Герой советского времени

– В приемной вам подскажут, как добраться до нашей гостиницы – дружелюбно сказал зам. главного. В приемной, на радостях, Николай подарил молоденькой секретарше шоколадку и она подробно рассказала, как добраться до гостиницы. Одновременно он оформил у нее свое командировочное предписание. Секретарша, видимо и раньше имевшая дело с командировочными или шоколадка сыграла свою роль, но командировочная была оформлена на два дня позже, чем положено. Секретарша улыбнулась, а Николай ликовал в душе. Пару дней можно будет посидеть дома, правда придется съездить на вокзал и купить у приезжающего из Йошкар-Олы билет. Николай быстро нашел гостиницу, старую бревенчатую двухэтажную избу. Снял номер на одну ночь, оплатил, получил белье, бросил его на указанную кровать и заторопился за билетом в обратный путь – домой. На свободе хорошо, но дома лучше.

Он решил сразу, потерплю, куплю билет в Москву, а потом пообедаю и поужинаю одновременно. На железнодорожном вокзале на Москву было два поезда. Один утром, второй вечером. Отстояв очередь в кассу, Николай купил билет на утренний. Только справившись со всеми делами, которые он никак не хотел откладывать, Николай почувствовал ужасный голод. Ел-то он утром, да и то кое-как. Да и от холода его уже давно начало трясти, как в лихорадке. Зубы стучали как пишущая машинка и он постоянно стискивал их, что б не дребезжать.

– Не заболеть бы чего доброго – подумал он. Николай не ел уже целый день, а уже начало смеркаться. Он зашел в продовольственный магазинчик. После Москвы ассортимент продовольствия оставлял желать лучшего, но на без рыбье и рак рыба. Ну черт с ним и с этим магазином и со всем остальным. Надо выпить что-нибудь покрепче, лучше всего спирта неразбавленного, от которого сразу по всем жилам потечет расплавленное тепло и поесть как следует мяса и много, много хлеба. Он еще раз чертыхнулся. Я заслужил сегодня – позавтракаю, пообедаю и поужинаю одновременно. Он вернулся в гостиницу, приятно ощущая в портфеле тяжесть уже початой бутылки водки – он сделал приличный глоток прямо в магазине, чтоб как-то унять дрожь во всем теле, куска деревенского сала и целой буханки мягкого серого хлеба. Николай любил хлеб из глубинки. Он был, как правило, душистым, свежим и пах как-то особенно. Запах напоминал что-то далекое, деревенское. Хотя сам родился в Москве, но школьником лето проводил в деревне у бабушки, где много возился с лошадьми. С того времени запомнил и полюбил неповторимый, деревенский аромат. Плохо молотое зерно, отдавало запахом печи, золы и еще чем-то непонятным, но дорогим и близким. Чудился запах свежескошенного сена, конского навоза и пота лошадей. Войдя в свой номер, Николай увидел на второй койке, стоящей на другой стороне комнаты, лежит одетый, такой же, как и он, командировочный. Прикрыв ноги одеялом, в пальто и шапке – это было забавно, сосед повернулся к Николаю.

– Выпить есть чего – спросил он.

– Есть – ответил Николай.

– Зовут меня Виктор, приехал из Ленинграда, третий день торчу в этой дыре, замерз как собака, спился как дьявол и ни одной девочки. – Разом все высказал сосед и стал подниматься.

– Меня зовут Николай.

Виктор поднялся с кровати, а Николай стал раздеваться. Снял пальто и хотел снять пиджак, он терпеть не мог пиджаков, они стесняли ему движения и упаковывали все тело как в панцирь, но Виктор сказал.

– Не раздевайся, здесь холод собачий. Я достал электрическую плитку-грелку, но она много жрет, свет горит еле-еле, а толку от нее мало. Он глубоко вздохнул, выпустил изо рта целый клубок пара и сказал.

– Чуешь, только водка и спасает, а то к утру превратишься в одетую и обутую ледышку. Давай баб найдем – ты как развлечься не желаешь?

