скачать книгу бесплатно
Небо вернуло себе прежний цвет и, может быть, в нём появился какой-то смысл. Пётр хотел видеть в этих размытых серо-белых облаках любую подсказку о том, что делать дальше. Что думать, как поступать, как мыслить. Отдать бы своё тело кому-то на пользование, чтобы сознание отдохнуло от размышлений на пустые темы. Чтобы кто-то управлял оболочкой Петра за него самого, пока разум витает в небытие. Несмотря на то, что Павлов смог отвлечься от воспоминаний о дне аварии, слёзы вытекали, как будто он забыл выключить кран внутри себя.
– С вами всё хорошо?
Голос пожилой женщины появился из неоткуда. Пётр повернул голову и увидел слева от себя обеспокоенную старушку. Судя по больничному халату, она была здесь одной из многих пациентов.
– Да, спасибо. Нужно было немного отдышаться.
– На холодной земле сидеть плохо, – ласково отчитала она, как родная бабушка, – Пошли лучше сядем под тем деревом. Я всегда там сижу после обеда.
Пётр послушно встал и вместе с женщиной направился к деревянной скамейке под деревом с пышной листвой. Его тень укрывала бо?льшую часть больничной аллеи. Они сидели так некоторое время, вслушиваясь в шелест зелёных молодых листьев и в пенье невидимых им птиц. Туда-сюда ходили люди в таких же халатах, как и на новой спутнице Петра, вместе с родственниками или друзьями, пришедшими навестить их. Все они, совершенно незнакомые мужчине люди, ходили перед ним и улыбались. Так искренне, как не должны делать люди перед такими, как Пётр: обиженными и сгоревшими изнутри. Будь у него силы, он бы заставил всех их надеть на себя маску траура.
«Ужасно», – подумал он и опустил голову на ладони, – «Лучше бы я вылечил Лолиту, чтобы никогда не существовало такого понятия, как траур».
– Правда здесь хорошо? – сладкий голос рядом сидевшей женщины вызвал отвращение внутри Павлова, – Так тихо и спокойно.
– Ага, – тихо и сквозь зубы согласился мужчина, продолжая смотреть в пол.
– Я даже не против отметить здесь своё столетие.
– Вам уже сто лет? – удивился Пётр. На вид она не выглядела даже на девяносто. Хотя… часто ли он видел девяностолетних женщин?
– Да, послезавтра будет. Мой муж придёт ко мне, и мы отпразднуем его вместе.
– Поздравляю, – злость на окружающий мир понемногу спадала, – Всем бы дожить до ста лет и так хорошо сохраниться.
– Главное – верить в то, чего ты хочешь. Если ты делаешь что-то и не веришь в собственный успех, то это не будет иметь смысла. Хочешь долго жить и хорошо выглядеть – следи за собой и верь в то, что делаешь всё правильно.
– Я верю, но каждый раз натыкаюсь на то, что меня останавливает. Что убивает мою веру. И иногда мне кажется, что я беспомощен.
– «Если долго сидеть на берегу реки, можно увидеть трупы проплывающих врагов», – с улыбкой произнесла женщина, бросив кроткий взгляд на Петра.
Мужчина не до конца понял смысл этих слов и нахмурился, ничего не сказав в ответ.
– Иногда лучше ничего не делать, – пояснила спутница, – Время всё расставит на свои места.
Ничего не делать в такой ситуации было для Петра, как предательство. Но… он ничего и не может сделать сейчас. Только терпеливо ждать, сидя на берегу реки в ожидании того, пока время расставит всё по своим местам. Мужчина кивнул головой, соглашаясь с высказыванием женщины.
В кармане завибрировал телефон. Пётр одним резким движением, больше от испуга, вытащил его и трясущимися пальцами провёл по экрану. По ту сторону женский радостный голос пытался что-то донести до него, и будь Пётр в спокойном состоянии, он бы ничего не понял. Но стресс помог ему сложить слова в логическое предложение. Юный психолог на ватных ногах рванул обратно в сторону больницы, забыв попрощаться со столетней женщиной, сидевшей в тени большого дерева.
