скачать книгу бесплатно
– Она вам просто не понравилась. Вы этого не хотите прямо говорить, но я видел, с каким выражением вы все на неё смотрели! Поэтому вы и хотите мне досолить! – Лабби пригрозил пальцем. – Я и без вас решу, как мне с ней обходиться!
– Сначала муж её тебе мозги вправит, – сказал Георг. – Только потом не жалуйся.
– Лучше заткнись! От тебя и так тошно.
Георг поднял бровь.
– Да мне от твоей шлюхи тошно, поэтому я такой противный.
Голос Лабби дрожал:
– Ещё раз скажешь, и я…
Он замолчал и направился в сторону дома. Рейнер вздохнул.
– Господи, мозги как у двенадцатилетнего! Как бы он глупостей не совершил.
Матиас сказал:
– Оставь его. Дай ему ещё почувствовать свободу: ему уже двадцать четыре, он не маленький мальчик.
– По его рассуждениям я бы не сказал, – говорил Георг.
– На твоём бы месте я извинился. Это грубо.
– Матиас, не лезь! Не маленький он, вот только дурак круглый!
Больше не пытались переубедить Георга, и Матиас уехал, пообещав к вечеру приехать на праздник.
Вот так и произошло четвёртое событие – ссора. Пятое событие наступило несколько позже, когда братья вернулись домой. Не смотря на наглухо закрытые окна, было холодно. Свет в доме везде выключен, а дверь в комнату Лабби, что располагалась на втором этаже, наглухо заперта, в прихожей не стояла обувь. Никто не отзывался, из чего братья сделали вывод: его не было дома.
Георг сел на диван и достал вторую сигару.
– Порол бы я его, порол бы и порол…
– Я бы тебя точно выпорол, – сказал Артур и положил на диван кейс. Рейнер знал этот жест: брат собирался к Венни. Георг усмехнулся.
– Передавай привет Фишеру.
Рейнер покачал головой.
– Георг, какая муха тебя укусила? Прекрати.
Тот помолчал, несколько раз затянулся и затем молча удалился наверх. Рейнер сказал:
– Проводить?
– Нет, – сказал Артур, надевая пальтишко.
Новое серое пальтишко. Старая куртка износилась, а он купил пальто на распродаже… Прочное и элегантное…
Наконец Артур удалился. Рейнер остался один и через некоторое время отправился спать.
***
Пятое событие произошло именно по дороге к Вензелю Фишеру, который жил на другом конце Битенбурга, в ветхом многоэтажном доме, где кроме него жили только старики и алкоголики. Он не смог приехать, так как машина находилась последний день в автосалоне. Почти никого не было на улице, время приближалось к одиннадцати. Артур никогда не ходил так поздно и поэтому торопился. Какая-то внутренняя тревога возрастала в нём, придавая сил. Первую половину пути он бежал; обувь с глухим стуком ударялась о тротуар. Кейс трясся в захудалой руке; ещё чуть-чуть – и всё содержимое вылетит на дорогу.
Затем он остановился, переводя дух; глухие удары сердца отзывались в ушах и горле. Он сплюнул, постоял несколько минут и опустил кейс на землю. Колени подрагивали и с трудом его удерживали.
Внезапно он услышал за углом нечеловеческий, чудовищный крик. Нет, не крик – вопль. Вопль сумасшедшей собаки, которой словно защемили хвост, рёв раненого дикого зверя, безумный звук, который издаёт загнанная в угол крыса. Артур слышал, как кричали больные в предсмертной агонии: стоны, молитвы, лихорадочный бред.
Но от этого звука сердце замерло, и кровь в жилах как будто по щелчку пальцев остановилась.
А затем крик. Брань, которую невозможно описать словами. Глухой удар – и она стихла. Животные звуки раздавались вдвое громче.
Артур вцепился в кейс и сделал несколько шагов в сторону переулка, который вёл в соседствующие здания прокуратуры и полиции. Он осторожно выглянул из угла в переулок, где не проникал даже свет фонаря. Там стояли две фигуры: одна – необъятных размеров – полулежала на земле, прислонившись к стене. С подбородка капала на куртку и стекала на асфальт кровь. Вторая фигура – высокая и худощавая – стояла над жертвой. Её трясло; она держала длинный тупой предмет, приподняв его над телом. Артур разглядел смутные очертания трубы. Он слышал запах коньяка и крови. Мужчина с тупым предметом помялся на месте, глядя в одну точку, пока не прохрипел:
– О-о-у… Франк… Франк, Франк!