– Там видно будет – уклончиво ответил Николай.

– Садись, выпьем, я еще сегодня ничего не ел. Виктор смахнул со стола прямо на пол остатки прошлого одиночного пьянства – крошки, огрызки селедки, бумажки. Помыл стаканы и достал из тумбочки кусок копченой колбасы. Николай вытащил свои продукты и початую бутылку. Сначала на вокзале, потом уже по дороге в гостиницу, он начал так дрожать, что не выдержал опять. Негнущимися, чужими пальцами он открыл бутылку и пару раз хлебнул из горла, чтоб хоть немного унять снова появившуюся дрожь. Оставшись в пиджаках и в шапках, Николай и Виктор присели к столу. Все в номере, как и во всей Йошкар-Оле, было холодным и вода и стаканы и сало и колбаса. За окном, наполовину засыпанным снегом, уже давно стемнело. Временами ветер бросал в стекла пригоршни снега и слышалось его завывание. Разлив в один прием всю бутылку в стаканы, они чокнулись и выпили. Николай свой стакан не допил, а оставил на потом, когда будет убит первый приступ голода и можно будет добавить, чтоб снова вызвать прежний звериный аппетит, и есть, есть, есть. Заглатывая большие куски, с каждой минутой чувствуя наполнение организма силой и жизнью. Минут десять Николай уминал колбасу и сало с хлебом. Виктор едва закусил и ждал когда насытится Николай, сам он взбодрился от водки, готовый на подвиги.

– Послушай Николай, давай соберем компанию и кутнем назло холоду и этой дрянной дыре с грязной гостиницей. Найдем девочек, выпьем и так далее.

– Давай – согласился Николай. Захмелев, он стал сговорчив и добродушен.

– Здесь раньше жила, – продолжал Виктор, хорошенькая блуд- Фаина – я здесь был в прошлом году пару дней – давай найдем ее и пригласим. Идет?

– Давай – опять односложно и доверчиво ответил Николай. Они вышли из номера. В коридоре мрачном и холодном, уборщица мыла пол. Она размазывала по давно крашеным доскам, грязной тряпкой на палке, изредка опуская ее в ведро с черной водой

– Скажите пожалуйста – обратился к ней Виктор, – Фаина когда работает?

Уборщица выпрямилась, лукаво и нахально одновременно оглядела мужчин и захохотала:

– Месяца два назад ее выгнали за проституцию и разврат, но вы не отчаивайтесь, она работает теперь в жилищной конторе – недалеко отсюда. Из гостиницы повернете налево, пройдете один квартал, потом еще раз налево и еще один квартал и справа увидите двухэтажный кирпичный дом. Топайте – она всегда ждет вашего брата. – Она опять захохотала и снова стала мазать тряпкой по полу.

– Ну что пойдем – спросил Виктор.

– Конечно пойдем, не найдем так развлечемся и водки купим. Одевшись, они вышли на улицу. Было уже совсем темно, хотя еще не было пяти часов. Им показалось, что на улице потеплело, ветер утих и снег медленно падал. Под редкими, одинокими фонарями снег блестел и искрился. Улицы были пустынны.

– Все жители этой дыры повымерли что ли – заметил Виктор. Они медленно шли скрипя. снегом и глазели по сторонам. Прошли квартал, повернули, прошли еще и увидели справа кирпичный дом, старый и облезлый, как и все дома в городе. Вошли в подъезд.

– Начнем обследовать эту фирму справа налево. Николай смело открыл ближайшую дверь и отпрянул, как будто его облили водой. Он быстро захлопнул дверь и вернулся к Виктору.

– Да там сидит человек сорок и все женщины, как узнать которая из них Фаина? Посовещавшись несколько минут, они решили, подождем немного, кто-нибудь выйдет и мы попросим позвать Фаину. Ждать пришлось недолго. Вышла женщина и Виктор и Николай загородили ей дорогу.