5
Лолиту после пробуждения отправили на обследования. Пётр не успел увидеть её в сознании, и остался в больнице на всю ночь, пока ему не разрешили навестить пациентку. Девушка спала, пока психолог охранял её ночной покой. Он всматривался на двигающиеся через закрытые веки глазницы и каждую секунду надеялся на то, что они откроются. Но Лолита до самого утра спала.
Если бы врач не пришёл в палату, то Пётр отправился в царство снов вместе со своей возлюбленной и не заметил бы того момента, когда это произошло. Главный врач Марк Баскевич, следящий за состоянием Босстром, был ровесником директора Нильсена и его другом, с которым тот разговаривал о состоянии интересующей пациентки. С недавнего времени он стал носить очки, которые делали его лицо ещё более круглым и добрым. В глазах юного мужчины, сидевшего рядом с Лолитой, всё расплывалось и черты лица врача были настолько неразличимы, будто отсутствовали совсем. От такой пугающей картины по спине Павлова прошла дрожь, добравшись до самой макушки, и несколько волосков на голове встали дыбом.
– Что я могу вам сказать, – тяжело вздохнул Баскевич, потирая густую левую бровь, – Как мы и диагностировали, перелом позвоночника привёл к парализации всего, что находится ниже шеи. Мысли она выражает ясно для человека, перенёсшего инсульт. Частичная потеря зрения – это нормально для её состояния, и, скорее всего, оно пройдёт в ближайшие дни. Её будет немного мутить, тошнить, но медсёстры будут за этим следить.
– А паралич, – неуверенно начал Пётр, – он… навсегда?
Мужчина в белом халате посмотрел на спящую Лолиту и скривил губы, сомневаясь в словах, звучавших в его голове. Кажется, он и хотел приободрить юного психолога, но внутренняя неуверенность в своей правоте останавливала Баскевича.
– Я не могу вам ничего обещать, – наконец-то пробубнил врач, – Но я знаю случаи, когда человеку удавалось встать на ноги.
– Ясно.
– Вам пора отдохнуть, Пётр. Родители Лолиты уже здесь, поэтому как врач, рекомендую вам поспать. Она проснулась, а это уже хороший показатель.
Но в этот раз психолог в этом сомневался. Сомневался в том, что он сделал правильно. Слова Мэрит и Кайо звучали поверх музыки из наушников. «Мы только испортим ей жизнь!». Он портил жизнь не ей, а самому себе, подобными мыслями. Уже ничего не сделать. Лолита – человек, вернувший его к жизни, подаривший ему столько ярких впечатлений. И теперь он сомневается в том, что правильно поступил?! Что сохранил ей жизнь?! «Ты изверг, если хочешь этого!».
Он бежал до дома, направляя всю свою злость в ноги и руки. Его пальцы на ногах чувствовали каждый камешек на дороге, пусть он и был в обуви. Жар разносился по всему телу от самого сердца. Там разгоралось пламя, которое не способно потушить ничего в этом мире! Хотя нет, способно. Если бы Лолита неожиданно выздоровела, то это помогло бы. Но подобное просто невозможно! Холодный утренний воздух царапал горячее лицо Петра. Лёгкая куртка висела на плечах подобно тяжёлому мешку. Павлов в спешке снял её и услышал треск. Взглянув на рукав, он увидел торчащие в разные стороны нитки вокруг дыры. В этот момент что-то щёлкнуло. С подобным треском, как и куртка, но внутри мужчины.
Не выдержав напряжения, Пётр разорвал куртку окончательно. Швы расходились, издавая приятный слуху звук. Из рта сам вырывался дикий животный рык, от которого царапалось горло. Павлов швырнул верхнюю одежду на землю и, так как ничего больше под руку не попалось, стал топтать её горящими ногами. Ещё немного, и он сам превратиться в человека-пламя. Неплохо подошёл бы для какой-нибудь вселенной супергероев. Человек-пламя, питающийся гневом и уничтожающий всё вокруг.
– Сука! – закричал Пётр, отшвырнув клочки ткани подальше от себя.
– Так-то люди ещё спят, – спокойный голос прозвучал сзади, и если бы Пётр был бы в таком же подогретом состоянии, как несколько минут назад, то этот комментатор получил бы по своей спокойной физиономии, – Никогда не видел тебя таким.
