Последние каникулы. Роман

– Не очень. Тебя усиленно лечили. Восстанавливали энергетический баланс.

– Как это?

– Потом узнаешь. Пойдем, прогуляемся.

Здание, в котором находилась комната, сияло ослепительной белизной. В безлюдном коридоре обнаружилось множество почти незаметных на фоне стен дверей. Они долго кружили по лабиринтам этажа, прежде чем оказались перед входом в комнату, вероятно, служившую лифтом. Внутри лифта, мелодично вибрирующего, неизвестно откуда лилась музыка, приятная и какая-то оптимистическая, жизнеутверждающая. К нему совершенно не понятно почему вновь возвращалось бодрое настроение. Ингвальд, молчавший последнее время, был погружен в собственные мысли. Дмитрий не сразу обратил внимание на то, что лифт двигался более чем странно: не вверх или вниз по вертикали здания, и даже не под углом, а по спирали вокруг него.

– А где мы находимся? – прервал он затянувшуюся паузу.

– Что? – Ингвальд не сразу расстался со своими мыслями, – ну, это здание… – Он замялся, словно с трудом пытаясь перевести на земные понятия, – это вроде вашей больницы или санатория, восстановительного. Правда, ты здесь единственный пациент, кстати, очень запущенный.

– Да я здоров, как бык, – обиделся Дима.

– Может быть, но мир твой болен. Много опасных инфекций ты несешь в себе. Сейчас ты чист, не беспокойся. К тому же физическое пребывание в Обители требует подготовки. Мы провели чистку и укрепление твоего биополя. Теперь ты – богатырь, в энергетическом смысле, конечно.

Дверцы лифта бесшумно раздвинулись в стороны, и молодые люди оказались на ярко-зеленой лужайке. Ингвальд оставил в лифте свой балахон и теперь был облачен примерно также как Дмитрий – в черный костюм, расшитый белыми блестками. Цвет его волос также изменился на темно- каштановый. Он решительно направился вперед, а Дима отстал, желая рассмотреть покинутое ими строение.

Белая громада здания напоминала замысловатый замок, поражавший своей высотой и кружевной лепниной балконов, каких-то непонятных архитектурных элементов и шпилей. Необыкновенно яркие насыщенные цвета – белый здания, зеленый лужайки, отвлекли внимание Дмитрия от небосвода… Третий цвет – нежно голубой был словно разлит вокруг. Воздух, напоенный летним теплом, был недвижен, не чувствовалось ни дуновения ветерка, никакого шума. На небе не наблюдалось ни намека на светило, свет лился сам по себе из неизвестного источника. Вдруг Дмитрий услышал мелодию, подобную той, что звучала в лифте. Ею был напоен, кажется, каждый сантиметр ландшафта. Все дышало покоем, умиротворением и тихой радостью. Дима ощущал это каждой клеточкой своего существа.

Ингвальд, шедший по одной из усыпанных чем-то, напоминающим гравий, дорожек, часто перерезавших зеленую лужайку, нетерпеливо остановился, ожидая попутчика.

– Тебе здесь нравится? – спросил он Диму.

– Это что – рай? – поинтересовался тот.

– Вроде того. Обратил внимание на музыку? Заметь, каждый слышит свою, милую его сердцу мелодию. Эта музыка, светлые тона строений, классические цвета окружающего ландшафта призваны создавать позитивное настроение и оптимистическое, гармоничное состояние духа. Творить в грязи и суете нельзя.

– Где мы находимся? – повторил свой вопрос Дмитрий.

– В Академическом городке Обители. Сейчас спешим в… ну, допустим, в Центральную библиотеку. Видишь ли, Обитель располагается в искусственно созданном мире, на границе других миров. Поэтому ты и не нашел в небе солнца. Здесь все создано волей мыслящих субъектов, а не природы… Впрочем, все это не иллюзия, все из естественных материалов, и трава натуральная, – продолжил он, наблюдая, как Дмитрий рассматривает сорванную травинку.

– А Обитель где существует? В какой галактике? – Дмитрий по-прежнему пытливо изучал новый мир.

– Нигде. Я же сказал – на границе, стыке разных миров. На космолете сюда не добраться, билеты не продаются. А попасть сюда можно только в сопровождении дамы из мира Воинов.

– Здесь все такое… новое, первозданное.

– Это обманчивое впечатление. Обитель основана очень давно.

