Холодные капли: Сломанная доска

Старый Джон продолжал бы и далее свои размышления, но был прерван стуком в дверь своих покоев, где советник в данный момент готовился отойти ко сну.

– Прощу прощения, милорд, – в двери проскользнул слуга, – прибыл гонец.

– Да? – нахмурился Файрлин, недовольный тем, что его побеспокоили, но тут же подумал о том, что ради простого посланника никто бы не осмелился так запросто врываться в его покои.

– Да, милорд, – подтвердил человек, – в его руках серебряная нить, потому я и осмелился побеспокоить вас.

– Какое же это беспокойство? – старый Джон улыбнулся, – Вы всего лишь честно исполняете свои обязанности… Однако, где же он сам?

– Ожидает в кабинете, милорд.

– Неосторожно, – проворчал советник себе под нос, – Стилси, ты можешь быть свободен.

– Да, милорд, – слуга с поклоном удалился, притворив за собой двери.

Надев кольчугу под одежду и прихватив с собой на всякий случай кинжал, лорд Джон Файрлин покинул свои покои, устремившись в коридоры королевского замка. Для вида проверив посты, советник сделал ещё несколько кругов по двору, прошёл в конюшни, задержавшись там на четверть часа, и только потом через другой вход вернулся в замок и прошёл в свой кабинет. Как только старый Джон открыл двери, ожидавший его молодой человек поднялся с кресла и поклонился входящему лорду.

– Ба, – лорд Файрлин узнал гонца и удивился, – Фрелли, Фрелли собственной персоной! А я уж подумал, что ты совсем забыл старика.

– Как вам будет угодно, милорд.

– Ох, плут, – старый Джон шутливо погрозил молодому человеку, – всегда знаешь, когда следует появиться.

Советник прошёл к своему столу, отпер ящичек, выудил пергамент, демонстративно сдув с того тончайший слой пыли, а затем протянул гонцу.

– Твоё помилование, – пояснил лорд Файрлин, – но радоваться ты будешь после, ведь не просто же так ты решился рисковать своей шкурой, заявившись прямиком в королевский замок?

– Именно так, – согласился Фрелли, спрятав пергамент, – Есть важные вести, милорд.

– Не томи, – Джон сел в кресло.

– По известному вам делу имеются некоторые успехи, – начал гонец, – наш лорд уже получил необходимую сумму, а преданные нам люди уже нанялись к нему. К несчастью, о ларце с золотом нашего лорда весьма несвоевременно прознали разбойники, так что…

– Больше нет разбойников, – уверенно сказал советник, – И ради этого пустяка ты явился сюда?

– Пустяка? – лицо Фрелли вытянулось в изумлении.

– Фрелли, ты меня за дурака считаешь?! – разозлился старый Джон, – На кой ляд сообщать мне то, о чём мне и так прекрасно известно и рисковать своей тупой головой?!

– Я не понимаю…

– Погоди, – лорд Файрлин вдруг сделался совершенно серьёзным, – Если ты здесь, а не в Холворе…

– В Холворе? – гонец перебил старого Джона, заработав гневный взгляд последнего.

– О, боги, – советник вскочил из кресла и принялся расхаживать по кабинету, – о, боги… Фрелли, немедленно отправляйся к нашему лорду дорогой через Астолн и молись всем богам, чтоб тебе по пути встретился наш пьяница! А когда встретишь его, изруби эту погань в куски, а всё, что найдёшь при нём, придашь огню не мешкая! Нашему другу на словах передашь сидеть ниже травы, тише воды, а коли не послушает – пусть пеняет на себя!

– Я не понимаю…

– А тебе и не надо понимать, – отрезал лорд Файрлин.

– А если я не встречу Роттера? – осведомился молодой человек.

– Тогда можешь сам взять верёвку и вздёрнуться на ближайшем каштане, но не раньше, чем передашь послание.

Фрелли ничего не ответил старому Джону, коротко поклонился и быстрым шагом покинул кабинет советника.