Он ещё раз замахнулся, целясь в голову. Жертва вздохнула и слабо отмахнулась, снова обмякла. Артура затрясло – и совсем не от холода. Он вышел из укрытия и, замахнувшись кейсом, стукнул мужчину по голове. Тот отлетел в сторону, обронив трубу. Она с грохотом ударилась о стену, он же чудом устоял на ногах и, вытянув перед собой руки, навалился на Артура. Они кубарем полетели в сторону дороги. Артур почувствовал, как пуговицы пальто отлетели в сторону: руки подбирались к его горлу. Его душил запах алкоголя, который он так тяжело переносил. А руки… они не душили его, а сдирали кожу с шеи и с лица. Санитар потянул пьяницу на себя, дёрнул за волосы и повалил его в сторону. Тот со стоном рухнул лицом вниз и не шевельнулся.
Кровь с нескольких царапин на шеи и щеке капала на распахнутое пальто, стекая за воротник. Артур поднял кейс и ударил им пытавшего подняться пьяницу по спине. Он рухнул, бормоча себе под нос: «Франк, Франк, Франк!».
Санитар подошёл к жертве. Это был необъятных размеров мужчина, фигура которого с трудом помещалась в растянувшуюся куртку. Подстриженные у виска волосы с пробором наполовину закрывали окровавленную щеку и скулу; кровь струилась со рта и носа, а также с колена, из которого торчал осколок от бутылки. Жертва приходила постепенно в себя; у неё появились силы поднять голову. Увидев Артура, мужчина указал на трость в углу. Тот поднял трость и помог встать ему на ноги. Пострадавший застонал и поковылял в сторону дороги.
– Прошу вас, не делайте резких движений. Сейчас дойдём до больницы, она за углом…
– Нет… – хрипел раненый, – я должен… я должен задержать эту скотину… Где она?
– Пускай лежит он себе на дороге.
– Чтобы его сбила машина? Слишком лёгкая участь, сынок!
Артур, прислонившись к пострадавшему и обхватив его со спины, осторожно обошёл пьяницу, несколько раз оглядываясь через плечо. Тот не шевелился. Пострадавший сказал:
– Шёл я своей дорогой, домой, а тут – прямо возле прокуратуры и полицейского отделения!.. Он напал сзади – крался, чёрт!
– Вы из полиции?
– Я прокурор. Прокурор Эдгард Франк.
Артур застыл на месте. Франк поморщился.
– Ну, идём!
Он поковылял с ним через дорогу. Больница располагалась за углом.
– Пьяный вас знает: он повторял ваше имя.
– Да ему вообще давным-давно решётка полагается! Господи, сколько он пьёт, грабит и ворует!.. Ну всё, теперь он доигрался, сволочь! А я что – жалел! Думал, исправится, жена беременная есть у него, родители больные… Чёрт там плавал! Плевал я и на его жену, и на его ребёнка, и на его родителей!
Артур молчал. Он ничего не понимал и не хотел особо в это вникать; ему хотелось только поскорее отвести прокурора в больницу и вызвать полицию. Пострадавший оставлял за собой полосу маленьких багровых пятен. Из-за угла показалось трёхэтажное белое здание.
Франк вздохнул.
– Боже, вся жизнь перед глазами пронеслась! В прокуратуре вот уже пятый год – а тут такая нелепая смерть. Спасибо тебе, сынок, спасибо, выручил меня!
– Как же я мог пройти мимо!
– Что ты в такой поздний час делаешь?
– Домой шёл, с работы.
– Где работаешь?
– Здесь. – Артур указал на здание больницы. – Я санитар.
Франк помолчал. Артур услышал над головой всхлипы, и сердце его сжалось. «Что чувствует человек, которого чуть не убили?» – подумал он и как можно мягче сказал:
– Доктор Франк, я прошу вас, успокойтесь.
– Господи, с возрастом я расчувствовался… Как тебя зовут?
– Артур Бёргер.
– Артур, я тебя не забуду! Обращайся всегда за помощью, слышишь? Я у тебя в долгу…
Он завыл. Так продолжалось до того момента, пока они не вошли внутрь. Перепуганная медсестра подозвала доктора, и те подготовили каталку, пересадили прокурора. Тот тихо стонал и практически ничего не говорил, но когда его увозили, он сказал:
– Артур, звони в полицию! Скажи, что на меня напал Гомерик Вайс!
Его увезли. Артур подошёл к медицинскому посту. Раны на шее и на щеке обжигали кожу, он поморщился. Пока набирал номер полиции, думал: «Гомерик, Гомерик Вайс… Гомерик Вайс?.. – Он так и замер. – Вайс?!»
