скачать книгу бесплатно
Идите в баню! Рассказы об общественных банях Москвы и ее пригородов с иллюстрациями. Книга 2. Часть 2
Юрий Смотров
Мы продолжаем публикацию путеводителя по общественным баням столицы и ее окрестностей.В этой части вы узнаете о Коптевской, Усачёвской, Измайловской и Покровских бань Москвы.Продолжение следует…Удачного вам и легкого пара!Иннокентий Листозадов
Идите в баню!
Рассказы об общественных банях Москвы и ее пригородов с иллюстрациями. Книга 2. Часть 2
Юрий Смотров
© Юрий Смотров, 2023
ISBN 978-5-0060-9847-3 (2/2)
ISBN 978-5-0060-9153-5
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Эпиграф
Книга 2 Часть 2
Рассказ 17
Коптевские бани
Предыстория к рассказу
Неудивительно, что новогодние праздники для российских мужиков – отдушина среди холодов и слякоти середины зимы. Хоть и небольшой, но отдых, а куда двинуться в такие погоды? И вот мы идем в бани!
Иннокентия Павловича угораздило ломануться в тот после-новогодний день именно туда, в Коптевскую баню! Причем не первый раз в такие новогодние дни он ездил в бани и постоянно его встречи происходили практически в одном и том же ключе. Радостные гости и не очень веселая прислуга.
Есть ребята, которые тоже бы хотели отдохнуть по полной, как «эти», да вот не судьба, работа у них такая, нелегкая, в бане обслуживать господ. Моющихся, парящихся, пьющих и жующих, в кабинках сидящих, вообще ничего не делающих, занимающихся пустым разглагольствованием и краснобайством.
О тяжелой доле трудящихся
Большая часть рассказа будет о том, как воспринимает праздник персонал многих бань во время его прихода. Не Иннокентия лично естественно, а праздника, однако и его Павловича тоже здесь не ждали. Вероятно, они-то, персонально и посчитают, какой злостный поклеп сооружает для них он, хотя это и было уже давно, а их уже, наверно, по истечении времени бог знает когда, и след простыл, а там теперь работают другие гостеприимные ребята. Но, совершенно беззлобный Кеша, не смог обойти стороной прилизанный снобизм немногих действующих лиц, из числа халдеев заведения попавшихся в этот день на его пути.
Просто случай
Он, Иннокентий, очень надеется, что это будет единственная не очень лицеприятная заметка из всех своих «праведных, нелегких трудов» в назидание приходящим работать персоналиями в места отдыха очень усталых людей. Он верит, за пройденные быстротекущие годы все уже изменилось, а писанина эта о прошлом, о просто обыденным случае, произошедшим в этот после-новогодне-праздничный день. В назидание будущему поколению банных трудяг пишет он эту подлинную историю, произошедшую с ним несколько лет назад. Может очерк такой послужит тому уроком, кто знает? Сам Кеша полагает, круг лиц о тех, о ком пойдет речь в нашем рассказе, снискал себе уже другое место работы огромного и именитого мегаполиса.
Кеша Листозадов не будет в репортаже сглаживать острые углы встреч с нерадивыми сотрудниками или еще какими-то попадающимися на пути препятствиями и неудобствами для приходящих сюда помыться людей. Если же такое событие обходить стороной, то грош цена его оценкам посещаемых им банных сообществ.
А вдруг…
Может случится, что человек, начитавшись его комментариев, приедет в ту, или иную расхваленную баню и увидит совершенно противоположную картину? Наверно поэтому, предвидя возможные события, произведение его сегодня будет очень критическим и острым, нацеленным изъять из наших бань такие моменты бытия в определенные дни наших посещений.
Три мнения
Иннокентий Павлович Листозадов всегда, выходя после каждого сеанса, проведенного на той или иной площадке своего произведения, задавал себе следующие вопросы.
Какие впечатления от пребывания в конкретном месте он получил?
Какое личное мнение теперь он теперь о ней имеет?
Какие, на его взгляд, ощутимые удобства предлагают посетителям здесь для получения качественного отдыха?!
Что отвечать, когда спросят, понравились они ему или нет?
Человек он из прошлого столетия, видит все еще теми прожитыми годами, и глазами того, постсоветского поколения людей из светлого будущего.
Именно из них, из рассуждений и сравнений, вытекает строка за строкой в этих разоблачительных все и вся, банных его статьях и очерках.
Слухи
Прошлое неразрывно связано в настоящим и будущим таких мест, где зачастую происходит скопление людей, жаждущих жара, пара, незабываемых встреч и отдыха[1 - Он раз за разом, из рассказа в рассказ подчеркивает значение бани для русского мужика.]. Они из уст в уста передают в распаренных разговорах, где побывали, когда и как там приняли, понравилось им это или нет.
Что – что, а этого у них не отнять, при знакомстве первые же вопросы начинают сыпаться и звучат примерно так: «А ты там-то был? А тут»? И пошло-поехало, – что, где, когда!
Все это называется народной молвой, недаром Владимир Высоцкий однажды взял и обозначил все разом, одной песней «Ходят слухи тут и там».
