Академия проклятых: Кровь отверженных 2

– Нет, – возмутилась наглому наговору. – Я же говорила: нам дали задание! Я искала растения. Сначала наткнулась на дикарку, потом… появился он…

– Чутьё! Он тебя словно на расстоянии чует, и это странно… – задумчиво добавил Грознич.

– Вот и не обвиняй меня! – нашлась я. – Я не виновата… Так получилось… – сбивчиво оправдывалась.

– Тогда запомни раз и навсегда, тебе лучше на его территории одной не появляется! И к нему одной не приближаться!

– Знаю, – виновато кивнула, еле поспевая за быстрым шагом Грознича.

– Теперь я буду с тобой всё время.

– Это… неудобно и неправильно…

– Зато и мне, и тебе будет спокойней! – отрезал Шепс.

Я не удержалась:

– И ночевать тоже будешь у меня?

Шепс не сбился с шага, даже не покосился:

– Если ты этого хочешь, – размазал ответ.

– Я раньше не замечала, что у тебя такое… специфическое чувство юмора, – хмыкнула я, опасливо косясь на сосредоточенно шагающего Грознича.

– А я не шучу…

– Я так и поняла, – пробурчала под нос. – Кстати, я тебе рассказала, что дядя… – и затянула разговор на стороннюю тему.

Пока шли до академии, болтала о чём угодно, лишь бы мысли Грознича не сводились ко мне с Кромом в контексте «они вместе». Я немного передала нашего разговора с дядей, но без углублений и чистосердечных признаний. Так, чтобы не казалось, будто я что-то скрывала.

Шепс отзывался сухо, но по делу.

И я порадовалась, что у нас с родственником налаживались отношения. А уже остановившись у двери в мою комнату, робко уточнила:

– Зайдёшь? Я сделала небольшую перестановку… И, своего рода, ремонт, – помялась в сомнениях.

– Разве это разрешено? – хмуро поинтересовался Грознич.

– Мистер Шайх разрешил. Не глобально, без энтузиазма… и перепланировок. Просто немного украсила комнату, чтобы она казалась жилой.

Несмотря на угрозу Шепса «меня не отпускать ни на шаг», даже не надеялась на положительный ответ. Но упырь удивил:

– Конечно, – кивнул скупо.

Я немного растерялась, но собравшись с мыслями, толкнула дверь и широким жестом пригласила Грознича войти.

– А почему меня не попросила? – принял приглашение Шепс и ступил вглубь. – Я бы помог.

– Да я и сама справилась, – несмело вошла следом, клацнула по включателю, позволяя люстре осветить помещение. – Ничего сложного не было. А я с пользой убивала своё время, и теперь здесь вот так, – в центре комнаты крутанулась, как бы предлагая оценить свою переделку. – Мне кажется, мои рисунки вместо обоев – неплохая идея. Они немного оживляют унылую комнату и придают уюта.

– Да, словно в выставочный зал попадаешь, – явно не особо впечатлившись, отозвался Шепс. – Галерея…

– Пусть так, главное, что не серая и безликая. А то жила здесь, точно в тюремной камере, – призналась с грустью.

– Странное решение, – по-прежнему не выражал никаких светлых эмоций Шепс. – Лучше бы мистер Шайх позволил тебе вернуться в свою старую комнату.

– Боюсь, я физически к этому ещё не готова.

– Продолжаешь ночью гулять? – метнул на меня острый взгляд Шепс.

Нехотя кивнула:

– Не хотелось бы снести здание, а потом оправдываться, мол, нечаянно, – пожала плечами я. – По ночам я себя особенно не контролирую. Хотя, рисование – самое безобидное из моих дарований, но случается и такое… – с ещё большим сомнением содрала с ближайшей стены несколько белых, нетронутых листов, оголяя повреждённые ни то ударами, ни то взрывами камни стены. – Даже не представляю чем и как это делаю, – скептически цокнула я. – Но в своё оправдание скажу, последний раз новые повреждения замечала больше недели назад… После того как стала практиковаться с вами, мне спокойней. И сплю крепче…

– Но рисовать ведь продолжаешь? И почему ты мне никогда не рассказывала об этом…

– Ты же знал, видел раньше…

– Но ты никогда не говорила, когда это началось…

– Но я не знаю… – на последнем слове умолкла, будто сама себе боялась признаться в этом. – Мне кажется, я всегда была… чокнутой. Пусть не настолько явственно, как ты или кто-то из двуликих, но всегда, когда закрывала глаза, моё воображение играло со мной злую шутку. Фантазии или сны… не знаю, что из этого вернее, но, однозначно, именно они делали меня ненормальной. И чем старше становилась, тем чаще воображение путало сознание. Картины становились всё сложнее и красивей, мазки уверенней, цвета точнее. Мои работы… другая жизнь… мистическая и опасная, где другие существа, где битва добра и зла. – я махнула на стену, увешанную моими лучшими работами. – Видимо, у нас это семейное… быть чокнутыми! И, наверное, поэтому друзей особо не нажила. Мы с мамой очень часто переезжали. Не было ни одного города, где бы мы задержались, более чем на год… Она твердила: «Нельзя задерживаться на одном месте!». Словно за нами гнались… Будто нас преследовали.