скачать книгу бесплатно
– И чего ты в нем нашла? Так-то он, конечно, видный был, а в горшке кабачковая икра! Не доделано что-то внутри, наверное. Винтиков каких-то не хватает. Любил сидеть на горшке!
– Все нормально, просто себя никак найти не может. Не понимают его.
– Да кто ж его понимать-то должен? Уж сколько лет вы с ним кузюкаетесь, а толку никакого. Ты меня прости, но он ведь нагольная пьяница!
Я и сама понимала, что Андрей – пьянствует, но смирилась, старалась не ходить к нему в дни запоя, а в остальном все было терпимо.
– Сейчас он меньше пьет, денег нет.
– Откуда они будут, если он не работает. Он так и не работает?
– Ищет! – я знала, что Андрей ничего не ищет, но почему-то не хотелось говорить Александре Филипповне. Мы оба были ее воспитанниками, правда, в разное время.
– Сейчас он мне совершенно не нравится, а с другой стороны – как посмотреть. Ты уж извини меня, конечно, я по-стариковски скажу: не попалось ему хорошей девки! Уж я знаю, что говорю, все от женщины зависит! Я всякого на своем веку повидала. Взять мою золовку: мужа схоронила. А дочка растет. Надумала она найти себе мужика, но что бы с квартирой был.
– Умно! Мне тоже частенько такая мысль приходит в голову.
– Работа у нее с командировками, в основном ездит в Москву. И как ты думаешь, куда она пошла?
– Думаю, что в столичные брачные конторы!
– А вот и не угадала! Пошла она в пивнушку, купила пива кружку, пьет да поглядывает на алкоголиков. С буфетчицей подружилась. Та ей все подробности рассказала. Выбирать не из кого, а надо. Больше всех ее запросам соответствовал самый синий из всех фиолетовых. Бывший инженер. Родители померли, жена ушла, он и запил. Золовка к нему каким-то образом подкатила, пива купила, вместе выпили.
– Как в сказке! По усам текло, а в рот не попало. Да, Александра Филипповна? – мне стало весело.
– Попало, все попало – и в рот, и во все возможные места. Зря смеешься. Выпили они, значит, пошли к нему домой. Квартирой его квартиру назвать было нельзя, но все равно – квартира, двухкомнатная в центре Москвы!
– Он бросил пить и зажили они – ни в сказке сказать, ни пером описать!
– Не совсем, как в сказке, а еле-еле она все это выдержала, ей домой надо возвращаться, а как его оставлять? Но это потом, а в этот-то день она осталась ночевать у него. Купила поллитровку, напоила его и спать уложила.
– А сама сбросила лягушиную шкуру и… девицей-красавицей обернулась?
– А сама? А сама стала грязь вывозить. Утром-то он обезумел, увидя ее, а она к нему: миленький, хорошенький, вставай завтракать. Жила она так дней пять, все перестирала, перегладила, занавесочки повесила, его отмыла, нарядила. Вот тут ей еще жальче стало оставлять его, – понравился! Делов промеж них никаких не было, уж очень он истощенный был. Думала она, думала и придумала: позвала к себе в гости. Ему все равно где быть, лишь бы кормили да и поили. Пойду, посмотрю на детей, а то показалось – кто-то плачет.
От такого повествования на душе стало тоскливо. Почему другие находят выход из, казалось бы, неразрешимых ситуаций, а я никак не могу устроить личную жизнь? Что во мне не так? Даже на секунду я не могла представить себя в роли той самой золовки, покорившей сердце алкоголика. Ради чего я должна вывозить грязь и отмывать неизвестно кого? Чтобы потом еще больше поверить в то, что любви нет?! Смешно и неразумно. Не получится!
– Спят, как голубочки. Показалось. Дальше-то рассказывать, или не хочешь слушать? – Александра Филипповна пристально посмотрела на меня, покачала головой. – Все равно расскажу до конца, хочешь – не хочешь. Так вот, привезла она его сюда – все так и ахнули! Дочка в панике, а золовка за своего алкаша заступается, говорит: «Не ваше дело».
– Бросил?! – удивилась я, – больно просто.
– Не бросил, а каждый день пил. Сама покупала, только давала понемножку. Сначала-то ему стыдно было напиваться, а потом сорвался. Уж пил! Я такого пьяницы, прямо скажу, отродясь не видала. Мы ее всеми силами уговаривали бросить его, а она ни в какую! Вскоре у нее опять командировка. Тут уж они в Москву вместе поехали, как к себе домой. Потом она быстренько рассчиталась с работы, оставила дочке квартиру, ей уже восемнадцать стукнуло, и уехала в Москву. Зарегистрировались, живут припеваючи.
