banner banner banner
Огонь Ассургины
Огонь Ассургины
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Огонь Ассургины

скачать книгу бесплатно


– Мне все равно. Где стоит судно?

– Вон там, у лабазов, – показал рукой куда-то в темноту. – Если хочешь, могу проводить.

Томас задумался. С одной стороны, интуиция наполняла его душу неясной тревогой. Вандер обычно говорил, что чувству нужно доверять гораздо больше, чем рассудку. Рассудок несовершенен – чувство утонченно и никогда не обманывает. Но с другой стороны, необходимо как можно скорее выполнить поручение Каллисто, который сейчас томится под домашним арестом, а он на воле, в порту.

Долг победил чувство опасности, и Томас произнес:

– Пошли.

Путь показался Томасу очень долгим. Темнота сменялась световыми пятнами фонарей, но после них темень становилась еще гуще. В тишине отчетливо были слышны шаги.

Наконец пришли на небольшой участок пристани, где лабазы казались неясными силуэтами. У причала тяжело ворочалось невидимое море, терлось о кранцы небольшое судно, слабо освещенное фонарями. Его короткая мачта то появлялась, то пропадала в темноте. На судне был слышен приглушенный разговор.

Их заметили.

Из темноты раздался громкий голос:

– Привел?

– Привел, – спокойно и холодно произнес незнакомец.

Лязгнул металл – и Томас увидел направленный на него клинок.

– Вот и приплыли. Не правда ли быстро? – усмехнулся бандит и добавил грозно: – Гони монету!

Изнуряющие тренировки Вандера не прошли даром. Томас отпрыгнул назад. Проделал это автоматически, не успев даже осознать, что произошло. Рука непроизвольно взметнулась вверх. Жезл, висевший на запястье, последовал за ней и лег в ладонь.

В следующее мгновение юный маг принял боевую стойку. Рука с жезлом расслаблена и отставлена слегка назад. Молнией мелькнуло наставление Учителя: «Если хочешь победить, не желай этого. Во время боя не задерживай свое внимание ни на чем. Пусть оно плавно скользит. Дай свободу своему разуму…»

Со стороны изготовившийся юноша выглядел, должно быть, забавно. Что может палка против стального меча?! Бандит хмыкнул и, скалясь, бросился в атаку, в успехе которой нисколько не сомневался. Он взмахнул клинком и нанес удар сверху.

Томас отреагировал, а вернее, отреагировало его тело, сознание при этом осталось безучастным наблюдателем. Поворот на носках, шаг назад и скользящий блок с отбиванием.

Глухо звякнуло лезвие меча о древесину и отскочило, как отскакивает металлический шарик от гранита массива. То, что произошло в следующий промежуток времени, было не менее удивительным.

Отбив меч противника, рука Томаса опустилась на уровень груди, при этом конец жезла оказался направленным в сторону бандита. В это мгновение маг вдруг почувствовал, как солнечное сплетение ожило.

«Змей» в солнечном сплетении шевельнулся раз, другой, из конца жезла, устремленного на противника, беззвучно вырвался тончайший разряд молнии. Моментально очертания бандита ярко вспыхнули, и в то же самое время из жезла ударило голубое пламя, следом раздался сухой треск.

Удар огня был настолько силен, что противника отбросило к лабазам. Он, может быть, проехал бы по брусчатке еще дальше, но тесаная стена склада удержала его.

Сзади раздался сдавленный крик. Томас оглянулся. Спешившие на помощь бандиту дружки застыли как вкопанные. Затем они, пятясь, скрылись на судне. Послышались команды, удары дерева о дерево, плеск воды, заскрипели блоки, захлопал парус, наполняясь ветром, и судно медленно растаяло в ночи. Только фонарь на корме еще некоторое время помогал отслеживать его путь, но вскоре исчез и он. Лишь звезды мерцали над морем да был слышен мерный шум прибоя.

