скачать книгу бесплатно
Унтер зло бросил:
– Alles! – И добавил, уже мягче, чтобы герр инженер не подумал, что это относится к нему лично: – Slowaken haben uns betrogen.[4 - Всё! Словаки нас предали….]
– Was?!?! – возмущённое удивление всегда удавалось Савушкину на «отлично».
– Die slowakische Armee schloss sich den Russen an. Unsere milit?rische Mission wurde in Martin erschossen… In der ganzen Slowakei – ein Aufstand.[5 - Словацкая армия перешла на сторону русских. Наша военная миссия была расстреляна в Мартине… По всей Словакии – мятеж.]
Савушкин спросил растерянно:
– Und was machen wir jetzt?[6 - И что нам теперь делать?] – надо дать унтеру возможность побыть в роли спасителя полугражданских балбесов, ни уха, ни рыла не смыслящих в международной обстановке – мелкие чины такое любят…
Унтер, преисполнившись значительности, важно кивнул.
– Durch das M?hrische Tor nach Brunn, von dort nach Presburg und weiter nach Budapest.[7 - Через Моравские ворота на Брюнн, оттуда на Пресбург и далее на Будапешт.] – И уже более снисходительно добавил: – Es ist viel weiter, aber sicher.[8 - Это намного дальше, но безопасно.]
Всё правильно. Именно так диалог между многоопытным военным и сомнительным штатским и должен был быть выстроен – Савушкин про себя лишь усмехнулся. Теперь – завершающий аккорд…
– K?nnen wir hier den Tank auftanken? Wir haben fast keinen Treibstoff, und im Bezirk gibt es keine Treibstofflager der Todt-Organisation…[9 - Мы можем здесь заправить бак? У нас почти нет горючего, а в округе нет топливных складов организации Тодта…]
Унтер задумался на мгновение – а затем, уверенно кивнув, изрёк:
– Sie k?nnen. Ich melde mich umgehend bei unserem Lager. Dort bekommen Sie hundert Liter Benzin.[10 - Сможете. Я сейчас свяжусь с нашим складом, сто литров бензина они вам выдадут.]
Ну вот и славно, заодно и узнаем, что за части тут гужуются – фельджандармы ж не просто так тут обретаются, они все приписаны в каким-то подразделениям… Савушкин кивнул.
– Ich danke Ihnen! Ich wei? nicht, wie wir ohne dich auskommen k?nnten… Welche Stadt ist das?[11 - Благодарю вас! Не знаю, как бы мы без вас справились…. Это какой город?]
Унтер пренебрежительно махнул рукой.
– Nichts zu reden! – И, снисходительно глянув за спину, добавил: – Und das ist keine Stadt, das ist ein Dorf – Ungarischer H?gel.[12 - Не о чем говорить! А это не город, это деревня – Венгерская Горка.]
Ещё минут пять у них ушло на уточнение местоположения поста, топливной базы и в целом обстановки вокруг – после чего «хорьх» «инженеров и техников организации Тодта», пыхнув сизым дымком, направился на заправку. Савушкин, уточнив с Некрасовым направление движения, обернулся к своим.
– Так, хлопцы. Сейчас заливаем бензин и внимательно смотрим по сторонам! Важно всё – какие тут немцы, что на их машинах наляпано, какая форма… В общем, всё! Они тут неспроста отаборились, от этой Венгерской Горки до Словакии – сорок километров…
Впрочем, смотреть особо было не на что – деревня спала, и если в ней и находились какие-то части – то какие именно и где, узнать было решительно невозможно. Савушкин разочарованно вздохнул:
– Вот черти, попрятались так, что ни черта не увидишь… Витя, заправку бачишь?
Водитель кивнул.
– Вон, за пригорком, там, где давешний унтер и говорил….
– Заезжай. Он вроде по рации вопрос утряс.
