Господин мой, рыцарь

– Наверное, вы с ними плохо расстались? – предположил Люк.

– Стражники ехали на свой пост, – сказала девушка. – Начальник предупредил Бруйда, что бродяжничество запрещено законом. И если он встретит нас еще раз, то повесит.

– А твой отец решил, что он пошутил? – спросил Люк.

– Мы шли в порт, чтобы убраться с острова, – сказала девушка. И это единственная дорога.

– Значит нам не по пути, ведь вам надо в противоположную сторону? – переспросил Люк, кивнув на постоялый двор.

– Теперь уже все равно, у нас больше нет денег перебраться через пролив, – ответила девушка.

Люк снова оглянулся назад. Теперь виселица была пуста, а от нее к ним навстречу двигалась какая-то фигурка. Девушка, прищурившись, посмотрела назад и сказала:

– Это мама.

– Ты можешь ее здесь дождаться, – предложил Люк, – а мне пора ехать.

Девушка опять вцепилась за его ногу и принялась целовать заляпанный кровью сапог. Люк, не долго думая, наклонился над ней, схватил под мышку и, перекинув через седло, поскакал дальше. Вскоре он приближился к постоялому двору и шагов за сто пятьдесят опустил девушку на землю. Затем рыцарь подскакал к самому дому, слез с коня. Девушка бежала за ним.

Здесь все было приспособлено для приема путников: конюшня, большой дом и навес, под которым стояли грубые столы с чурбаками.

– Коню сена, мне мяса и пива, – приказал Люк подошедшему хозяину, крупному человеку с длинными волосами, перетянутыми шнурком. На нем были белая рубашка и серый фартук – символ его профессии.

– Добро пожаловать милостивый государь рыцарь, – сказал хозяин, приглашая Люка жестом войти в дом.

– Я сяду здесь, на свежем воздухе, – сказал Люк. Он вынул серебряную среднего размера монету и бросил ее хозяину. – А ты поторопись, сено должно быть свежим, а мясо горячим.

Хозяин ловко поймал монету, и, широко улыбнувшись, засеменил выполнять приказание. Вскоре на столе появились пиво, вино, хлеб и зелень, а через некоторое время большая сковорода с мясом.

Пока Люк и его конь Лось ели и отдыхали, девушка стояла и смотрела на него. Люк предложил ей кусок хлеба, но она отказалась, что совсем его не удивило: «После происшедшего с нею, у нее может быть еще неделю не будет аппетита», – подумал он.

Девушка все время оглядывалась на дорогу. Наконец вдали показалась путница, впряженная в ручную тележку. Девушка побежала ей навстречу. Когда они подъехали поближе, Люк увидел, что на тележке лежал снятый с виселицы труп мужчины.

Усталая женщина рука об руку со своей дочерью подошли к грубому парапету из жердей, у которого сидел Люк и встали перед ним на колени:

– Добрый рыцарь, помоги мне похоронить моего мужа…

– Пошли прочь, или я натравлю на вас собак, – крикнул показавшийся из дверей хозяин постоялого двора.

– Мы под защитой господина рыцаря, – в отчаянии проговорила женщина. Хозяин вопросительно посмотрел на Люка, тот, продолжая есть, неопределенно пожал плечами.

– Добрый рыцарь… – снова обратилась к нему женщина, но Люк, поставив кружку, перебил ее:

– Если бы я был добр, то лежал бы сейчас рядом с твоим мужем.

– Боже, милостивый! – из дверей показалась хозяйка постоялого двора, дородная баба под стать своему мужу. Она подошла к стоящей поодаль тележке и наклонилась над трупом:

– Они его повесили! – победно констатировала женщина, удовлетворившая свое любопытство. Потом она подошла к стоящим на коленях матери с дочерью:

– А ведь я говорила ему не ехать туда.

– Куда же нам было ехать, дорога тут одна, – устало произнесла мать. – По лесу с тележкой не проедешь.