Павлов замер, понимая, кто с ним разговаривает. Он успокоился, но теперь стоял возле двух разбитых машин, судорожно перебегая с одной стороны на другую.
– Давно не виделись, – выдавил улыбку он, поворачиваясь к Габриэлю, – Я думал, ты отправился обратно в Германию.
– Я собирался, – сказал он и подошёл к Петру ближе, поглядывая на порванную куртку, – Но хочу закончить университет. Последний год остался.
– Да, разумно.
Павлов медленно собрал куски одежды, иногда тяжело вздыхая. Видеть Габриэля живым и здоровым, как глоток свежего воздуха после газовой камеры. Он даже выглядел, будто ничего не произошло. Только потухшие глаза говорили о чём-то, что он носит в своём сердце, и что мешает ему спать. Габриэль криво улыбнулся и сказал:
– Может посидим, поговорим? Вижу, что нам двоим это нужно.
Не согласиться с таким было нельзя. Когда вообще в последний раз Пётр разговаривал с кем-то так откровенно? За время после аварии он помнил только односторонние разговоры с Беатрис, ссоры с семейством Босстром и одно откровение с Нильсеном. Скудно для подобных событий. А со своей бабушкой (его единственной живой родственницей) разговаривать об этом совсем не хотелось. Расскажешь обо всём, и едь обратно в Россию навещать её в другую больницу. Поэтому для неё у Петра всё хорошо.
Два друга зашли в магазин, открывавший свои двери намного раньше других. Послушав гениальные мысли подпитых мужиков, они всё-таки смогли купить несколько баночек безалкогольного пива. Пётр предложил что-нибудь покрепче, но Габриэль наотрез отказался, скривив брезгливую гримасу. Не стоило труда догадаться почему парень был против алкоголя, но до Петра эта элементарная мысль доходила крайне долго. Они шли по сверкающим от раннего солнца улицам и восхищались красотой расцветающего неба.
– После аварии весь мир даже ярче стал, – оглядывался друг Петра, иногда поправляя непослушные волосы, – Как много я не замечал раньше. На многое закрывал глаза, будто так и должно быть. Есть ли смысл сожалеть о том, что я давно упустил?
– Сомневаюсь, – ответил Пётр, – Есть смысл не упустить всё это теперь.
– Не могу поверить, что их теперь нет.
Юный психолог посмотрел на Габриэля и заметил блестящие от слёз глаза. Одна солёная капля покатилась по поцарапанному лицу, но тут же была стёрта краем рукава куртки. Габриэль несколько раз шмыгнул носом и прочистил горло, отвернувшись от Петра в другую сторону, будто стесняясь.
– Всего лишь мгновенье отделяет от того момента, когда они все были ещё живы. Кажется, проснёшься и всё будет, как раньше. Мы вновь соберёмся во дворе Ребекки и Селмы. Но я просыпаюсь и никого нет. Только воспоминание об этих людях. И о той аварии. Я иногда думаю, что мне было бы легче, если бы и я погиб вместе с ними, – внутри Петра зашевелились внутренности от того, что кто-то ещё испытывает подобные чувства, – Будто это я виноват в этом всём и теперь живу с этим чувством вины, как убийца. Но это же не так… Да?
– Да, – кивнул Павлов, отвечая и самому себе, – Никто не виноват в этом.
– Ну, как же, – засмеялся парень, отглотнув немного безалкогольного напитка, – МЫ ВСЕ были виноваты. Эту идею с озером поддержали все. Кроме тебя, конечно.
– Вы виноваты все вместе – это верно, но нет смысла винить себя одного. К тому же, вы все были пьяны.
– Это не оправдание, ты сам знаешь.
Пётр не ответил. Недалеко от них сверкало озеро, окружённое высокими, слегка пожелтевшими, деревьями. По рядом проложенной дороге гнали машины, создавая лёгкий ветер, который касался спин двух друзей. Они молча смотрели на воду и видели в его отражениях свои мысли, которые в отличие от воды были не такими чистыми. «Сброситься бы сейчас», – мысль промелькнула, но Пётр ощутил её, и сердце быстро забилось, пальцы рук сильнее сжали банку пива, будто она могла спасти его от падения.
