От первого до последнего слова

скачать книгу бесплатно


– Высокая, доктор. Когда тридцать девять, а когда тридцать девять и пять. – Мужик вдруг с размаху сел на стул и посмотрел на Долгова горестно. – Что делать?!

– А давно такая температура?

– Да уж с месяц.

– Месяц температура тридцать девять и пять?! Каждый день?!

– Ну да.

– А она в больнице? В какой?

Номер больницы ему ни о чем не говорил.

– А давно она лежит?

– Недели три как лежит! Нет, три с лишним! Доктор, – вместе со стулом парень подался к нему, налег грудью на стол, – про вас тут все говорят, что вы понимающий!.. Наш хозяин так сказал! Вы его оперировали, так он говорит, что вы все можете! Вылечите мать, доктор! Христом богом вас прошу! Хотите, на колени встану?!

– Не надо, – быстро ответил Долгов. – Вы сможете ее привезти?

– Конечно, смогу! Конечно, доктор, вы только ее посмотрите! Она же не болела никогда, а тут вдруг ни с того ни с сего!.. Раньше хоть вставала, а вчера я при–ехал, так она меня даже не сразу узнала! А она молодая, доктор, веселая! Пятьдесят два года всего! Она еще и не жила совсем! На курорте никогда не была, а ей все в Ялту охота! Так я ей и сказал – мамань, ты того, давай собирайся летом в Ялту. Я теперь зарабатываю хорошо. Она обрадовалась, платье какое-то пошила, специальное, курортное, а тут напасть такая!.. Вылечите ее, доктор!

Посетитель еще приналег на стол, бумаги поехали и обрушились на пол, и он стал подбирать их – большими, неловкими, не умеющими обращаться с бумагами руками, – и Долгов начал подбирать, и какое-то время они вместе ползали на крохотном пятачке между столом и окошком.

– Я же не знаю, чем она больна, – объяснил Долгов, вылезая из-под стола. Парень веером держал в руке помятые бумаги и не отводил от него глаз. – Привозите ее, мы посмотрим, что можно сделать.

– Я заплачу, вы не думайте, – заявил парень твердо. – Сколько нужно, столько я и заплачу.

Долгов взял у него из руки бумаги и положил на стол.

Он не мог сказать этому просителю, что вряд ли его денег хватит на то, чтобы оплатить услуги доктора медицинских наук и профессора. И госпитализацию на коммерческой основе он тоже вряд ли потянет. И дело не в запредельной дороговизне, а в том, что страна устроена так погано – обычный работающий человек не может себе позволить коммерческую медицину, ну, за исключением нескольких вполне коммерческих пломб в зубах!

Он не мог сказать этого мужику, который тревожно и искательно смотрел ему в глаза, даже дышать старался тише – из уважения! – и весь взмок со страху, что ему сейчас откажут, рухнет последняя надежда, и мать останется помирать от неизвестной болезни. А она молодая, веселая, в Ялту собралась!..

Долгов быстро прикинул, как ему пристроить больную на общих основаниях и по обязательной страховке. Главврач разрешит, он отличный, все понимающий мужик. Только бы место нашлось.

– Сможете завтра ее привезти? Только не с утра, я буду в другом месте. Часам к трем. Вы мне позвоните и приходите с ней прямо в приемный покой, я предупрежу. И завтра же мы ее посмотрим.

– Доктор, спасибо вам…

– Подождите, – перебил Долгов. – В какой она больнице, скажите еще раз!

Нужно будет позвонить, попросить анамнез, просить, чтоб отпустили и чтоб не обижались.

Кто тут первый после бога?.. Должно быть, никого нет!..

Пятясь и не отводя от Долгова глаз, парень вышел из кабинета, и дверь сильно хлопнула за ним. Долгов потер лицо.

Что-то было неприятное, он пытался вспомнить и вспомнил не сразу.

Алиса звонила, а он не ответил. Она утром от него ушла.

Он посмотрел на трубку.

Выяснять отношения он не умел и не любил и искренне не понимал, почему женщин так тянет их выяснять!.. Впрочем, сказал себе справедливый и объективный Дмитрий Евгеньевич, Алису как раз не особенно тянуло. Она редко досаждала ему специфическими дамскими выступлениями. Но, черт возьми, неужели непонятно, что сейчас ему вообще не до нее?! Она все знала про больного Грицука и про чувство вины, замучившее Долгова, и про хирургическое общество, и про то, что рукопись нужно сдавать в «Медицинскую книгу»! Все знала и тем не менее утром сказала ему, что больше так жить не может! А он не может жить по-другому. И что выходит?..

Тренькнул больничный телефон, и Долгов схватился за него радостно – работать ему всегда было легче и приятнее, чем мучительно раздумывать о жизни и любви! На работе, по крайней мере, все было ясно и понятно, и проблемы можно было так или иначе решить. Как решать проблему жизни и любви, Долгов никогда не знал.

– Дмитрий Евгеньевич, – сказал в трубке главврач, – вы можете подойти ко мне на минутку?

– Могу, Василий Петрович. Что-то случилось?

– Ничего особенного, но мне хотелось бы, чтоб вы взглянули.