– Хотели спасти свои ничтожные пожитки, – проворчал трактирщик. – Ну и где они теперь?

– Стражники забрали, – сказала девушка. Ее мать, казалось, уже была не в силах что-то говорить. Но она пришла в себя и опять взялась за свое:

– Добрый рыцарь, прочти над Бруйдом молитву праотцу и праматери. Наш старый хозяин, тоже рыцарь, барон Регед никогда не отказывался благословлять родившихся, и провожать в иной мир умерших.

– А священники в храмах? Это ведь их работа, – возразил Люк.

– Где-то в городах они есть, а у нас только лесные друиды, – сказала женщина, – они сожрут тело Бруйда. Я не хочу, чтобы его тело глодали звери, клевали птицы или зажарили на своем костре лесовики.

Люк знал об этом странном предубеждении простых людей против друидов, но удивился, что оно так же сильно здесь на острове как и за сотни миль отсюда, в его родных краях.

– Есть там кладбище? – спросил Люк хозяина харчевни, махнув в ту сторону, в которую лежал его путь.

– Да, – ответил тот равнодушно, – за нашей деревней. Если постучите в крайний дом, то старый Муйрхол за монету поможет вам со своей лопатой.

– У меня есть заступ, – возразила женщина. – Это все, что осталось.

Люк наполнил остатками вина свою флягу и, попросив хозяина завернуть остатки его обеда, отправился в путь. Его недоеденный обед положили на капустные листья и обернули куском рогожи. Люк дал кулек женщинам со словами:

– Это будет тризна по вашему мужу и отцу.

Он сел на коня и не торопясь поехал дальше. Женщины поплелись за ним. Вскоре они добрались до бедной деревни, состоящей из нескольких домов и амбаров, которую пересекала насквозь дорога. Храма в этом скромном поселении не было, но за околицей располагалось кладбище – плохо огороженный пустырь, поросший бурьяном. Две его стороны составляли пирамидальные тополя, посаженные очень густо, почти прижимающиеся один к другому.

Люк слез с коня, который тут же принялся щипать траву, особенно густую и сочную в этом месте. Женщина вопросительно посмотрела на рыцаря. Он, оглянулся по сторонам, а потом показал ей на понравившееся ему место – где две аллеи тополей сходились:

– Копайте вон там.

Несчастная вдова вытащила из-под тележки привязанный там заступ и пошла в указанное место. Она размахнулась и воткнула железный наконечник в поросшую травой землю. Потом с трудом вынула его и рубанула дерн еще раз. Она работала упорно, но не очень умело. Не женское это дело, копать землю заступом.

Посмотрев некоторое время на ее старания, Люк подошел, взял заступ и показал, как им следует пользоваться. Когда он углубился по колено, взял свой помятый щит и острым концом вытащил остатки земли. Женщины там временем сволокли с тележки труп, и положило рядом с ямой. Так общими силами они выкопали яму по пояс.

– Глубже не надо, – остановил их Люк. – Трудно будет опускать тело вниз.

Вдова наломала зеленых веток и устлала ими скорбное ложе повешенного. Люк подошел к разверстой могиле и произнес речь. Это было нетрудно, он слышал их множество после сражений, в которых ему пришлось поучаствовать:

– Праотец и праматерь, – сказал он. – Примите этого честного труженика в своем лучшем мире, так как в этом он оказался не нужен. Его прогнали с насиженной земли и лишили самого дорогого, что у него было – жизни…

– А на языке священников ты можешь, – тихо спросила вдова.

– Легко, – ответил Люк и заговорил на смеси эльфийского и гномьего языков, немного знакомых ему с детства, с вкраплением словечек из языка амазонок, изученного им пока он жил в их стране. Кроме того, он вставлял выражение на древнем богослужебном языке: «в прошлом, сейчас и всегда», которое, как он хорошо знал, употребляют священники. Вторая часть его спича, таким образом, не имела к покойнику никакого отношения и представляла собой набор общеупотребительных слов: «Здравствуйте, добрый день, дай хлеба, хороший мальчик, иди сюда, уходи отсюда». Но женщины слушали его очень внимательно, и были довольны.

