Спасенному рая не будет

– Ты слышал о большом Треугольнике, переходящем в Черный Круг?

– Нет.

– Это послание вам. Оно находится в Аравийской пустыне и символизирует цикличность жизни. Каждый ее виток заканчивается и начинается в Черном круге…

Свет стал меркнуть. Оника, не касаясь травы, переместилась в сторону шатрового леса. Надвигавшийся мрак скрадывал ее фигуру, она истаивала, уменьшаясь в размерах, пока не исчезла совсем…

Сон прервался от стука в дверь и голоса напарницы усатого проводника:

– Проверка документов!

– Один едете? – спросил пограничник, взяв паспорт Алексея. – Соседей не было?

– Ехал курортник, сошел вечером в «Боровом».

Не взглянув на фотографию, пограничник шлепнул на паспорте выездной штамп. Закрывая дверь, проводница сказала:

– Перед Курганом опять проверка, российская.

Российские пограничники оказались придирчивее казахских. Румяный ефрейтор в великоватой фуражке с подчеркнутым вниманием взглядывал то на пассажира, то на паспортную фотографию, надеясь найти несходство оригинала со снимком. Наверное, мечтал отличиться и заработать краткосрочный отпуск. Не найдя ничего подозрительного, вздохнул и со словами «Счастливого пути!» вернул документ Алексею. Все, как и положено по инструкции: бдительность и вежливость!

Через час поезд тронулся. Впереди была ночная остановка в первом областном российском городе Кургане. Алексей подумал, что Рысев – умница, сумел просчитать варианты. Жизнь его могла сильно осложниться, не исчезни он в Боровом.

Жизнь – вообще штука не предсказуемая. Люди считают, что она – халявный дар: берите, пользуйтесь, наслаждайтесь! Они уверены, что мир перестает существовать, когда жизнь заканчивается. Большинству невдомек, что временное пребывание на Земле – это треугольник, упирающийся вершиной в замкнутое кольцо Вселенной. Происходит кругооборот, и все начинается сызнова. В природе нет ничего мертвого. Даже разрываемая на куски планета – живая частица Вселенной, способная не только ощущать боль и отвечать на эту боль всплесками гнева, но и оживлять иссохшую материю своей энергией…

Стоп! С чего это его потянуло на отвлеченную философию, никак не связанную с реалиями бытия? Что за треугольник с замкнутым кольцом в вершине? Откуда он возник в сознании? Читал когда-то? Нет, он не помнил, чтобы читал или слышал от кого-то. Может, треугольник из ночного видения? А кольцо – законченный цикл чего-то важного?.. Значит, мысли навеяны видениями, хранящими тайну его преображения?.. В чем она, тайна?..

Пробуждение

1

Алексей лежал в неудобной позе на сырой мешковине. Знал, что должен ощущать боль, но этой боли не чувствовал. Она жила сама собой, будто не в его теле, а в чужом. Алексей попытался подняться. Обнаружил, что руки за спиной скованы наручниками. На ногах пут не было. Напрягся, превозмогая себя, и ему удалось сесть.

Судя по всему, помещение представляло собой бетонный бункер без окон и без заметной двери или какого-либо намека на выход. С потолочного перекрытия свисала упрятанная в кожух электрическая лампочка, дававшая тусклый свет. В дальнем верхнем углу в бетон были вмурованы два массивных штыря с кольцами. Внизу лежало на подставках колода с такими же кольцами.

Выходит, его кто-то захватил, и он оказался в плену. Кому он понадобился?.. Ответ был где-то рядом, он чувствовал это. В голове стучали молотки, шея казалась деревянной. Пальцы ног выстреливали болью при малейшем шевелении. Потому, наверное, ноги и не стреножили. Во всяком случае, он жив. Значит, кому-то это надо. Этот кто-то должен появиться. А сейчас лучше всего лечь и не двигаться, чтобы не расходовать силы.

Алексей откинулся на спину и ощутил, как в позвонки уткнулись ручные оковы. Повернулся на бок и закрыл глаза. Боль перестала тревожить. Подумал, что хорошо бы провалиться в забытье и очнуться на солнечной лужайке своего острова… Стоп! Остров маячил перед его глазами, когда он сидел на грязном снегу в незнакомом дворе у гаражей. Мозги будто прострелило вспышкой. Молотки перестали стучать в голову, выпустив из заточения память. Он вспомнил опутавшую его сеть, кокон из вонючего брезента, тряску в багажнике вездехода. Перед глазами замельтешили незнакомые физиономии. Плосколицый, с глазами-трещинками азиат, добивший выстрелом Фуршета. Волосатый Горилла, спеленавший его брезентом. Суетившийся рядом Клим. И толстомордый потный Юсуп, задававший один и тот же вопрос:

– На какую контору пашешь, сука?