– Сказка какая-то, даже не верится. А если это правда, то вашей золовке крупно повезло.
– Лариса, не все так просто, это только присказка, а теперь самое главное слушай: полюбила она его! Да еще как полюбила. Вырву, говорит, его из лап змия проклятущего. А он отъелся, красивенный стал! Каждое утро бегали в парке, потом вместе обливались холодной водой. Сопротивлялся! А она все «миленький» да «хорошенький»! Уйдет на работу, а он сам себе предоставлен – делай чего хочешь, он и делал! Беда, что творил! Потом потихонечку настроила его на работу. Так вот: на работу провожала, с работы встречала, ни одной минутки не оставляла для встреч с бывшими дружками. Я все смеялась: «Откуда у тебя такая прыть?», а она одно: «люблю я его!» Все театры прошли, все выставки, все концерты. Сама-то она в них раньше сроду не бывала. Стал мужик налаживаться, двенадцать лет вместе живут – все завидуют. Ты давеча сказала, что повезло, а теперь – думай: повезло или не повезло? Сколько слез пролила, но его никогда и ни в чем не обвинила.
– Я так не смогу, а ситуация, прямо скажем, про меня: любовник-алкоголик – есть, двухкомнатная квартира – есть, выходит – нет любви!
– Это только ты можешь знать. Лариса, особенно не убивайся, молодая еще, все образуется: и замуж выйдешь, и детей нарожаешь, только я вряд ли уж понянькаюсь с твоими ребятишками. Уйду на пенсию.
После долгого молчания я сказала, что тетки замуж не выходят и детей не рожают. На прошлой неделе Ванечка сказал мне, что я – тетка! Так зовёт меня его папа, а мама – женщина!
Няня долго смеялась. – А какая разница между женщиной и теткой, он сказал?
– Сказал! Большая! Если Ванин папа приходит пьяный, то разваливается на диване, а мама ему в нос сует какую-то вонючку и лоб мажет, а когда ему совсем плохо, всю ночь возле него сидит. А потом он ей как скажет: «Ты, мать, настоящая женщина, а не тетка, как Лариса Митрофановна!»
Я еле дождалась конца смены, зарплату нам не дали. Длинноногой Бенеттой я стартовала из детского сада к любимому, чтобы сказать ему «миленький» да «хорошенький»
Вторая глава
После трехкратного нажатия звонка стало ясно, что «миленький» и «хорошенький» дверь не откроет. Никакой радости от того, что мне был вручен старый кривой ключ на вечное пользование, я не испытывала, но дверь отперла. Спасать, так спасать, я смело вошла в двухкомнатную квартиру любимого.
Андрей лежал на старой металлической кровати, укутавшись купленным на «толпе» Андреевским флагом. Возле кровати стояли пустые бутылки и пепельница с горой окурков. Патриот спал безмятежным сном, время от времени произнося один из основных слогов на пути к грамотности: «му».
Я поставила банки с едой на стол, села на единственный не поломанный стул и стала думать о любви.
– Му… му… – Андрей изогнулся земляным червяком и открыл совершенно стеклянные глаза. – Му…му…
– Му-Му утопил Герасим, – мне стало противно, я отвернулась. С носка, привязанного к крану, стекала вода, было слышно даже в комнате. Не удивлюсь, если скоро нижние этажи поплывут на персидских коврах в долгий строительный круиз.
– Му…зы…ку! – наконец-то выдавил из себя любитель музыкальных моментов. – Музыку включи!
– Только музыки и не хватает, открывай глаза.
– Вихри враждебные веют над нами, – запел Андрей, потом искренне удивился:
– Откуда ты взялась? На что сердимся? Я – великий психотерапевт! Ложись, волью дозу успокоительного, – он дернул за рукав свитера, но я вырвалась. – Что это за хламида-ненада? Почему нарушаешь форму одежды? Придется понизить в звании.
Я старалась смотреть на него золовкиными глазами, но ничего не получалось.
– Вся жизнь – игра! Ура! Ура! Лариска, кто тебя сделал женщиной?
– Ты!
– Нет, не просто женщиной, а настоящей? А? Я! Кто поведал тайны любви, приподнимая завесу таинственности, впустил в мир гармонии? Тоже я! Обними меня, Лариска. Я смотрел в кроваво-красные глаза смерти, побывал в кипящем котле, доводившем до кипения святых и грешных…
– Опять приезжали сослуживцы? – Я знала все эти рассказы наизусть.