– Позовите, пожалуйста, нам Фаину – сказал Виктор. Женщина прыснула и юркнула за дверь. Что она там сказала своим товаркам Виктор и Николай не слышали, но до них отчетливо донесся дружный хохот трех десятков женщин, соскучившимся по новостям. Через несколько минут открылась дверь и из нее вышла, буквально выплыла, почти рыжая блондинка. Николай стал ее разглядывать, а Виктор, кажется, растерялся. Ростом с Николая, крупное открытое лицо, теплые влекущие глаза и яркие полные губы. Все в ней было полным. Лицо, бедра и плечи. Высокая, будто набитая грудь под водолазкой, выглядела очень эффектно. Накрашенные губы и нарумяненные, пожалуй, чересчур, щеки молодили ее. В ней было много всего, но в то же время ничего лишнего. Из нее получилась бы, наверное, хорошая для выезда жена или хозяйка для гостей, но конечно, для этого нужно было бы еще много чего. И все-таки, что-то дешевое или вульгарное в ней проступало.

– Я с ней спать не буду – подумал Николай – пусть ее ласкает Виктор. Последний, был далек от подобных рассуждений, и было видно, что облик Фаины ему понравился.

Двое мужчин и женщина стояли друг против друга и молчали. Она стояла спокойно, нисколько не заботясь о своей репутации. В дверь прошла женщина, улыбнувшись Фаине. Она нарочно, широко и медленно раскрыла и закрыла дверь, но изнутри комнаты все равно ничего не было видно.

– Вам привет из Ленинграда от Леонида – нарушил молчание Николай, хотя никакого Леонида он не знал и вряд ли тот сюда приезжал. Фаина улыбнулась

– Спасибо, ему тоже пламенный привет передайте.

– Обязательно, Фая – вступил в разговор Виктор – Давайте проведем вечер вместе – и добавил.

– И возьмите с собой подружку.

– Вот это уже ни к чему – почему-то сразу опешил Николай. В его планы не входило занимать постороннюю женщину.

Впрочем, Виктор прав, зачем я соглашался сразу после выпивки. Виктор наверняка уведет Фаину или уйдет к ней, а чего доброго останется с ней в номере, а я куда же. Нет, так дело не пойдет. Надо выкручиваться, но каков Виктор, молодец, меня даже не спросил. Я не хочу. Но, что же делать? Николай хотел что-нибудь возразить на счет подружки, замешкался, и уже было поздно. Ладно выкручусь как-нибудь потом. – Понадеялся Николай на авось.

– Приходите к нам в восьмой номер часов в восемь – продолжал Виктор, знаете? – Знаю – снова улыбнулась Фаина. – Придем

– Пока до свиданья – сказали почти одновременно Виктор и Николай.

Фаина вернулась в комнату, а мужчины вышли на улицу.

– Послушай Виктор – начал Николай – ты втянул меня в историю. Ну, посидеть выпить – это еще куда не шло, но что я буду делать с подружкой.

– Вот выпьешь и найдешь, что делать —беспечно с улыбкой отвечал Виктор. – Аппетит приходит во время еды, а не придет не беда – перебьёшься.

Они зашли в магазин – сбросились. Купили две бутылки водки и закуску. Говорят, вино это для женщин, – ерунда, все женщины, с которыми приходилось сталкиваться Николаю, пили только водку. На юге, например, где много вина и оно дешевое, там его пьют все и мужчины и женщины, а у нас, в средней полосе и дальше на север, пьют только водку. Традиции, беднота и климат. В Сибири, например, в сорокаградусный мороз кто станет пить вино. Вот и решили мужчины купить только водку.

Сумки у них не было и они распихали все по карманам. Медленно бредя, от нечего делать, они забрели еще в один магазинчик, так ради спортивного интереса и тут опять столкнулись с Фаиной. Остановились. Рядом с Фаиной оказалась еще одна женщина. Она была помоложе Фаины, стройнее, и сразу было видно что ей как-то не по себе. Увидев мужчин, смутилась. Весь ее облик, в стареньком пальто и в сапожках, как бы говорил, мне все равно, затея пустая, не нужная, не чистая. Вот Фаина, ничего ее не гнет, ни коробит, ни колышет, живет легко и беззаботно. Ей уже давно за тридцать, перспектив никаких, а не унывает. Гуляет напропалую.