Алексей открыл глаза, еще раз оглядел бункер. Юсуп тогда сидел у двери на стуле с высокой спинкой. А сам он висел на вмурованных в бетон кольцах, едва касаясь ногами колоды. Ноги тоже были пристегнуты к кольцам, и Горилла ломал ему на колоде пальцы. Вот откуда боль. Сознание работало четко, выстраивая портреты нелюдей. Злобы не было, лишь понимание, что их необходимо уничтожить. Он попробовал шевельнуть пальцами ног. Острой боли, как поначалу, не ощутил, только тягучая ломота заструилась по телу и остановилась в кистях скованных браслетами рук. Надо сбросить мешающие ему железки! Алексей должен суметь это! Он смежил веки и мысленно представил опавшие кленовые листья. Они походили на человеческие ладони с растопыренными пальцами. На них падал сухой снег, и листья-ладони съёживались, скручивались в ломкие стручки. Алексей почувствовал озноб, правая рука стала леденеть. Собрав силы, он потянул ее на себя, и кисть выскользнула из браслета. Облегченно вздохнул. Теперь можно спокойно ждать тех, кто его захватил. Главное, не дать им понять, что руки свободны. Пусть приходят и спрашивают. Чем больше станут спрашивать, тем меньше останется белых пятен.

Он расслабился и вольготно раскинул руки. Тело его погрузилось в сонный покой, черпало в нем жизненную энергию, столь необходимую измученному организму…

Шелковистая трава была прохладной и выглядела, как огромный пушистый ковер, начинавшийся у широких ступеней Храма мудрецов. Внизу серебряной подковой искрилось озеро. Оно пело скрипками. Оника шла к нему по озеру, словно посуху.

– Как ты это сделала? – послал он ей вопрос.

– Это живая вода, с длинными молекулами и клетками памяти. Я каждое утро желаю ей вечной жизни. И она каждый раз благодарит меня.

– Жаль, что такой воды нет на Земле.

– Ты не прав. На Аэоле тоже есть древние озера с живой водой.

– Но люди не могут по ней ходить!

– Они утратили это умение. Потому могут парить только во сне.

– Я тоже летал во сне, когда был маленьким.

– То был зов генной памяти.

– Иди ко мне, Оника!

– Не могу. Сейчас придут за тобой…

Алексей очнулся. Все так же мерцала на бетонном потолке желтая лампочка. Он лежал на спине, правая рука в наручнике откинута, левая вытянута вдоль тела. Боли в пальцах ног не было. Он не услышал, а почувствовал, что очень близко находятся люди и вот-вот появятся в бункере. Повернулся на бок, сомкнул за спиной пальцы, удерживая браслеты. Повернулся на левый бок. И замер в ожидании… Часть стены, казавшейся сплошной, неожиданно раздвинулась. В проеме появился сначала Горилла, за ним Юсуп.

– Посмотри, не откинул Утопленник кони? – велел пахан подручному.

Тот подошел к Алексею, ткнул его ногой. Алексей издал слабый стон.

– Живучий, – хрипло ответил Горилла.

– Двигаться может?

– У него же все пальцы на ногах поломатые.

– Понесешь его на второй этаж.

Горилла рывком поднял пленника, так что звякнули наручники. Юсуп пропустил его в проем и тоже вышел из подвала. Снаружи в стене была нормальная дверь, обитая дюралевым листом. Горилла легко втащил ношу на второй этаж. Из просторного холла в хозяйские апартаменты вела дубовая дверь, возле которой устроились в креслах на колесиках два мускулистых телохранителя в серых костюмах. Еще два таких кресла стояли у придвинутого к высокому окну журнального столика. За окном кружились в воздухе редкие снежинки.

– Куда его? – прохрипел Горилла.

– В кресло, – буркнул пахан.

Охранники настороженно привстали. Не дождавшись от них помощи, Юсуп сам откатил от столика одно из кресел. Горилла плюхнул пленника на сиденье.

– Покиньте холл! – потребовал от него охранник.

– Чево? – не понял тот.

– Подожди меня внизу, – велел ему Юсуп, и тот послушно утопал.