И точно – полусонный кладовщик, завидев «хорьх», спотыкаясь, порысил к шлагбауму, поднял его, и, как только машина поравнялась со сторожкой – старательно вытянул руку в «римском» приветствии. Савушкин на это лишь про себя иронично улыбнулся – чем дальше от фронта, тем выше рвение в отдании приветствия у всякой тыловой братии…
Впрочем, короткий разговор с кладовщиком дал массу ценной информации. Пожилой дядька, из «тотальников», охотно доложил Савушкину, что склад принадлежит танковой дивизии «Татра», неделю как спешно сформированной из всякого рода запасных и учебных батарей, дивизионов, батальонов и рот; один из двух полков новоиспечённой дивизии, восемьдесят пятый панцергренадерский, и квартировал в настоящее время в Венгерской Горке. Собственно, именно его бензин в данный момент и лился щедрой струёй в бак «хорьха» – что весьма радовало Некрасова.
Савушкин решил на всякий случай провентилировать вопрос численности дивизии – авось кладовщик что-то знает? К его изумлению, не только знал, но и охотно поделился своими знаниями! Дядька, довольный тем, что за сто литров бензина выторговал талоны на сто пятьдесят – сообщил Савушкину:
– Panzerdivision – ist nur ein Name. Achtundzwanzig mittlere und drei schwere Panzer, sind kleiner als das Bataillon. Weitere zehneinhalb Sturmgewehre und f?nfzig Kanonen und Haubitzen. Dies ist keine wirkliche Spaltung, es ist so, erschrecken die Slowaken…[13 - Танковая дивизия – это просто название. Двадцать восемь средних и три тяжелых танка – меньше батальона. Ещё десятка полтора штурмовых орудий и полсотни пушек и гаубиц. Это не настоящая дивизия, это так, напугать словаков…] – и улыбнулся, давая понять, что настоящие танковые дивизии воюют на фронтах, а их «сборная солянка» – не более, чем пугало для восставшей Словакии.
Савушкин кивнул, напоследок подарил разговорчивому кладовщику бутылку шнапса, и, сев в «хорьх», махнул рукой – дескать, двигай. Но только оставив за кормой последние дома Венгерской Горки – тут же скомандовал:
– Витя, тормози! – И, указав на густой орешник справа, кивнул: – Загони туда. Надо подумать…
Когда машина была загнана в самую гущу кустов лещины – Савушкин обратился к своим бойцам:
– Так, хлопцы, ситуация следующая. Дальше на юг – горы, Татры, или, как их называют поляки, Бескиды, а по сути – это северный фас Карпатской дуги. С этой стороны немцы в Словакию вряд ли сунутся – дальше хребты, один за одним, узкие речные долины, где дороги перекрываются на раз, малонаселенный – да вы и сами это бачите – край. Немцы пойдут на Словакию восточнее, где горы пониже, и откуда удар будет болезненней. Думаю, что и венгры навалятся с юга. Это моё предположение, но я уверен – будет именно так. Исходя из простой географии.
– А эта танковая дивизия, «Татра»? Она ведь тут? – Нерешительно спросил Строганов.
– Да, Женя, тут. Не вся, заметь, только один полк. И то – потому что он до всей этой катавасии дислоцировался в Гляйвице, это Верхняя Силезия, от нас на северо-запад километров сто. Остальные части этой дивизии потягиваются из разных глухих гарнизонов – и нам предстоит узнать направление их удара. Но, думаю, эта дивизия у немцев не одна. Поэтому утром мы двинемся на юго-запад, через Моравские ворота[14 - «Моравские ворота» – горный проход в Чехии, между восточными отрогами Судет и западными отрогами Бескид. Моравские Ворота протягиваются с северо-востока на юго-запад на 60 км между городами Острава и Пршеров. Ширина достигает 10 км. Высшая отметка – 310 м – водораздел рек Одра и Бечва.], до Брно, или, как его называют немцы, Брюнна, и дальше на Братиславу, или Пресбург. Все «Войну и мир» читали? – Котёночкин радостно закивал, остальные опустили головы. – Ладно, не расстраивайтесь, ещё прочитаете. Просто мы сейчас пойдем по тому пути, по какому шла армия Кутузова к Аустерлицу. Но будем надеяться, что результат у нас получится повеселей, чем у наших предков… Вопросы?