Фаина представила свою подружку. – Ее зовут Лиза – Виктор, Николай – поочередно ответили мужчины. Ей стало совсем неловко. Николаю показалось – сейчас она уйдет. Ему было жаль ее, он сделал ей шаг навстречу.

– Пойдемте к нам, посидим, споем, выпьем черт возьми и вы сможете уйти в любое, время когда вам захочется..

– Хорошо я пойду – с вызовом, скорее себе, чем мужчинам – ответила бедная Лиза.

– А чего мы будем ждать восьми часов, пойдемте сейчас, вы свободны? – спросил Виктор

– Пойдемте, а то Николай ел сегодня один раз и у меня скворчит в животе и выпить хочется.

Вчетвером они прошли в гостиницу. В коридоре никого не было. Ну и хорошо —решил Николай. Лиза не будет нервничать. Фаине было наплевать, а Лиза явно беспокоилась. Виктор последним вошел в номер и закрыл дверь на ключ. – Нас нет, не было и не будет.

– До завтра —добавила Фаина.

Всем стало свободней и веселее.

– Раздевайтесь, вы дома – весело предложил Виктор. Мужчины опорожнили свои карманы, женщины сумку и принялись стряпать. Включили плитку, подогрели галеты, ополоснули стаканы, тарелки, которых оказалось только две, и все уселись за стол. Виктор откупорил первую из бутылок, появившихся на столе, и разлил по четырем стаканам. Пожелали всем присутствующим здоровья, звякнули и выпили. Всем хотелось выпить поскорее. Хотелось снять, все еще присутствующую скованность, и просто расслабиться. Закусили. После второй бутылки все заметно захмелели. Раскрасневшаяся Фаина много смеялась, рассказывала непристойные анекдоты и сама хохотала над ними больше всех. Лиза улыбалась и краснела одновременно, после очередной скабрезности Фаины. Виктора тоже повело – он не отставал от Фаины в анекдотах и шутках. Он начал пощипывать бока у Фаины. Та предложила потанцевать. Музыки не было, но это никому не мешало. Поднялись и Николай с Лизой. Она сразу доверчиво положила ему обе руки на плечи, прижалась, и они стали топтаться на месте. – Я не боюсь тебя Николай, только будь ласковей, не груби не обижай – шептала она ему.

Николай легко коснулся губами ее шеи, обещая выполнить, все, что она просит. Виктор тоже нашел общий язык с Фаиной.

– Николай, Лиза – мы пойдем, погуляем —сказал Виктор – и вернемся не скоро —добавила Фаина. Вы остаетесь одни.

Николай и Лиза промолчали, но были рады, что они уходят. Все снова уселись за стол, допили остатки последней бутылки. Николай и Лиза, не сговариваясь, только пригубили свои стаканы. Виктор и Фаина ушли.

– Николай закрой, пожалуйста, дверь и погаси свет – попросила Лиза. Он посмотрел на нее, но она отвернулась. Погасив свет, Николай присел у стола.

Лиза разделась и легла в постель. —догадался он по шуму. Миллионы мужчин и женщин – мужей и жен, изменяют друг другу, и принято считать, что это плохо. А разве соблюдать супружеский долг без любви не пошлость, не гадость. Ложиться в постель, обнимать человека, который тебе давно не нравится —разве это хорошо, честно, а ведь так происходит в большинстве семей, проживших вместе лет пятнадцать, двадцать. Николай как то услышал фразу и она ему запомнилась – зарегистрировав брак, мужчина и женщина дают обязательство, выполнять супружеские обязанности. Нелепо. Выполнять обязанность любить. Над любовью никто и ничто не властно и она, как правило, кратковременна. Она подобна сверканию молнии по сравнению с продолжительностью жизни.

