скачать книгу бесплатно
Однако некоторые исследователи утверждают, что это все самые настоящие басни, что Александр III никогда не злоупотребял алкоголем и что распространителем всех этих басен был начальник придворной охраны ежурный генерал-адьютант Петр Александрович Черевин.
Сам Черевин был настоящий алкоголик, большой плут и самый настоящий денщик в генеральском мундире.
И если верить Черевину, то при первом же удобном случае они с монархом удалялись в укромное местечко, доставали из-за голенища сапога фляжку с горячительным и «припадали к источнику».
Пили, утверждал Черевни, так сильно, что к вечеру порой «на ногах еле держались».
А сама императрица только диву давалась, гадая, каким непостижимым образом смог так напиваться ее благвоерный, не выходивший из дому.
Понятно, что пордобыне басни были выгодны большевикам, которые на все лады проклинали русских царей и приписывали им самые различсные пороки.
Так, известный советский профессор П.А. Зайончковский по каким-то известным только ему причинам ненавидел Александра III и с каким-то упоением раздувал в своих книгах сплетни о нем.
Что же было на самом деле?
Генерал-адъютант Черевин со времен русско-турецкой войны 1877–1878 годов на самом деле был близок к царю.
На войне он возглавлял Отдельный кавалерийский отряд и прославился удивительной храбростью.
В 1880 году он стал товарищем министра внутренних дел, а вскоре после воцарения в 1881 году Александра III возглавил дворцовую охрану, был своим в царской семье.
И Черевин на самом деле отличался пристрастием к выпивке.
Александр III возмущался, но не прогонял. Несмотря на свое увлечение вином Черевин риличался удивительной обязательностью в исполнении поручений и правдивостью.
Симпатизировала Черевину и императрица Мария Федоровна. После его смерти в одном из писем она с горечью восклицала: «Это такая потеря во всех отношениях, которая никогда, никогда не будет восполнима!»
И возникает справделивый вопрос: зачем же столь приближенный к царской семье человек рассказывал о ней гадости?
Ответ будет простой: ничего Черевин не рассказывал и даже не оставил после себя мемуров.
Что же касается всх рассказов о сапогах, фляжках, пьяном похмелье царя, то история обязана ими физику П. Н. Лебедеву, умершему в 1912 году.
С царем Лебедев никогда не встречался, зато «запросто» общался с Черевиным.
Они познакомились после смерти Александра III в Страсбурге, где Лебедев готовился защищать степень по философии и куда генерал приезжал навещать свою сестру Наталию Шульц, бывшую замужем за профессором местного университета.
Якобы в Страсбурге в каком-то кафе бывший начальник дворцовой охраны и «раскрыл глаза» Лебедеву на истинный облик «царя-миротворца».
Но и Лебедев о легендарных откровениях Черевина не написал! Он лишь «рассказал». Кстати, сам Черевин в последние годы жизни (умер он в Петербурге в присутствии Николая II 19 февраля 1896 года от пневмонии) за границу не ездил.
Вполне возможно, что Лебедев и на самом деле слышал от находившегося в постоянном сильном подпитии Червенина какие-то анекдоты.
Однако не свосем понятно, по какой причине, после многих лет молчания, физик перед смертью поведал столь интимные подробности» врагу трона и разоблачителю царизма» В.П. Бурцеву, который рассказал о них в своей парижско-эмигрантской газете «Будущность».
Бурцев примыкал к партии социалистов-революционеров (эсеров), запятнавшей себя многочисленными кровавыми преступлениями, и прославился громкими делами по выявлению тайных агентов полиции в рядах революционных партий.
Одновременно он опубликовал множество разного рода фальшивых якобы государственных «секретных документов», нацеленных на дискредитацию власти.
Уже по одной этой причине бурцевские «свидетельства» должны были вызвать настороженное отношение. Но не вызвали.
Они пришлись очень кстати. «Революционной эпохе» не требовались никакие экспертизы, источниковые анализы; важно было заклеймить «проклятое прошлое» и главных его деятелей.
Не имело никакого значения, что существовала масса подлинных документов о жизни и времяпрепровождении предпоследнего царя, множество дневников современников; некоторые из их авторов были приближены ко двору и, в отличие от Черевина, никаких симпатий к Александру III не питали.
Однако никто, даже из числа самых критически настроенных, не додумался изображать царя пьяницей. Для этого не было ни малейшего повода.
Царь иногда выпивал рюмку-другую водки, настойки или наливки, но ни разу в жизни не был пьян.
На официальных приемах почти всегда пил шампанское, разбавленное водой.
Из всех напитков больше всего любил квас, которым угощал и иностранных гостей, воспринимавших этот напиток как «русскую экзотику».
Однако для революционеров-разоблачителей и последующих идеологически ангажированных «историков-специалистов» все это не имело никакого значения. Бесконечное повторение придавало лжи характер «исторического факта».
