скачать книгу бесплатно
Они провозглашали необходимость реформирования Османской империи по европейским стандартам: введение конституционного правления, созыв парламента, установление либеральных свобод.
Они выступали против колониальной политики Запада, за независимое развитие Османской империи.
Как того и следовало ожидать, ставка на нового султана не оправдалась.
Второй сын султана Абдул-Маджида I, от жены черкешенки Тири-Мюжгян Кадын эфенди к 16-ти годам жизни с отличием овладел исламскими и мирскими науками.
Будущий император получил великолепное образование.
Особенно хорошо он знал военное дело.
Обладая великолепной памятью, Абдул-Хамид свободно владел несколькими языками, был неравнодушен к поэзии и музыке.
Особенно он любил оперу, которая покорила будущего халифа во время его путешествий по Европе.
Для Османской империи подобное искусство было чем-то непонятным и чужеродным, но Абдул-Хамид приложил немало усилий для его развития на родине.
Он даже сам написал оперу и поставил её в Стамбуле.
Молодой принц проявлял большой интерес к науке.
Основатель Германской империи, канцлер Отто фон Бисмарк, так сказал о нем:
– Если на земле есть 100 граммов ума, то 90-ми из них владеет его величество, султан Абдул-Хамид Хан, 5-ю владею я, остальными 5-ю – все остальные…
Когда 31 августа 1876 года Абдул-Хамид вступил на престол, никто не мог и предположить, что именно этот утонченный любитель оперы станет создателем самого кровавого режима в истории Османской импеерии, который унесёт тысячи жизней.
Абдул-Хамид II обнародовал конституцию, но умудрился получить при этом чрезмерно обширные права.
Если выражаться современным языком, новый султан «кинул» поверевших в него «новых османов» и пошел с ним на сделку только с одной целью: получить власть.
А получив ее, расправился с лидерами «новых османов» и с самой конституцией, разогнав в феврале 1878 года парламент и установив в империи мрачную деспотию, которая вошла в историю под название «зулюм».
«Отец турецкой конституции» Мидхат-паша, благодаря которому султан получил престол, был обвинен в участии в заговоре и присужден к смерти.
Помилованный по настоянию держав, он был сослан в Аравию, где вскоре умер.
Подобно своим предшественникам, Абдул Хамид сумел снова стать абсолютным монархом.
Он не был обскурантом, и его правление было отмечено многими прогрессивными реформами.
Но он был нетерпим ко всему, что хоть как-то стесняло его султанскую власть.
Несмотря на все свое образование и ум, Абдул Хамид, подобно своим предшественникам, так и не мог до конца правления понять, что такое национальные права.
В Османской империи ни одна нация не имела привелегий, в том числе и турецкая.
Именно поэтому для османов происхождение ничего не значило.
Только заслуги, преданность и личные достоинства.
И процветал тот, кто умел крикнуть громче всех во время штурма вражеской крепости, ударить сильнее саблей, растопать наибольшее количество врагов, растолкать локтями всех вокруг, лезть напролом без стыда и совести, лишь бы только во славу Аллаха и на пользу и услужение султану.
Жесткость не удивляла никого – все османы были жестоки.
Каждый нищий мог стать великим визирем, вчерашний раб – царским зятем.
Ведь сказано в Писании: «Разве же у них лестница не до неба?»
Будучи мусульманином, успеха на государственной службе мог добиться кто угодно: албанец, грек, армянин, араб, черкес, курд.
Более того, как это ни парадкосально, турки-анатолийцы считались презренной чернью.
«Назвать турком жителя Османской империи, – отмечал в 1840 году Франс Жуаннен, – это означало нанести ему глубокое оскорбление».
И ни один султан так толком и не смог понять, зачем Греция, Босния и Герцеговина, Румыния, Болгария, Кипр требовали от них национальные права.
За национальные права выступали и европейские державы, защищая соглашения, заключенные с Османской империей в период ее процветания и предоставляющие иностранцам право занимать должности, иметь своих судей и пользоваться налоговыми льготами.