Она свободна и, заключить ее в рамки подписной бумаги с печатью невозможно. Ну это уже дебри, и здесь нет речи о любви. Это другое. Николай вспомнил про жену, но не испытал при этом ни угрызений совести, ни обиды, ничего. Рядом, здесь в постели лежит, желаемая женщина, открыто зовущая к себе, и он отдаст себя ей всего без остатка. Все, на что способна его душа и тело. Пусть ей и мне будет хорошо. Без колебания и стыда, став сильным, Николай разделся совсем и забрался под одеяло. Она была в тонкой рубашке и прижавшись к ней всем телом, почувствовал ее теплоту и все его тело, каждая клеточка, ощущала радость жизни, силу мужчины, непоколебимую веру во все самое невозможное, Она не противилась и потянула его на себя. Слившись воедино, они задохнулись от чувств.

Потом они лежали близко, рядом. Лиза, уткнувшись к нему в плечо, тихонько и нежно целовала его руки, грудь, шею.

– Коля, поживешь в нашем городе несколько дней – спросила она.

Николай промолчал и подтянув ее голову к себе закрыл своими губами ее рот и долго не оставлял их, прижимая ее все крепче и крепче. Снова молча и долго, они лежали, с теплотой думая, друг о друге и оба глупо улыбались.

– Я не могу Лиза остаться, как бы продолжая начатый разговор – сказал Николай. Она, уткнувшись носом ему в шею, тихо заплакала.

– Ты хороший, ласковый и сильный мужчина. Коля, неужели не сможешь остаться ненамного, мне так хорошо с тобой. У меня два года не было мужчины. Мой муж погиб два года назад, а других здесь нет, таких как ты нет.

Она тихо говорила и говорила, а сама понимала все.

– Я женат Лиза, у меня дети – отвечал Николай – И эта наша встреча одна и последняя.

Уже под утро Николай и Лиза, обнявшись, шли по темным улицам. Тихо падал снег, на дома, на землю, на них. Они остановились уже в подъезде ее дома. Было темно и пахло сыростью. Они обнялись и Лиза снова, повиснув на его шее, заплакала. Прижав Николая к себе, она обвила его всем своим телом и втиснулась, не оставив между ним и собой ничего. Они долго ласкали друг друга, неистово, страстно и бесстыдно, позабыв все на свете. Наконец опомнившись, Николай оттолкнул ее от себя, сам поправил ее одежду, поцеловал в лоб и сказал.

– Лиза, я по всей вероятности, никогда больше здесь не буду, никогда не увижу тебя. Прощай.

Она снова, в который раз заплакала, потом впилась до боли в губы Николая, резко отстранилась и не сказав ни слова ушла в темный коридор. Николай вышел на улицу. Непроизвольно и беззвучно у него появилась слеза, сначала одна, потом другая. Мы наверное могли бы быть счастливы, какое-то время. Может год, а может два. Он шел низко опустив голову, с бессильной и жалкой злобой на себя, на жену, на Лизу, на начальника, на всех и вся. Он шел все быстрей и быстрей, потом побежал. Надо было спешить на вокзал

.

Престижная профессия

Инженер проснулся от того, что его за плечо трясла жена.

– Вставай, на субботник пойдешь. —У нас никакого субботника не объявляли. – Вставай, тебе говорят. Надо идти на субботник в детский сад. Я договорилась через Татьяну. Вон под окном строится детский сад, второй этаж заканчивают, и ты будешь там работать дворником, если конечно, возьмут. Сегодня все будущие сотрудники выходят, работать на субботник. Пойдешь с Татьяной и там поговоришь с заведующей. Она знакомая Татьяны и Татьяна уже замолвила за нас словечко. До инженера, наконец-то, стал доходить смысл слов. Они давно мечтали получить какую-нибудь дополнительную работу, а тут такой случай. В детском саду обычно чисто, хотя и достаточно высокие требования к чистоте на территории. Инженеру никак не хотелось вставать, было еще рано, да и за последние месяцы он очень уставал и что самое, главное никак не мог отключиться от работы. Думал он и в транспорте, возвращаясь с работы и за ужином, если не отвлекали домочадцы разговором и даже перед сном. Частенько, проснувшись чуть раньше звонка будильника, лежал с открытыми глазами и начинал в уме продумывать бесконечные, нерешенные на работе задачи.

