скачать книгу бесплатно
– Отлипни ты.
– Не ож-дал, – обиделся Витек, но отлип.
Алтуня голову сломал: может, через Витька? Подумали, вместе был? Но сержант скоро вызвал его одного.
В ментовке набралось полно народу. И продавщица, и библиотекарша, и учитель. Только хмырь испарился вместе со шляпой. На его месте восседал какой-то видный, в галстуке. Он прикрывал глаза ладонью.
– Все, товарищ секретарь, – тихо обратился к нему лейтенант. – Можно начинать?
– Начинайте, начинайте, – не убирая руки, буркнул тот.
Вдруг раздался грохот кулаков в хлипкую дверь камеры и истошный крик.
– Воды, гады! Воды!
– Это что? – дернулся в галстуке.
– Пьяный, к прохожим приставал.
– Пьяный, приставал… Что-то у вас в последнее время процент задержаний растет. Профилактикой не занимаетесь?.. Гоните его в шею.
Витек протрезвел от такой прухи.
– Спасибо, – кивал он лейтенанту. – Сердечное спасибо. – И шепнул Алтуне, проходя мимо: – Говорил, со мной надо. А ты… Деловой.
Алтуня уже словил, что стоит здесь из-за сегодняшнего марш-броска. Только не доходило, что к чему. Когда лейтенант стал выспрашивать всех по очереди про эту книжку, он подумал – показать газету, и кранты. Но тут же передумал, не будет он оправдываться перед ними.
– А я что? – фыркнула продавщица. – Спрашивают – значит, хорошая. А раз хорошая – значит, нету.
– Какой позор! – слезерила библиотекарша. – Как читателям в глаза смотреть. Я ничего не знаю. Нет у нас такого писателя, нет.
– Вот это вы верно сказали, – подтвердил в галстуке.
– У меня грудной ребенок дома, – продолжала скулить она.
– Бабу-то отпустите! – не стерпел Алтуня.
– Тихо! – прикрикнул лейтенант. – Вы что скажете?
– Что же тут сказать… – ехидно задумался учитель. – Вероятно, воспитательная работа у нас не набрала еще должной высоты.
В галстуке поморщился из-под ладони:
– Все-то вы не договариваете. Дело это наше обоюдно. А вы вот снова в авантюру ввязались.
– Вам еще придется объяснить причину задержания.
– Объясним, – пообещал секретарь.
– А я так думаю, пьяный просто, – высказался сержант.
Алтуня молчал. Ух, попадись ему сейчас этот Солженицын… Хотя, по справедливости, при чем тут Солженицын?
– А ты что молчишь? Алтуня молчал.
– У тебя, говорят, и бумажки какие-то были? – вспомнил лейтенант.
– Вы что, не обыскали до сих пор? – В галстуке даже руку ото лба отнял.
Брыластый налился кровью.
– Товарищ сержант!
Колька подошел к Алтуне, тот сам карманы вывернул и протянул клок газеты. Секретарь на полдороге выхватил его из Колькиных рук. Читал долго, даже на обороте пытался вычитать, а потом отложил и прихлопнул ладонью.
– Все-таки, Алтунин, кто ж тебя надоумил про эту книгу?
– Сами видите – в газете прочитал, – хмуро ответил он.
– В «Книжном обозрении», что ли? – форсанула продавщица и лихо глянула на библиотекаршу с учителем. Тот сморщился, старый-старый такой и неинтересный мужчина, и она высоко отвернула остренький подбородок.
– Газета газетой, – внушительно проговорил в галстуке, – но тут написано черным по белому: осуждаем. А ты – в магазин. Как это понимать?
– Почитать же просто захотелось!
– Почитать надо отца с матерью. А книга эта вредная…
– Да я, может, еще больше б осудил! Или что – кому можно, а нам нет?
– Прекрати со своими вопросиками! – взвился лейтенант.
– Не горячись, – остановил его в галстуке. – Видишь ли, Алтунин, чтоб осудить вредную книгу, ее вовсе не обязательно каждому читать. О ней писали в газетах, содержание изложили – в основном… – Учитель хмыкнул, но секретарь не обратил внимания. – …и всякий может понять, что это за клеветнический роман. Тут главное нюх, чутье… партийная позиция, наконец. Вот и откликаются простые труженики в газету. И так и должно происходить. А то, о чем ты говоришь, – это демагогия.
– Неожиданное определение, – встрял учитель.
– Понятно?
– Так, малость. – Алтуня замялся.
– В армии служил? Как отвечать положено?
– Так точно, понятно, – подтянулся он.
– Ладно, лейтенант, отпусти их. А то уж – организация, организация. Чтоб в моем районе! Валидол глотать пришлось, – улыбнулся, душевно так, секретарь.
– Справку хоть какую дайте, – проскулила библиотекарша.
– А с ним как? – спросил лейтенант, когда остальные вышли.
– Ну а ему, – секретарь прищурился, – пятнадцать суток.
– За что? – вырвалось у Алтуни.