Охранник постучал в дубовую дверь, приоткрыл ее, что-то проговорил. Затем подошел к пахану и, не взирая на его искривившуюся в негодовании физиономию, бесцеремонно ощупал. Изъял мобильник Утопленника, занёс в кабинет. Лишь минут через двадцать распахнул двери. Юсуп ухватил кресельную спинку и покатил Утопленника в апартаменты босса, оставив охранника снаружи. Тот закрыл дверь. Юсуп поставил кресло перед массивным столом. Сам же со скромным достоинством развалился на диване…

Если бы не тонкая губная полоска, Алексей не признал бы в сидевшем за столом человеке президента правительственного социального фонда господина Заурбекова, которого он видел лишь на телевизионном экране. Телевидение всегда шлифует внешность, и даже урода может превратить в красавца

– Вы меня слышите? – обратился к нему хозяин апартаментов.

Алексей кивнул головой, все видом показывая, насколько он плохо себя чувствует. Заурбеков кинул взгляд на безвольно опущенные босые ноги пленника и укорил Юсупа:

– Зачем вы так поступили? Нехорошо! – и снова Алексею: – Я испытываю большое желание побеседовать с вами. Не возражаете?

Алексей качнул в знак согласия головой. А сам мазнул тусклым, но запоминающим взглядом по кабинету. На девственно чистом столе справа от Заурбекова лежал его, Алексея, сотовый телефон. Выходит, своевременно он провел ревизию телефонной памяти. Резная дверь за спиной хозяина вела, видимо, в комнату отдыха, откуда, возможно, был черный ход. Слева – два светлых окна с поднятыми вверх портьерами. Сквозь стекла просматривались слегка присыпанные снегом сосны. Значит, окна выходили на территорию.

– Прошу прощения за то, что вы пока останетесь в наручниках, – сочувственно произнес правительственный чиновник. – Мера предосторожности, ибо о ваших подвигах наслышаны. Но если мы найдем общий язык, вас освободят, и мы даже сможем выпить по бокалу шампанского. Или вы предпочитаете коньяк?

– Водку, – нетвердым голосом ответил Алексей.

– Истинно русская натура! – раздвинул в скупой улыбке тонкую губную полоску Заурбеков. – Итак. На кого вы работаете?

«Далеко господинчик сидит, – подумал Алексей. – Через стол до него не добраться».

– Я задал вам вопрос, – ровным голосом произнес господинчик.

– На государство работаю, – еле слышно выговорил Алексей.

– Я тоже работаю на государство. От федерального правительства. А вы от кого?

В годы перестройки, когда государственные секреты продавались оптом и в розницу, Алексею поручили написать большой очерк о руководителе резидентуры в Латинской Америке генерале Гульеве. Тот представлял главное разведывательное управление Генштаба. Почему бы не сблефовать?

– ГРУ, – нехотя ответил пленник.

– Назовите фамилию вашего шефа.

– Генерал-лейтенант Гульев.

– Эта фамилия есть в вашем телефоне. Насколько мне известно, он недавно скончался.

Алексею тоже было об этом известно.

– Кто ваш куратор в настоящее время? – продолжал допрос Заурбеков.

– Полковник Трахтенберг, – придумал Алексей.

– Почему номер его телефона не зафиксирован в памяти? – кивнул на сотовый телефон.

– Связь односторонняя. Его номера не знает никто.

– Где происходит обмен информацией?

– На базе.

– Место расположения базы?

– В Подмосковье, – продолжал он врать, понимая, что это единственный способ выиграть время.

– Конкретнее!

– Недалеко от райцентра Озеры.

Заурбеков не делал никаких пометок, и Алексей понял, что идет скрытая запись.

– Как называется ваше подразделение?

В голове Заурбекова неясно промелькнуло слово «Тибет». И Алексей уловил его. Так что фантазировать не пришлось, и он подтвердил:

– Тибет.

– Ваши функциональные обязанности?

– Проводим зачистку после операции.

– Сколько человек в вашем подчинении?

– Пятеро.

– Где они сейчас находятся?

– На базе.

– Чем занимаются?

– Отдыхают.

Алексей отвечал, не задумываясь, ровно бы проходил тестирование на полиграфе.

– С какой целью вас командировали в Алма-Ату?

Алексей изобразил нерешительность, внутреннюю борьбу, сожаление.

– Насколько мне известно, сфера ГРУ – шпионаж. Какое отношение имеет ваше подразделение к внутренним разборкам?

– Никакого.