Томас потрогал жезл. Он был теплым…

Засвистела боцманская дудка, и босые ноги зашлепали по палубе. «Тиамат» готовилась совершить поворот. Ровный боковой ветер избавлял от нужды менять галс, поэтому на ванты грот-мачты никто не взбирался, только травили и подтягивали фалы, шкоты да скрипели блоки. Зато на фоке кипела работа. По выбленкам[5 - Выбленка – тонкая смоленая веревка, укрепленная поперек вант наподобие ступеньки для подъема на мачту.] мелькали голые пятки.

Фок спустили, развернули в противоположную от грота сторону и подняли снова. Теперь паруса походили на бабочку. Дхау, слегка зарываясь носом, весело бежало вдоль высокого берега.

Жаркое солнце висело над горизонтом в раздумье – продолжать опускаться или еще подождать. К нему по морю стлалась слепящая дорожка. Морская поверхность томно колыхалась, наполняясь бликами. Солнечные лучи ярко освещали берег и находящиеся там строения, отражались в стеклах окон яркими звездами. За строениями четкими линиями проглядывали холмы…

Портовая гостиница «Красный рассвет» по убранству походила на ночлежку, но была с отдельными номерами. Томас заплатил за комнату, попросил разбудить в пять утра и поднялся наверх по скрипучей лестнице, которую здесь именовали не иначе как трап. Вообще все наименования в гостинице были морские. Не окно, а иллюминатор, не порог, а комингс, комнаты – каюты. Около конторки распорядителя на первом этаже висела рында, которой тот отбивал склянки, оповещая жильцов о времени. Томаса это позабавило.

– Почему гостиница называется «Красный рассвет»? – спросил он у коридорного.

Тот, по всей видимости старый моряк, с грубым обветренным лицом, широкими просмоленными ладонями с короткими сильными пальцами, прищурившись, глянул на постояльца и пробасил:

– Так звали посудину хозяина, – глаза моряка затуманились воспоминаниями: – Знатное было время…

Каюта, в которой поселился Томас, была небольшой. В ней помещалась лишь узкая кровать да расшатанный столик у изголовья, на котором в засаленном подсвечнике торчал огрызок свечи. «Наверно, такие же комнаты на судах», – подумал маг, оглядывая временное прибежище.

Его разбудил стук в дверь. Коридорный, убедившись, что постоялец встал, пошел дальше. Томас выглянул в окно. Начинался день. Солнце нехотя цедило свои лучи сквозь морскую пучину, заполняя пространство зеленоватым светом.

Наскоро перекусив в таверне, Томас отправился на поиски «Каролины» и нашел ее за стоянкой галеона. У галеона несли вахту два пикейщика. Они хмуро покосились на мага, когда тот проходил мимо. Вообще-то их заинтересовал не крестьянин, а жезл, висевший у него на руке, из неизвестного дерева.

«Каролина» была одномачтовым судном с двумя надстройками – на юте и баке, предназначенным для каботажных[6 - Каботаж (фр. cabotage) – используется в значении «плавание коммерческого грузового или пассажирского судна между морскими портами одного и того же государства».] перевозок. В длину вместе с бушпритом оно было саженей двадцать, в ширину – около пяти. Высокая составная мачта, казалось, задевала плывущие над головой облака. Судно слегка покачивалось и поскрипывало кранцами. Мачта тоже раскачивалась и чиркала по небу флагштоком, на котором трепетал флаг. Утренний ветерок играл им. Он приподнимал его, и тогда было слышно пение ветра в вантах-струнах – до того они были туго натянуты, потом бросал – и он безвольно ник.

Судно готовилось к отплытию. Капитан в парусиновой ветровке стоял у фальшборта и наблюдал, как матросы заделывали грузовые люки брезентом.

Увидев подошедшего Томаса, махнул ему рукой:

– Подымайся. Скоро отходим.

Когда маг ступил на палубу, сказал:

– Пошли покажу твою каюту.