– Ты говорил о Нострадамусе. Но он жил несколько столетий назад. Как ты мог его видеть совсем недавно?

Ингвальд снисходительно усмехнулся:

– Ты наивен. Кто же измеряет время земными мерками на изломе миров?! Если хочешь знать, здесь времени вообще не существует. Абсолютное безвременье, почти…

– Вечность? – вдруг догадался Дмитрий.

– Да, нет, это уж слишком, – смутился Ингвальд, – КS – не боги, и Обитель – не Олимп. Разве в твоем мире не догадываются, что время в разных мирах течет по-разному?

– Догадываются… Только об этом и думают, – вздохнул землянин.

Еще через несколько минут пути взору Дмитрия и Ингвальда предстал новый объект. На зеленом фоне выделялся белый постамент. Мягкие золотистые тона, в которые был окрашен большой шар, располагавшийся на постаменте, привлекали к себе внимание. Красные росчерки на шаре и лучи, исходившие от него, казалось, дарили натуральное тепло.

– Это памятник Звезде.

– Какой Звезде?

– Если хочешь, земному Солнцу. Каждый видит в ней светило своего мира, согревающее теплом и дарящее жизнь. Практически в каждом мире звезда – краеугольный камень его существования, отправная точка зарождения и развития жизни и всего сущего. В искусственном мире, населенном представителями чуждых друг другу цивилизаций и на имеющем собственной звезды, должен быть хотя бы ее памятник. К слову, материалом для этого памятника послужила материя реальной звезды, погибшей. Не советую прикасаться к памятнику. Это не земная скульптура.

О чем думал Дмитрий в этот момент: о том, когда увидит родное Солнце, или о том, догадается ли на Земле кто-нибудь воздвигнуть солнечный памятник, неизвестно.

– А вот мы и пришли.

Небосклон закрыл большой купол нового здания такого же белого цвета, первого в ряду других строений, выдержанных в одном архитектурном стиле. Вступив внутрь здания, Дмитрий и Ингвальд через секунду оказались в круговороте других молодых людей, юношей и девушек их возраста, в черных костюмах, размеченных серебристыми блестками, спешащих в разные стороны необъятного зала.

– Хелло, Ингвальд!

– Привет, дружище!

– Салют! Хей! – неслось со всех сторон в адрес попутчика Димы. Улыбки и дружеское похлопывание по плечу – эти совсем земные знаки внимания поразили его своей доброжелательностью

– Что-то не похоже, что это представители чуждых друг другу цивилизаций.

– А ты, вероятно, собирался увидеть зеленых человечков и чудовищ с несметным количеством конечностей? Есть, конечно, и такие, но знаешь, человекоподобные представители Вселенной все же преобладают и в Обители тоже. Заметь, далеко не все из них гуманоиды. Но для большего взаимопонимания мы воспринимаем окружающих как себе подобных.

– То есть, вот, например, эта девушка может оказаться подобной рептилии?

– Да, нет, – Ингвальд рассмеялся, – а девушка абсолютно адекватна тебе. Она из мира, параллельного, вариативного твоему.

Дмитрий и Ингвальд, влившись в один из многоголосых потоков, двигались куда-то вглубь здания. Чувствовалось, что в этой молодежном сообществе все друг друга знали, и царила здесь веселая вольница и товарищество в отношениях. Дима не заметил грустных или скучных лиц. Еще его удивила явная деловитость обитателей этого мира, неподдельный интерес, глубина мысли и цельность угадывались в каждом. Или землянину это только показалось?

Узкий коридор, один из многих, петляя, уводил их куда-то вниз. Дмитрий обратил внимание, что музыка, приглушенная общим гомоном, становилась все более ритмичной и напоминала земной рэп. После очередного поворота коридор как нитка реки достиг своего истока. Массивные 5-метровые двери отворились, впуская молодых людей в гигантский зал. И Дмитрий уже догадался, что его ждет впереди.

– Не понимаю, – сидя на корточках на мягком плюшевом диване и сжимая пальцами виски, повторяла Женька, – не понимаю, ничего не понимаю…

– Успокойтесь, Женя, и постарайтесь как неизменную данность воспринять информацию. – Высокий молодой мужчина, восседавший в кресле напротив, с завидным терпением продолжал свои рассуждения.

– Вы же очень разумная девушка, для своего возраста и социального положения, я бы сказал даже более чем. Вы обладаете богатым воображением и способны к развитию. Ограниченность мышления вам не свойственна, следовательно, воспринять мою информацию для вас не составит труда.