– Не лукавьте, господин чистильщик. Вы же понимаете, что сможете выйти отсюда лишь нашим сотрудником. Естественно, после того, как мы проверим ваши байки. Или же никогда и никуда не выйдете. Вам это понятно?

– Да.

– Решайтесь.

– Хорошо, расскажу. Только дайте попить, – он с вожделением посмотрел на раскупоренную бутылку минералки, стоявшую на столе.

Юсуп было дернулся к столу, но босс остановил его жестом. Сам наполнил хрустальный бокал, вышел из-за стола и поднес бокал к губам Алексея. Другого такого случая могло не подвернуться. Алексей мелкими глотками цедил солоноватую газировку, а сам выбирал момент. Когда чиновник скосил глаза на Юсупа и с чуть заметной усмешкой скривил бескровные губы, Алексей, лязгнув железом, выбросил из-за спины руки и врезал наручниками по аккуратно причесанной голове. Заурбеков выронил стакан и свалился на пол. Юсуп вскочил с дивана.

– Пикнешь – хозяин сдохнет! И тебя задавлю! – предупредил его Алексей громким шепотом. – Ключ от наручников на стол, живо!

Юсуп зашарил в одном кармане, в другом. Нашел и выложил на краешек стола.

– Черный ход есть из комнаты отдыха?

– Не знаю, – разлепил тот толстые губы.

В этот момент Заурбеков открыл глаза. Испуга в них не было. Алексей слегка сдавил ему горло, чтобы не дать крикнуть. Тот смог лишь прохрипеть:

– Ты подписал себе приговор, Утопленник.

– Где черный ход?

Чиновник изобразил презрение и не соизволил ответить. Алексей без жалости еще раз приложился наручниками к его голове, бесшумно уложил обмякшее тело на пол и, не выпуская из поля зрения Юсупа, прошел к столу. Забрал ключ от браслетов и свой мобильник. Ящики стола открывать не пришлось. «Макаров» с навинченным глушителем лежал под столешницей, сверху выдвижной тумбочки. Ладонь привычно легла на рукоять. Патрон был в патроннике, и предохранитель снят.

Алексей распахнул на всякий случай резную дверь и обнаружил небольшой каминный зал, из которого вели непонятно куда еще две двери. Искать в этом лабиринте ходы и выходы – не было времени. С пистолетом в руке он приблизился к Юсупу.

– Открой аккуратно окно! – приказал.

К удивлению Алексея, стекла оказались самыми обычными, вставленными в обычные рамы. От толчка Юсупа окно с хрустом раскрылось, и в помещение хлынул свежий воздух. Не дожидаясь, когда пахан повернется, Алексей опустил на его жирный затылок пистолетную рукоять и помог ему без шума устроиться на рядом с хозяином. Обшарил карманы пиджака, вытащил плотный бумажник. Деньги ему пригодятся. Можно было, конечно, пошарить и в карманах Заурбекова, но времени было в обрез.

Выглянул в окно. Внизу был мокрый от растаявшего снега газончик в окружении ровных кустов жимолости. В Москве стояла на редкость теплая для поздней осени погода, и выпадавший снег быстро стаивал. За кустами жимолости – взрыхленная цветочная клумба. Далее – лужайка с пожухлой травой, заканчивающаяся у негустого соснового леска.

Алексей бросил прощальный взгляд на хозяина апартаментов. Заурбеков, не шевелясь, лежал лицом вниз. Похоже, был еще в отключке. Юсуп уткнулся окровавленным лбом в плинтус. Дышал тяжело и хрипло. Возможно, минут десять в распоряжении Алексея еще оставалось. Он стянул с Юсупа кожаное пальто. Затем взобрался на подоконник и, не раздумывая, прыгнул. Пружинисто приземлился на газончике, будто только и делал, что тренировался в прыжках. Миновал кусты. На автопилоте протопал, не ощущая босыми ногами холода, по клумбе. На мягкой почве появились следы – вмятины. Ступил на поляну, где следов не оставалось, сделал пару шагов и повернул обратно к дому, в обход клумбы.

Наизготовку с «Макаровым» завернул за угол. Обнаружил перевернутый бак типа высокой, выкрашенной в зеленый цвет бочки. Прокрался до следующего угла, осторожно выглянул. И увидел охранника, упакованного в камуфляж и топтавшегося у невысокого крыльца. Видимо, там и был черный ход. Парень, конечно, не виноват, но выхода не было. Алексей поднял ствол, прицелился в правое плечо.