Не был в этом ряду исключением и Абдул Хамид.
Как и всякий дикататор, он особое внимание уделял настроениям в обществе, сформировав для этого широкую сеть внутреннего шпионажа.
Работа шпионов и доносчиков, зачастую передававших заведомо ложную информацию, напрямую курировалась органами исполнительной власти.
Режим зулюма обернулся для империи взрывом реакции, фактической отменой всех завоеванных ранее прав и гарантий личности, разгулом беззакония и произвола, взяточничества и казнокрадства, доносов и арестов.
Пресса была либо закрыта, либо поставлена под строгий надзор цензуры.
Полурегулярная кавалерия «хамидие», исполнявшая жандармские функции и состоявшая из башибузуков, наводила страх на население, особенно в нетурецких районах империи, где произвол и насилие порой оборачивались страшными погромами с десятками тысяч беззащитных жертв, как то произошло в турецкой Армении осенью 1894 году.
Беззащитной перед лицом реакции оказалась и слабая система светского образования: школьные учебники подвергались строгой цензуре, специальные средние учебные заведения и Стамбульский университет являли собой жалкое зрелище и временами закрывались вовсе.
На всех получивших европейское образование смотрели косо, как на неблагонадежных.
Венцом системы зулюма стало ее идеологическое обрамление – доктрина панисламизма, ставившая султана-халифа главой всех мусульман.
Сам султан видел в панисламизме лишь хорошее средство укрепления собственной власти в империи и поддержки этой власти за пределами страны.
Неудивительно, что на практике панисламизм скоро превратился в сугубо реакционную идеологию, сила и влияние которой в мире и империи уменьшались по мере упадка власти султана.
Появилась беспрецедентная по своему размаху машина государственной пропаганды, чья задача сводилась к превозношению режима и нагнетанию нетерпимости по религиозному признаку внутри общества империи в рамках новой государственной идеологии – панисламизма.
Провозглашая себя лидером мусульман мира, опираясь на мусульманское большинство в самой Турции, Абдул-Хамид II старался подавить представителей иных конфессий.
Обострился и национальный вопрос, и именно к периоду Зулюма относится начало преследования этнических меньшинств и, прежде всего, армян.
Серия убийств армян 1894–1896 гг. предзнаменовала надвигающийся геноцид.
Установив военно-полицейский режим в государстве, Абдул-Хамид II ввергнул империю в деспотию и тормозил её развитие.
Результаты не заставили себя ждать, и всего через три года после его вступления на престол Турция объявила себя банкротом.
Европейские государства-кредиторы мгновенно учредили ведомство Оттоманского долга и установили над страной финансовый контроль.
По сути дела это был смертный приговор.
По большому счету вопрос стоял даже не о деньгах, а о самом существовании Турции, поскольку «больного человека» не добивали по весьма прозаической причине: интересы слишком уж многих европейских стран пересекались в Османской империи.
Но было понятно и то, что рано или поздно, эти интересы начнут проводиться в жизнь.
Являвшая собою самые настоящие авгиевы конюшни, Османская империя давно нуждалась в своем собственном Геракле, ибо простым смертным на таких крутых поворотах истории подобные подвиги были не под силу.
Спасти империю не мог уже никто, а вот создать на ее дымящихся развалинах новое государство могло только чудо, или сказочный герой.
Почему сказочный?
Наверное, потому, что вылечить больного можно было только, оторвав у него мешавшую ему голову и создав на его все еще больном теле «новый порядок вещей».
Иными словами, совершить то, что простым смертным не дано.
И он появился, и не сказочный, а настоящий.
Его появление можно было назвать Провидением, требованием гегелевского Высшего разума, велением Истории, как угодно!
Но главное было в том, что он пришел в этот уже очень скоро ставший для него таким тесным мир.
В отличие от перевернувших в угоду Ленину учение Маркса большевиков, он на практике доказал правильность его теоретических рассуждений о развитии турецкого общества.
Заменил, разрушил и создал.
Заменил Коран, разрушил основы старого общества и на их руинах построил новое государство.
