скачать книгу бесплатно
– Драконы благополучно спёрли скакунов? Хоть что-то хорошее. О-о-о, нет! Сожрали остальное стадо? Ты закончил? Эльфам доставили скакунов. Угу, перепутали. Понятно. Промазали на тысячу километров. Бывает, бывает!
И это был ещё не конец.
– Любовное послание от царя гоблинов попало к царю эльфов… Интересная неожиданность!
– Вы исправились? Забрали фрагмент статуи и отволокли… Куда-куда? К драконам? А им он зачем?
– Руду выгрузили в лесу дриад? Как мило. Конец связи.
– Начались стычки между гоблинами и гномами… И орки их пропустили? Угу. Значит, и тем, и тем провианта даже дали…
Тося и Бося, беспечно затеялись играть в покер. Давило ревниво отметил, что мухлюют обе.
Накричав на фавориток, Давило велел им спустить в подвал самое дорогое и ценное – два баллона изначальной магии и бочку крови земной.
Глядя, как они неаккуратно обращаются с сокровищем, он непотребно ругался и беспорядочно дёргал паутину. Три сигнальные нити перехлестнулись и сообщения пошли не тем адресатам, которым следовало. Пять ниток оборвались, и Давило шлепнулся на пол. Кое-как и неправильно соединив нити, он решил помочь фавориткам. Кровь земная таки пролилась…
Ещё побушевав, он перекусил, не почувствовав вкуса пищи, и, совершенно расстроившись, вернулся на привычное место.
Приказов он больше не отдавал:
– Драконы… Да чихать мне на них! В следующий раз будут знать, если выживут, конечно, после нашествия орков, что надо придерживаться плана, а не умничать!
– Дэвы под шумок переставили пограничные столбы?! Кто бы сомневался. Принято!
– Тролли двинулись на дриад? Не утерпели. Надоело без дела стоять им, говоришь…
– Где золото? Эльфы говорят, что оно им ни к чему? А причём тут эльфы?
Давило стало плохо. Всё пошло не так. Где же он ошибся? На этот раз его торгово-дипломатический гений не сработал.
– Иллюзия лопнула, говоришь? И людей на Кавказе наплодилось много? И они очень быстро начали обживать новые места…
Это сообщение поставило точку. Мысли Давило приняли совершенно другой оборот.
Наскоро прикинув, сколько времени понадобится людям, чтобы найти обоз с золотом или разыскать его… где оно там сейчас находится, вождь решил, что запас пластинок ливанского кедра прятать, пожалуй, не стоит.
Паутина сотрясалась от сообщений – одно хуже другого, – но Давило это уже не волновало.
Евразия содрогнулась и запылала в огне небывалой по масштабу войны, в которую оказались втянуты все расы.
Давило начал обрывать сигнальные нити и, обращаясь к себе, устало проговорил:
– Ну, что ж, новая эра человечества наступит намного раньше, чем планировалась!
Вину за случившееся Давило с облегчением возложил на недоумков-соплеменников.
Спасением их он заниматься не собирался, воплощая в жизнь незыблемый закон – каждый за себя. Да и кого спасать? Бестолковых братьев и манерных сестер? Казначея – мелкого воришку? Совершенно безмозглую, но прожорливую охрану?
Размышляя, чем его обновленное племя будет заниматься в будущем, он грустно скользил глазами по пропыленным драпировкам, стульям, на которых никто и никогда не сидел, и перевернутым ломберным столикам… и представлял себя отцом большого семейства, с книгой в лапках передающего потомкам свой торговый гений.
Подхватив колоду краплёных карт, он скрылся в подвале, заполненном едой, свечами и книгами, бормоча программу-минимум:
– Ввиду форс-мажора уговорю обеих, потом воспитание потомства и спячка… Ничего, мы еще поживём! Я ещё поживу! Уж я-то поживу!
В горячке Давило совершенно позабыл, что его ожидает после спаривания…
Этот рассказ правильно зайдёт, если накрыть стол на два куверта. Он и она. Со свечами. И медленно. Мне очень хотелось, чтобы сочетание «вечная любовь» прозвучало и сыграло буквально. И побочно раскрыть термин «бескорыстие» в несколько нетривиальном виде.
За ответами
Пробираясь к выходу из машинного отделения, Жак треснулся головой о выступ перед дверью.