– О чём думаешь? У тебя такие большие глаза, будто чего-то испугался.
– Да так, – замахал головой психолог, – Беспокоюсь о Лолите.
– Она жива? – удивился Габриэль и сразу напрягся.
– Ага, – кивнул Пётр, – Но парализована.
– Но ведь доктор говорил, что скоро её…
– Я отговорил. Благодаря моему директору, Лолита осталась жива, – Павлов отпил, – А ты откуда знаешь, что её должны были отключить от ИВЛ?
– Ну, – протянул парень, – я позвонил родителям Лолиты и узнал в какой больнице она лежит. Нашёл доктора и спросил о её состоянии.
– Почему ты ни разу не был у неё в палате?
Габриэль замешкался и вновь отвернулся от Петра. Он залпом выпил остатки пива и выбросил пустую банку в урну, стоящую достаточно далеко от них. Пётр в это время терпеливо ждал, запрокинув голову и наблюдая за летящими в небе птицами. Мысль о том, чтобы сброситься в озеро ещё раз проскользнула у него в мыслях. Когда один из выживших в аварии встал на своё место и закурил сигарету, Пётр удивлённо поднял брови. Габриэль заметил это и сразу ответил на немой вопрос.
– Начал после того, как проснулся в больнице. Больше меня ничего не успокаивает. Так хотя бы отвлечься могу. Так о чём это я?
– О Лолите.
– Да, – кашлянул парень, – Я боюсь видеть хоть кого-то из них. Сразу становиться не по себе. Я с тобой-то заговорил только потому, что увидел твоё состояние. Да и… честно сказать, идти было некуда. А с Лолитой всё настолько плохо?
– У неё сломан позвоночник и был инсульт, пока она находилась в коме. Она вроде как может разговаривать, ясно выражать мысли, но не может двигаться. Всё ниже шеи парализовано. Её родители ненавидят теперь меня за то, что я оставил её в таком состоянии в живых.
– Бывали же случаи, когда полностью парализованные люди начинали ходить, – докуривал сигарету Габриэль, – С твоей поддержкой у неё всё получится.
– Слышали бы твои слова её родители.
Они постояли в тишине, пока Габриэлю не позвонили. Он ответил на звонок и почти сразу попрощался с Петром.
– Я рад, что мы встретились, – улыбнулся парень, пожимая руку Павлова, – Всё-таки я решил, что зайду к Лолите и Ребекке на неделе. Вместе нам будет легче со всем этим справиться.
Пётр утвердительно кивнул. Сразу стало легче. Они разделили свой груз на двоих, и теперь озеро уже не было так пленительно. Павлов решил, что единственное, кому он хочет сейчас посвятить себя – Лолите. Той, кому он нужен сейчас. Живой. Хватило уже того эгоизма о том, что она должна жить. Да и подло было бросать Лолиту после этого.
Юный мужчина улыбнулся и направился к своему дому, настраивая себя только на позитивные мысли.
6
Наконец-то сон принёс то, что должен был – бодрость и силы. Посмотрев на экран телефона, Пётр нахмурился.
– Серьёзно?
Когда он успел отключить будильник, оповещения и звук? Он даже не помнил, чтобы он просыпался. Несколько пропущенных от Нильсена не были чем-то неожиданным, тем более Павлов пропустил утреннюю встречу с Беатрис. Но он не сожалел об этом, ведь встречу можно наверстать, а здоровый сон ещё неизвестно.
Сонный, ещё не полностью соображавший, Пётр перезвонил Роберту Нильсену и почти заснул, пока слушал длинные гипнотизирующие гудки. Голос директора отогнал сон, как хорошая пощёчина.
– Ну наконец-то! Я думал с тобой что-то случилось.
– Простите, я спал, – Пётр не собирался искать оправдание.
– Спал? – сначала в голосе Нильсена проскользнули нотки агрессивного негодования, но в следующих словах уже звучало профессиональное спокойствие, – Я надеюсь, что тебе это помогло восстановить необходимую энергию, и ты готов приступить к работе.
– Да, конечно.
– Я перенёс встречу с Беатрис на шесть часов вечера. Не проспи.