Но все это будет потом.
И, конечно, продолжавший бодрствовать Али Реза, не мог даже и помыслить о том, что, если сто с лишним лет спустя его более чем скромное имя и будет упоминаться в книгах, фильмах и учебниках истории, то произойдет это только благодаря тому самому малышу, который мирно посапывал в соседней комнате.
Ведь ни он сам, ни его жена ничего особенного собой не представляли.
Так, самые обыкновенные македонские турки.
Отец Али Ризы был коренным жителем Салоник и отличился единственно тем, что в 1876 году принял участие в стихийном возмущении мусульман, в результате которого были убиты французский и германский консулы.
Опасаясь ареста, дед Мустафы вынужден был скрываться в горах, где и умер семь лет спустя.
Куда больше в Салониках был знаменит дядя Али Ризы по отцовской линии, Мехмед, работавший учителем начальной школы.
Выделялся он необычайным цветом бороды и знанием Корана, за что и получил прозвище Кырмызы Хафыз – Красный знаток Корана.
А вот сам Али Риза особыми талантами не блистал, а посему и перебивался в должности мелкого чиновника.
Сначала в управлении мусульманскими религиозными обществами – вакуфами, а затем в таможенном ведомстве.
В 1874 году он был назначен комендантом таможенного караульного поста на турецко-греческой границе в поселке Чайагзы, куда по бурным горным рекам сплавлялся с отрогов Олимпа заготовленный на экспорт лес.
Али Риза должен был бороться с контрабандой, и занятие это было не только весьма беспокойным, но и в высшей степени небезопасным.
Если с чем ему и повезло, так это с женой.
Однако успешно занимавшийся торговлей и имевший свою землю отец невесты мечтал о куда более выгодной партии для своей дочери и встретил предложение мелкого чиновника в штыки.
И только заступничество давшего бедному жениху на положенный в таких случаях выкуп деньги сводного брата невесты Хуссейна-аги помогло тому сломить сопротивление непреклонного родителя.
С будущей женой Али Риза увиделся только на свадьбе и остался очень доволен увиденым.
Совсем еще юная, всего пятнадцать лет, Зюбейде, с ее редкими для турчанок светлыми волосами и голубыми глазами, была куда как хороша.
После свадьбы Зюбейде поселилась в родительском доме Али Ризы, а он сам отправился в Чайагзы.
Но уже очень скоро, не выдержав раздельной жизни с молодой и красивой женой, он увез ее в свое глухое горное селение.
И хотя Зюбейде-ханым совсем не горела желанием сменить благоустроенный городской дом на убогую хижину в горах, перечить мужу она не осмелилась и, наступив на горло собственной песне, отправилась в добровольную ссылку.
За прожитые в быстро осточертевшем Зюбейде Чайагзы три года у них родилось двое сыновей, но Всевышний призвал их к себе.
И вот теперь все их надежды были на только что появившегося на свет Мустафу.
Али Риза еще раз поздравил себя с рождением сына, выпил последнюю рюмку и через несколько минут уснул.
Оставим счастливое семейство и мы.
Но уже очень скоро мы снова вернемся к маленькому Мустафе и вместе с ним проживем, может быть, не очень долгую, но насыщенную событиями жизнь, вместе с ним познаем горечь поражений и радость побед, тоску одиночества и мучительные раздумья…
Книга первая
РОДИНА И СВОБОДА
Невелика ценность человека, думающего больше о самом себе, нежели о счастье родины и нации.
Мустафа Кемаль Ататюрк
Глава I
Как и солдатами, великими не рождаются, и, словно подтверждая эту простую истину, маленький Мустафа ничем не напоминал собою будущего героя, а если чем и отличался от своих сверстников, так это только еще большей капризностью и непослушанием.
Но ослепленная любовью мать прощала ему все и спешила исполнить любую его просьбу.
А стоило ей только повысить на сына голос, как в его глазах мгновенно загорался недобрый огонь, и тогда ей казалось, что на нее смотрит не маленький ласковый волчонок, а способный на все матерый волк…