– Сколько лет прошло, а ты на месте, – не сдержавшись, рассмеялся во весь голос.
Слушать было некому. Все работники станции прямо сейчас плотно набились в космический крупногабаритный челнок – таверну «Млечный путь» – и наливались спиртным под самую завязку.
Его визит в темные недра машинного отделения был продиктован тем, что главный механик, нелюдим и фанатик моторов, оставался единственным, кто еще не дошел до стойки бара. Впрочем, не только ради волнения о досуге обитателей станции Жак полез в это обильно набитое механизмами чрево. Была еще одна причина убрать промасленного бородача со своего пути.
Попав в зал стыковочного терминала, Жак хмыкнул. Все причалы оказались заняты. Прибавилось еще четырнадцать двухместных челноков. Значит, с дальних астероидов прибыли. Отлично! Довольно потерев руки, он побежал к челноку-таверне. Как там Вероник одна справляется?
Вероник справлялась. Поцеловав ее в уголок губ, Жак кивнул, предупреждая готовый сорваться вопрос. Все в порядке!
Мило сморщив носик – слева от него восемь веснушек, справа – девять, – девушка улыбнулась и вновь занялась смешиванием напитков. Он стал рядом.
Таверна изнутри была выдержана в земном стиле. По крайней мере, так считал Жак. Дубовые панели, осиновая стойка, компьютерные кресла у столиков из липы и предмет особой гордости – раритетный CD-проигрыватель.
С тех пор как Земля стала заповедной зоной, а это случилось почти триста лет назад, стало сложно судить и спорить о «земном» или ином стиле. Жаку было приятно, а посетителям все равно.
По контракту с Переселенческой миссией любой челнок-таверна имел право торговать развлечениями и спиртным не больше одного дня. А дальше – новый прыжок и следующая станция. И так – до бесконечности. Ибо несть числа спутников в системе Юпитера, не говоря уже об астероидах. И почти на всех работали люди, добывая полезные ископаемые.
Переселенцы, упразднив все партии, поставили во главе правительства экономистов и избрали технологический путь развития. Роль армии выполняла бюрократия с сотнями щупалец проверяющих органов.
Ио и Каллисто первыми дали приют переселенцам. А потом, после удачных опытов по терраформированию и созданию силовых куполов, люди расселились везде. Венера стала центром цивилизации. Инопланетян, кроме неразумной живности, нигде не оказалось. Покорением дальних галактик тоже мало кто заинтересовался, ибо превысить скорость света ученым так и не удалось. Вот и суетилось теперь человечество в пределах Солнечной системы, с легкой ностальгией посматривая на Землю.
За триста лет опустевшая планета залатала озоновые дыры и одичала. Флора и фауна вновь отвоевали оскверненные территории. И лишь смотрители имели право проживания на прародине: библиотеки, чудеса света и музеи требовали постоянного ухода.
Переселенческий комитет даже рискнул давать виды на жительство. За миллиард – чтобы представители некогда великих наций не передрались, общую валюту решили назвать нейтрально, – космокредитов для семейной пары. Таких деньжищ почти ни у кого не было. Да и богатеи не сильно торопились переселяться в место, где не предусмотрены развлечения и запрещен бизнес. Прародина пустовала.
***
Жак отпустил страждущим старателям выпивку, с удовлетворением оглядел зал и, не увидев больше желающих, увлек Вероник в подсобку.
– Ты видела, какие они выделяют эманации? – спросил он, прижав любимую и легонько укусив за ухо.
Девушка уперлась кулачками Жаку в грудь, впрочем, с видимым удовольствием дав поласкать свою.
– Вожделение, пьяный азарт, радуга развесистая вранья и брызги мирных споров. Обычный коктейль… Ты считаешь, что нужно для них спеть? – она вскинула глаза орехового цвета с созвездием точечек и удивительным разрезом.
– У нас осталась последняя возможность. Почему бы не пополнить запасы. Угу? – лизнул ее в нос Жак.
Вероник рассмеялась, на мгновение показав милую щель между передними зубами, и мягко провела рукой по пышной светлой гриве волос любимого.
– Будет исполнено, мой господин! Пусти… Ну, пусти же…
– Обрати внимание на механика, когда тот придет. Очень интересный экземпляр, – крикнул ей вдогонку и послал воздушный поцелуй.
Сколько лет уже вместе, а Жак до сих пор не мог наглядеться на Вероник. Хотя воспоминания о первой встрече вызывали боль и грусть.