Из свидетельств современников известно, что Николай I не курил, не пил вина даже на официальных приемах, устраиваемых в его честь.
Во время зарубежных поездок на приемах спиртное он просил заменять стаканом воды. Хотя, к употреблению спиртного окружающими относился достаточно терпимо.
Жизнелюб и гурман Александр II предпочитал французские вина. И отдавал им должное.
Безусловно, существовали и неписаные традиции. Офицеры-аристократы прекрасно знали, что и где пить. И если «тычок» прекрасно «шел» в среде полкового офицерского собрания, то на императорских балах, конечно, пили тонкие вина и французское шампанское.
Шампанское вообще было повседневным напитком российской аристократии.
Граф С.Д. Шереметев упоминает, что младший брат Александра III великий князь Владимир Александрович «приучил себя к ежедневному употреблению шампанского. Это было его любимое вино, и он не ложился спать, чтобы не выпить бокал».
Император Александр III стал в буквальном смысле жертвой «алкогольного мифа». По прочно прижившейся в общественном сознании легенде, именно пьянство императора якобы стало причиной его преждевременной смерти.
Это не так. Дело в том, что после Февральской революции 1917 году в либеральной прессе началась компания по дискредитации правящей династии.
Проще говоря, ее поливали грязью.
Лебедев спрашивал Черевина, справедлив ли слух, будто Александр III крепко пил. Черевин с лукавым добродушием, отвечал: «Не больше, чем я». И далее он рассказывал, что «Государь выпить любил, но во «благовремении».
Он мог выпить много без всяких признаков опьянения, кроме того, что делался необычайно в духе – весел и шаловлив, как ребенок.
Утром и днем он был очень осторожен относительно хмельных напитков, стараясь сохранить свежую голову для работы, и, только очистив все очередные занятия впредь до завтрашних докладов, позволял себе угоститься как следует, по мере желания и потребности…
К концу восьмидесятых годов врачи ему совершенно запретили пить, и так напугали царицу всякими угрозами, что она внимательнейшим образом начала следить за нами…
Сам же государь запрещения врачей в грош не ставил, а обходиться без спиртного ему с непривычки, при его росте и дородстве, было тяжело».
В основной же массе мемуарной литературы, изданной как до 1917 г., так и после, упоминаний о пьянстве царя либо нет, либо эти слухи всячески опровергаются.
Один из современных биографов Александра III подчеркивает, что «Александр III никогда не злоупотреблял алкоголем, а про него пустили сплетню, ставшую непременным атрибутом многих… сочинений. Он иногда выпивал рюмку-другую водки, настойки или наливки, но ни разу в жизни не был пьян.
На официальных приемах почти всегда пил шампанское, разбавленное водой. Из всех напитков больше всего любил квас».
Очень спокойно пишет об этом один из друзей молодости Александра III, граф С.Д. Шереметев: «Он был воздержан и в питье, но мог выпить много, очень был крепок и, кажется, никогда не был вполне во хмелю».
Пожалуй, наибольшего доверия в этой разноголосице заслуживают воспоминания лейб-хирурга Александра III профессора Военно-медицинской академии Н.А. Вельяминова.
С одной стороны, это воспоминания врача, который профессионально разбирался в этих проблемах, а с другой стороны, они были написаны в 1919 г. в голодной и холодной Москве, когда уже не столь трепетно относились к монархам.
Он пишет, что «во время болезни Государя распустили сказку, будто Государь очень любил курить и злоупотреблял вином, чем и стремились объяснить его болезнь.
Должен сказать, что это совершенная неправда… пил ли он водку за закуской – не помню, кажется нет, а если и пил, то никак не больше одной маленькой чарочки: за столом он пил больше квас, вина почти не пил, а если пил, то свой любимый напиток – русский квас пополам с шампанским, и то очень умеренно: вечером ему подавали всегда графин замороженной воды, и пил такой ледяной воды действительно очень много, всегда жалуясь на неутолимую жажду.
Вообще Государь вел очень умеренный образ жизни и если чем-то себе вредил, так это непосильной работой в ущерб сну».
Упоминавшееся несколько раз шампанское Александр III, действительно, любил. Причем именно в его царствование отечественное шампанское марки «Цесаревич» постоянно подавали к императорскому столу.
Поначалу качество отечественного шампанского заметно уступало французским образцам, но со временем столь отчетливая разница постепенно стерлась.
Хотя периодически «проколы» с отечественным шампанским бывали и в конце 1880-х гг. Так, в июле 1890 г., за завтраком царю подали «шампанское вино, отзывавшееся пробкою.
Государь велел переменить поданное вино и при этом заметил, что его следовало бы пробовать прежде, чем подавать…».
Если просто собрать мемуарные свидетельства по этой теме в связи с Александром III, то вырисовывается образ типично русского человека, время от времени «употреблявшего», особенно в кругу близких ему людей.