– Товарищ капитан, но Моравия… – Нерешительно проговорил Котёночкин.
– Правильно, лейтенант, это часть протектората. И у нас нет пропуска туда – но, думаю, любой патруль отнесется к этому снисходительно, учитывая изменившиеся обстоятельства. В крайнем случае, найдем коллег из организации Тодта и выправим себе пропуск – мы ведь здесь совершенно легально. – И, улыбнувшись, спросил у Котёночкина: – Володя, скажи мне, как инженер инженеру – ты проектировать всякие форты и бастионы могёшь?
Лейтенант почесал затылок.
– Я вообще-то в школе чертил неплохо, и в училище сапёрное дело на «пять» … Если не всерьез – то что-нить накарябаю.
– В багажнике у нас бумага, листов сорок, и карандаши. Утром возьмёшь карту Мишкольца и набросаешь план предполагаемых укреплений – которые мы едем строить. На случай серьезной проверки.
Котёночкин изумлённо спросил:
– Товарищ капитан, вы это всерьез? Да это на весь день работа!
Савушкин кивнул.
– Так точно. Устроишься поудобнее и твори. А я с хлопцами займусь географией – у нас впереди очень сложная дорога, в горах мы пока не действовали. Мы пока все Татры облазим по картам – аккурат часа на четыре работы – а ты пока создай десяток шедевров фортификации… – и, упреждая возражения лейтенанта, добавил: – Понятно, что любой инженер-сапёр твою мазню махом разоблачит, но я что-то не упомню инженеров-сапёров среди должностных лиц фельджандармерии. Так что – не трусь, ваяй смело! – Скупо улыбнувшись, добавил: – А сейчас – спать! До рассвета ещё два часа, как раз доберем за вчерашний день….
Чему быть – тому не миновать…. Савушкин осмотрел окружающие горы, неопределенно хмыкнул и бросил лейтенанту, беспомощно всматривающемуся в карту:
– Володя, не терзай себя. Проморгали мы поворот на Яблункув этот… – Помолчав, добавил: – И чую я, что тот шлях, по какому мы сейчас рулим – нас в мятежную Словакию и заведёт. Если уже не завёл…
Котёночкин неуверенно ответил:
– Не должен… Тут вроде ещё Польша…
Савушкин отрицательно покачал головой.
– Нет. По карте у нас вдоль дороги сплошь деревни должны быть, бо идёт та дорога вдоль реки Кренжелки… Где та река? Нет той реки… И деревень нет. А есть горы, какие никак не подписаны. А компас продолжает дурить, крутясь во все стороны… И куда теперь ехать – чёрт его знает…
Тут подал голос старшина. Откашлявшись, Костенко предложил:
– Та давайте вже на запад по солнцу йихаты, до той Моравии вже ж как-нибудь доидэмо… Зря мы, что ли, карты всё утро наизусть учили? Я помню, шо вси дороги тут – в широтном направлении, вдоль хребтов. И наша – с востока на запад, аккурат в Моравию…
Савушкин вздохнул.
– Так-то оно так, но не забывай, Олег, что в Словакии – восстание, а мы с тобой – немцы в форме, хоть и строители… И нас, если что – по головке никто гладить не станет. Поставят к стенке и шлёпнут, как ту военную миссию в Мартине… Те, небось, тоже думали – де, словаки, мирный народ, что они нам сделают… И поплатились. А нам ещё задание командования выполнить надо! – Помолчав минуту, снова вздохнул и промолвил: – Но сейчас я с тобой соглашусь. Надо ехать. Куда выведет – туда выведет, в конце концов, до Моравии тут рукой подать. Може, и доидэм…
Разведчики вновь загрузились в «хорьх», вместо Некрасова, взявшего наизготовку свою СВТ, за руль сел старшина, и они двинулись на запад – держа солнце по левую руку. Других ориентиров не было – горы вокруг были похожи друг на друга, как близнецы-братья…
Минут через сорок Костенко, внимательно всматривающийся вперёд, настороженно произнёс:
– Якесь мисто… Километрах в пяти.