Пётр с неохотой начал собираться. Проспать целые сутки – это рекорд для него. Даже в самый разгар юности, когда ходишь с одной тусовки на другую, не было такого, чтобы Пётр спал больше двенадцати часов. Что ж, зато он смог насладиться этими сутками сполна.
Выйдя на улицу, Павлов ощутил то, о чём недавно говорил Габриэль: весь мир стал ярче. Теперь зная, что Лолита проснулась, жилось как-то легче. Он не смог этого ощутить сразу, но теперь чувствовал каждой клеткой. Музыка в наушниках звучала на полную. Пётр подпевал, воображая себя в музыкальном клипе.
В кабинет он вошёл с растянутой улыбкой. Беатрис сидела на своём привычном месте. Женщину в дальнем углу на кресле Пётр заметил только осмотревшись.
– Добрый день, доктор Павлов, – поприветствовала женщина и встала, грациозно стуча каблуками по полу.
– Добрый, – ответил психолог, поставив портфель рядом со своим рабочим местом, – А вы собственно кто?
– Я тётя Беатрис. Сестра погибшей. Отец Беатрис очень просил, чтобы я посидела на сеансе с ней.
– Я думаю, это лишнее. Такие сеансы не будут иметь эффективности, – сразу отрезал Павлов.
– О, – разочарованно протянула женщина, – Не волнуйтесь, это только один раз. Я просто тоже хотела записаться к вам. Но я не могу сделать это сразу, не узнав специалиста, и не увидев его в деле.
Пётр тяжело вздохнул. «Вот и первый странный клиент», – подумал он и наклонился к уху Беатрис.
– Она будет тебе мешать? – спросил он очень тихо.
Девочка отрицательно покачала головой, отчего её хвостики смешно растрепались. Мужчине всё равно не нравилась эта идея, но раз его юной пациентке это не мешает, то не будет мешать и ему. Он сел напротив Беатрис, и следом за ним села женщина. Психолог кинул кроткий взгляд в её сторону и увидел любопытные округлившиеся глаза. Первые несколько минут он чувствовал тяжесть этого взгляда, но увлёкшись беседой с кареглазой девчушкой, он забыл о существовании третьего человека в кабинете. Пётр задумался о том, что после сеанса стоит зайти к Лолите. Мыслями он уже был полностью там.
«О чём интересно сейчас думает Лолита?», – его внутренний голос на несколько минут перебивал голоса Беатрис, – «Спит она? Или нет? Надеюсь, что она хорошо себя чувствует».
На последнюю мысль Пётр отреагировал незаметной насмешкой. Его отвлёк громкий, буквально режущий уши, звук телефона. Брови сами переместились ближе к переносице, когда оказалось, что звонящий телефон принадлежал той самой тёте Беатрис, сидящей в углу. Она подскочила с места и виновато выбежала из кабинета, слегка подгибая ноги в коленях и отвратительно стуча каблуками. Психолог проводил женщину взглядом и про себя отметил, что она не создаёт впечатление серьёзной женщины. Даже лицо глуповатое.
– Ей не нужен психолог, – вдруг тихо, но уверенно произнесла Беатрис.
Павлов это понял сразу. Так как он не понимал настоящей причины её прихода, он спросил:
– Зачем же она пришла с тобой на сеанс?
– Она хочет подлизаться к отцу, – со скрытой агрессией ответила девочка и скрестила руки на груди, – Раньше ей было на меня всё равно, а как только мамы не стало, она только и делает, что покупает мне подарки. Но это не искренне.
«Всё же хорошо было», – вознегодовал Пётр. Они ещё не до конца решили проблему со смертью матери, как тут нарисовалась совершенно другая проблема в виде «доброй тётушки». Даже если она не хочет подлизаться к отцу, как сказала Беатрис, а действительно хочет помочь в сложной ситуации, то ребёнок всё равно обрисует ситуацию в таких красках. Другая женщина рядом с отцом автоматически становится врагом. Особенно когда после смерти матери не прошло достаточно времени.
– Возможно, твоя тётя просто ищет утешение в вас. Ведь раньше, как ты сказала, она с вами почти не общалась, да?