Негромкий хлопок, как он и надеялся, вряд ли кого встревожил. Охранник завалился на крыльцо. Быстрыми шагами Алексей приблизился к нему. Выщелкнул из автомата рожок и освободил от ремня подсумок. Затем стянул с него ботинки на липучках, шерстяные носки, бушлат и ушастую кепку. Без амуниции Алексею не обойтись. Натянул бушлат, едва просунув в рукав руку с браслетами, торопливо обулся, отметив, что ботинки оказались в самый раз. Подобрал разряженный автомат, сунул его за кирпичную укладку.

Охранник стал подавать признаки жизни. Слава Богу! Алексей без угрызений совести обшарил его карманы. Обнаружил несколько сотенных рублевых ассигнаций, сотовый телефон, пачку импортных сигарет и удостоверение с непонятным гербом. Патроны и сигареты экспроприировал. Остальное не тронул. Открыл дверь и затащил парня в коридор. Накрыл его кожанкой Юсупа, чтобы не обморозился.

Можно было, конечно, сразу попытаться выбраться с территории. Однако Алексей понимал, что уйти днем шансов мало. Надежнее – по темну, значит, надо искать временное убежище. Он двинулся назад, потроша сигареты и присыпая следы табаком. Добрался до опрокинутой зеленой бочки. Укрытие не ахти какое, но другого сходу не найти. Наклонил бочку, осторожно прислонил к стене. Протиснулся внутрь в образовавшуюся щель и, стараясь не сдвинуть металл, опустил ее на прежнее место.

Стало абсолютно темно. Не выпуская из рук пистолета, он присел, подложил под зад подсумок с двумя автоматными дисками и устроился вполне терпимо. Под бочкой оказалось не так уж и тесно. С неудобствами приходилось мириться и, набравшись терпения, ждать.

Голоса со стороны цветочной клумбы он услышал довольно скоро, но разобрать, о чем речь, не смог. Потом мимо бочки протопали сапоги, и тут же раздался молодой голос:

– Эй! Сюда!

Протопали новые сапоги, голоса загомонили, но смолкли, подчиняясь чьей-то команде. И все затихло. Выждав с полчаса, Алексей достал из кармана ключ от наручников, на ощупь, левой рукой, вставил его в прорезь замка. Осторожно освободил кисть от железа. Наручники, словно привычную вещь, которую жалко выбрасывать, машинально сунул в карман бушлата.

Неизвестно, сколько прошло времени, может, час, а может, больше или меньше, под бочкой было не разобрать. Минуты и часы, казалось, то растягивались бесконечной резиновой нитью, то спрессовывались в тягучий бесформенный ком. И так до тех пор, пока Алексей снова не услышал шаги, на этот раз – не тяжелые и не торопливые. Остановились они подле его укрытия.

– Зажигалка есть? – послышался уже знакомый Алексею молодой голос.

– Держи.

Видно перекурить решили салаги, спрятавшись от начальства.

– Кого мы ловим-то? – спросил тот же голос.

– Хрен его знает, – ответил басок. – Говорят, безногого преступника, который сиганул из окна. и смылся.

– Как же он без ног сиганул?

– То-то и оно. Да еще охранника ранил.

– Может, помог ему кто? Наверно, машина ждала. Сам бы не смылся. А кто тебе сказал, что он безногий?

– Там один толстый мужик с разбитой башкой был, он и говорил.

– А не наврал?

– Может, и наврал. Потому что его потом охрана скрутила и увела разбираться. Сейчас психушку трясут, шмон в палатах наводят. Только его и след простыл.

– Сколько сейчас времени?

– Четыре доходит. Пошли! А то хватятся.

Их шаги стали удаляться. Алексею же предстояло дожидаться темноты. Впрочем, не так уж и долго. Осенью темнеет рано.

2

– Юсуп разделался с группировкой курносых, – доложил Белый Пилоту. – С Черепом – тоже.

– Туда им и дорога!

– На Утопленника бандиты открыли настоящую охоту. Считают, что он представляет для них серьезную опасность.

– Тут нам подфартило. Отвлек все их внимание на себя. Что еще о нем известно?

– Имеет жену и сына. Проводил сына в Англию на учебу. После этого исчез. По адресу только юридическая жена.

– Что значит – юридическая?

– Темная история, шеф. Вроде бы муж утонул, и она его похоронила. Потом он вдруг воскрес. Не его, мол, закопали, ошибка произошла. Сплошные нестыковки.