– Как всё невовремя, – пробормотал мужчина, – как всё невовремя…

Сон испарился моментально, как испарилась и предыдущая тема для размышления, прерванная слугой, доложившим о приезде Фрелли. Лорд Файрлин взял себя в руки и вернулся в свои покои, дабы не выдать себя, хотя заснуть был уже не в состоянии. Оставалось лишь дожидаться известий или самого Фрелли, если у висельника вдруг случится очередной приступ глупости и тот лично заявится с докладом. Помилование, с трудом выхлопотанное у короля, никак не гарантировало того, что увидев Фрелли, король не переменит своё решение, а рисковать весьма перспективным, пусть и не всегда умным, но исполнительным слугой не хотелось. Будь на месте молодого человека кто-то другой, старый Джон с чистой совестью оставил бы того в лапах палача в наказание за глупость, но лорд считал, что опыт и мудрость приобретаются с возрастом, а потому негласно решил по возможности избавлять Фрелли от всякого рода опасностей и неприятностей, но опять же до известного предела, ведь повлиять абсолютно на всё не было в его власти. Впрочем, этот кто-то другой вряд ли бы дожил до допроса, если бы тот пожелали провести… Теперь оставалось надеяться на то, что пьяница Роттер, не сумевший исполнить такое пустяковое поручение, бесследно исчезнет со всеми письмами, а если «наш друг» не внемлет голосу разума в лице лорда Файрлина и не удержится, то руки советника короля будут чисты, как вода из горных родников Киарра.

* * * * * * * * *

Покинув кабинет советника, Фрелли чуть подзадержался возле маленького окошка, прислушался, а когда убедился, что посторонних звуков нет, тенью скользнул к дальней от него стене приёмной лорда Файрлина, облокотился на неё и в тот же миг исчез, как обыкновенно исчезают играющие призраков и прочую нечисть актёры на сцене. Потайная дверца бесшумно крутанулась вокруг своей оси, молодой человек очутился прямо перед крутым спуском, шедшим до самых подвалов замка. Человек, по случайности оказавшийся за дверцей, непременно тотчас свалился бы вниз и свернул себе шею, однако Фрелли пользовался этим ходом давно, а потому предусмотрительно ухватился за две металлические скобы, дождался полного закрытия дверцы, наощупь прошаркал полтора шага вперёд и развернулся, нашаривая верёвку. Нащупав наконец искомое, молодой человек ухватился покрепче и двинулся спиной вперёд далее, пока не поставил правую ногу на узенькую ступеньку, вырезанную в каменной кладке. Шаг за шагом, не выпуская ни на миг верёвку, он спустился практически по вертикали до самых подвалов, где с помощью такой же хитрой дверцы проник в коридор, проходивший по центру подземелий, а там без всякой опаски зажёг факел и ровным шагом направился в дальний его конец. Опасаться ему было нечего, ход располагался в самом низу, даже ниже водостоков и канализации замка, а от смрадного запаха, появившегося из-за протечек, по сути урона не было никакого, кроме неприятных ощущений в носу. Однако, Фрелли не упустил возможности выругаться, когда к половине пути запах порядком утомил его обоняние.

– Троллья задница и гоблинова глотка, – проворчал молодой человек и чихнул.

На ум тут же пришло наставление лорда Файрлина не употреблять постоянно одних и тех же выражений, а если уж было совсем невтерпёж, то делать это мысленно, вот только самого старого Джона не было в подземелье, а потому Фрелли по пути к выходу ругался от души, заодно стараясь по совету того же лорда выпустить из своего рта все ругательства и непристойности заранее, чтоб те не вырвались в самый неподходящий момент. Надо признать, что иногда совет помогал, а иногда и не очень, в особенности если собеседники впоследствии неминуемо переходили в число покойников, тут уж сдерживаться не было никакой нужны, а поглумиться при случае тоже, если верить Джону Файрлину, было весьма полезно.

Фрелли добрался до конца хода, уже привычно обманул стражей и выбрался из замка, долго шёл вдоль стены до той её части, которая соприкасалась с небольшой группой деревьев, там углубился в заросли. Продравшись сквозь кустарник, он оказался на полянке, где под укрытым от посторонних глаз покатым навесом отыскал своего коня. Молодой человек отвязал серого жеребца, уже набившего пузо предварительно запасённым здесь овсом, вскочил на него, пригнулся едва ли не к самой гриве и тронулся в путь сквозь лесок. Деревья закончились быстро, Фрелли оказался возле той части столичного парка, за которой ухаживали постоянно, выехал на дорожку, по которой обыкновенно гуляли пешком как обитатели замка, так и прочие жители Грифтена, поглядел вниз и сплюнул с досады: за каким-то лешим дорожку за время его пребывания у лорда Файрлина разровняли, несмотря на наступившую темень, а свежие следы лошади, которые непременно будут замечены поутру, могут быть истолкованы весьма неоднозначно. Пришлось соскочить с коня и руками убрать следы копыт, на что опять же ушло драгоценное время. Проклиная всех на свете, Фрелли поехал сквозь зелень, радуясь тому, что не вырядился, а приехал к старому Джону как был с дороги. Эта мелкая неприятность притормозила молодого человека на четверть часа, а уж когда он наконец-то выбрался из парка и выехал на одну из улиц, то постарался нагнать время, тем более что маршруты движения патрулей городской стражи были ему известны. Оставалось ещё выбраться за ворота, но к ним Фрелли не поехал, воспользовавшись потайным проходом в стене, а уж практически бесшумно переплыть ров верхом на обученном жеребце было делом совсем пустяковым.