В кабинете главврача был давешний «полосатый» адвокат. Глебов его фамилия, неожиданно вспомнил Долгов. На столе аккуратно разложены какие-то бумаги, а на стуле пристроен раздутый, как бегемот после кормежки, пакет, видимо, с одеждой. Глебов сидел несколько в сторонке со скромно-торжествующим, как показалось Долгову, лицом, и на коленях у него была толстая записная книжка, в которой он что-то, не отрываясь, строчил. Он лишь мельком взглянул на Долгова и продолжал строчить.

Позер, мрачно подумал про него Дмитрий Евгеньевич.

– Вы не в курсе, что это такое?..

В пальцах у главного врача, красных от постоянного мытья, с коротко остриженными, крепкими ногтями, оказалась какая-то крохотная трубочка, которую он осторожно взял со стола и держал очень аккуратно за торцы, как будто боялся испачкать.

Долгов посмотрел на трубочку, а потом на главного.

– Это нитроглицерин, – сказал он бесцветным тоном, – ну, по крайней мере, так написано на флаконе!..

– Больной Грицук страдал какими-то формами сердечной болезни? – тут же осведомился адвокат. – Я правильно понял?..

Но врачи не обратили на него никакого внимания.

– Да вы взгляните, взгляните, Дмитрий Евгеньевич! – И главный тряхнул стеклянную трубочку, так что таблетки внутри ссыпались на одну сторону. – Какой это, к богу, нитроглицерин!..

– Дайте посмотреть, – попросил Долгов.

– Открывать нельзя! – тревожно свистнул адвокат. – Ни в коем случае нельзя, по крайней мере до приезда компетентных органов!..

Василий Петрович неуклюжим красным пальцем подцепил крохотную крышечку.

– Господа, господа, – зачастил адвокат, – я же вас предупредил, этого ни в коем случае нельзя делать!..

Долгов подставил ладонь, и на нее выпала таблетка, довольно крупная, белая и плотная.

Адвокат в сильнейшем волнении поднялся со стула, позабыв про свой блокнот, который тут же свалился на пол.

– Господа, как уполномоченный представлять волю покойного, я должен уведомить вас, что вещественные доказательства…

– Н-да, – сказал Долгов, рассматривая таблетку.

– Вот и я про то же, – согласился главный. – Да заберите вы ваши вещественные доказательства! – с досадой бросил он в сторону адвоката. – Ничего им не станется! Вон их сколько, доказательств! Целый пузырек!..

– Грицук страдал сердечными заболеваниями?

– Евгений Иванович Грицук страдал манией величия и еще немного манией преследования, – отрезал главный.

– Однако в его вещах мы видим именно сердечный препарат!

– В его вещах мы видим нечто странное, – перебил главный врач, и Долгов вдруг развеселился.

Василия Петровича импозантный Глебов раздражал точно так же, как и его самого, и в этом была некая корпоративная общность, взаимопонимание не на уровне слов, а на уровне инстинкта.

Долгов понюхал таблетку на своей ладони.

– Это, – сказал он Глебову, – абсолютно не похоже на нитроглицерин! Его не принимают такими… слоновьими дозами! И структура вещества совсем другая! Видите?

– Поэтому и нужно милицию вызывать, – пробурчал главный врач. На столе у него зазвонил желтый пластмассовый телефон, и он сердито сказал в трубку, что занят. – Вот его анамнез, этого вашего Грицука!.. Исследование сердечной мышцы в нашей больнице было проведено со всей тщательностью, и никаких отклонений не обнаружено! Даже возрастных. С такой сердечной мышцей можно в космос лететь, не то что романы писать!

– Тем не менее он принимал сердечные препараты!

– Да это никакой не сердечный препарат! Это некое таблетированное вещество в пузырьке с надписью «нитроглицерин»!

– Милицию нужно вызвать, – повторил главврач и, насупившись, глянул на Долгова. – Только этого нам не хватало! А все из-за твоих высокопоставленных больных, Дмитрий Евгеньевич!

Долгов молчал.

Десять лет назад

Позевывая, он сел за шкаф, где было его всегдашнее место, сорвал с головы зеленую хирургическую шапочку, вытянул длинные ноги и наобум открыл какую-то книгу, которая валялась в ординаторской на столе.

– Устали, Дмитрий Евгеньевич? – спросила молодая врачиха Тамара Павловна. – Может, кофейку?

Тон был такой участливый, что Долгов немного поежился за шкафом. Тамара Павловна и разговаривала, и смотрела как-то так, что он все время чувствовал себя неловко.

– Да нет, спасибо, – пробормотал он, не глядя на нее.

– А то выпили бы!.. Я только что заварила!

Он бы и кофе выпил, и съел бы, пожалуй, чего-нибудь, но… Тамара Павловна его пугала.

Он даже подумал было, не сбежать ли от нее в курилку, но ноги не несли, ей-богу! Операция, которую он только что закончил, продолжалась шесть часов и была не из легких.

Поэтому он пробормотал, что кофе категорически не хочет, и уткнулся в книгу.

Книга была «художественная», то есть не по медицине, и он, прочтя три предложения, немедленно начал над ней засыпать и, пожалуй, заснул бы, если бы не Тамара Павловна.

– Что-то вы скучный такой, Дмитрий Евгеньевич! – Она подошла, все-таки сунула ему в руки кружку с кофе, села напротив и красиво закурила. – Или устали?

– Устал, – согласился Долгов. Хирургическая роба не вполне сходилась у нее на груди, и он взглядом все время натыкался на белую пышность в развале зеленой ткани, и не знал, куда девать глаза, и мрачнел с каждой секундой.