалось какое-то красочное фото, мужчина изобразил радушную, но немного робкую улыбку.

– Давайте пройдем на кухню? – предложил он. – В комнате у меня беспорядок.

Я не удивился огромному количеству фотографий разного размера, висевших на стенах в прихожей. Они были в рамках и без них, цветные и черно-белые. Было темно и содержание их расплывалось, но смотрелось все это вполне уместно. Я даже подумал, что комната, наверное, вообще превращена в выставку. Но туда меня не позвали, поэтому пришлось пройти на крохотную кухоньку, типичную для хрущевской однушки, и взгромоздиться на табурет у небольшого стола.

Хозяин захлопотал у допотопного эмалированного чайника, что стоял на газовой плите.

– Сейчас будет чаёк! – объявил он, зажигая конфорку от обыкновенной спички.

Я хотел было попросить кофе, но быстро передумал.

Вскоре на столе появилась вазочка с печеньем и две чашки с чаем из пакетиков. Хозяин продолжал улыбаться, размешивая ложечкой сахар.

– Я знал, что вы придете! – сказал он. – Это было предсказуемо.

– Вы не рады?

– Ну что, вы! – мужчина поправил очки. – Очень рад! Даже счастлив, можно сказать. Всякий гость – это радость для меня. Я ведь не избалован визитами. И на работе мало общения. Так что, милости прошу!

– Как ваши успехи в бизнесе? – начал я беседу, отхлебнув горячего напитка. – Студия процветает?

Он вздохнул.

– О чем это вы? О каком процветании речь? Еле свожу концы с концами! Весь небольшой доход уходит на аренду помещения. Самому же не хватает на элементарные бытовые нужды, – взгляд его смущенно скользнул по обстановке кухни, как бы в подтверждение слов.

– Ну это временно, уверяю вас, Михаил! – подбодрил я его, впервые назвав по имени. Тот немного округлил глаза, но мгновенное изумление быстро прошло. – Вы обязательно добьетесь успеха в этой сфере деятельности. Потенциал в этом виде предпринимательства весьма велик.

Михаил смущенно кашлянул и снова схватился руками за дужки очков.

– Видите ли, для меня это не просто работа, – заявил он. – Это нечто большее. Более глубокое и личное.

– Понимаю! – я кивнул головой. – Для вас, как для настоящего профессионала фотография – это вид искусства. Не так ли?

Мужчина согласился, но добавил:

– Искусство – это слишком мелко и узко. Я склонен считать это целой отраслью культуры. Направлением, определяющим содержание целых пластов в развитии человеческой цивилизации.

– Ух ты! Масштабно! Такой подход к собственному ремеслу делает вам честь! – я невольно усмехнулся, произнося эти слова.

Михаил тут же мимически отобразил негативную реакцию на мое высказывание. Прочитав это, я поспешил извиниться:

– Не обижайтесь! Я с искренним уважением всегда относился к тем, кто живет своей профессией.

Хозяин квартиры насупившись заерзал на старой деревянной табуретке.

– Дело не в этом! – буркнул он.

– А в чем?

– Фотография – это не ремесло! И не профессия!

– Призвание?

– Если хотите, то да! Призвание, определяемое способностями и талантом. Этому невозможно научиться, я считаю.

– Дар, полученный от рождения? – я старался смотреть на своего собеседника с серьезным выражением на лице.

Он кивнул, многозначительно прикрыв глаза.

– Я понял. Вы художник, – продолжил я. – Чего же вам тогда не хватает?

– С чего вы это взяли? – он встал на ноги и отошел к окну. На улице за занавесками шел дождь и струи воды ручьями стекали снаружи по стеклу. – Мне всего хватает. У меня есть я и мое творчество!

– Еще одна самодостаточная личность, довольствующаяся собой! – пробурчал я себе под нос.

– Что вы сказали?

– Нет, нет! Ничего! – чай в моей чашке оказался очень неплохим, и я продолжал с удовольствием угощаться. – Значит все у вас в порядке?

– Абсолютно! – отозвался он, не поворачиваясь.

– Тогда зачем я здесь?

Фотограф пожал плечами.