Когда они собрались опускать покойника в могилу он предложил:

– Его одежда. Ее ведь можно продать…

Вдова посмотрела на Люка, потом на куртку, шапку и башмаки покойного и стала раздевать труп. Вещи связала в узелок. Затем они сволокли тело вниз. Тут у женщины навернулись на глаза слезы, она сняла свой довольно нарядный дорожный плащ и накрыла им тело.

Выбравшись наружу, мать и дочь забросали могилу землей и постарались придать образовавшемуся холмику правильный вид. Потом они сидели и робко ели остатки обеда, искоса, поглядывая на Люка. Наконец он сказал:

– Нам пора.

Женщины закрепили заступ на опустевшей тележке, положили на нее узелок с вещами повешенного и, стараясь не отставать, поспешили за всадником. Люк мог бы пустить коня вскачь и очень скоро мать и дочь остались бы одни на дороге. Они не были ему нужны. Он не собирался их спасать, во всяком случае, осознанно. Эти женщины просто повстречались ему на пути.

Ему вспомнились юные маленькие гномы, которых он однажды подобрал в лесу, спасая от гиены. До сих пор ее шкура служила ему в качестве перекидной сумы, а ведь она тогда была сшита на скорую руку. И вот теперь – новая такого рода встреча.

Они прошли очередное селение. Тут народу было побольше и встречавшиеся люди с удивлением осматривали странную процессию: конный рыцарь в латах и две пешие женщины, волокущие тележку. Многие посмеивались. Когда они снова оказались в чистом поле Люк посоветовал:

– Думаю, тебе будет проще в мужской одежде.

Женщина не стала перечить, и, тут же развязав узелок, надела штаны, потом скинула платье и натянула рубаху и куртку, напялила на голову выгоревший засаленный колпак. Она переобулась в грубые мужнины башмаки, а всю свою одежду связала в узел. Вид у нее получился странный, но уже меньше привлекающий внимание. Люк осмотрел своих попутчиц критическим взглядом и сказал, обращаясь к юной девушке:

– А ты надень чепец и кофту матери, прикрой свою красоту. Потом тебе тоже стоит переодеться парнем.

Темный женский чепец немного скрыл прелестное девичье личико, и до королевского замка процессия добралась без задержек и приключений.

Его башни показались издалека. Замок стоял на возвышении, и вокруг него располагалось довольно много домов кузнецов, портных, пекарей и прочих мастеровых людей. Были тут и всевозможные лавки. В одной из них Люк заприметил пергаменты. Он остановился, вытащив из кошеля еще одну монету, и послал девушку купить лист для письма. Она быстро вернулась с листом и пригоршней медных денег на сдачу.

Люк взял лист, а мелочь, махнув рукой девушке, предложил оставить себе. Та просияла и снова бросилась целовать ему ноги.

Ему показалось на миг, что ее искренние эмоции – явно стоят дороже этих медяков. Они прошли еще несколько сот шагов и остановились у придорожного трактира. Люк слез с коня, порывшись в переметной суме, достал старую шкатулку и расположился за пустым столиком. К ним тут же подошел работник, высокий юноша в сером фартуке.

– Можете себе заказать что-нибудь, – предложил своим спутницам Люк, доставая из шкатулки перо и пузырек с чернилами. Женщины растерянно переглянулись.

– Попозже, – сказал Люк прислужнику. Тот кивнул и стряхнул тряпкой со стола невидимые крошки.

– Как тебя зовут? – спросил Люк старшую женщину.

– Хорса, – ответила она.

– Этим именем называют как мужчин, так и женщин? – уточнил он.