– Да, вы понимаете, что, похитив меня, вы совершаете преступление? Нас с Димой ищут, – продолжала упорствовать Женька, исподлобья наблюдая за собеседником.

– Вас изъяли, а не похитили, это было необходимо для вашей же безопасности, я вам это уже объяснял, – назидательно возразил Высокий, напомнив вдруг девушке школьного учителя. – И, кстати, хочу заметить, вас никто не ищет.

«Учитель» резко откинулся на спинку кресла.

– Ваша мама Ольга Петровна убеждена, что вы со своим новым другом Дмитрием сейчас находитесь в…, как это у вас называется, в археологической экспедиции. Странное, право, занятие и наука странная – археология. Неразумная трата времени, существуют более цивилизованные способы изучения исторической действительности. Впрочем, это я к слову… Да, и ваша подруга Наталья так же убеждена, что вы живете с ней в одной палатке и трудитесь бок о бок на раскопе, а ваш приятель Дмитрий оказался мастером зачистки квадратов.

– То есть как? – в очередной раз удивилась Женя.

– Элементарно, Женечка, элементарно, – воскликнул Высокий.

– Но когда-нибудь отряд вернется в Город.

– И вы тоже. Но до этого момента – у вас масса свободного времени. И у меня есть интересное предложение. Давайте знакомиться.

Высокий встал и, чинно приложив правую ладонь к сердцу, торжественно произнес:

– Я – Страйг, Я – Космический Странник, я умею летать.

Со своего диванчика Женька наблюдала, как он подошел к вогнутой стене, один отсек отодвинулся, приоткрыв черный экран, на котором появилось изображение сферы, размеченной на равные участки.

– Вот это карта Луны. Так, кажется, у вас называется это небесное тело? – В руках Страйга неожиданно появилось нечто вроде указки.

– Луна? Значит, это был не сон? – почти смирилась с реальностью Женька.

– Мы с вами находимся вот здесь, – продолжал Страйг.

На экране загорелся красным цветом один из секторов сферы, близкий к ядру планеты.

– Это, кстати, один из немногих действующих отсеков планеты, а, вернее, орбитальной станции, которая слишком давно заброшена и используется крайне редко.

– Значит?

– Значит, земные мыслители в чем-то правы. Луна – повторяю, это многофункциональная космическая станция, своего рода перевалочная база, правда, крайне запущенная. Я сам здесь… – Страйг замялся, – давно не был. Но, как видите, в нашем отсеке все в действии.

Из панели стены неожиданно выдвинулся стол с двумя бокалами.

– Пейте, пейте, не стесняйтесь, – мужчина галантно подал девушке сосуд с бархатистой оранжевой жидкостью.– Ваш мир я посещал очень давно, во время студенческой практики. Ах, Париж – этот вечный город…

– Ваш полет продолжался 15 минут, – после некоторого раздумья продолжал Страйг.

На экране оранжевым цветом засветилась линия, обозначающая направление Женькиного полета. – Поздравляю вас с первым космическим путешествием, Евгения.

– Ну, и мой… космический корабль не пострадал, я не очень его испортила? – к Женьке вновь возвращалась ее обычная язвительность.

А что еще оставалось в ситуации, когда чувствуешь себя героиней дурацкого документального фильма «Похищенные пришельцами»! Идиотизм полнейший!

– Женечка, – не обращая внимания на насмешку, не унывал ее наставник, – это был космический скафандр, одноразовый, заметьте, зачем же корабль для такого незначительного перемещения!

На экране между тем появилась схема Женькиного «яйца». Страйг увлеченно, с азартом опытного лектора, вещал что-то о составе вещества, образующего «яйцо», его защите от внешнего мира.

Уютно расположившись на диване, Женя чувствовала себя обиженным ребенком, в сотый раз задавала себе вопрос, как ей угораздило вляпаться в эту историю? И что думать об этом ненормальном?

– А почему вы не отправили меня на Марс или Юпитер? Космического корабля свободного не оказалось?

– Женя, я же сказал, что Луна – это перевалочная база. Представь себе, что я… – менеджер турфирмы, предлагающий тебе интереснейшее путешествие. – Неожиданно назидательный тон школьного учителя сменился на резко категоричное утверждение. – Запомни, девочка, твой мир – это не пуп Вселенной. А всего лишь… – здесь Страйг замялся, – его окраина.