Они направились к надстройке на юте и спустились вниз по крутому трапу. Здесь располагались пассажирские каюты. Их было две. Капитан распахнул дверь первой из них.

Каюта не слишком отличалась от комнаты в ночлежке, где Томас провел до этого ночь, за одним исключением: здесь не было постельного белья. Вместо него на узкой деревянной койке лежала овчинная шкура. На столе, у изголовья, стоял закрытый стеклянный фонарь. Он не горел. Свет шел откуда-то сверху. Томас поднял голову и увидел продолговатое окно в медном обрамлении.

Капитан, как бы извиняясь за скудность обстановки, произнес:

– Спать все равно не придется: вечером будем в столице. Устраивайтесь, – и ушел наверх.

Томас сел на шкуру, посмотрел на стену, где висел импровизированный ковер, а скорее, разукрашенная красками большая тряпка, на которой было изображено морское чудище, пожирающее корабль. Он разглядывал этот шедевр живописи, пока не услышал свисток боцманской дудки, за которым последовал топот обутых в башмаки ног. Где-то внутри заскрежетал рулевой механизм. Томас прикрыл дверь каюты и выбрался на палубу.

Судно стояло на свободной воде. Швартовые были убраны, паруса поставлены. Их широкие полотнища бились на ветру, наполнялись им. Матросы натягивали шкоты, крепили фалы. «Каролина», заворачивая к ветру, постепенно набирала ход. Порт, а за ним город отступали назад, уменьшались в размерах.

Томас прошел на бак, полюбовался, как форштевень разбивает волну. Брызги летели вверх и достигали палубы. Остро пахло морем. На губах ощущался соленый вкус, над головой хлопали кливера.

Боцман, задрав голову, смотрел на них и кричал:

– Налягай сильней!

Два матроса изо всех сил «налягали» на шкот, но его заело в блоке и кливера не устанавливались.

Боцман выругался вполголоса и, разогнав матросов, стал грубыми пальцами высвобождать заклинивший фал.

Томасу это занятие показалось скучным, и он поднялся на ют. Здесь находились рулевой и капитан.

– Какой простор! – сказал капитан, обращаясь к Томасу. – Разве на берегу такое увидишь?!

Томас снисходительно улыбнулся и подошел к леерам, взглянул вниз. За кормой пенился след. Береговая линия острова, постепенно удаляясь, съеживалась, наполнялась изумрудом зелени, сквозь нее розовыми пятнами проглядывали городские постройки. В прозрачном рассветном воздухе сиреневыми мазками акварели высились горы.

Полюбовавшись морем, Томас спустился в каюту. Здесь качка почти не ощущалась, мерно поскрипывали бимсы. Незаметно для себя Томас задремал. Его разбудил шум. Наверху слышались встревоженные голоса, свист дудки, топот ног.

Томас выглянул наружу. Матросы, сноровисто работая, ставили дополнительный парус. Томас поднялся к штурвалу. Капитан пристально смотрел куда-то за корму. Остров давно исчез за горизонтом, уступив место одинокому парусу, который медленно, но неуклонно увеличивался в размерах.

– Это пираты, – сквозь зубы произнес капитан и выдал в их адрес такую тираду, что у Томаса сразу завяли уши.

Увидев, что сказанное смутило молодого человека, капитан улыбнулся и похлопал его по плечу.

– Не барышня, привыкай! Скоро здесь чертям жарко будет, – и, бросив взгляд на матросов, ставящих парус, рявкнул: – Шевелись!

Тех подгонять не нужно было – они делали все что могли и даже больше. Капитан это понимал, но он также понимал, что людей в минуты крайней опасности нужно загружать работой. Загружать до такой степени, чтобы не оставалось времени на раздумья.

Томас не стал спрашивать, откуда капитан узнал, что за «Каролиной» гонятся пираты, а стал наблюдать за парусом. Вскоре он обнаружил, что парус не один. На горизонте просматривались два треугольника. Через некоторое время маг понял: их преследует одно двухмачтовое судно. Постепенно стал различим корпус, и тут Томас увидел черное пятно на флагштоке. Это, без всякого сомнения, был пиратский флаг.