Женщина робко кивнула, потом любопытно вытянула шею, наблюдая его манипуляции с пером и пергаментом.

– Ты знаешь грамоту? – спросил он. Хорса в ответ помотала головой и смущенно улыбнулась.

Люк обмакнул перо в чернила и написал:

«Сим подтверждаю, что Хорса направляется мною для закупок инвентаря и провианта совместно с работником. Рыцарь, владетельный барон Регед».

Когда чернила высохли, Люк свернул пергамент, перевязал его обрывком бечевки и протянул Хорсе:

– Этим письмом барон Регед подтверждает, что вы не бродяги, – пояснил Люк.

Женщина взяла свиток и растерянно сказала:

– Но ведь его милость барон больше не наш хозяин…

– Ты ведь не хочешь на виселицу, – резонно заметил ей Люк. Женщина посмотрела на него, на письмо, на дочь. Видимо что-то решила для себя и решительно сунула пергамент за пазуху. А Люк сел на коня и сказал своим спутницам на прощанье:

– Я поехал в замок. Вы свободны и можете располагать собой. А можете снять тут комнату, отдохнуть и дождаться меня.

Он тронул поводья, и его конь Лось понесся к замку.

3

Подъехав к воротам замка, Люк опять вытащил из кожаного кошеля письмо короля. Привратника он заметил не сразу, тот спал в нише у раскрытых ворот. Рыцарь заехал внутрь, спешился и, проведя ладонью по мощной шее коня, велел Лосю ждать. Люк не стал привязывать коня, в этом не было необходимости, ведь это был рыцарский, специально обученный конь. Затем он снял шлем, и, держа его в руке, поднялся по высокой, крутой лестнице.

В просторном, но темном зале оказалось совершенно пусто. Люк прошелся осматриваясь. Увидел справа дверь, потянул ее на себя, поднялся по лестнице на второй этаж. Там, за очередной дверью, он услышал голоса, женский смех и вошел.

В богато убранной просторной комнате сидели двое, молодой человек и девушка. Они расположились в одном кресле: она у него на коленях, и – любезничали.

Люк подошел к ним и со словами: «Я должен увидеть короля» – показал письмо. Девушка нехотя слезла с коленей молодого человека, а тот посмотрел на письмо, на Люка. Встал со вздохом и сказал:

– Короля нет. Он уехал на север.

– С кем я имею честь говорить? – спросил Люк юношу.

– Я королевский паж, – ответил тот.

– Отчего вы не с королем? – поинтересовался Люк.

– Мой конь захромал, – ответил тот, скривив губы, эта гримаса должна была означать его огромное расстройство по этому поводу.

– Доложите обо мне, – сказал Люк.

– Кому? – спросил паж.

– Канцлеру, – предположил Люк наугад. Юноша кивнул и вышел в другую дверь. Девушка снова присела в кресло, на этот раз в одиночестве. Люк уставился на нее – она была и сама красива, и одета в красивое платье, ее вьющиеся волосы на вид небрежно, но изящно перетянуты лентами и убраны шелковой сеточкой с блестящими камешками.

– Вы приехали издалека? – спросила она. Он кивнул и попытался приветливо улыбнуться. Тут и она стала смотреть на него или словно бы сквозь него. Проследив за её взглядом, он определил, что её заинтересовал стилет в виде золотого креста, висевший в золоченых ножнах, на золоченой цепи у него на груди.

Вернулся паж и разведя руки сообщил:

– К сожалению канцлер не может вас принять. Вам следует ехать к королю.

– Как я его найду? – спросил Люк. – По какой дороге мне лучше добраться?

– Вы легко найдете короля в его владеньях, – ответил паж. – Просто поезжайте на север.

Тут в приоткрытом окне раздался резкий крик. Юноша и девушка подошли и посмотрели вниз. Люк догадался из-за чего шум. Он вышел не прощаясь, спустился по лестнице прошел зал и вновь оказался в узком мощеном камнем дворике, между крепостной стеной и палатами.