На другом берегу рва молодой человек остановил коня, соскочил на землю, оделся, потому как предусмотрительно сложил перед переправой вещи в мешок, который держал всё время над головой, чтобы тот не промок, проверил оружие и тщательно вытер мешком седло, которое как раз намокло, наскоро обтёр своего жеребца по бокам и продолжил путь. «По дороге на Астолн,» – подумал Фрелли, – «Раз так, то стало быть мне надо миновать этих проклятых монахов, которым вечно не спится, или придётся проехать мимо постоялого двора Жирного Нолана, где нашего пьяницы ну никак быть не может, да и дальше это. А всё ж…» Решив, что лишним убедиться в своей мысле не будет, он сделал крюк и выехал к нужной дороге как раз возле упомянутого постоялого двора, надумав заодно наскоро перекусить.

– О, господин Шишен, – мальчишка, резво подскочивший к коню, едва Фрелли въехал в ворота, взялся за поводья, – всегда рады вам. Чего изволите сегодня?

– Вода, говядина, хлеб, солонина, сыр, – коротко озвучил соскакивающий на землю человек, – С собой то же на два дня и фляжку красного.

Мальчишка умчался исполнять пожелание гостя, передав поводья несколько запоздавшему такому же слуге, а Фрелли ровным шагом прошёл к строению, проскользнул в нижний зал и уселся неподалёку от входа.

Сам Жирный Нолан давным-давно уже дрых в своей каморке, укладываясь спать в то же время, что и большинство горожан, однако постоялый двор был открыт для путников или желающих опрокинуть стаканчик в любое время дня и ночи, благодаря чему недостатка в посетителях заведение не испытывало никогда. За старшего в ночное время оставался Жоффо, брат хозяина, работали четверо мальчишек да два бугая с дубинами, девушки, которые тоже имелись среди прислуги, работали только при свете дня. Жоффо лениво дремал на своём месте, гости наливались вином и гундосили что-то невпопад, так что на новоприбывшего никто не обратил внимания, разве что мальчишки тут же принесли столовые приборы и кувшин, потому как Жирный Нолан, побывав в заморских краях, перенял некоторые обычаи. В других схожих заведениях, исключая дорогие и престижные, никто не утруждал себя подобными мелочами, однако хозяин «У вертела» не поскупился пустить пыль в глаза, хвастаясь тем, что у него и простолюдины едят серебряными (а на самом деле посеребрёнными) приборами с чистой фарфоровой (а вот этого никто не проверял) посуды и свиней за его столами не бывает никогда. Что ж, гостям-то на самом деле было всё равно, зачастую принесённые приборы так и оставались на своих местах, но Жирного Нолана так и распирало.

Что ж, Фрелли ополоснул из кувшина лицо и руки, вытерся жёлтым как и все стены заведения полотенцем, аккуратно сложив его после, и принялся дожидаться своего ужина. А пока ждал, по привычке принялся наблюдать за посетителями, стараясь делать это как можно незаметнее. Лишняя ссора, а то и драка, не входила в его планы, а от гуляк можно было ждать всякого. Этого и не случилось, пьянющие в дым гости, праздновавшие что-то, причём уже давно, закономерно стали засыпать прямо за столами, а то и сваливаясь под них. Бугаёв, служивших у Нолана, данный факт даже обрадовал: они получат прибавку, потому как растащат после упившихся до беспамятства по комнатам, а хозяин за эту услугу непременно выколотит монеты с клиентов, которые никогда не возражали, будучи не в силах уйти на своих двоих, тем более что за порогом, да ещё и ночью, случиться могло всякое.