Скрипел рангоут, дополнительный парус пузырился на ветру, а судно с черным флагом неумолимо приближалось.

Когда стали различимы фигуры людей на борту пиратского парусника, капитан закричал:

– Всем вооружиться! Приготовить самострел!

Двое матросов приволокли из трюма огромный арбалет, который почему-то получил название самострела, и установили на треноге. Вставили стальную стрелу, ее конец обмотали ветошью и густо пропитали смолой.

Ветошь подожгли – стрела унеслась к противнику, оставляя дымный след. Зарядили и выстрелили еще. Одна стрела попала в борт, другая – в парус. Тот вспыхнул, но его быстро потушили. Лица пиратов были устрашающе свирепыми. Каждое удачное попадание вызывало у них приступ злобы и сквернословия. В ответ неслись ругательства моряков с «Каролины».

Расстояние между судами неумолимо сокращалось. Томас отчетливо видел детали пиратской одежды, блеск обнаженных клинков, ухмылки на их лицах. Вдруг его взор остановился на стоящем на мостике капитане. Тот был в коричневой кожаной безрукавке. Только он один сохранял спокойствие, но оно напоминало спокойствие хищника перед прыжком. Томасу показалось, что он разглядел блеск его глаз. До вражеского судна было саженей двадцать.

«Если я убью этого человека, – подумал Томас, – то, вполне вероятно, пираты прекратят погоню». Он поднял жезл, направил его на капитана пиратов. Когда костяная ручка оказалась на уровне солнечного сплетения, оно ожило. Между рукоятью и магом возникло неприятное давящее напряжение. Из конца жезла вырвалась едва заметная в дневном свете молния. Она ударила в пирата. Тело его вспыхнуло синим огнем. Но путь молнии на этом не прервался. Она перескакивала от одного пирата к другому, пока все судно не запылало синими языками пламени. Затем раздался оглушительный треск, ослепительная вспышка – и громовой раскат сотряс воздух.

Когда ослепшие от сильного света моряки «Каролины» пришли в себя, они увидели, что на том месте, где на них наваливалась многорукая, орущая десятками глоток и сверкающая десятками мечей смерть, на притихшей морской поверхности плавали одни обломки. Это все, что осталось от страшных пиратов и их судна.

Первым очнулся капитан. Он подошел к Томасу и положил на его плечо тяжелую руку.

– Ты маг? – тихо спросил он.

Томас судорожно сглотнул комок в горле и кивнул.

Глава 2. Шквал

Солнечный диск медленно клонился к горизонту. «Тиамат» полным фордевиндом шла по косой относительно береговой линии, постепенно удаляясь от нее. Вскоре берег превратился в желтоватую полоску.

Томас прошел на бак. На носу сидели вахтенные и смотрели вперед по курсу. Они, коротая время, негромко разговаривали на незнакомом языке. Дхау, слегка зарываясь в волну, поднимало массу брызг. Водные шарики, поблескивая на солнце, падали на обнаженные торсы матросов, но те не обращали на это внимания.

Послушав немного их певучую речь, Томас направился на ют. Там кроме рулевого никого не было. Тогда Томас снова спустился на палубу по узкому трапу и постучал в дверь каюты Бахрея.

– Входи-входи! – донесся из-за двери мягкий голос торговца.

Томас вошел в каюту. Она вся была убрана коврами. Ковры на переборках и на полу. Коврами застелены низкие диваны с цилиндрическими подушками. Между диванами стоял стол, инкрустированный красным, черным деревом, с шахматной доской в центре. На доске в кажущемся беспорядке – шахматные фигуры.

Бахрей сидел на тахте, поджав ноги, и играл сам с собой. Увидев Томаса, он обрадовался и помахал рукой, приглашая присоединиться.