Помотав головой, отгоняя былое, Жак начал выставлять из холодильника бутылки со спиртным и замороженные обеды. Они, что редкость среди регулярно курсирующих по Солнечной системе челноков-таверн, не готовили еду. У них была своя изюминка: Вероник – пела. На почти забытом французском!
Люди, покидая в спешке, как им тогда казалось, гибнущую Землю, брали с собой только самое необходимое. Книги и музыка в список не попали. Жак и Вероник побывали на своем челноке-таверне почти на всех планетах и спутниках Солнечной системы, и лишь однажды им повезло выменять у одного старателя проигрыватель и диск с минусовками группы «Led Zeppelin». Десять мелодий, покоривших Вероник до глубины души. И она сочинила к ним песни. Пропустив через сердце, мечту и любовь к Жаку. Иногда их слушали и старатели. И сейчас была такая необходимость.
Он вернулся в общий зал.
Вероник как раз подавала выпивку механику, которого удалось-таки вытащить из машинного отделения. Нежно воркуя с заросшим по самое некуда неуклюжим и смущенным мужиком, она заворожено смотрела тому в глаза.
Жак улыбнулся. Вероник оценила! А ему было пора. Пока недра станции пустуют, нужно кое-что забрать.
Снова стукнувшись о выступ перед входом в машинное отделение, он уже во весь голос отругал конструкторов и ремонтников, за столько лет не удосужившихся убрать этот мешающий проходу элемент.
Пройдя сквозь машинный зал, нырнул в кладовку и принялся шарить рукой на самой верхней полке. Есть! С натугой подтянув громоздкий ящик, Жак по очереди вытащил все стеклянные емкости. Среди покрытых пылью флаконов с лизолом оказались два явно с иным содержимым. Сунув их карман, он, не утруждаясь уничтожением следов пребывания, выбрался наружу.
Лизол уже давно перестали использовать для дезинфекции, но инструкции по поводу его утилизации так и не выпустили. Забыли. Теперь на каждой станции и хранился никому не нужный анахронизм, позволяя Жаку устраивать надежные тайники. Нынешний прослужил аж пятьдесят лет. Он делал такие закладки на каждой станции из-за постоянных внеплановых проверок мобильного Антимонопольного комитета, представители которого вечно совали нос, куда не следовало, и изрядно портили нервы придирками. Лишаться секретных запасов и отвечать на ненужные вопросы Жак не желал.
Ему не было нужды смотреть, что написал тогда на этикетках. Он знал свои вкусы и вкусы любимой. А содержимое могло храниться очень долго, становясь со временем еще лучше.
Глянув на часы, Жак снова улыбнулся, хищно блеснув в полумраке машинного зала удлинившимися клыками. Скоро наступит их с Вероник время. Время сбора и смакования заслуженного урожая.
***
Теребя запонку на манжете рубашки, Жак сидел за столиком в компании с начальником станции, главным инженером и бухгалтером и рассеянно прислушивался к разговору.
Бухгалтер, близоруко щурясь и почесываясь, сосал через трубочку коктейль и уверенно цедил сквозь зубы:
– Не рассказывайте мне сказки, господа! Людей с миллиардом космокредитов меньше одного процента от всех живущих. Это где-то полмиллиона. Отнимем бизнесменов, и остается сто тысяч. Вычеркиваем молодежь, им Земля неинтересна – минус половина. Здравомыслящих людей из них… хм… очень мало. Так что никто в заповедник за такие деньжищи не полезет.
– А я бы хотел жить на Земле! – с вызовом заявил инженер. – Читать настоящие книжки и слушать песни, дышать свежим воздухом, путешествовать и знать, что мне завидуют остальные.
Жак посмотрел вверх, где эманации ленивого цинизма и пессимизма сплетались с пафосом, росчерком зависти и серой мутью цифири подсчитанных богатств. Невкусный коктейль от неярких людей.
Слово взял начальник станции. Солидно отдуваясь, он пробасил:
– Чтобы заработать такую уйму денег, нам, старателям, нужно несколько жизней. И это даже если постоянно находить новые самородные жилы. Десять тысяч богачей и сто смотрителей живут на Земле. Тема закрыта.