Уважаемый
Естественно, если хочешь ласки и внимания, то столица наша изобилует продуктовыми и иными рынками, где пришедший «только посмотреть» немедленно становится «уважаемым», причем ежеминутно, пока не выйдет оттуда с полными сумками и опустошенными карманами.
Но то заезжие, осевшие здесь гости южных республик, они очень любят наши кошельки. А вот почему тогда в банях мы не всегда являемся таковыми, «уважаемыми», независимо от того, с какими карманами, оттопыренными или наоборот пустыми мы сюда пришли. Парадокс!? Те умеют «уважать» – эти нет, хотя и те и другие вроде бы из одного замеса.
Да и понятно, без пояснений – уважение-то того, с фруктами и овощами, напускное, ненастоящее, ну да и хрен с ним. То ли дело банщик, тот смотрит на неуважаемого свысока, ему начхать, кто ты и что ты. Он здесь главное лицо.
Напрягнуть нарочито высокомерным надменным словцом, немудрено! А как еще? Иначе анархия, будут тут бегать с вениками по бане… Это было всего лишь предисловие ко всем баням, банщикам, кассирам и всем остальным, глубоко заинтересованным лицам.
Бирка
Коптевские бани
Баня эта, как и почти все в этой книге, родом из прошлого века, но и не так стара, как ее многочисленные подобные соплеменники города. Поэтому Кеша как-то даже уверен, традиции каждого заведения, вроде бы, каким-то образом передаются.
Или должны, во всяком случае, передаваться из поколения в поколение моющихся и парящихся жителей близлежащего одноименного района столицы. Рассказывать, как она выглядит, тут уже нет смысла, в советское послесталинское время мало уделяли времени на причудливость форм в архитектуре градостроительства. Людей надо было мыть, причем рабочих людей, проживавших больше в многочисленных заводских общагах или коммуналках, нежели в собственных квартирах с ваннами. Кеша и сам из таких, да кто не из них, подобных его роду-племени. Поэтому и строили на число, а не на красоту сооружений, причем бани должны быть из кирпича, что в общем-то правильно, соблюдалась преемственность наследия бане – строительства предыдущего XIX века.
Кому – куда…
Иннокентий Павлович, после долгого и нудно-поучительного вступления, наконец-то приступает к своему рассказу о жарком месте как сейчас говорят, – потусоваться с приятелями и замечательно приятно отдохнуть.
Наверное правильнее будет сказать, книга эта написано больше для знакомства с очередной баней иногороднего любителя, приехавшего в гости в столицу.
Вдруг, он прочитав эти строки, неожиданно возьмет и проявит желание побывать в ней, заявив при том своей жене явно категорически: – Иди куда хочешь..! А я в баню!
Ей это, как веником по голове!
Ведь она почти его уговорила его идти в Большой театр, на балет «Гуси на озере» или «Погрызунчик»[2 - оба названия шуточные и придуманы Кешей] и была намерена приобрести билеты, на вечернее выступление…
А тут муженек, взял да отчудил такое!!! В баню! Ишь, чего выдумал…
Крик! Скандал! Но против мужской воли не попрешь.
Однажды вечером
Вот что он увидел и сейчас опишет было почти сразу же, после новогоднего праздника какого, уж не помнит, года.
Заявившись сюда, каких либо традиций Кеша явно тут не обнаружил, а причиной тому, было отсутствие в тот день завсегдатаев бани.
Не исключено, что прошедший год те проводили, а Новый в уютном банном местечке встречать не спешили.
Вечером, а то было 2 января, проследовав с юго-запада города по множеству московских улиц, улочек и закоулков по северо-западной части столицы, он подъехал с товарищем к кирпичному зданию из трех этажей. На его фасадной стене, на уровне между вторым и третьим, обратили на себя внимание горящие вытянутые, неоновым огнем светящиеся буквы с названием «Коптевские бани». Наконец-то мы на месте!
Бани
Среди сугробов и распаханных где-как машин стоянки быстро находим одно, как будто специально дождавшееся нас место для нашего автомобиля.
Видение в виде рассуждения
Вынимая из багажника банные сумки и вечного своего спутника зеленый и пушистый веник, Палыч на ходу развивал мысль своему товарищу, элементарно принялся втолковывать ему только что, пришедшую в голову фантасмагорию. Его вдруг осенила крайне важная мысль, которую надо донести. И не просто осенило, подвигло тому увиденные в дороге надписи, попавшие на глаза вывески различных заведений, с не совсем отечественными наименованиями. Не то чтобы он впервые увидал. До того, не обращал внимания и только сейчас обнаружив в горящем неоне исконное русское слово «Бани» как озарение то, ему и пришло ни дать, ни взять в эту секунду! Оно и стало поводом к размышлению!