– А я значит убогая провинциалка? – немедленно приняла вызов девушка, никогда не чувствовавшая себя рядовой.

– Да, нет, ты особенная, – Страйг вдруг отступил и продолжил после некоторой паузы, – …ты еще сама не знаешь, какая ты особенная.

Экран без видимых причин на миг погас. Женька съежилась под пристальным взглядом мужчины. Она вдруг подумала, что находится с ним наедине и не имеет ни малейшего понятия, к лицу ли ей этот странный лиловый комбинезон (единственное одеяние, обнаруженное в стенном шкафу), и какие можно найти пути бегства. Между тем ее собеседник вернулся к своим рассуждениям.

– Путешествия по Вселенной вашему миру неведомы, поэтому вы ошибочно считаете единственно приемлемым пространством, полигоном для них – космос. Для нас – это бронзовый век. Космические путешествия – не эффективны и опасны.

– И как же путешествуете вы? – спросила Женька, наблюдая за чередой звезд, вспыхивающих и исчезающих на экране.

Карты звездного неба, сменяя одна другую, мелькали перед взором девушки.

– Мы путешествуем по границам миров, – продолжал Страйг. – Представь, что Вселенная – это не огромная сфера, а тоненькая проволока, скрученная в бесконечные беспорядочные спирали. И для того, чтобы оказаться на другом витке Вселенной достаточно преодолеть всего лишь 2 изоляционных слоя.

Экран с мультипликационной яркостью синхронно иллюстрировал рассказ Странника.

– Весь вопрос в том, как это сделать?

– А вам и вам подобным это под силу? – наконец заинтересовалась Женя.

– Гуманоидам перемещение внутри внешней оболочки Вселенной недоступно. На это способны лишь обитатели мира Воинов, может быть, самого уникального мира среди всего Сущего.

– Мира Воинов? Агрессоры на службе прогресса? Вы же, кажется, причисляете себя к поборникам прогресса? – серьезно-иронично заметила Женька.

– О да, конечно, Женя, КS – поборники вселенского поступательного развития. А воины – не агрессоры, войны – не их стезя, это скорее не совсем верный перевод. Правильнее их назвать защитниками. Их природа чужда природе человеческой. Человек может легко и безопасно бороздить просторы Вселенной только в сопровождении Воина. Кстати, с одной из прекрасных* представительниц этого мира вы недавно познакомились.

– Незнакомец называл ее Лолой, – догадалась девушка. – А я подумала, что она робот.

– Лола – личный воин Профессора. Кстати, Профессор неплохо о вас отзывался.

– Профессор?

– Да, это… известный ученый, ну, допустим, филолог, педагог. Он много лет преподает в Академии КS.

– Да уж, навыки работы с молодежью, – усмехнулась Женя, – у него налицо.

Профессор

Голубые искорки, отражаясь в молочно-белых гранях купола, достигали основания гигантского зала и, казалось, заполняли все пространство небесной пылью. Серебристо-синий шар, парящий под куполом, снизу казался размерами с футбольный мяч. Запрокинув голову вверх, Дмитрий завороженно наблюдал за игрой голубого дождя из света. Шар, видимо, являлся источником музыки, неизменно заполнявшей все вокруг.

– Это главный хранитель информации, – пояснил Ингвальд о шаре. – Все книги, собранные в этом зале, в виде сгустков энергии сосредоточены в нем.

– То есть это гигантский сервер? Явно продвинутая модель – и не шумит, – зачем-то грустно пошутил Дима.

Недавно виденный сон оживал в его памяти и со скрупулезной точностью материализовался. Гигантский зал – аквариум, галечный «черноморский» пол, бесконечные стены книжных полок, на которых располагались фолианты в одинаковых шоколадно-коричневых обложках. Теперь ему была понятна расшифровка аббревиатуры на «библиотечных штампах». АКS – Академия Космических странников. Во сне он только не заметил голубого шара под куполом.

– Ну, пока, еще увидимся. А тебе сейчас сюда, – Ингвальд подтолкнул Дмитрия к стене, из которой немедленно выдвинулась лестница.

Юноша не успел опомниться, как оказался на одном из «верхних этажей» книгохранилища. Книга его «тезки» Дмитрия Сергеевича Николаева вновь была в его руках. Может, перелистнуть страницы и узнать, что же такого особенного он напишет лет через 20, и тогда станет, наконец, ясно, чего все ждут от него?