– Не перебивай! А жена ушла твердой поступью декабристки за молодым офицером и уехала в Тмутаракань. – Светка! Какая женщина! Упорхнула обслуживать коммерсантов, а я, а мне пришлось податься в сферу обслуживания неудовлетворенной части населения. Так выходит?
– Правильно я тебя поняла – сегодня день воспоминаний?! Андрюшенька! Я так соскучилась по тебе!
– Еще бы! Я твой Андрей Первозванный! Помнишь, как ты меня зазывала? А как тебе мое новое покрывало?
– Клёво! – сказала и села на кровать. Андрей тут же схватил меня за плечи и стал целовать. От него пахло перегаром, я всячески изворачивалась. Ему это понравилось.
– Помню, помню, как ворвался в пучину вашего девичества, госпожа воспитательница маленьких хулиганов большого озорства. Знаешь, что мне у тебя понравилось? Руки! По коэффициенту полезного действия они сравнимы с электромешалкой минипекарни. Одним словом – кудесница!
– Иди, поешь, я тебе кое-что принесла, – мне надоели его воспоминания, сегодня был магнитный день, да еще золовка…, все перемешалось в голове, и я никак не могла сосредоточиться на любви.
– Вот это щи! Сама что ли варила? – Андрей стал есть прямо из банки. Я старалась смотреть на него с любовью: – Нравится?
– Да за такие щи тебе надо ложкой по лбу настучать, где мясо? Ты что, меня за козла держишь? Козлиха!
Все, что было внутри меня, начинало закипать, но я сдерживала свои эмоции и улыбалась: – Признаю свою ошибку, понимаю, что дело имею не с рогами и копытами, а с изысканным гурманом. Исправлюсь! – я открыла вторую банку с пловом и котлетами, но мой хорошенький не на шутку рассердился:
– Девочка, да за такую еду пусть тебя верблюд имеет быстро и редко. Что это за китайский деликатес? Ты что о себе возомнила, кулинарка гребанная? Хочешь мои глаза в щелочки превратить? Так они и без твоего рисового чуда не хотят смотреть. На тебя. Поняла?
Горло перепоясала обида, хотелось заплакать, но, твердо поверив золовке, я решила бороться за Андрея и сдержала слезы:
– Ты серьезно или шутишь? Нам зарплату не дали!
– Ладно, Лариска, миру-мир! Иди ко мне на колени, кормилица ты моя, так хочется положить голову на твое плечо. Я такой домашний, такой добрый, посади меня на цепь – буду собачкой.
Я прижалась к нему искренне и нежно: – Андрей, хочешь, обрадую? Я тебе работу нашла. В эту же секунду любимый столкнул меня с колен.
– Какую работу, кто просил? – тявкнул Цербер, – тоже мне, бюро занятости! Не твоё дело, работаю я или не работаю. Свое получаешь? Кстати, «девочек» снимают по двести долларов за час, а я на тебе за тарелку щей горбачусь. Надо наказывать и штрафовать. Беги за бутылкой!
– Ты забыл, что обещал не только не пить, а закодироваться, – робко напомнила я и пожалела.
– Цыц! Видишь указующий перст? Уходи от меня на стул, постылая. Принеси бутылку пива, будем обсуждать, как лучше закодироваться. Что за работа? Я меньше, чем на управляющего бензоколонкой не пойду.
– Охранником в наш сад.
– Долго думала? Как язык повернулся? Идешь за бутылкой?
– Иди сам, я не пойду, вот последние двадцать рублей. Я знала, что Андрей возьмет деньги, знала, что пойдет за бутылкой, но ему обязательно надо было опохмелиться, иначе агрессивное поведение заведет нас обоих в тупик. Из запоя выходить не так просто.
Третья глава
После очередного выверта тряпкой я посмотрела на часы и ахнула: стрелки приближались к полуночи, а Андрея все еще не было. Такое случалось и раньше, но сегодня было особенно горько. Успокойся, уговаривала я себя, он придет, он обязательно придет и все будет по-прежнему. Стоп! Что я сказала? По-прежнему я не хотела, а как жить дальше, не знала. Я легла на Андрюшкину кровать и укрылась Андреевским флагом. Силы стали возвращаться, и волнение улеглось. Сон свалил в яму, сверху донизу застеленную коврами. Они были такими красочными и мягкими, что во мне зашевелилась «черная» зависть.
В дверь стучали, это я услышала еще в яме, а просыпаться не хотелось. Стук настойчиво продолжался, а я никого не ждала, у Андрея свой ключ. Кто бы это – подумала я и тихонько подошла к двери. Нестерпимо заломило под вилочкой, сегодня я ела только один раз – завтракала, а стук не прекращался. Наверное, Андрей потерял ключи, кроме него никто так настырно стучать не будет.