Рядом со своим конем он увидел лежащего на земле человека, оборванца с размозжённым лицом. Другой, согнувшись и стеная, сжимал одной ладонью другую. Из его руки хлестала кровь. Лось злобно храпел и переступал ногами. Люк подошел к коню, и, прикоснувшись к его шее, успокоил его. Он вынул из перекидных сумок кусок хлеба с солью, покормил своего верного четвероногого друга. Рядом с конем он заметил на камнях откушенные пальцы.

– Господин мой рыцарь, – услышал Люк откуда-то сверху и поднял глаза. Из окон второго этажа на него смотрели три человека. Двух из них он уже видел, это были паж и его подругу. А третий оказался постарше. Люк вежливо поклонился.

– Подождите меня, – сказал этот мужчина с бритым лицом и скрылся. Вскоре он торопливо спустился во дворик к Люку. Это был человек зрелых лет, богато разодетый в парчу и бархат. Невысокого роста, он мог бы сравняться с самыми крупными из гномов, например, с отцом Люка. Так же как девушка, мужчина смотрел и на грудь Люка, и словно бы сквозь него.

Люк сделал несколько торопливых шагов ему навстречу, опустился на одно колено, почтительно склонил голову и протянул письмо короля. Канцлер взял пергамент и пробормотал:

– Ну да, ну да. Это писал мой писарь. Госпожа Лилия рекомендовала вас… Откуда у вас этот предмет? – спросил он, приподнимая Люка с земли так, что висящий на шее рыцаря стилет-медальон оказался перед его глазами.

– Его подарил мне шкипер судна под названием «Черная чайка». Его имя Дольф, – ответил Люк.

– Вот как? – произнес канцлер, глядя Люку прямо в глаза. – А за какие услуги?

– Я помог ему отбиться от пиратов, – ответил Люк, не отводя своих честных глаз, ведь правду, как известно, говорить легко и приятно. Он протянул руку, чтобы забрать письмо.

– Нет, нет, – возразил канцлер. – Вам дадут другую сопроводительную депешу. К тому же, я отправлю королю гонца с вестью вашем прибытии.

Люк подумал: стоит ли поставить канцлера в известность о происшествии на дорожной заставе. Решил, что не стоит: рыцарь убил четырех грубиянов, это мелочи. На его родине жизнь кнехта обходится в один золотой. Едва ли здесь она ценится дороже.

– Завтра утром, с рассветом к королю отправляется обоз, – сказал канцлер, – вы могли бы к нему присоединиться. Он отбудет прямо от ворот замка.

– Я мог бы сегодня присоединится к гонцу, – предложил Люк. Но канцлер улыбнулся и замахал на него руками:

– Нет никакой спешки, – ответил он, – у короля много рыцарей и воинов, вы успеете послужить Его Величеству.

Канцлер протянул ему ладонь как для поцелуя. Люк подставил свою руку в железной перчатке тыльной стороной и просто склонился над пальцами, на которых красовались крупные перстни, не касаясь своими губами крепкой, маленькой и уже немного сморщенной ладошки.

Перед тем как уйти канцлер прикрикнул на покалеченных конем Люка оборванцев:

– Ступайте вон.

Два неудачника в старых желтых куртках поковыляли проч. Люк нахлобучил шлем, вставив ногу в стремя, уселся в седло, и не спеша выехал в ворота. Вскоре он подъехал к постоялому двору, у которого совсем недавно расстался со своими спутницами. Предстояло расседлать и накормить овсом коня. Расторопный служитель показал ему место под навесом.

– Будьте осторожны с конем, – предостерег его Люк. – Он так обучен, что кусается и бьет копытами если к нему подходит чужак.

