скачать книгу бесплатно
Тонечка внимательно следила за ним.
– Ленкина машина, – сказал он убитым голосом. – Значит, она возвращалась…
– Когда мы подъехали, все двери были открыты, и двигатель стучал, – Герман тоже подошёл и посмотрел в окно. – Я заглушил.
– А я ничего не слышал… – растерянно проговорил Кондрат.
И они взглянули друг на друга.
– Я не мог её убить, – сказал Кондрат скорее себе, чем Герману. – Да ещё по пьяни!..
– Значит, будем исходить из того, что вы не убивали, – отозвалась Тонечка бодро. – Теперь самое главное узнать, что здесь произошло.
– Как узнать?!
– Я пока не придумала, – призналась Тонечка. – Саш, а ты?
– Камер никаких нет, конечно, – полуутвердительно поинтересовался её муж.
– Сдурел, что ли?
Повар перегнулся через подоконник, зачерпнул мокрого снега и крепко отёр лицо. С бороды закапали тяжёлые капли.
– Короче, звоню ментам.
– Подождите! – в один голос воскликнули супруги Герман.
– Мы успеем позвонить, – продолжала Тонечка очень уверенно. – Давайте только сначала поговорим.
Поговорить они не успели.
На крыльце зазвучали шаги, сильно протопало, – пришедший отряхивал снег с ботинок, – и распахнулась тяжелая входная дверь.
Высокая женщина в длинном пальто прямиком промаршировала в столовую, замерла на пороге и вытаращила глаза.
– Здрасти, Светлана Павловна, – пробормотал Кондрат.
Женщина отступила и зажала рот обеими руками.
Тонечка встала так, чтобы хоть немного прикрыть от глаз вошедшей разгром и бурые пятна.
– Давайте я вас отведу на кухню, – предложила Тонечка. – Вы присядете, я налью вам…
– Допился, сволочь, свинья поганая! – вдруг заголосила женщина. – Леночка!.. Зарезал её, сволочь?! Где она?! Куда дел?!
– Тише, – сказал повар умоляюще, – тише, тише!..
– Лю-у-у-ди! – женщина сорвала с головы платок, побежала и скатилась с крыльца. – Люди, человека убили! Убили человека!..
– Странно, что меня тоже не арестовали, – Герман потёр руками лицо. – Я же был с ним почти всю ночь.
– Его не арестовали, а задержали, – поправила Тонечка устало. – Саш, давай выпьем, а?
– Нет, – моментально отказался Герман. – Только не это.
– Ну, тогда ты чаю, а я… не чаю.
Она прошла по сверкающей плитке – за ней оставалась цепочка мокрых следов, – плюхнулась в кресло и с наслаждением вытянула ноги, словно весь день не могла присесть. Герман медлил, рассматривая её.
Так она ему нравилась!..
Приятное, особенное чувство, когда женщина нравится, и она – собственная жена.
Даже после стольких часов – долгих часов, которые они провели сначала в доме Кондрата Ермолаева, а потом в отделении, после стольких объяснений, разговоров, подписанных бумаг, Тонечка казалась свежей, и буйные кудри вились особенно буйно – должно быть, от мокрого снега, который всё сыпал и сыпал с небес. Ей очень подходил пятизвёздочный «Шератон» в центре Нижнего Новгорода, сверкающая плитка, уют модной мебели, странных картин и дорогих ковров. Александр Герман за всю жизнь не встречал женщины, которой бы всё это так подходило. Её клетчатая английская куртка, той же генеалогии сумка на длинном ремне, на сумке монограммы в виде всадников, причёска, точнее полное её отсутствие, румяные щёки, уверенная грудь под светлым свободным свитером, ладные джинсы – как ему всё это подходило!..
Он и не думал, что женщина может так ему подходить. До неё, до прошлого года, когда он её встретил, он просто… выполнял некую жизненную программу. Положено, чтобы успешный, уверенный и деловой мужчина появлялся в обществе с красоткой – он появлялся с разнообразными красотками. Положено ветреный и мрачный февраль проводить в Индонезии, «на солнышке» с длинноногой феей – он проводил февраль с феями. Положено по весне фотографироваться на итальянских озёрах рядом с совершенным женским телом, раскинувшимся в соседнем шезлонге – он фотографировался с телами. Иногда его связи были достаточно интересными и развлекали его, иногда получались так себе, но они всегда оставались словно вне его самого. Он наблюдал за собой и своими романами всегда с некоторой отстранённой иронией.
Тонечка за год ни разу не дала ему возможности иронизировать и наблюдать!.. С ней он всё время жил полной жизнью, и это его… удивляло. Каждый день!
Его жена, на которую он в эту минуту смотрел с тихим и умильным восторгом, нетерпеливо крутила шеей, выпутывала кудри, наконец стянула с шеи шарф, с облегчением пристроила вещи в руки подошедшего официанта и спросила белого вина со льдом, кофе и мятного чаю.
Между прочим, Герман давно заметил, что официантам она тоже нравится, хотя они все были почти подростки, а Тонечка вполне себе дама!..
Он подошёл и сел рядом.
Она сразу придвинулась к нему и приложилась к щеке дурацким поцелуем в стиле «дорогой, как я рада тебя видеть этим вечером».
– Какой-то ужасный день, – пожаловалась она. – Ты как? Как твоё похмелье?
– Нет никакого похмелья. – Ему не понравился поцелуй, он прихватил жену за шею и поцеловал как следует.
Не по возрасту и не в меру целомудренная супруга тут же оттолкнула его физиономию.
– Саш, ну что ты!..
Он усмехнулся и отпустил её шею.
– Ну, что мы будем делать?
Тонечка потёрла нос.
– История странная, – сказала она наконец, – вот правда, очень странная.
– Как это верно, Ватсон.
Она искоса взглянула на него и фыркнула.
– Кондрат не мог убить, – продолжал Герман очень серьёзно. – Вот поверь мне. Я знаю.
…Муж что-то недоговаривает, это ясно как день. С самого начала! Сколько Тонечка ни пыталась ещё в Москве выяснить, откуда у её мужа, великого телевизионного продюсера и в прошлом режиссёра, человека всегда и во всём благополучного, сытого и самоуверенного, взялся давний друг повар, да ещё в Нижнем Новгороде, у неё так и не получилось. Муж рассказывал какие-то глупости про бурную молодость и про то, что когда-то он, муж, был большой шалун, но дело с места не двигалось. Целый год, нет, даже почти полтора, Герман ни разу не вспоминал друга-повара и вспомнил только сейчас, а когда Тонечка пристала, только отшучивался.
– На первый взгляд, всё как раз наоборот, – нащупывая почву, продолжала Тонечка. – Как раз похоже, что он убил жену-то.
– Тоня, даже не начинай!..
– Смотри, они сильно поссорились, ты сам мне рассказал ещё той ночью, что приехала и закатила скандал, что она испортила ему всю жизнь! Что она обещает выложить в сеть побои. Что он её послал подальше и они почти подрались…
– Пошла писать губерния… – пробормотал Герман в сторону.
– Разве не могло быть так, что она вернулась, они опять поссорились, потом на самом деле подрались, и он её… ну, случайно, в драке, в угаре… ударил… неудачно…
– Не могло быть, – отрезал Герман. – Тоня, правда. Я знаю, что говорю.
Официант принёс поднос и начал ловко расставлять на круглом столе бокалы и чашки. Тонечка сосредоточенно думала.
– А про неё ты что-нибудь знаешь? – спросила она, как только официант отошёл, улыбнувшись ей напоследок. – Про жену?
– Ни-че-го, – по слогам ответил Герман. – Я понятия не имел, что Кондрат женился.
– Плохо, – сказала Тонечка. – Самое скверное, что мы даже не знаем, где и как её искать.
Герман обжёгся мятным чаем и уставился на жену.
– Как… искать? – переспросил он. – Зачем нам её искать? Если Кондрат её…
– Тьфу на тебя, Саша, – рассердилась она. – Ты сам себе противоречишь! Ты же клянёшься, что твой друг-повар жену не убивал! Значит, она жива и где-то должна быть! А где?..
– Да в этом всё дело! – вдруг вспылил Герман. – Её нигде нет, ни на работе, ни дома! В отделении так сказали!
– Саша, что выходит? Выходит, что Кондрат Ермолаев ночью в беспамятстве её убил, а тело где-то спрятал. Не приходя в сознание.
– Во дворе машина стояла, вся нараспашку, – напомнил Герман. – Мотор работал.