Как не признать
Я не понимаю, – говорил Иннокентий Павлович, – почему «Бани», – это у нас бани! Почему не Бас Хаус до сих пор? Ведь такое странное сочетание слов «Резорт» (правда рядом опять русское Баня) он уже видел на стенах Краснопресненской бани. Вышагивая по хрустящему, только что выпавшему снегу, он, утрируя, продолжал разглагольствовать:
– Ведь все, что могли, аристократы – либералы хреновы, за тридцать лет переименовали на аглицкий манер, а тут загвоздка такая, бани!
Наверно, потому что не звучит? Или это все же наше? Наше, это, исконно русское, что нам досталось от предков! Как водка, икра и балалайка!
Значит не все под силу испохабить, не все наши названия можно изменить на свой лад!
Допустим
А идет, например, какой-нибудь иноземец и видит! Ба! Bath house! То есть, по-ихнему, баня. Зайдет, а там мужики русские, обнаженные до слез, с пучками веток дубовых или березовых, хлещут нещадно себя с пылу да жару.
Расстроится в конец иностранец и уйдет восвояси. Кеша видел азиатов в Сандунах, выкатив узенькие глаза, с испугом они смотрели, как два банщика обрабатывали заказ дородного клиента с окладистой бородой.
Тот, кряхтел и стонал от удовольствия, а японцы, однако, посчитали, что человека стегают в виде наказания, порка такая у русских! За дело поди дубасят, по пьяни навороченное. Еще с царя Ивана у них это принято. Затем, покумекав, все же сообразили, рассудив на свой лад так:
– Вот ведь какие они смешные, эти русские! Как же без загибона[3 - авторское высказывание], придумали тут развлечение себе! Всыпать самому себе аккуратно горяченьких «люлеей»![4 - это такие шанюшки] Мазохисты этакие…
И невдомек им, жителям восходящего солнца, что это так наша общественная банька себя показывает!
Может у них она и есть, он как-то видел давненько по телевизору фурако в бочке кедровой, и еще есть сэнто, где про парилку, ни слова.
(Палыч не особенно вдавался, ему надо? Сколько там бань за рубежом и разных видов мытья, может не одна (и), а может и две (а)).
Так говорил Кеша другу, когда они, обвешанные банными атрибутами, вышагивали вдоль левой части кирпичного здания советской постройки, где из темноты над входом шапкой заманчиво и тепло, световым диодом изучалось слово «бани».
Тот вход, что с левой стороны объекта – наш. Справа – не наш. Чей-то их, маркета-универсама наверно, но Кешу с приятелем уже это совсем не волновало, они уже на месте.
Попросим на этом месте читателя простить за такое подробное описание приезда, с импровизированными и кропотливым высказываниями нашего героя. Иногда ему просто необходимы рассуждения, без них он не может ходить по баням. Те кто его хорошо знают, подтвердят.
Вид с промежуточной площадки с лестницы
Рассуждения о входе
Заходя через тамбур в двери первого этажа, картина такая.
– Справа от входа скамейка, у стены напротив пролета лестницы кожаный диван с висящим над ним на стене, непонятно для кого, телевизором.
Потому как смотреть его можно.
Кеша это понял вот так (в этом месте он просит не принимать его доводы всерьез): если кому-то приспичило срочно увидеть какой-нибудь сериал, то он должен находиться на межэтажном пролете и сидеть на ступеньках лестницы, кто желает могут и постоять.
Однако же, это затруднит проход тем, мимо снующим туда и сюда гражданам на помыться, а потом вернуться обратно.
Если же вы присели на диванчик, его наверно слышно, а смотреть спиной, задрав голову назад и вверх – сложно, да и зачем?
При входе сюда и потом на выходе, Кеша с приятелем внимательно оглядели и диван, и все вокруг, однозначно заключив между собой свое сугубо личное мнение:
для гостя это место вообще ни о чем, разве только проходя мимо почитать информацию на стене.
Как правило, в этих местах для посиделок, а тут целый диван, нужно добавить ко всему табличку «Больше трех не собираться»!
Особенно актуально оно после бани, то есть на выходе из нее чар.
Для персонала при дверях
Слева от входящего дверь в служебное помещение. Если трактовать его по общенародному наименованию, проще будет называть его кандейкой, предназначенной для обслуживающего персонала.
Вправо в баню, влево дворецкая
Каморку эту облюбовал тот, кого вправе можно назвать вахтером, консьержем (по модно-импортному) или дворником, должно быть, имеющим отличный слух.
Возможно, для этой персоны такая блажь, как телевизор на стене напротив, посмотрите, читатель, какой вид! – с этой позиции он отлично просматривается, но плохо прослушивается.
Слава Бане! (Кеша не стал в хвалу этакого восклицания, приплетать Бога, хотя достаточно было воскликнуть Легкого пара! Что было бы аналогично или логично.) Охранника здесь он не увидел! Они его почему-то напрягают. Был с ним случай, давненько правда, о чем он теперь молчит.
Заходим
Что? Куда? (рассказ очевидца Листозадова)
Мы поднялись на второй этаж, прямо на площадке обнаружили кассу, над ней висящие часы (засеки время всяк приходящий), и блестящие рога створок турникета. Не оплатишь, не проедешь…
Слева через него проем в общий гардероб, на оба разнополых отделения.