Савушкин всмотрелся вдаль, приложив к глазам бинокль – и кивнул.
– Город. Володя, глянь по карте, какой город тут может быть, не деревня?
Лейтенант раскрыл планшет, посмотрел, что-то про себя посчитал – и ответил:
– Если город – то Скалите. Словацкий. С польской стороны только деревеньки…
– Твою ж мать…. Ладно, будем надеется, что пронесёт.
Не пронесло – у кладбища, расположенного на въезде в город, дорогу им преградил тяжёлый трёхосный армейский грузовик «татра». И лишь только «хорьх» разведчиков остановился – из-за ограды кладбища, из-за «татры» и из дворов первых домиков городка высыпало десятка два военных в таких же, как и у разведчиков, оливковых мундирах бывшей чехословацкой армии, с винтовками и ручными пулеметами наизготовку. И самое скверное в этом было то, что у всех этих, одетых почти так же, как разведчики Савушкина, военных, глядящих на «хорьх» крайне неприязненно, и вдобавок – через прорези прицелов – на рукавах были красные повязки…
Глава вторая
– Три дня прошло! Товарищ капитан, мы будем что-то делать? – Лейтенант с надеждой посмотрел на Савушкина.
– Будем. Как только к тому представится случай. Вот сейчас – что ты предлагаешь? – Капитан иронично глянул на своего заместителя.
– Ну… не знаю. Объявим им, что мы на их стороне, фамилии, те, что в радиограмме Баранова были, озвучим…. Скажем, чтобы они нас отпустили, мы свои!
Савушкин кивнул.
– Гениально. Кому ты это предлагаешь объявить? Часовым у дверей? Они ни по-русски, ни по-немецки не понимают, один капрал, что еду развозит, может пару слов немецких связать, да и то… Ты силён в словацком?
Лейтенант растерянно посмотрел на своего командира.
– Не очень…. Хотя, пока сюда вели – пару слов разобрал. Славянский ж язык…
Савушкин хмыкнул.
– Ото ж, как говорит Костенко. Пару слов… Вдобавок ребята наши – в другой камере. А показания наши должны быть согласованными – чтобы нам поверили. И вдобавок… – И капитан тяжело вздохнул.
– Возможность предательства? – Продолжил за него лейтенант.
– Она. Сколько ты насчитал солдат, пока нас от кладбища к этой казарме тащили?
– Человек сто пятьдесят, не меньше…
– И все они тоже видели нас. И все знают, что три дня назад на северной окраине Скалите были задержаны немцы из организации Тодта – судьбу которых должен будет решить кто-то поглавней, кого, как я понимаю, мы тут и ждём. Если мы объявим себя русскими разведчиками – какие шансы на то, что информация эта в сей же час не достигнет немецких ушей? Более чем уверенные. И всё, надо будет сворачивать шарманку. А мы ни о каких немецких частях, кроме того восемьдесят пятого полка танковой дивизии «Татра», что в Венгерской Горке встретили – ничего доложить не можем.
– И поэтому?
– И поэтому ждём, пока представится случай отсюда удрать по-тихому. Чтоб без стрельбы и краха нашей легенды…
Тут окошко в двери скрипнуло, сдвинулось в сторону – и в образовавшееся отверстие просунулось загорелое лицо чатара Фарника, с которым Савушкин с Котёночкиным успели уже познакомится.
– Pаnove d?stojn?ci, obed![15 - Господа офицеры, обед!] – И продублировал это же на том языке, который считал немецким: – Герре официре, миттаг эссен, битте!
– Опять капустняк… – Проворчал Котёночкин.
Савушкин пожал плечами.
– Кормят – уже хорошо, к тому же на второе, глянь – кнедлики с кислой капустой и подливкой; вполне себе приличный обед. Не привередничайте, герр обер-лейтенант, жрите, что дают. – И улыбнулся.
На несколько минут в камере – хотя, если говорить честно, помещение это, судя по всему, раньше было обычной армейской гауптвахтой, по необходимости сделавшейся тюремным узилищем – воцарилась тишина. Первым её нарушил лейтенант, старательно облизавший свою ложку и отодвинувший в сторону судок, в котором только что был гуляш с кнедликами.