Оба сидели, задумавшись. Откуда взялся Утопленник? Что ему надо? Не поломает ли своими выкрутасами подготовленную операцию?

– Может, мститель-одиночка? – высказал предположение Белый.

– Возможно, и одиночка. Но очень уж удачливый. Супер! Тебе ни о чем не шепчет внутренний голос?

– Что ты имеешь в виду, Пилот? – настороженно спросил зам. – Не думаешь же, что это кто-то из прежних Исполнителей?

– А если думаю?

Они уже давно потеряли следы первых боевых соратников, растворившихся на просторах СНГ после бесплодного сидения в Белом доме в дни так называемого путча. Последний из их команды – Акинолос, схлопотал свои девять свинцовых граммов в теплой Греции. А ведь вполне может стать, что кто-то из Исполнителей вдруг возник из небытия и, озлобившись, решил тряхнуть стариной.

– Тогда его надо найти и взять в штат, – твердо сказал Белый.

– Вот и попытайся, но между делом. Как там наша семейная парочка?

– Их надо отзывать из Алма-Аты, шеф. «Дуст» пока в стадии подготовки к производству. Транспортные коридоры заморожены. В Алма-Ате они нам агента сосватали. Служил раньше с Ромео в морской пехоте. Даже псевдоним ему придумали – Таксист.,

– Отзывай. И копай под фондового президента. Вовочкина я задействую на Утопленника. Кто бы он ни был, выяснить не помешает…

Диогеново убежище Алексей покинул, когда ночь опустила на землю сырое черное покрывало. Крадучись, он пересек поляну и двинулся через сосновый лесок напрямую. Как и рассчитывал, уперся в металлическую ограду. Перелез через нее и потопал по снежной целине. Вскоре наткнулся на еле заметную тропинку и зашагал, в уверенности, что она все равно выведет в обжитые места.

Так и произошло. Примерно через час услышал приближавшийся шум электрички и различил сквозь стволы деревьев замелькавшие огни поезда. Ему было все равно, в какую сторону шагать вдоль путей. Рельсы обязательно приведут его к какой-нибудь дачной остановке, где он сможет сориентироваться, в какой стороне находится. Домой Алексею путь был заказан, там, наверняка, его караулили посланцы безгубого Заурбекова. Необходимо было несколько дней где-нибудь отсидеться. Мысль позвонить Рязанцеву возникла, когда он добрался до полустанка с названием «73-й километр». Это была железнодорожная ветка, по которой его друг ездил на дачу. До нее оставалось всего три или четыре остановки. Не раздумывая, позвонил ему. Понятливый Рязанцев лишних вопросов не стал задавать, объяснил, где спрятан ключ, и пообещал подскочить в субботу сам.

Билет Алексей не стал покупать. От контролеров всегда можно откупиться. Да и вряд ли они станут требовать билет от человека в камуфляже и шнурованных солдатских ботинках. Зато, если шестеркам Юсупа придет в голову опрашивать станционных кассирш, никто его вспомнить не сможет…

Помятый и всклокоченный Юсуп сидел в своем кабаке и вяло ковырял ложкой торт, украшенный розочками. Он был зол на весь мир и больше всего – на Зураба, возомнившего себя посланником Аллаха. Крайним его выставил! Велел своим волкодавам кинуть его, как шестерку, в пыточную! Горилла, когда увидел хозяина под конвоем и сообразил, что того собираются запереть в подвале, бросился на волкодавов. Успел одному свернуть шею, а от второго сглотнул маслину. Верный был пес, другого такого уже не будет. Около суток просидел Юсуп взаперти. Потом пришли какие-то козлы и выпустили. Передали, что босс велел отыскать беглеца и забочковать. Иначе самого закатают в асфальт. А как его отыскать? Он, наверно, весь свой «Тибет» на ноги поднял и рыскает вокруг, чтобы пришить его, Юсупа. Да еще долбаный казах-крестник со своими предъявами. То про бабки напоминал, а то вдруг попросил отловить какую-то рысь и замочить. Хапнул, видишь ли, какой-то хмырь общаковский кусок и свалил в Россию. Раззявил хайло, пускай и чешет репу. Его самого зафлажковали, как волка. А кто виноват? Зураб! Захотел побазарить с Утопленником, со стаканом к нему подошел! Добазарился! У Юсупа глаза на лоб полезли, когда увидел Утопленника на ногах и без железок. Кто ему помог снять браслетку? Как сумел так быстро вылечиться?! Может, лопухнулся Горилла и не доломал ему пальцы?!