Итак, ничего нового Фрелли для себя не увидел, наскоро закончил ужин, расплатился и вышел во двор, где ему подвели коня, уже нагруженного заказом. Молодой человек кивнул, выехал за ворота и во весь опор помчался по дороге. Ночью, когда стояла непроглядная темень и не было луны? Объяснялся секрет просто – его жеребец. Специально обученные, кони этой породы отлично видели в темноте, запоминали дороги, по которым проскакали хотя бы раз, были быстры, никогда не ржали в неподходящий момент и были преданы хозяину как собаки. Вот только чудо-лошади всё ж имели два недостатка, отталкивающих большинство покупателей. Во-первых, стоил жеребёнок этой породы почти тысячу золотых, что могли себе позволить весьма немногие, а во-вторых, не отличались выносливостью. Самого Фрелли и его небольшой груз жеребец мог тащить на себе с приличной скоростью хоть неделю без перерыва, но если бы господин Шишен вздумал бы сесть на него в полном доспехе или взять с собой лишку – часа через два конь вымотался бы и встал как вкопанный, а то и вовсе бы околел, вздумай Фрелли или кто иной бить его шпорами или хлестать нагайкой, а уж телегу лошадь этой породы не смогла бы стронуть с места и на локоть. Но этого и не требовалось от серого жеребца, для дел, которыми промышлял молодой человек, его достоинства были неоспоримыми.

Дорогу до Астолна господин Шишен одолел за три часа, не сделав ни единой остановки хотя бы потому, что останавливаться было негде, а пьяница Роттер вряд ли бы рискнул сворачивать к какой-либо из шести деревенек, находившихся в стороне от дороги, потому как ничего достойного с его точки зрения там не было, иное дело – Астолн с его кабаками и харчевнями, шлюхами и так любимыми пьяницей скоморохами и менестрелями, кои в столице оказались под негласным запретом из-за презиравших их старого Джона. Вот здесь-то наверняка Роттер и задержался, не совладав с собой. И загулял, забыв обо всём на свете. А как иначе можно было объяснить пропажу пьянчуги? Полез в драку и получил стрелу в зоб или кинжал в сердце? Полноте, сам Роттер одним ударом кулака расшибал в лепёшку череп быку в независимости от опьянения, да и носил гибкие доспехи под одеждой ценой в двух жеребцов Фрелли, а уж прыгал и вертелся не хуже акробатов с ярмарки, не смотря на свои почтенные размеры. Подумав об этом, Фрелли скривился. Прикончить Роттера согласно пожеланию лорда Файрлина та ещё задачка, скорее уж пьяница снесёт ему голову своим мечом, а то и просто прибьёт как муху одним ударом руки, притом и не заметив оного. В драку лезть было не с руки, но есть ведь и другие, не менее действенные способы, так что оставалось лишь найти Роттера, а там действовать по обстоятельствам.

Городские ворота были закрыты, мост поднят, так что проникнуть в Астолн пришлось тем же способом, каким Фрелли покинул столицу. В городе не жаловали кусты и деревья, а потому пришлось прятаться в вонючих переулках, но эти мелочи уже давно не смущали молодого человека. Прикинув, через какие именно ворота Роттер мог въехать в Астолн, господин Шишен поехал по улицам не скрываясь, городская стража тут и сама была непрочь погулять, так что неприятностей не грозило ни малейших, веди он себя пристойно, или уж совсем непристойно, тогда дело бы кончилось лишь штрафом, парой тумаков и ночью на соломе в холодном подвале. Отогнав от себя всякие прочие мысли, Фрелли решил искать Роттера согласно привычкам пьяницы, но так его и не нашёл, облазив весь Астолн и провозившись до самого вечера, потеряв драгоценное время. Рассудив, что пьянчуга никуда не денется, в конечном итоге приехав к месту назначения, молодой человек покинул город и поскакал на запад, надеясь на то, что поспеет вовремя и передаст приказ лорда Файрлина, ведь последствия его опоздания могут быть куда худшими, нежели упокоение загулявшего невесть где Роттера.

* * * * * * * * *

В Рейстергхарде начиналось утро. Сиригаэль, увлёкшись очередной книжкой, а потому пропустившая время обычной своей «тренировки», всё ж решила её не пропускать, но увлеклась и здесь, так что вполне могла попасться на глаза кому-то из тех, кто непременно доложит отцу о её очередной вылазке за стены замка к лесному кладбищу. Решив, чтобы остаться незамеченной, взобраться по стене, стоящей ближе всех к деревьям, а потом сказаться нездоровой и продремать день в постели, девушка пригнулась к земле и прыжком достигла стены, потом едва ли не прижавшись к ней двинулась к цели. Обойдя угол, Сиригаэль остановилась как вкопанная, буквально налетев на младшую сестру. Обе замерли от неожиданности.