Томас присел на краешек тахты, осмотрелся. Кроме стола в каюте слева от выхода находился закрытый шкаф. Рядом с ним, в углу, металлический ящик, по всей видимости – для хранения ценностей. С другой стороны от двери стоял пузатый буфет, сквозь рифленое стекло на дверцах неясно проглядывала посуда. Мебель была закреплена на полу из-за возможной качки. Над столом висела изящная масляная лампа, которая слегка покачивалась.

Бахрей быстро расставил шахматные фигуры и стал обучать Томаса игре.

– Это пешка! – он поднимал со стола маленькую фигуру, крутил ее своими короткими пальцами и ставил обратно. – Она ходит только вперед. На одну клетку. Бьет по диагонали тоже на одну клетку, понял?

Торговец повторял это «понял» всякий раз, когда показывал Томасу новую фигуру и объяснял ее действия. Томас задумчиво кивал в ответ. Когда с объяснениями было покончено, начали игру.

Играл Бахрей, если откровенно, неважно, даже плохо, но это его нисколько не расстраивало, ибо ему нравился сам процесс. Он отвлекал от дум и позволял коротать время. Каждому удачному ходу Бахрей радовался как ребенок: вскидывал руки, вертел зрачками своих выпуклых глаз и хлопал себя по бокам.

Постепенно Томас поднаторел в игре и даже выиграл одну партию.

– А говорил, играть не можешь! – кричал Бахрей, радуясь выигрышу напарника.

Он хотел еще что-то сказать, но в дверь каюты постучали и вошел смуглолицый матрос. В руках у него было круглое блюдо с двумя фарфоровыми чашками, вазочки с печеньем и фруктами, а над ними возвышался фарфоровый чайник с тонким носиком. Из носика шел легкий пар.

Бахрей сгреб шахматные фигуры в сторону, освобождая место для подноса. Судя по тому, как он это проделал, еда тоже была одним из любимых его занятий, но он не увлекался ей. Следуя мудрости Востока, торговец говорил, что удовольствий не должно быть много, ибо тогда они превращаются в обыденность, однако и мало их не должно быть, ибо радость должна постоянно наполнять душу. Тогда человек добр к себе и окружающим. Поэтому он будет любим людьми и богами. Радость всегда от бога, – и дополнял: кроме злорадства.

– Почему я удачно торгую? – рассказывал Бахрей, беря посыпанное сахарной пудрой печенье, надкусывая его и щуря глаза от удовольствия. – Потому что я люблю того, с кем торгую. И мы всегда с ним договоримся не в ущерб друг другу. Ему хорошо – и мне тоже.

Бахрей хотел что-то добавить, но на палубе вдруг раздался свист боцманской дудки и послышалось шлепанье босых ног.

Бахрей встревожился, покрутил головой, прислушиваясь к доносившимся звукам, и произнес:

– Пошли посмотрим, что случилось.

Он оправил халат и засеменил к выходу. Томас поставил чашку с недопитым чаем и последовал за Бахреем.

Шум был вызван командой капитана установить дополнительные паруса. Их вытащили из трюма и раскатывали по палубе.

Томас и Бахрей поднялись на ют. Капитан стоял на своем излюбленном месте у края надстройки, нависающей над палубой. Это место носило наименование – капитанский мостик. Прямо за ним располагался рулевой.

Капитан с тревогой поглядывал то на временами хлопающие паруса (ветер слабел и дул неровно), то куда-то за корму, где сходились бледно-желтое небо и тронутая желтизной темнеющая вода.

Бахрей сходил в каюту, принес зрительную трубу, прильнул к ней, пытаясь что-то рассмотреть вдали, но, ничего не увидев, спросил капитана:

– Что там?

Капитан молча повернул трубу Бахрея градусов на пятнадцать вправо. Торговец снова прильнул к окуляру и ахнул! Там, то появляясь, то скрываясь за гребнями волн, маячил красный парус.

– Пираты? – Бахрей бросил на капитана выразительный взгляд.

– Не похоже. Это галера…