– Тогда Вашей Милости придется самим насыпать ему овса, – сказал парень немного недоверчиво. Люк так и сделал. Он снял с коня седло, уздечку, переметную суму, а также щит и подсумок, в котором лежали арбалет со стрелами, составное копье и кистень, взгромоздил все это себе на плечи и пошел в дом.

– Позвать вашего слугу? – спросил юноша прислужник.

– Не надо, я справлюсь, – отказался Люк. – Проводи меня в комнату.

Услужливый юноша, показывая усердие, попросил понести подсумок, но эта задача оказалась для него непосильной, и Люк, сжалившись, через пару шагов освободил его от полупудовой ноши.

Они поднялись на балюстраду второго этажа, где располагались комнаты, сдающиеся внаем. Люк, пригнувшись, вошел и увидел большую пустую кровать, окно, выходившее во двор с конюшней, это было очень кстати, а в углу на покрытой тканью соломе лежали рядышком и крепко спали Хорса в мужской одежде и её дочь.

– Они заплатили? – спросил Люк служку.

– Да, за одну ночь, – ответил тот.

– Разбуди меня перед рассветом, – попросил его Люк. – Получишь на выпивку.

Парень, поклонившись, ушел, а Люк принялся развешивать на прибитые под потолком толстые гвозди свою поклажу.

Затем он прошелся по комнате, погромыхивая латами и звеня шпорами. Лучше было бы расположиться в конюшне, на сене. Здесь, на постоялом дворе, легко можно было набрать полную одежду насекомых. Хорошо, что на судне этой пакости не было. Но с другой стороны, снять доспехи и выспаться на мягкой, чистой постели было так заманчиво.

Он осмотрел дверь, она казалась прочной. Засов надежен. Люк задвинул его, снял шлем, повесил на спинку стула. Сел на кровать, снял железные перчатки, отцепил шпоры, снял с ног железные сапоги, а также замшевые сапожки, пошевелил своими восемью толстыми волосатыми пальцами. Отстегнул и снял поручи. Снял наплечники, нагрудник. Стянул через голову кольчугу. Попытался положить её на стул, но тут она, подобно змее, соскользнула и шлепнулась на пол, а вслед за нею другие части его лат. Раздался грохот.

Люк оглянулся через плечо. Хорса проснулась, подняла голову и ошарашено оглядывалась по сторонам.

– Спи, в нашем распоряжении целая ночь, – сказал ей Люк, а сказав подумал, что фраза звучит двусмысленно. Но он не стал ничего уточнять, в конце концов, она простая крестьянка и может не понимать таких куртуазных намеков. Он продолжил разоблачаться. Сняв ножные латы и ремень, кожаные штаны и куртку, он остался в одном холщевом исподнем. Откинув одеяло, Люк забрался под него, лег на спину и сладко зевнул.

– Я могла бы лечь с вами, – сказала Хорса, робко подходя к его постели и теребя завязки на куртке. Люк посмотрел на нее и ответил:

– Ты красивая женщина, я ведь видел тебя под виселицей, не возжелает тебя только мертвец, но у меня – есть дама сердца.

– А моя дочь? Может вы хотите с ней? – не унималась Хорса.

– Твоя дочь просто нежный цветок. От нее невозможно глаз оторвать. Но сейчас не время. К тому же она спит, – ответил Люк.

– Мы можем ее разбудить, – сказала Хорса, бросившись к постели дочери. Люк предположил, что женщина не совсем его понимает:

– Хорса, – сказал он строго и медленно, – слушай внимательно. У меня… есть враги. Помнишь, я убил двух твоих дружков?

– Они мне не дружки, – ответила Хорса, скривив губы, округлив глаза и брезгливо дернув головой, так словно по ее телу пробежала судорога.

– Я понимаю, – сказал Люк. – Ты им предложила себя вместо дочери. Хотела защитить ее. Но… только отложила неизбежное. Так всегда бывает, поверь мне. Они бы непременно изнасиловали ее тоже, попозже, если бы… не показался один чудак с мечом.