– Так-так, – Линиэла Клиггенс тут же упёрла руки в бока, – Попалась, сестричка.

– Да и ты тоже, – намекая на одежду и торчащий из-за спины сестры лук ответила Сиригаэль.

– На кладбище была? – осведомилась Линиэла, – Зря это, отец не одобряет.

– Там спокойно, – возразила старшая сестра, – и никто не мешает. А ты…

– А я на водопад ходила, – призналась девушка, – хотела подстрелить себе пару зайцев или лису, да только зря ходила, всего одна белка попалась и ту выкинуть пришлось.

– Ладно, – Сиригаэль посмотрела на стену, – Я-то заберусь, а вот ты…

– Пф, дура ты, сестра, – Линиэла пошарила в углублении каменной кладки и в руках девушки оказался конец верёвки, который она что есть силы дёрнула и с довольным видом уставилась на старшую сестру, – стану я по камням карабкаться да обдираться? Вот ещё.

– Весьма неосмотрительно, – заметила Сиригаэль, – а если узнает кто?

– Пока ты первая. Ты и Удди, это он для меня смастерил. А он уже никому не скажет.

– Я…

Начать фразу девушка не успела, потому как сестра, вытаращив глаза, резко развернулась влево, буквально выхватив лук из-за спины.

– Жопа великана и святой чёрт! – Линиэла одну за другой выпустила три стрелы подряд в кустарник неподалёку, а после устремилась к нему.

Сиригаэль и глазом моргнуть не успела, как младшая сестра выскочила из кустов обратно, с довольным видом продемонстрировав три птичьих тушки.

– Всегда срабатывает, – девушка, уже каким-то чудом успевшая вернуть лук к себе за спину, принялась выдёргивать стрелы, – прав был Удди, нужное слово всегда в помощь.

– Ого! – старшая сестра удивилась скорости и меткости стрельбы младшей, полагая, что Линиэла втихаря лишь баловалась с луком и мечом, в то время как сама Сиригаэль занималась этим серьёзно, чувствуя в этом потребность, – Кто с тобой занимался?

– А никто, – Линиэла улыбалась во весь рот, а потом вздохнула, – но до тебя мне далеко, Си. Поучишь меня, а?

– Ты же вроде кладбища не любишь? – попыталась отшутиться Сиригаэль, – И если отец узнает…

– Да пёс с ними, – надулась девушка, – сёстры наши стреляют как пьяные гоблины, у мельницы все стены истыкали, а я так не хочу, я хочу как леди Поуна. У меня тоже будет большой лук, чёрный конь, доспехи и блестящий меч, и платье у меня будет из лисьего меха, и…

Линиэла размечталась и принялась тараторить, увлекаясь всё больше и больше. Внезапный подзатыльник прервал девушку, второй прилетел старшей сестре, лорд Клиггенс вырос как из-под земли.

– Охотники сраные, – загремел голос отца, – мелочь всякую за милю разглядели, а в сторону отца, который что твой вепрь пыхтит в двух локтях от вас, даже не обернулись.

Девушки переглянулись, гадая, как накажет их родитель.

– Ты, – Хролк Клиггенс посмотрел на Линиэлу, – раз ты их подстрелила, то сама и разделаешь.

– Я так и хочу, – неожиданно гордо выпрямилась девушка и топнула ногой, – Сама ощиплю, разделаю, зажарю и сяду пировать!

– Ух ты, – фыркнул отец, а потом неожиданно чуть смягчился, – Тогда бегом на кухню, пока твой лорд не потребовал свою долю. Ишь ты…

Упрашивать Линиэлу не пришлось, подхватив покрепче добычу, девушка чуть ли не бегом бросилась к воротам замка.

– Эту пакость срезать, – лорд Клиггенс подёргал верёвку, повернулся к старшей дочери, – А ты куда смотрела? Молчи, я не про ваши глупости. Ты хоть заметила, что за погань подстрелила твоя сестра?

– Погань? – не сообразила Сиригаэль.

– Ох, дочка, – вздохнул отец и до девушки донёсся запах вина, видимо, отец был пьян и скорее всего по этой причине полночи бродил вокруг замка и наверняка видел всё, – учишь вас, учишь… Гартчики это.

– Гартчики? – девушка уставилась на мужчину, тут до неё дошло, а после они одновременно рассмеялись.

– Будет ей наука, – намекая на жуткий запах во рту, коим славились данные птицы несмотря на нежность их мяса, сказал старший Клиггенс, – но чур не смеяться, довольно будет с Линиэлы и этого.