– Товарищ капитан, но всё же, как вы думаете, мы тут в каком статусе?
Савушкин хмыкнул.
– Чёрт его знает. Може, и военнопленные хотя Словакия с Рейхом формально не воюет. Если не принимать во внимание, что этот батальон на стороне восставших, то мы с ними вообще союзники, но то такое… Интернированные, разве что? – Подумав, добавил: – А тебе что за печаль? У нас статус простой – мы разоружены и помещены под стражу, что препятствует выполнению нашей задачи, а значит – нам этот статус надо менять. По возможности.
– Да это понятно… А что они дальше с нами будут делать?
– Они, похоже, и сами не знают…. Могут шлёпнуть. Могут отпустить. Третьего варианта нет – держать им нас негде, не сегодня-завтра наши с тобой псевдо-соплеменники устроят этим славным ребятам небольшой конец света…. Это они умеют. Вспомни Варшаву…
Лейтенант кивнул.
– Помню. Особенно Охоту…
Тут замок в двери заскрежетал, громко щёлкнул – и дверь, ржаво скрипя, отворилась. На пороге возник доселе незнакомый разведчикам словацкий военный, судя по золотым звёздочкам на петлицах – офицер.
– Pаni d?stojn?ci, pros?m nasledujte ma.[16 - Господа офицеры, прошу вас следовать за мной.] – Были его первыми словами. Затем, спохватившись, поручик – а одна звёздочка означала именно это звание – добавил: – Ich hoffe du verstehst slowakisch…[17 - Надеюсь, вы понимаете по-словацки…] – И, махнув рукой в коридор, бросил: – Bitte!
Савушкин усмехнулся – ну ты посмотри, у них все офицеры – полиглоты! – поднялся со шконки, оправил китель и вместе с Котёночкиным вышел в коридор. Однако, дядьке лет тридцать с лишком, а он всё ещё поручик. Даже подумать страшно, до каких чинов он дорастёт к сорока пяти годам, глядишь, и до сотника дослужится! Как-то туго у них с карьерным ростом в этой их словацкой армии – донашивающей чехословацкую форму…
Помещение, в которое их привели, было, судя по всему, канцелярией батальона – или как в словацкой армии это называется? За столом сидел поджарый надпоручик, русый и изрядно загорелый, по левую руку от него – какой-то болезненного вида, бледный и довольно измождённый штатский парень лет двадцати пяти; впрочем, штатским он был исключительно исходя из его одежды. В остальном он не отличался от остальных – пиджак с широкими лацканами был перетянут армейским ремнем с портупеей, которую оттягивала висевшая слева, на немецкий манер, кобура с «парабеллумом», ремень портупеи был крепко затянут, а на правом рукаве – Савушкин даже поначалу не поверил собственным глазам! – была нашита красная комиссарская звезда, выкроенная, судя по всему, из бархатной скатерти.
Надпоручик сухо представился:
– Velitel druhеho pe?ieho prаporu, nadporuc?k Dorchak.
Парень с комиссарской звездой на рукаве тотчас же продублировал это на немецком:
– Der Kommandeur des zweiten Infanteriebataillons, Hauptmann Dorchak.[18 - Командир второго пехотного батальона гауптман Дорчак.]
Савушкин кивнул, коротко бросил: «Hauptmann Weidling, Ober-leutnant Weissm?ller, Todt-Ingenieure», а затем, улыбнувшись, добавил:
– Freunde, warum dieses Pathos? Wir sind Verb?ndete! Ich bin Hauptmann Weidling, ein Ingenieur aus Todt-Organisation. Wir fahren nach Miskolc. Und wir sind weit genug von der Front entfernt, um so streng mit Freunden umzugehen…[19 - Друзья, к чему этот пафос? Мы ведь союзники! Я – гауптман Вейдлинг, инженер из организации Тодта. Мы едем в Мишкольц. И мы достаточно далеко от линии фронта, чтобы так строго поступать с друзьями…]