Разговор с Профессором – Незнакомцем начался так же, как это происходило во сне. Быстро опустившись на своей лестнице как на эскалаторе, Профессор, все же больше похожий на Незнакомца, такого же молодого, обаятельного и ироничного, обратился к Дмитрию:

– Ах, это вы, Дмитрий Сергеевич! В первый день и уже посещаете наше хранилище мудрости! А вот эту книгу вам еще рано читать. Пробуждение было не слишком неприятным? – заботливо поинтересовался Незнакомец, между прочим.

– Как видите, Дмитрий Сергеевич, и наш мир тоже полон чудес, – он почти торжествовал. – Как говорил один из ваших классиков: «рукописи не горят». Но и не только….*

Заложив одну руку за спину, другой небрежно опираясь на перекладину своей лестницы, Профессор возвышался над книжными полками как полководец над своими солдатами.

– Мои файлы были изъяты, кем? – не меньшее удивление у Дмитрия вызывала способность Незнакомца стоять на самом краю лестницы и чувствовать себя столь легко и естественно.

Сам же он судорожно вцепился в свое «транспортное средство» и старался не смотреть вниз.

– Ах, милейший Дмитрий Сергеевич, понятно кем – Брайаном, с которым вы уже встречались, и иже с ним.

– В моих файлах не было ничего особенного. Ничего такого…

– Ну, это как сказать, – Незнакомец обернулся и заулыбался миловидной высокой блондинке, поднимавшейся мимо них вверх. – Хелло, Андгрем, чудесно выглядите.

Андгрем при этом раскраснелась от удовольствия и слегка притормозила движение своей лестницы. Дмитрия, которого девушка решительно не замечала, поразило, с каким волнением она обратилась к Незнакомцу.

– Профессор, как мои дела? Вы уже читали?

– Да, да. Уже лучше, – назидательно закивал головой ее учитель.

– Правда? – Андгрем вновь просияла, – знаете, ведь чтобы войти в тему, прочувствовать прозу Льва Толстого, я напросилась в выход в мир Земли, век ХIХ. А когда я смогу увидеть вашу рецензию на мою работу?

– Завтра утром, на Факультете. До конца первой пары я абсолютно свободен и буду в полном вашем распоряжении. – Незнакомец расплылся в своей неизменно обаятельной улыбке, провожая ее взглядом.

Дмитрию показалось, что еще секунда, Незнакомец, как заправский дамский угодник, поцелует ей руку. «Типичный препод средних лет, не пропустит ни одной симпатичной студентки», – заключил про себя юноша.

Профессор усмехнулся, и словно бы в ответ на его мысли.

– Вот ведь казус. Внешность этой девушки обманчива. Она не гуманоид. И ей очень сложно прочувствовать прозу вашего соотечественника Толстого. Особенно трудно ей дается понимание судьбы Анны Карениной – что значит «несчастная любовь» и «броситься под поезд»? Признаться в первом варианте ее сочинения – исследования меня до крайности утомили рассуждения об отсталости земных средств передвижения. Боюсь, и выход в ваш мир ей не поможет.

– А вы хорошо знаете русскую литературу?

– Не всю, только гениальную.

Незнакомец привел в действие какой-то механизма, книжные полки в непосредственной близости от них раздвинулись, обнаружив круглый люк – дверь.

– Прервемся на коктейль.

В стеклянной комнате за стойкой дымчатого цвета они пили из высоких бокалов дымящуюся оранжевую жидкость, состав и приятный вкус которой Дима никак не мог для себя определить и идентифицировать. Сквозь прозрачный пол проглядывались очертания другого книгохранилища. Библиотечный бар был пуст, настенные сосуды кубической формы, в которых и готовился «фирменный коктейль» источали клубы желтого пара. Гомон читателей, шум библиотечных лестниц приглушенно звучал где-то далеко. Здесь же все дышало уединением.

– Что теперь со мной будет? И где Женя? – явственно ощущая ком в горле, задавал свои вопросы Дима.

– Женя в безопасности. Ее здесь нет, к сожалению. И не может быть. Она не избрана. Но не беспокойся, с ней все будет хорошо. А тебе временно придется жить в Академии, в качестве вольнослушателя, например. Присмотрись. Может быть, решишь сдать вступительные экзамены и останешься надолго.

– Нет, – решительно покачал головой Дима и отвел глаза в сторону.

