скачать книгу бесплатно
– Кого ты видишь? – Дима расположился у окна, сквозь которое в комнату проникал мягкий и, казалось, закатный, приглушенный тонкой перегородкой свет.
– Город, – просто ответил Ингвальд. Закинув руки за голову и вытянувшись во весь рост на мягкой пульсирующей поверхности пола, он устремил свой мечтательный взгляд в куполообразный потолок.
– О котором сейчас читал? – спросил Дима и поднял с пола книгу.
– Я о нем не читал, я о нем бредил. Брежу уже второй курс.
– «Секреты исчезнувших цивилизаций», – прочитал Дима, листая том.
– Если я реально пройду конкурс, то стану участником выхода.
– «Выхода»?
– Готовится массовый выход в этот Город. Массовый… то есть выход группы. Это редкость, обычно КS работают в одиночку. Ну, конечно, в компании своих дам-воительниц.
– Перекресток древнего мира… Святой город в бесплодной пустыне… Мир золота и крови… – Дмитрий углубился в книгу.
– Студенту-третьекурснику собственная дама-воин не полагается – стало быть, выбирать не приходится. – Ингвальд продолжал пребывать в своих грезах.
– Что-то знакомое… – Обратился к нему Дима, оторвавшись от чтения.
– Не удивительно, – ответил тот. – Твой собственный мир значится в каталоге по нескольким позициям.
– Эта книга – каталог, – наткнувшись на озадаченный взгляд землянина, продолжал Ингвальд, – каталог миров, цивилизаций, до конца не исследованных и непознанных с целью приобщения всего уникального и ценного, рожденного в них, к вселенской сокровищнице знаний.
– Например, посредством внесения информации в голубой шар Академической библиотеки?
– Ну, это частность. Библиотека – всего лишь один из многих центров хранения информации сообщества КS. Ты видел самую малую ее часть. Библиотека, кстати, создавалась, несколько тысячелетий.
Оконная перегородка мягкого сияющего желтого цвета легко взлетела вверх, и в комнату к юношам ворвался свежий ветер. Дмитрий вздрогнул от неожиданности: он ощутил прикосновение к коже легкого морского бриза и, казалось, услышал крики чаек.
– Что это?
За окном их взорам предстала огромная морская долина, по линии горизонта соприкасающаяся с голубой бездной неба. Желтая прибрежная полоска песка, перемежаясь небольшими барханами, была пустынна и целомудренно чиста. Морская гладь будоражилась белыми пузырчатыми гребешками легких волн. У кромки побережья прозрачная вода выставляла на обозрение чистую песочную поверхность. Метрах в ста от берега чернота морской глади свидетельствовала о нешуточной глубине. В бездонной поверхности моря оживали яркими веселыми зайчиками солнечные лучи (солнечные?!).
Где он все это уже видел? Если зажмуриться, можно вновь ощутить тепло и пережить счастливую радость того утра на море. Лето, июль, каникулы. Тогда, в свои неполные одиннадцать лет он впервые отдыхал на черноморском побережье. Ежедневно сбегая от родителей, часами бродил по берегу и, наконец, нашел почти целинный, неизвестный дикому и суетному пляжному сообществу кусочек моря, который в ранние утренние часы, когда большинство санаторных жителей, в том числе и мама с папой, мирно предавались сну, а в столовой только начинали накрывать столы к завтраку, принадлежал единолично ему одному. Здесь он был царь и бог. Нырял, выудил массу больших замшелых раковин, которые потом на рынке менял на диковинные ракушки, отрабатывал движения стиля брасс и просто лежал на прибрежном песочке, подставляя тело солнечным лучам.
В то утро все было точно также. Песочный берег пустынен, морская гладь слегка рябилась от небольших волн, солнце нежно ласкало кожу, а легкий ветерок трепал волосы и одежду. Зажмурив глаза, он неосознанно, почти физически чувствовал необыкновенное счастье, счастье, которое можно переживать только в детстве, раннем подростковом возрасте, когда исполнилась давняя мечта оказаться на море, и каждый вечер засыпаешь в ожидании нового счастливого дня, ведь каждый день обещает новые открытия, и уже достает остроты ума и развитости чувств, чтобы осознать себя частью этого моря, песка, неба и солнца. И все же в то утро ему не давал покоя вчерашний разговор с отцом. Он думал о том, что скоро у него родится брат или сестра. Пытался понять, что изменится с рождением этого маленького человечка? Пытался представить, как он с этим маленьким человечком однажды летом вновь поедет на море и как когда-то будет учить его нырять. И до чего же странно, что теперь кто-то еще, не только он, будет называть мамой его маму, а папой его отца.
– …Глубоководная бухта служила отличной гаванью, и постепенно город стал эпицентром пересечения торговых путей. На горизонте возник силуэт судна… Да, военного судна, несущего с каждого борта по пять ярусов весел.
– Что это? – переспросил Дима, открыв глаза и обнаружив произошедшее изменение морского ландшафта.
– Военные суда стремились в удобную гавань Города. Горожане были знаменитыми мореходами. Позднейший текст рассказывал о некоем жителе Города – купце, который после многомесячного плавания достиг на своем корабле… – продолжал грезить наяву Ингвальд, завороженно вглядываясь в раскинувшуюся за окном морскую даль.
– Что это? – не понимал его собеседник.
– Иллюзия, всего лишь иллюзия, конечно, – Ингвальд, наконец, очнулся от своих мыслей, резко закрыл оконную створку, морское очарование мгновенно испарилось, как будто его и не было. – Только каждый воспринимает ее по-своему. Ты, например, что видел за окном?
– Иллюзия?
– Ее материализовала эта книга, – Ингвальд взял в руки шоколадный том и, отвечая на все еще недоуменный взгляд Димы, продолжил. – Каталог миров – это все-таки учебное пособие для слушателей Академии. А пособие должно быть наглядным.
– Ну и ну, – уже привычно удивился Дмитрий. – Этот Город чем-то напоминает твой мир?
– Вовсе нет. Он неестественен для меня, моего мироощущения. Знаешь, что нас с тобой сейчас различает?
– Что же?
– В этой иллюзии ты увидел нечто близкое тебе, сопричастное твоему миру, наверное, что-то из своего прошлого.
– А ты?
– А я искал в этом иллюзорном мире неведомое, непознанное, доселе неизвестное. Я часто, каждые каникулы возвращаюсь в свой мир, тоскую о нем здесь. Но, знаешь, я ему уже не принадлежу. Еще несколько курсов Академии и я пополню ряды бесстрашной и не ведающей преград армии КS. И этот Город станет первой ступенью…
В комнате повисла тишина. Дмитрий подумал, что его сосед неисправимый романтик. А это не так уж плохо – иметь в друзьях неисправимых романтиков. В своем мире таких он почти не встречал.
– У нас это называют призванием. Это космическое странничество – твое призвание? – Задав вопрос, Дмитрий с неподдельным интересом рассматривал собеседника.
– Призвание? Это судьба. То, что я должен стать КS, стало известно сразу после моего рождения. Это была большая честь. – Ингвальд почти грустно усмехнулся своим воспоминаниям. – На первый курс Академии меня провожали, как у вас…
– …космонавта в первый космический полет? И встречали как героя? – догадался Дима.
– Почти. Наша цивилизация, как одна из высокоразвитых и гуманистических, посвящена в миссию КS. Их визиты в наш мир не сокрыты тайной… Я для своих сородичей уникален, потому что избран КS. Но…
– Что но?
– Меня никто не спрашивал, хочу ли я этого пути? Говорили, что мое рождение принесло радость в наш мир, появление КS у нас большое событие. Но…
– Но тебе никто не дал право выбора?
– Да.
– И, наверное, ты что-то потерял. У нас это называется «простым человеческим счастьем». Ну, например, твоя девушка вряд ли дождется тебя?
– Как ты догадался? – усмехнулся Ингвальд. Подперев ладонями голову, он сосредоточенно внимал собеседнику. – Меня ждет встреча с другой девушкой – гигантской холодной леди, которую и женщиной-то признать трудно.
– Всю жизнь ты будешь исследовать чужие миры, не познав окончательно один – свой родной? Ведь так?
Ингвальд, погруженный в свои мысли, ничего не ответил.
Подойдя к окну, за которым совсем недавно скрывалось море, Дмитрий обернулся к Ингвальду.
– Знаешь, какой самый трогательный, самый поразительный момент в повествовании Евангелия? Ты ведь читал земное Евангелие, все его варианты?
– Евангелие? – Ингвальд как-то странно заволновался, насторожился и с крайним удивлением посмотрел на Дмитрия. – Читал… Конечно… Давно, на первом курсе.
– Так вот. Это когда Иисус молит отца своего, чтобы, если это возможно, минула его чаша сия.
Чем опасны прогулки
по лунной поверхности
Черные ломаные линии, размытые контуры орбитального отсека, неясный свет, граничащий с полной темнотой, создавали атмосферу безнадежности и полного одиночества. Женя силилась вспомнить, когда последний раз ее посещали подобные чувства, и не могла. Удобно устроившись на выступе кубической формы и обхватив руками коленки, девушка слушала как откуда-то с высоты, с потолка, отбивая ритмичный такт, казалось, капала вода. Она была здесь чужой, невольной гостьей давно покинутого хозяевами дома. Сколько прошло времени после их выхода со Страйгом в мир Земли (вариант 13) – день или неделя? Она уже не помнила. На душе было пусто и очень хотелось плакать.
Ей вдруг вспомнилась почти такая же ночь, несколько лет назад. На границе территории летнего лагеря в затерянной беседке, куда она сбежала от девчонок, не дождавшись отбоя, все виделось таким же беспросветным. Так же слезы текли по щекам, и, кажется, шел дождь. Что с ней случилось в то холодное и дождливое лето? Впервые в летнем лагере, – наверное, хотелось домой? Мама говорила, что нужно «выходить в народ» и «учиться адаптироваться в любом коллективе». У Женьки это получилось не очень. Наверное, она просидела бы в продуваемой всеми ветрами беседке всю ночь, до подъема, если бы не явился Фролов. Они были едва знакомы, учились в одном лицее, а в лагере оказались в одном отряде. Как он узнал о ссоре в девчоночьей спальне?
Какой он в то лето был лихой – смелый (по собственной инициативе ходил к начальнику лагеря выяснять причины плохой, на их взгляд, работы столовой и объявления выговора их вожатой Юле), спортивный (заплывал за буйки и на спор дольше всех просидел под водой) и, вообще, самый – самый… С того лета они дружили. Женя только сейчас поняла, как он изменился за эти годы… И от этого стало еще грустнее.
– Вот ты где, – Страйг возник словно ниоткуда.
Удивительно, как мужчина его роста и комплекции может двигаться с грацией бесшумной кошки?
– Ты неважно себя чувствуешь?
Женя обернулась на вопрос.
– Мне, представь, душно здесь. Стены давят на психику. Слабо устроить прогулку по лунной поверхности? Настоящий джентльмен должен с готовностью исполнять любые пожелания дамы.
– Ну, и запросы у вас, девушка, – Страйг, пораженный до глубины души такой наглостью, развел в удивлении руками.
За время, проведенное в лабиринте заброшенных и местами полуразрушенных орбитальных отсеков этой странной планеты, между ними установились легкие и почти дружеские отношения. Несмотря на неординарность ситуации, Женька не забывала периодически испытывать на Страннике и по совместительству интересном мужчине средних лет свое нешуточное девичье обаяние. Пару раз в голову ей приходила мысль типа: «Неплохо бы с таким спутником прогуляться по Пушкинской». Но через минуту от мыслей о Пушкинской хотелось плакать, вспоминалась мама, Динка и даже Фролов. Она чувствовала себя маленькой потерявшейся первоклассницей. И еще ее постоянно мучил вопрос: где Дима и что с ним? Рассказы Страйга пугали своей фантастичностью, и очень хотелось верить, что мир Земли-13 – всего лишь дурной сон.
Страйг вздохнул, роль «наставника юной девушки» давалась ему нелегко. Он смотрел на нее почти с отеческим умилением. С каждым днем эта милая девушка нравилась ему все больше и больше. Гордая, умная, красивая… И все же какая удача, какое чудесное совпадение! Такое возможно в одном случае из миллиона.
Странный все-таки этот мир Земли – вариант 7. Он был там всего один раз, когда учился на четвертом курсе Академии. Рядовой выход в группе однокурсников. Смутно помнится их маршрут: Париж – Тулуза – Бордо – Лион, еще какие-то городские поселения. Начало ХII века по местному летоисчислению. И еще более странно и необъяснимо то, что Евгения в этом мире живет совершенно в другом временном срезе, к Франции не имеет ни малейшего отношения, принадлежит к какой-то другой национальной группе. Этот мир, пожалуй, слишком многолик. А Профессор был прав, когда на последнем заседании Совета говорил, что цивилизация «Земля – 7» почти не изучена. Его тогда никто не поддержал, а зря.
Почти зачарованно вглядываясь в васильковые глаза белокурой красавицы, Страйг пытался понять, чего можно ожидать от этой девочки? Неужели его безумным мечтам (безумным, безумным, коллеги по «цеху» иначе как дикой авантюрой их не назовут), его идеям, рожденным почти год назад в минуты отчаяния, суждено сбыться?
– Ну, я жду. Мне скучно, – продолжала капризничать Женька.
Доводить своими капризами взрослого мужчину – большое удовольствие, особенно, когда сильно хочется плакать.
– …В черном бархате окружающего космоса звезды своим мягким светом воодушевляют одинокого путника. Но, увы, унылая лунная пустыня не подарит ему щедрого оазиса и встречи с другим живым существом. За тысячи лет своего существования земной спутник, а в действительности, корабль в результате многочисленных столкновений с «небесными пришельцами» из космоса приобрел вместо шрамов колоссальные отметины в виде гигантских кратеров, тонны разнообразного по составу, но вполне естественного грунта, что, кстати, превращает его в натуральную планету, но разумными обитателями так и не обзавелся. Создатели Луны покинули ее очень давно. Начинка корабля до конца никому неизвестна, как и его истинное предназначение.
В самом разгаре длинного лунного дня они брели по сухому и каменистому дну гигантского Озера Сновидений. Впрочем, брели, это, пожалуй, громко сказано. В прозрачных и переливающихся белыми бликами скафандрах овальной формы, напоминающих «яйцо», в котором Женя совершила первое в жизни космическое путешествие, удавалось слегка подпрыгивать, таким образом передвигаясь вперед. Странно, Женя не испытывала и сотой доли тех чувств, которые, вероятно, обуревали Нила Армстронга 20 июля 1969 года. Девушку не покидало ощущение абсолютной нереальности окружающего. Она бы не удивилась, если бы все это оказалось супердорогой декорацией.
Марта в видимом пространстве почему-то отсутствовала, и Страйг адресовал свою лекцию в режиме обмена мыслями единственной слушательнице.
– А вот это известная тебе «голубая планета», третья от Солнца. Кстати, если хочешь знать, в нескольких вариантах твоего мира, в котором мы продолжаем находиться, небесное тело под названием Луна, вообще, отсутствует, впрочем, как и разумная жизнь, а в двух вариантах она является объектом натурального происхождения.
– А можете ли вы сказать, когда землянам покорится космическое пространство, и станут доступны контакты с инопланетянами? – неожиданно спросила Женя.
– Зачем? Вы в своем мире друг с другом договориться не в состоянии, представители иного этноса, другой религии и культуры для вас загадка. Как же вы собираетесь понять представителей иных миров? Земля – 7 не готова к таким контактам.
– А когда мои сопланетники оккупируют старушку Луну? – вновь поинтересовалась Женя.
– Вам не хватает пространства, чтобы поделить его на сферы влияния? А потом перессориться по этому поводу? Развоеваться, наконец? Вы свою планету освоили процентов на сорок. Мировой океан, Антарктида, к примеру, еще ждут вашего «хозяйского участия». Вам еще не до Луны.
– Не любите вы Землю.
– Оцениваю по достоинству.
– А сколько всего вариантов моего мира существует во Вселенной? – продолжала демонстрировать свою любознательность Женя.
– Не менее двенадцати, как ты можешь догадаться, – уже привычно уклонился от прямого ответа Страйг.
– Значит, сообщество Космических странников исследует миры Вселенной, придерживаясь гипотезы, что двигателем прогрессивного развития являются их великие представители – гении? Вы склонны преувеличивать роль личности в истории?
– Хм, а ты способна оспорить наши постулаты, кстати, понятые тобой слишком прямолинейно?
– А не расскажет ли «любезный преподаватель» «усердной ученице» подробнее о своих методах?
– Ну, что ж, окружающий ландшафт, пожалуй, располагает к ученой беседе. Видишь, ли, Евгения, настоящий талант, умение подняться выше повседневной реальности, над временем и местом, увидеть истинное содержание вещей и событий, пророческое предвидение – всегда уникальны, феноменальны и не могут быть массовым явлением.
– Гении на вес золота. Берегите гениев! А масса, толпа – только неудачный фон, бракованный товар? Не так ли?
– Не утрируй. Массе и толпе, как ты это называешь, нужен предводитель…
– Который будет ею управлять, как кукловод марионетками?
– Не преувеличивай. Гении – хрупкая материя, в них как в капле воды отражаются все болезни мира, ибо они его дети, его продукт. Но гении же концентрируют в себе и все самое лучшее, ценное, что присуще породившей их цивилизации.
– Значит, Пушкин был прав, когда писал, что гений и злодейство – две вещи несовместные. И среди власть имущих гениев не бывает?
– Ты слишком категорична, но твой Пушкин (это, кстати, кто?) прав, злодейство в глобальном масштабе – фактор регресса, а гении – инструменты прогресса.
– Еще вопрос, что понимать под «злодейством» и «регрессом»?
– Не будем углубляться в дебри философии. Я повторюсь, гении – хрупкая материя, любая случайность может привести к их гибели, затормозить или прекратить процесс их самореализации. А все это опосредованно, а не прямо, как в случае с власть предержащими, рано или поздно негативно сказывается на ходе мирового процесса.
– Слишком много теории, приведите пример из вашей практики, «господин профессор», – «студентка» остановилась, прыжки на Луне – не самое приятное занятие.
– Хорошо, пример из практики, – Страйг тоже остановился. – Представь себе мир гуманоидов, похожий на твой, но находящийся на уровне развития где-то примерно средневековой эпохи. Гений родился в королевской семье, среди, как ты говоришь, власть предержащих. Впрочем, власти здесь не много, диктаторством не пахнет. Гений и его ближайшее окружение не осмыслили его предназначения, а гениальность всегда предназначена, требует конкретных действий и результатов. В скором времени гений должен погибнуть, не обязательно в прямом смысле, просто не реализовать свои потенциальные способности. Гибель гения – мировая катастрофа. Ты, ведь, увидела это на примере мира Земли-13. Есть только один шанс, чтобы нечто подобное не случилось и здесь. Но вот беда, в этом мире он уже утрачен.
– То есть гений уже погиб?
– Нет, он жив. Видишь ли, важен не только гений, но и его окружение.
– Погиб кто-то из его окружения?
Они стояли друг против друга и смотрели глаза – в глаза. Скафандр не скрывал грустной улыбки Страйга и его полной погруженности в мир, далекий лунному.
– Что это? – воскликнула Женя.
Иссиня черную поверхность небосвода над их головами стремительно прорезали два желтых, сходящихся к лунной поверхности луча. Яркие вспышки ослепили девушку. Безмолвие лунной поверхности было окончательно нарушено, очарование пустынного спутника, затерявшегося в тени голубой планеты, третьей от Солнца, померкло. С невиданной скоростью к поверхности Луны, населенной единственной парой живых существ, выбравшей для своих прогулок ненужное место и ненужный час, приближались два летательных аппарата странной конструкции. Женя не успела разобраться в своих впечатлениях, через секунду она также как Страйг оказалась прижата невидимым прессом к каменистой поверхности. Прежде чем окончательно потерять сознание, сквозь удушье и ощущения деформации скафандра, девушка уловила мысли своего спутника: «Не может быть! Кто им позволил? Марта! Ко мне!»
Совет