– Вот именно. Когда она на ней приехала? Выходит, после того, как ты ушёл, то есть, где-то ближе к двум. Потом они поссорились – с дракой и битьём стёкол. Потом, получается, он её выволок, затолкал в машину, куда-то вывез, вернулся обратно, оставил машину посреди двора с работающим двигателем и завалился спать. Логично?
– Нет, – отрезал Герман.
– Вот именно, – согласилась его очень умная жена. – Так не бывает. Хотя, по большому счёту, есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось вашим мудрецам. Можно мне ещё Шабли?
Герман помахал официанту, спросил вина и вдруг несказанно удивился:
– Постой, постой, так ты… тоже не веришь, что Кондрат зарезал жену?
– Молодец, – похвалила Тонечка. – Я ещё пока ничего не понимаю, но кое-что странно, правда.
– Что?
– Порядок на кухне, это раз, – задумчиво начала перечислять Тонечка. – Два: ночью был шум, и никто из соседей не прибежал и не спросил, в чем дело.
– Фью-ю! – присвистнул Герман. – Нынче на шум никто не выходит, никому дела ни до чего нет.
– Саш, это в Москве никто не выходит на шум! А здесь все выходят! Когда тётя сегодня на крыльце заголосила про убийство, моментально под забором народ собрался, ты не обратил внимания? И наряд сразу вызвали! Мы же не вызывали никого, а патруль приехал через семь минут после того, как она заорала, я засекла.
– Ну ты даёшь, – Герман покачал головой отчасти даже с недоверием. – А кухня при чём?
– При том, что расстались они, по всей видимости, абсолютно мирно. Твой повар и его телеведущая!.. Он ждал тебя в гости и готовил. Устроил на кухне бардак. Она этот бардак убирает, она всегда так делает, это Кондрат рассказал. Он готовит, а она за ним всё чистит и моет. После этого она уезжает – кстати, куда? – среди ночи возвращается и закатывает скандал. В чём смысл, если подумать?
Герман пожал плечами.
– Вот именно, – подхватила Тонечка. – Получается, что смысла нет. Если они мирно расстались вечером, почему ночью случился скандал?
– Потому что мы пьяные были.
Тонечка рассердилась:
– Саша! Ты же режиссёр! Включи режиссёрское воображение! – Она потянула его за ухо. – Чик-трак! Включилось?
– Чего ты от меня хочешь?
– Чтоб ты фильм представил. Муж и жена на кухне. К мужу вечером приезжает старый друг, – тут она подумала и зачем-то добавила, – лучше новых двух. Муж – повар, и он готовит пир, – и она опять добавила, – на весь мир. Жена видит, чего и сколько он готовит, знает, сколько закуплено выпивки. Потом она ликвидирует бардак, вылизывает кухню и деликатно отбывает в неизвестном направлении. Возвращается ночью, Бог мой, каков пассаж, что за ужасная картина – муж и старый друг уже изрядно набрались!
Герман засмеялся.
– И она давай скандалить и на него кидаться!
– Да, – согласился Герман. – Фильм не складывается что-то.
– Вот именно, – кивнула Тонечка. – Шума соседи не слыхали, на Кондрате твоём ни царапины. Или они очень аккуратно и тихо дрались, или…
– Не дрались, – подсказал Герман.
– Или она так же деликатно и тихо дала себя зарезать, – продолжала его жена, – или…
– Никто никого не резал, и вообще непонятно, что там произошло, – закончил он.
– Смотри, какая собака! – вдруг с восторгом выпалила Тонечка. – Ну вон, вон! Оглянись!
К её внезапным перепрыгиваниям с мысли на мысль, с эмоции на эмоцию он никак не мог привыкнуть.
…Что за собака?! При чём тут собака?!
За соседний столик усаживалась женщина. Лицо у неё было озабоченное и словно встревоженное. На руках она держала…
– Какая же это собака, – сказал Герман несколько даже обиженно. – Это какой-то… организм!
– Сам ты организм! – прошипела Тонечка. – Это совершенно прекрасная маленькая собака! Нет, Саша, ты посмотри, какая прелестная!
У «прекрасной собаки» тоже был довольно встревоженный вид. Она столбиком сидела на коленях у женщины, перебирала тоненькими, как спички, лапами, раскидистые уши время от времени начинали дрожать.