Жак поерзал на стуле. Всегда, как только начинался подобный разговор, его просто распирало. И он понимал почему. Хоть жизнь у него и вечная, он пропускал года сквозь себя, почти ничего не оставляя в плане опыта и умудренности. Разве что с маленьким дополнением в виде миллиарда космокредитов наличными, собранными почти за триста лет.
А вот сколько прожил на Земле – сказать не мог. Он смутно помнил темные громадины замков, факела, пышные платья и оружие с длинным и тонким лезвием. Вероник была моложе.
Жак привычно подавил желание похвастаться.
***
Покоренный обаянием Вероник механик дул пятую порцию и беспрепятственно давал ей листать картинки своих мечтаний. Собственно, мечта у него была одна, в чем Жак уже имел возможность убедиться, и теперь представлял, каково его любимой, натуре впечатлительной и порывистой, видеть такое.
«Шестеренки, масса блестящих шестеренок встык крутятся и дают крутиться другим. Целая стена шестеренок вертится, а механик со счастливой улыбкой и масленкой в руках следит за ее бесперебойным движением». Смысла в этом Жак не уловил, но оценил неординарность и искренность мечты.
Таверна гудела от разговоров и звона столовых приборов. Как всегда. Разве что выпивки употребляли больше, отчего Жаку приходилось часто помогать Вероник. В ход пошло все: венерианское виски, брага с Ио, марсианский портвейн, ядреный сшибач с Юпитера и крепчайший самогон с Деймоса. Заказы умиляли фантазией.
Раз и навсегда решив не принимать чаевых и не обирать чрезмерно выпивших клиентов, Вероник и Жак с честью пережили последний наплыв страждущих. Выпивка почти закончилась.
Похожий на медведя с Ганимеда старатель, до смешного коряво попытался сказать скабрезность. Жак его примерно отчитал, и тот теперь мучительно краснел и извинялся, разворачивая перед любимой картинки своей потаенной, яркой и невинной мечты. «Маленький мальчик в бархатной спецовке и шапочке с помпоном, ловко вырезает лобзиком из фанеры диковинных зверушек». Вероник растрогалась и бережно сохранила картинку.
Жак ревниво спросил:
– Поделишься?
– Если очень попросишь, – лукаво блеснула глазами любимая.
Он задохнулся от желания и хрипло проговорил:
– Давай уж быстрее заканчивать.
– Я еще не пела, – сладко прошептала она и, покачивая бедрами, пошла к проигрывателю.
Жак в предвкушении оперся о стойку.
Переселенцы музыку не сочиняли и книг не писали – разве что многостраничные запретительные и разрешительные циркуляры. Технологическое общество было озабочено лишь добыванием денег. Накопив определенную сумму, индивидуум переселялся в более комфортный сектор или на другую планету, и так до бесконечности. Такую систему правительство рьяно поддерживало, ибо чтение и прослушивание музыки рождало у людей ненужные помыслы и навевало хандру, что влияло на производственный процесс.
За такое самоуправство челноку-таверне грозил солидный штраф, вплоть до лишения лицензии. Но Жак, если бы мог – плевал бы на это. Если бы получилось – чихал бы на все опасности.
***
Двести лет назад Жак, обаяв паспортистку до судорог, стащил несколько десятков бланков мультипаспортов. Впрочем, сглупив и разболтав о «подвиге», нажил проблему. Вероник даже подозрение об измене восприняла серьезно и при каждом обновлении паспортов устраивала ему полновесную истерику вкупе с посягательством на членовредительство.
Начинала она всегда традиционно:
– Если бы еще существовали такие как мы, ты точно бы не пропустил ни одной юбки!
Жак морщился, фыркал и лез обниматься. За столько лет они так и не встретили себе подобных, потому предмет обвинений был лишен смысла. Зато заканчивался скандал всегда одинаково. В постели.
Заполнение мультипаспортов сопровождалось буйным весельем. Сначала Жак и Вероник становились собственными младшими братом и сестрой, потом своими детьми и внуками, правнуками. И так далее.
***
Зазвучала музыка. Старатели притихли. Вступительные аккорды гитары смешались с тихими благоговейными вздохами. Голос Вероник заскользил по помещению неслышной поступью хищной кошки, чаруя и восхищая. Жаку всегда было грустно, когда он слышал вокал любимой. Вот и сейчас она пела об одиночестве и неприкаянности, о мечте найти родных и близких.
Жак остановил время для людей – настал час снимать жатву.