– Скажешь заведующей, что мы озеленим территорию, отремонтируем все недоделки, будем убираться всей семьей по утрам, вечером и в выходные дни. Что ты инженер, если не спросят, не говори, в этом чести нет, а скорее отрицательное качество.

– А сколько будут платить?

– Вот об этом сразу бы и спрашивал.

– Втрое больше, чем ты сейчас зарабатываешь.

– Как это?

– Очень просто. Вот сколько ты зарабатываешь инженером?

– Ну если грязные, то двести двадцать, а со всеми премиальными, то и двести сорок может получиться.

– Очень много по сегодняшним ценам – явно с издевкой констатировала жена. – Дворником ты будешь получать сто рублей, но… работать будешь по часу вечером и по два в выходной, и еще не будешь выкрикивать по ночам, двойная герметизация, предохранительный клапан и прочую чушь. Понял. Пересчитай заработок, свой и дворника, за час, за день или за месяц. Дворник проработает восемь десять часов и сможет купить себе простенькие полуботинки за пятьдесят рублей. Инженер задумался.

– Послушай, дай пожалуйста счетную линейку, она в моем шкафу.

– Обойдешься без линейки, я и так знаю. У дворника втрое больше. Да вставай же ты, наконец. Татьяна позвонит, с минуты на минуту и надо будет сразу идти. Инженер нехотя стал одеваться.

– Побрейся, как следует, галстук смотри не надевай – этого не любят, на работу идешь, а не штаны протирать.

Инженер умылся, побрился и тут раздался звонок. Звонила Татьяна. Жена взяла трубку.

– Все, все, сейчас идет, выходи.

– Иди – обращаясь уже к мужу, сказала она. Заведующая ждать не будет.

Жена встала на дежурство у окна, чтоб сразу увидеть Татьяну, а инженер, наскоро, обжигаясь, выпил пол стакана, чая запихнул в рот бутерброд и стал одеваться.

С Татьяной он встретился на улице. Татьяна, подруга жены, жила в доме напротив. Она не имела постоянной работы, однако не унывала и не бедствовала. То вязала на дому шапочки, то шила плащи и сумки. Одно время работала в ЖЕКе, не то техником смотрителем, не то наладчиком по лифтам и кажется, немного спекулировала.

– Здравствуй Таня.

– Здравствуй. Ну, что трудиться пойдем. – Пойдем.

– А ты, что туда устроилась или нет?

– А как же. Я там первая помощница заведующей, а вообще то, я оформлена прачкой. Но когда меня спрашивают, я отвечаю, что я заместитель заведующей. Не говорить же мне, что я прачка. Заведующую, Людмилу Викторовну, я знаю давно, она моя подруга и она мне сразу предложила место прачки. Место не пыльное. Хочу сама стираю белье в машине, хочу в прачечную буду сдавать. Главное, чтоб у детей белье было чистое, правильно?

– Конечно, правильно.

– Сейчас заведующая сидит в прорабской – вон в том вагончике. Ты постой пока за дверью, а я с ней сама поговорю еще раз.

– Хорошо, постою.

Татьяна ушла в вагончик. На улице было холодно, мела поземка и инженер, скрываясь от ветра, зашел в вагончик и прислонился к стене. Дверь в прорабской оказалась закрытой неплотно и до него стали долетать слова разговора. Хотя подслушивать и нехорошо – решил он, но ведь речь пойдет обо мне. Он осторожно приблизился к двери и тихонько остановился. До него донеслось.