– Сейчас, иду, что ты так долго не приходил? – бормотала я, открывая дверь.
– Вам кого? – удивилась я, увидев незнакомого мужчину.
– Дай сначала войти, – сально улыбаясь и вальяжно переваливаясь с ноги на ногу, сказал нежданный гость. – Так гостей не встречают.
– А вы – гость?! – опешила я, – Андрей мне ничего не говорил. Вы к Андрею? Его нет дома. Я закрыла дверь, но не заперла, – проходите, пожалуйста.
Мне стало холодно, зубы застучали, я набросила на плечи флаг.
– Он мне не нужен. Я к тебе!
Мои зубы застучали еще сильнее: – Ко мне? – я вместе с руками завернулась в полотнище.
– Что, не нравлюсь? – он приблизился, и я почувствовала дыхание, пахнущее гормонами. Надпочечники дернулись, и кровь бросилась в лицо.
– Ко мне? Ничего не понимаю, где Андрей?
Стало жарко, я сняла флаг и бросила на кровать: – Где Андрей? – спросила почти что грозно.
– Не суетись! Сейчас всё расскажу, – он прошел в комнату, по дороге заглянул в кухню и сел на стул, положа ногу на ногу. Я тебе не нравлюсь?
– Время – ночь, я Вас совсем не знаю, говорите, что пришли ко мне… Что все это значит? В конце концов, где Андрей?
Ночной гость уловил неподдельную тревогу в голосе и сменил тактику на стратегию.
– Мы сидели в… не важно, где мы сидели, подошел Андрей с двумя десятками. Надеюсь, ты понимаешь, за такие деньги курочке зернышка не купить, а ему опохмелиться надо. Можно закурить?
– Курите.
Он поднес к моим рукам пачку сигарет, я не отказалась.
– Мы ему не дали, – он сделал паузу и внимательно посмотрел на меня, – не дали! Надоело! Он стал шакалить, нам его нытье по барабану, и вот тогда-то он и сказал, что дома у него сейчас «тетка», кстати, очень хвалил тебя, с которой можно договориться. Я клюнул, добавил ему на бутылку, а он мне адрес. Вот и все! Достаточно прозаично, несколько не типично, да? Мадам?
Мне опять стало холодно, руки тряслись, я не могла попасть в пепельницу, и пепел падал прямо на клеенку. Товар стеснялся покупателя, двадцать рублей – подходящая стоимость для идиотки.
Докурив сигарету, я снова закуталась в Андреевский флаг и перешла в наступление.
– Я, конечно, не знаю, как Вас зовут, и рассказываете Вы очень забавно, но этот стервец получит. Я – его сестра! Хотя, может, до меня здесь и была какая-то «тетка», но я никого не застала. Вот, посмотрите, у меня свои ключи. Проходимец! Всё маме расскажу… Вы садитесь, садитесь, так где этот работорговец? Где его носит?
– Боже мой, так неудобно, ты извини, я с первой минуты не поверил, что такая девушка ходит в подружках у Андрюхи.
– Да я и не обиделась. А как Вы, такой видный мужчина, поверили этому проходимцу, этому негодяю?!
– Я не жалею, хоть и стыдно перед тобой, может, познакомимся?
Он подошел ко мне так близко, что мускус потревожил нос и забрался в серое вещество.
– Юрий! – он протянул руку, а я не могла даже пошевелиться, ноги тяжелели, тяжесть поднималась выше и выше. – Для близких просто – Юр, – он дотронулся до меня. Сработало статическое электричество. Я отпрыгнула в сторону, вспомнила про Андрея и казенно произнесла: – Ляля! Только ни к чему всё это. Когда явится Андрей?
Юр моментально сориентировался, снова сел на стул и закурил.
– Маленькая неувязочка вышла, он не явится… Милиция забрала.
– Как забрала? Он же… его же, у него же милиция в друзьях?! Надо выручать!
Я мокрой курицей бегала по квартире, размахивала руками и все повторяла:
– Так всегда и бывает, если хорошо, то и друзья есть, а если плохо, то и родственников нет.
– Не обижайся, в милицию я не пойду, со мной милиция не в друзьях, и тебе не стоит идти, утром выпустят, ничего страшного.
– Даже со мной не пойдете? Я же его сестра, выручать надо. Вы что, родственникам не помогаете? Я смотрела на Юра, но к моему величайшему удивлению его вид не вызывал раздражения, более того, он вызвал какую-то симпатию, похожую на уважение. – Можете здесь побыть, я схожу сама, одна, вдруг Андрей потерял ключ?