– Н-да, затеряться между мирами, утратив единственный родной – это должен быть осознанный выбор. – Незнакомец отставил в сторону пустой бокал.

Их беседа тет-а-тет, глаза в глаза приобретала все более откровенный характер.

– Знаешь, ты мне напомнил меня самого, мой первый день в Академии, – взгляд собеседника Дмитрия туманился грустью.

– Мне тоже было семнадцать. Меня все здесь поразило – эта музыка, представители чуждых цивилизаций шокировали, тогда еще иллюзорные барьеры не применялись, и каждый представа в своем подлинном обличии. Я сразу выбрал специализацию, и здесь в соседнем зале прочитал свою первую книгу из сокровищницы вселенской художественной литературы. Представь, в этом зале нет ни одной книги из моего родного мира. Ни одной гениальной книги за многовековую историю! Решение остаться здесь навсегда пришло почти в первый день, впрочем, у меня не было иного выбора. Я прочитал весь этот зал. Эти книги заменили мне все… Впоследствие выбрал преподавательскую карьеру. Недоброжелатели говорят, что книги мне заменяют просторы Вселенной, а выходы в ее миры меня пугают. Действительно, Обитель я покидаю только в экстраординарных случаях. Последним случаем был ты. Но они заблуждаются. Как и другие странники, я познаю миры. Но только по их литературному наследию, если таковое имеется, конечно.

Дмитрий гадал, сколько же лет Незнакомцу. Сейчас перед ним сидел молодой мужчина лет тридцати пяти, при первой встрече им с Женькой он показался восьмидесятилетним стариком. В парке хулиганов строил двадцатипятилетний парень.

– А ваш мир, родной, как часто вы его посещаете?

– Не посещал и не буду. Никогда. – Изменившимся голосом после долгой паузы ответил Незнакомец. Руки нервно сжимали новый бокал с коктейлем. – Не хочу, …не могу. Я один из немногих…, выживших. Мой мир мертв. Погиб. Много лет назад. Ничего не осталось. Я выжил только потому, что был избран Космическими странниками. А моя семья, все, кто были близки… Одна из самых развитых техногенных цивилизаций Вселенной бесследно канула в лету. Заложница технического прогресса. Произошло нечто вроде в вашем понимании атомной войны. Жизнь ни в каком виде восстановлению не подлежит. И теперь мой мир – это руины, которые скоро обратятся в космическую пыль.

Коктейль остыл. Незнакомец замолчал. Взгляд его, устремленный куда-то вдаль был непроницаем. Дмитрий понял, что сейчас он очень далек от библиотечного бара, от него самого и любимых книг. Он снова вернулся в свой покинутый мир и бродил его закоулками как неприкаянный.

Город: чужой и мертвый

Почувствовав под ногами твердую опору, Женя вздохнула облегченно. Болтать в воздухе ногами, уткнувшись носом в мягкую, обтянутую синим комбинезоном грудь гигантской леди – личного воина Страйга, – не слишком приятное занятие. Словно ребенка Марта, так звали спутницу Космического странника, бережно опустила девушку на землю. Страйг настороженно осматривался вокруг. Они находились в лесу, обыкновенном земном лесу. Оказаться здесь всего через несколько секунд после пребывания в отсеке орбитальной станции Луны было почти противоестественным.

– Где мы? – все же спросила Женя.

– Мир Земли. Вариант 13-й. Известный тебе Город. – По утоптанной тропинке Страйг уже уверенно двигался в направлении просвета в ряду березок и сосенок, увлекая за собой своих спутниц.

– Вариант 13? Что это значит? – Женька едва поспевала за Страйгом.

Молчаливая великанша с необычайно плавной походкой уже маячила впереди.

– Это значит 13-й вариант. – Страйг подал девушке руку, помогая перепрыгнуть через очередную кочку.

Вскоре уже были слышны городские звуки, визг шин, явственно обозначились контуры домов – хрущевок, которых было немало на окраинах Женькиного родного Города.

Через несколько минут они вышли из перелеска и очутились на обочине шоссейной дороги, на другой стороне которой тянулась до боли знакомая городская улица. У Жени перехватило дыхание. Здесь всего пять минут ходу до ее дома. Он прятался за красно-кирпичной новостройкой. Чуть левее, склонив усики проводов набок, припарковалось три бело-синих троллейбуса. Девушка удивилась охватившему ее волнению. Никогда бы не подумала, что эти транспортные тихоходы способны пробудить ностальгические чувства.