Будучи 17-летним юношей он проводил опыты по перегонке вина: «После чаю Александр Александрович с большим рвением принялся за перегонку вина по рецепту, данному г-ном Гофманом. Опыт не удался; колба лопнула и перегоняемая жидкость разлилась по столу».
В числе «подношений натурой» Александр III охотно принимал и алкоголь: «Иные приносили ему наливку, другие пастилу или хорошую мадеру, его самое любимое вино.
В последние годы он особенно пристрастился к кахетинскому «Карданаху», который я ему доставлял».
Кроме «Карданаха» Александр III любил румынское вино «Palugyay», к которому он привык во время Русско-турецкой войны 1877–1878 гг., но в действительности любил он только мадеру.
Были у Александра III и свои наименования некоторых напитков.
Будучи знатоком и учитывая широкий выбор экзотических спиртных напитков, Александр III мог порекомендовать собеседникам те или иные напитки. «…Подошли к закуске. Государь предложил шотландского whisky»799. За «мужским» закусочным столом «он любил и других угощать. «Рекомендую», говорит, то и другое, но советует ту или другую водку».
Николай II
Последний русский царь не был трезвенником.
В молодые годы он периодически здорово «набирался». Набирался и позже.
А все началось с военной службы. Военная служба Николаю нравилась.
Да и как не нравиться, если почти каждый день заканчивался попойкой офицеров полка.
В его дневниковых записях содержится довольно много «алкогольных фиксаций».
Причем фиксировал он эти факты не без удовольствия.
31 июля 1890 года он записал: «Вчера выпили 125 бутылок шампанского».
«Объехав все столовые нижних чинов и порядочно нагрузившись водкой, – писал он в августе 1904 года, – доехал до офицерского собрания».
Отчасти это было следствием «представительской работы», поскольку в каждой из многочисленных столовых императору подносили немаленькую чарку, которую он, как «настоящий полковник», должен был лихо опрокинуть.
«Вернулся к 8 часам домой, – гласит запись от 10 августа 1906 года, – Николаша угостил нас отличным обедом в палатке.
Пробовал 6 сортов портвейна и слегка надрызгался, отчего спал прекрасно».
Это тоже была гвардейская традиция – слегка «надрызгаться» во время Красносельских маневров и «надрызгаться» в офицерской, среде.
Зимой и весной 1910 года Николай II достаточно часто посещал офицерские пирушки.
Только за январь – апрель он семь раз «расслаблялся» в офицерских собраниях гвардейских полков.
Как правило, он уезжал из дворца под вечер и возвращался под утро.
Кстати, царя Николая II якобы пытался лечить от пьянства Распутин.
Николай II унаследовал от отца пристрастие к алкоголю и табакокурению.
Распутин пытался излечить царя от вредных привычек, но тот говорил:
– Не могу допустить, чтобы меня избавляли от пристрастий, которые приносят мне столь невинное наслаждение. Не хочу думать, что у меня нет сил, чтобы остановиться.
Следует подчеркнуть, что Николай II свою «меру» знал и вел себя в этом отношении более чем достойно.
Как писала фрейлина Императорского двора графиня С.К. Буксгевден, Николай II «пил очень мало вина, маленькую рюмочку водки перед завтраком и небольшую рюмку мадеры во время еды».
Другой очевидец, И.В. Саблин, офицер императорской яхты «Штандарт», описывая процедуру обеда, упоминал, что перед началом обеда все желающие подходили к отдельному столику, на котором были выставлены разнообразные холодные закуски.
Каждый желающий выбирал бутылку, из которой наливал себе сам. Перед обедом обычно выпивали одну-две рюмки.
Во время обеда Николаю II наливали из отдельной бутылки одну-две рюмки портвейна. Никого из этой бутылки не угощали.
Мемуарист отмечает, что царь не пил ни белого, ни красного вина. Он мог выпить два или три небольших бокала шампанского.
Сначала это было французское шампанское «Гейздик-Монополь», специального купажа и заготовки для Высочайшего двора, а потом русское «Абрау-Дюрсо».
Также мемуарист пишет, что наряду с портвейном царь любил сливовицу из погребов великого князя Николая Николаевича.
Остальные пили так называемую «замшевую» казенную водку.
В августе 1915 года Николай II принял на себя обязанности Верховного главнокомандующего. К этому времени Ставка была переведена в Могилев, где царь жил и работал в сугубо мужском, офицерском окружении.
Это, конечно, отразилось на алкогольной составляющей царского стола. За завтраками и обедами мужчины, конечно, выпивали, однако, очень сдержанно.
Императрица Александра Федоровна предпочитала вино «Ла-крима Кристи» и «Белое вино № 24».
Эти «алкогольные традиции» воспроизводились на протяжении всей жизни императора.