– А кем он работает?

– Да не знаю я точно – инженер вроде.

– Ох и везет же мне на этих инженеров, пять человек записала на дворников из них три инженера, а этот четвертый. Все они, как зарабатывают, так и работают. Сколько он зарабатывает?

– Не знаю.

– А как живут, стенка есть?

– Есть.

– Цветной телевизор есть?

– Нет.

– Магнитофона приличного то же, конечно, нет.

– Нет.

– Что же у них есть?

– Совсем забыла, Люсь, у них машина есть – Москвич.

– Это еще хуже. Когда у банщика, работника торговли или не пьющего таксиста машина, это понятно, а у инженера. Как же он ее купил?

– Да у него отец, насобирал за пятнадцать лет шесть тысяч рублей и купил ему машину.

– Нет, Татьяна – ты как хочешь с ним разговаривай – мне инженеры не нужны.

– Но поговори все же с ним. А вдруг он будет работать хорошо. Он вроде работящий мужик да и жалко их.

– Ладно, позови.

Когда инженер вошел, на лице Людмилы Викторовны играла приветливая улыбка.

– Здравствуйте.

– Здравствуйте. Вы хотели устроиться к нам дворником.

– Да.

– Давайте, я запишу ваши данные.

Инженер продиктовал.

– Должна вам сказать откровенно. Вы у меня шестой на дворника – кто будет лучше работать и вести себя – она снова мило улыбнулась, того я и оформлю. Сегодня мы убираем первый этаж. Вы помогите, пожалуйста, очистить туалетные комнаты. Безобразники строители забили фекалиями все унитазы – потом займетесь окнами, заканчиваем мы работу в тринадцать тридцать. Всего доброго. Она в который раз, очень мило улыбнулась.

Инженер вышел и умышленно не прикрыв дверь, стал закуривать.

– Пусть повозится в дерьме, и обязательно, чтоб отблагодарил и сейчас, а не через три месяца, тогда само собой отблагодарит, перед оформлением. Ты ему скажи об этом или лучше его жене.

– Само собой – за кого ты меня принимаешь.

Инженер не стал больше подслушивать и пошел в строящийся корпус детского сада.

Выходной

Инженер Соколов сорокалетний, еще крепкий мужчина с широко посаженными глазами и огромными залысинами, проснулся необычно рано. Всю ночь ему снились, какие- то кошмары и мяукала кошка. У него в квартире второй год жила черная лохматая кошка, откуда то, притащила жена для забавы детям. И вот с приближением весны, кошка стала беситься. Часто зализывала свой зад, принимала позы на полусогнутых лапах, подолгу сидела у входной двери и без конца жалобно и противно мяукала. Четыре раза за ночь инженер вставал, выгонял кошку на кухню и закрывал дверь, но через некоторое время она все-таки открывала дверь и опять лезла в постель и мяукала.

За окном еще было темно, и на противоположной от окна стене, свет уличного фонаря отпечатывал шторы. Вот кошка живое существо тоже жить хочет и продолжать свой род. Жена говорила о каких-то таблетках для нее. Но пока она их купит, кошка с ума сойдет. Глаза у нее, уже стали какие-то мутные, шерсть из черной, местами стала рыжей, и вообще, весь вид у нее был драный. Завтра или вернее сегодня, надо тоже перед сном принять снотворное, надоело, и устал я вскакивать. Хоть эти таблетки и вредны для мужчины, но теперь уже все равно. Перед работой надо отдохнуть, а то и так стали поговаривать, что старею, еще чего доброго сократят, тогда совсем по миру пойдешь. Жена тоже стала какой-то раздражительной. Вчера вечером все жаловалась, что у нее болит голова, а если она у нее заболевала, то надолго. Сегодня жди неприятностей. Ее раздражительность, порой граничащая с распущенностью, очень долго не проходит, передается мне и детям и выходной может превратиться в кошмар. Надо самому быть сдержанней, не поддаваться на провокации.