…Когда приехала полиция, Гомерика Вайса арестовали на месте. Артура проводили в полицейский участок, и он дал показания. Инспектор записывал всё в блокнот, за стеной записывали допрос. Артур переводил взгляд со стены на инспектора и на пальто, из которого вместо пуговиц торчали нитки. Когда инспектор закончил и проводил его к выходу, он сказал:
– Товарищ инспектор, у Вайса же семья, так?
Старик нахмурился.
– Ну да. Вам-то что?
– Интересно просто, как жена… Одна…
– Всё с ней будет в порядке.
– А я её, кажется, знаю: Лили вроде бы?
– Да, её зовут Лили. Вы говорили с ней?
– Немножко… Совсем немного. О муже она не говорила… А она была в курсе ситуации?
– Мы её даже не допрашивали, герр Бёргер. Идите лучше домой, мы вам позвоним.
Артур дал домашний телефон в случае, если снова вызовут на допрос. Часы над главным входом в участок показывали час ночи. Прежде чем идти к Венни, он подошёл к телефонной будке и попросил телефонистку связать с домом. На другом конце провода послышался тихий, сонный голос Рейнера:
– М?..
– Лабби дома?
– Низнау…
– Да просыпайся же! У меня очень плохая новость, мне нужно поговорить с ним!
– Сисатс… Менутошку… – Некоторое время раздавались короткие гудки, а затем Рейнер, оживившись, сказал: – Слушай, я зашёл, а его нет. Там ещё записка на кровати, что пошёл ночевать к знакомому.
Артур побелел.
– К какому знакомому?! Не верю я, что у него знакомые! Он у неё?
– Да откуда я знаю? Что ты так орёшь, что случилось?
Артур рассказал про нападение на прокурора. Рейнер тяжело вздохнул.
– И как я это ему сообщу? «Лабби, муж Лили уголовник и пьяница»?
– Даже если и так – надо сказать ему об этом; а то ещё в историю ввяжется. – Он поджал губы, представив себе трясущегося от ярости и досады Лабби. – А адрес, который она дала? Ты нашёл его?
– Нет.
– Ладно, вернётся. Может, она сама ему и скажет, но я ей не верю. Она может всё отрицать. Поэтому, если он придёт раньше, ты просто скажи ему: прямо, грубо, но скажи.
– Хорошо, я тебя понял.
Артур тяжело вздохнул, взял кейс и побежал. Он думал только о том, как побыстрее добраться до Фишера и как там Лабби. Он не злился на него, он злился на Лили, на её бестолкового мужа и на ситуацию. «Муж в тюрьме, она, будучи беременная, спит с молодым парнем… Прекрасно!» Он сжался от холода. Ветер трепал полы пальто.
***
Когда Артур отыскал в кармане дубликат ключей и вошёл в квартиру, всё ещё горел свет. Венни сидел у столика, склонившись над записной книжкой. При появлении гостя он посмотрел на него с нескрываемым страхом.
– Почему так поздно? Я уже хотел в полицию позвонить…
Он осёкся. Артур помотал головой и кинул пальто на пол. Венни посмотрел на его шею.
– Господи, что это?
Тот не ответил, поставил возле дивана кейс и, не раздеваясь, лёг лицом вниз. Он не хотел говорить; Венни знал это состояние и его не трогал. Артур так пролежал минут пять, пока не уснул.
На следующее утро проснулся от того, что под окном кто-то кричал. Дверь в спальню Венни была заперта. Артур подошёл к окну и увидел какого-то мужчину в комбинезоне, без верхней одежды. Он ходил около дома и, покачиваясь, распевал «Интернационал». Артур потёр глаза и тяжело вздохнул: он чувствовал себя разбитым и уставшим настолько, что ему было плевать на всё вокруг – ему просто хотелось нормально поспать. Он снова лёг, но так и не заснул. Венни не приходил. Он встал и, не испытывая чувство голода, умылся и от скуки стал расхаживаться по гостиной. Венни, фабричный рабочий, тратил одну треть зарплаты на всякие разные статуэтки: будто танцующие дети, спящие ангелочки или жирные коты. Он покупал их на рынке. Они стояли повсюду: у стола на краю, на тумбочках, в шкафу, на шкафе, в ящиках под шкафом, на кухне возле специй, в спальне около кровати. Также Венни любил бумагу и иногда (раз в квартал) баловал себя либо новой книгой, либо тетрадкой, в которой записывал мелкие события. Но он никогда не разрешал заглядывать в тетради, заверяя, что ничего особенного в них нет. Артур не возражал; он не любил лезть человеку в душу. Более того, никогда не спрашивал, куда по воскресеньям уходил Венни и почему тот всегда запирал дверь спальни. Он прекрасно понимал, что у каждого человека свои тараканы в голове и не спрашивал о них даже у того, у кого каждую неделю оставался ночевать.