– Уж это как в анекдоте, – весело рассмеялся тот: – Знал бы за что – совсем убил, – и хлопнул Алтуню по плечу. – В армии служил?
– Есть пятнадцать суток, – просек Алтуня и вытянул руки по швам.
Ему тоже стало весело. Видно – свой мужик этот секретарь. Отношение понимать надо. Это у них в полку командир такой же был – строгий, но справедливый. От такого и сутки схлопотать не жалко.
1977
Перед дождем
Вишневые «Жигули» свернули на обочину и, протянув накатом еще немного, осторожно остановились. Мужчина вызволился из-за руля, обогнул капот и распахнул дверь с правой стороны.
– Колено затекло, – поспешил оправдаться он.
– Если тебе так уж хочется… – отдавая спор, женщина подтолкнула наружу лохматого спаниеля и вышла сама.
– Плащ захвати.
Она наклонилась было назад, но раздумала:
– Пока не холодно. Мы ведь ненадолго?
Спаниель пронесся по полю к кустам, внезапно провалился в не заметный с дороги овраг, снова появился на глаза, уже за ним, и окончательно скрылся из вида под крутым откосом.
– Шегги! – окликнула женщина, поправляя зачесанные на уши темные волосы вогнутой сердцевиной ладоней.
Собака стремглав возвратилась и встала перед хозяйкой, опираясь уже перепачканными лапами о ее светлые брюки.
– Шегги. – Женщина укоризненно отряхнула земляные следы над коленями и, чуть щурясь, направилась в сторону от машины. Торопясь следом, мужчина забыл захлопнуть дверцу. Перед оврагом женщина замедлила.
– Тут сухо. – Мужчина спрыгнул и протянул ей руку.
Она своей не дала и легко перескочила на другую сторону. Овражек был неширокий.
Реку стало видно, только когда они приблизились к откосу. Склон густо затянуло кривым ольховником, кое-где торчали неказистые березы. В просветах между ветками блестела далекая вода.
– Сойдем? – предложил мужчина.
Спаниель потерялся в густой траве, с визгом выкарабкался повыше и застыл, очумело глядя на них. Женщина улыбнулась.
Вниз вела тропинка, вытоптанная неровными ступенями. Мужчина спускался боком и не сводил глаз с женщины. Когда началась трава, она поморщилась:
– Я промочу так ноги!
– Не промочишь! – и он подхватил ее на руки.
Ее тело было для него легким, но он стал спускаться осторожней – земля под травой раскисла от нудных дождей, подошвы скользили, и приходилось, чтоб не хлестнули, отстранять локтем ветки.
– Уронишь, уронишь! – Женщина стучала ладонью в его плечо.
Он молчал и только плотнее, но бережно прижал ее к себе, как ребенка.
Спаниель рванулся к реке, но следующая волна обдала ему лапы, и он, заскулив, отскочил к хозяевам.
– Пусти теперь.
Вода здесь была вровень с берегом – с узкой и гладкой полосой красноватого песка. Через реку стояли, поодаль друг от друга, несколько изб. За ними и далеко в стороны темнел лес.
– Не верится, что там она попадает в город – парапеты, мосты…
– А там как некрасиво. – Вправо над водой громоздилась арка портального крана.
– Что? – переспросил он, засмотревшись в прошлое: излучина реки, зелень плотно прикрывает этот песчаный мыс вокруг и сверху – укромный от прохожих глаз клочок берега и жизни. И песок, теплый под ладонью, и белая ночь с линялым диском луны, долгая, тогда казалось – бесконечная.
– Ты не слушаешь?
– Да-да, – спохватился он. – Конечно, дам тебе развод.
– Вот, намочил, наверно, – сказала женщина почти одновременно с ним, опустив взгляд на его туфли. – Говорила надеть на платформе.
– Ты же знаешь, не умею ездить в тех. Ты довольна?
– Довольна, да, – усмехнулась она углом рта. – Зачем, зачем еще эти мучения!
Она ступила к воде. Мужчина нагнал и, притянув ее за плечи, коснулся губами струнки пробора, а потом легонько подул.
– Соринка? – Она запрокинула голову.
– Бревно… Прости, снова я начал. – Он плотно провел по лицу ладонью.
В разрыв облаков пролилось низкое солнце. Мир за рекой и вокруг просветлел, прояснел и словно свернулся – как одна большая, но хорошо знакомая комната.
– Сестре там будет трудно одной.
Мужчина обломил ветку и стал обрывать листья, один за другим, по одному.
– Она могла бы и не ехать.
– Нет, не могла! Ты сам отлично понимаешь.
– Ничего я уже не понимаю. Шегги!
Оторвав последний лист, он размахнулся и бросил черенок вдоль берега. Ветка была легкой и далеко не улетела. Спаниель в мах добежал до нее, схватил зубами и, обогнув большой плоский камень, вернулся к хозяину. Но отдавать не хотел, а подползал на брюхе и снова отскакивал, зазывая играть. Мужчина опустился на корточки и почесал у него за ухом. Пес повалился на песок, подставляя пальцам широкую грудь.
– Как же нам не проявить самоотверженность, да, Шегги?