– Да, отец.

– Идём, – Клиггенс взял дочь под руку, – хоть позавтракаем спокойно, пока наши бабы не набежали.

Отец и дочь медленно тронулись вдоль стены к воротам.

– Когда, согнувшись, лук в руке готов пустить стрелу, – неожиданно затянул лорд Глухолесья, Сиригаэль скосила глаза на родителя, которому скорее всего вновь ударил в голову хмель, – Стоим в четыре мы ряда, стоим плечом к плечу. Пусть ветер перья на лету расправит и звенит, звенит, победу нам неся, а смерть к врагу летит. Что не поёшь? Ты лучник или тряпка?

– Но, отец, – попыталась возразить девушка, – я…

– Начнём сначала, – не желал оставить затею Хролк Клиггенс, – и не бойся: короля тут нет, а мы дома.

– А матушка? – осведомилась Сиригаэль.

– Мда, – отец остановился и покачал головой, – мда, дочка… А мы тихонько.

– Ну, если только так, – сдалась старшая дочь лорда Клиггенса, всё ж воровато оглядевшись по сторонам.

Когда, согнувшись, лук в руке готов пустить стрелу,

Стоим в четыре мы ряда, стоим плечом к плечу.

Пусть ветер перья на лету расправит и звенит,

Звенит, победу нам неся, а смерть к врагу летит.

Взмахнёт рукой наш командир, отпустим тетиву,

Шагнём вперёд, шагнём назад, шагнём плечом к плечу.

В горах, в лесах и на лугу и в поле равных нам

Ни лорд не сыщет, ни король, зажравшийся болван!

В горах, в лесах и на лугу и в поле равных нам

Ни лорд не сыщет, ни король, зажравшийся болван!

Почти шёпотом пропев первый куплет, лорд Глухолесья коротко рассмеялся, а после прибавил голос, продолжив нехитрую песенку, Сиригаэль подпевала, на всякий случай озираясь по сторонам.

И что нам всадник и стрелок? Копейщик уж не в счёт.

Пусть в латах добрых все они, наш лук их всё ж берёт.

И рыцарь весь в железе сам, в доспехах его конь,

На землю как мешок дерьма стрелою сброшен он.

До нас дойти дано не всем, а коли уж дойдут,

Возьмёмся дружно за мечи, пусть луки отдохнут.

В горах, в лесах и на лугу и в поле равных нам

Ни лорд не сыщет, ни король, зажравшийся болван!

В горах, в лесах и на лугу и в поле равных нам

Ни лорд не сыщет, ни король, зажравшийся болван!

Хролк Клиггенс расходился всё пуще, дочь тоже осмелела, оба прибавили голос, бредя вдоль стены к воротам как неплохо проведшая вечер в кабаке компания.

Когда же луки отдохнут, мечи возьмут своё,

Мы мёртвых примемся считать, закончив всё огнём.

Разделим честно меж собой всё, что добыли мы,

И стрелы наши соберём, построимся в ряды.

И вот готовы снова мы шагать, стрелять и бить,

Но перед тем зайдём в кабак, чтоб славно покутить!

В горах, в лесах и на лугу и в поле равных нам

Ни лорд не сыщет, ни король, зажравшийся болван!

В горах, в лесах и на лугу и в поле равных нам

Ни лорд не сыщет, ни король, зажравшийся болван!

Мда уж, «весёлая» песенка. Меж тем в ней содержалось ещё два куплета, в коих хвастовства и чванства было через край, как и гордости за Глухие Леса и их вояк, но спеть их Сиригаэль и Хролк не спели, отец и дочь почти подошли к воротам и лорд Клиггенс тут же умолк, призвав знаком девушку последовать его примеру. В ворота они вошли уже молча и направились на кухню замка, где уже вовсю готовили завтрак. Обыкновенно повара принимались за дело с раннего утра, так как лорд Глухолесья имел привычку с восходом солнца покидать свою кровать, а после шли на отдых сами, оставив чёрную работу и подготовку к обеду на прочих слуг и помощников, так что в кухне было не так уж много народу, тем более что большинство людей с приездом лорда Клиггенса разъехалось восвояси. И конечно, на кухне была Линиэла. Девушка уже умудрилась ощипать и разделать свою добычу, а теперь занималась тем, что равномерно вращала над огнём вертел с насаженными на него тремя тушками гартчиков.

– О, – старший Клиггенс пьяненько улыбнулся, – а ты времени даром не тратишь.