– Чудак это ты? – спросила Хорса. – Это не так. Ты – славный добрый рыцарь.

– Совсем как твой прежний хозяин, – продолжил ее мысль Люк. – Как же его звали… а да Регед.

Хорса опустила голову, потом снова подняла, и ее глаза, на которых навернулись слезы, были устремлены куда-то вдаль:

– Рыцарь барон Регед, – сказала она. – Наш милостивый хозяин. Он – отец моей дорогой дочери.

– Он что, воспользовался правом первой ночи? – спросил Люк. Хорса быстро помотала головой:

– Нет. Не совсем, – ответила она, вытирая слезы. – Он был женат, но однажды увидел меня в поле. У него возникло ко мне чувство. Он стал заезжать к моему отцу. Делать подарки.

– А потом ты забеременела? – понял Люк.

– Да, – подтвердила она. – А в это время у Бруйда умер отец – задрали волки. Его мать с горя помешалась, и барон выдал меня за него замуж, помог с приданым: две коровы и мула. Корова вскоре принесла теленочка… Его Милость очень хотел, чтобы на его земле люди жили счастливо. Он мне так и сказал: «Нужно помогать друг другу».

– Хорошие были времена, – сказал Люк сквозь сон.

– Да, очень, – она вытерла слезы и даже улыбнулась вспоминая.

– Быть может эти времен еще повторяться, – предположил Люк. – Но для этого нам, как минимум, нужно пережить эту ночь. Мой визит в замок оказался довольно удачным. Я повидал канцлера. Завтра отправляюсь с обозом к королю. Но… не обошлось без происшествий. Мой конь Лось ранил двух типов. Они подошли слишком близко. Кстати, как он там?

Женщина подошла к окну, посмотрела и сказала:

– Жует свой овес.

– Так что никому не открывай дверь, не разбудив меня, – сказал Люк. Хорса кивнула, и посмотрела на свою спящую дочь.

– Можешь присесть, – предложил Люк, похлопав по своей широкой кровати. Она явно была рассчитана на двоих-троих. Женщина деликатно пристроилась на краешек.

– Значит твоя дочь бастард, – сказал Люк.

– Она дочь барона, – ответила Хорса. – У нас с Бруйдом рождались дети, но долго не жили, умирали в младенчестве. Только один Мурхол дожил до девяти лет, но однажды зимой в кошару опять пришли волки. Они с Бруйдом вышли их прогнать. Убили одного, но он успел укусить мальчика за ногу. Не сильно. Но нога покраснела и распухла, он проболел с неделю и… умер.

– Надо было отрезать ногу, – проговорил Люк почти засыпая.

– О-ох! Мы не смогли проделать это со своим ребенком, – сказала Хорса.

– Все просто, – пробормотал Люк, перед закрытыми глазами которого поплыли какие-то странные образы, предшествующие сну. – Накладываешь жгут, чтобы задержать кровь, режешь по хрящу. Потом прижигаешь. Хотя… все равно, выживают не все.

– В том то и дело, – печально сказала Хорса. И еще что-то добавила. Но Люк уже не слушал её. Он видел сон, в котором он скакал с копьем наперевес за маленьким канцлером. Потом канцлер превратился в дятла, взлетел на дерево и стал в него долбить своим клювом. Тук-тук…

Люк открыл глаза. В дверь стучали, и в щели можно было угадать блики от язычка свечи. Люк быстро встал, беззвучно вынул из ножен свой меч и подойдя к двери спросил:

– Кто?

– Вы просили разбудить вас, – ответил знакомый голос вчерашнего прислужника. Люк внимательно прислушался затаив дыханье: похоже, за дверью находился только один человек, и Лось за окном оставался спокоен, не ржал. Люк медленно отодвинул засов, держа меч наизготовку, на уровне плеча, острием вперед и вниз. Служка был один. Люк раскрыл дверь и сказал: