banner banner banner
Струны
Струны
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Струны

скачать книгу бесплатно


– Ты всегда мне нужен!

– Это не тебе решать. Не нам. Спи, маленькая холера. И так заболтал меня.

Дуглас ничего не ответил. Только укрылся с головой и замер. Эдриен еще какое-то время смотрел на него, вскоре услышав тихое сопение, мальчишка уснул. Старик прислушался и понял, что они уже не одни. Снова вздохнув, он пересел поближе к прогоревшему костру.

– Ох и задачку ты подкинул моей душе, старый бес… Я давно мог быть на покое. А ты все не даешь мне уйти.

– Ты единственный, кому я могу доверять в этом мире.

– Мире… мы в петле. И ты эту петлю создал. Ты уверен, что он сможет после нее жить в текущем времени?

– Просто помоги ему вырасти. Помоги окрепнуть.

– Ты знаешь, в прошлый раз мне так и не удалось вырастить стоящего воина.

– Ты вырастил счастливого человека, это важней. А он и не должен стать воином.

– Но он должен будет стать убийцей.

– Убивать таких, как мы – не грех.

– Меня всегда поражала твоя тяга к саморазрушению… Уходи отсюда, друг мой. Уходи из этой петли. Я знаю, что ты расширяешь ее на свой мир, но не приходи сюда слишком часто. У меня начинает двоиться в глазах.

Раздалась тихая, грустная усмешка.

– Я совершенно один, Эдриен. Прости мне эту слабость.

– Он – твое искупление. Но не пытайся верить в то, что он не повторит твоих ошибок. Что предначертано…

– …можно изменить.

– Ты уже вмешивался во время. Хватит, Лукас. Хватит. Ты не должен был делать то, что сделал с Дугласом. Он станет инструментом твоего раскаяния и попыткой искупить грехи. Он этого не заслужил. Ты взял на себя слишком многое. И за это тебе придется заплатить.

– Я знаю, Эдриен. Но не все ли равно.

Старик ничего не сказал. Он понимал, что с этим существом он спорить не сможет. Равно как никогда не сможет понять его, как бы долго они ни жили бок о бок.

Возле хижины прокатился легкий порыв ветра, получше укрывший мальчишку. Эдриен понял: они снова остались одни.

***

Дуглас проснулся от тяжелого ощущения, что на него смотрят. Голова была тяжелая, как если бы накануне он вспомнил бурную молодость, которой у него никогда не было. Мужчина помнил, что такое похмелье, лишь когда пытался оправиться после своей глубокой депрессии. Состояние сродни тому настигло его и сейчас. В виски стреляло, и при первом прикосновении света к зрачкам на них надавило еще сильней. Дуглас тут же зажмурился, глухо простонав. Откинув одеяло, он попытался сесть и тут же понял, что его ноги чем-то придавило. Через силу разомкнув веки, он тут же увидел перед собой белоснежное пятно.

– Это что… последствия твоей сиренской магии? – спросил он глухо. Луна коротко кивнула, видимо, не испытывая ни малейшего намека на угрызения совести. Дуглас слышал о подобном: вызывая сильнейшие эмоции и очаровывая, сирены отбирают силы, высасывают энергию. «Так вот, почему я вчера так устал…»

– Который час? – спросил он, прекрасно понимая, что едва ли Луна ему ответит. Мужчина протянул руку к часам и посмотрел на них.

– Что… какого?

Мужчина резко откинул одеяло, Луна тут же отскочила в сторону.

– У меня занятие через десять минут! Черт возьми!..

Дуглас метнулся в спальню, быстро переоделся, на ходу говоря:

– Луна, еда в холодильнике, поешь, у меня нет времени!

Схватив сумку, в которой лежали учебник с тетрадями, мужчина уже на бегу надел очки, накинул пальто и выскочил за дверь, захлопнув ее.

Если в первые несколько секунд он не поверил своим глазам, увидев время, то по мере того, как он несся к школе, осознание реальности приходило. Луна накануне воззвала к его воспоминанием и забрала часть его боли, попытавшись вылечить, отняла вместе с болью большую часть его сил, и утром он попросту не услышал будильник. А, возможно, Луна по доброте душевной его убрала. Дуглас поймал такси, когда пробежал какую-то часть пути, где были сильные пробки, и через несколько минут был у школы. На бегу поздоровавшись с охранником, он подскочил к вахте.

– Доброе утро, ключ от 102, пожалуйста.

Он чудовищно запыхался, просьба прозвучала сбито и невнятно, но вахтер его поняла и протянула ему ключ. Бросив короткое «спасибо», Дуглас быстро направился к кабинету. Возле того уже столпились ученики.

– Смотрите!

– Профессор пришел!

– Да-да, извините, задержался, – натянув на себя улыбку и пытаясь восстановить дыхание, произнес мужчина. Он открыл кабинет, первым зашел, хотя обычно сначала запускал учеников, и тут же направился к учительскому столу.

– Так, раз сегодня я перед вами так виноват, начнем с сочинения, а не проверки домашнего задания. Расскажите про ваш любимый древнегреческий миф. Самое интересное сочинение повесим на доску!

Как ни странно, эти дети обожали сочинения, хотя обычно ученики их возраста ненавидели писанину. Во многом такая любовь к письму была заслугой Дугласа. На других занятиях ученики едва ли так легко соглашались. Верней, едва ли писали с таким энтузиазмом. Когда дети принялись за сочинения, Дуглас вышел в лаборантскую. Там он снял пальто, пиджак, оставшись в одной рубашке, отметив, что ее нужно немного подштопать – вылезли нитки шва. Закатав рукава, мужчина подошел к небольшой раковине, открыл кран, набрал в ладони воды и умылся, чуть смочив волосы, торчавшие во все стороны после утреннего бега. Когда влажная прохлада освежила голову, мужчина обхватил раковину руками и ссутулился, тяжело вздохнув.

Едва ли он сможет отвертеться, когда его вызовут за опоздание. Дуглас дорожил этой работой и не хотел ее терять. Он не представлял, что будет делать без нее. Увы, ему до сих пор не простили то, как он повел себя после смерти жены и сына. На словах люди готовы были все понять, принять и простить. На деле это было совершенно не так. Голова все еще болела, выглядел мужчина скверно. Из-за отсутствия завтрака в животе неприятно ныло от голода. Дуглас вздохнул, надел пиджак и вернулся в класс. Снова улыбаясь детям.

После занятия, как он и предполагал, его позвал к себе директор. Это был мужчина примерно его возраста, только более седой. Он занял директорское кресло после того, как Дугласа отстранили от должности. Каждый раз было как минимум странно заходить в этот кабинет, который когда-то принадлежал ему. Во времена Дугласа шкафы были полны книг по истории, томами сочинений философов и трудов по мифологии, а на столе стояли фотографии семьи. Теперь же в кабинете царила атмосфера точных наук. Физика и математика, труды по геометрии, металлические модули. Оттенок кабинета изменился.

– Вальд, проходите, – сказал мужчина.

– Директор Хочкис, – произнес Дуглас, закрывая за собой дверь.

– Присаживайтесь, – Хочкис кивнул на стул. – Скверно выглядите, Дуглас. Тяжелая ночь?

– Да, немного.

– Тем не менее, у вас было не к первой паре. Не думаю, что ко второй было встать так сложно.

– Сэр, я…

– Во сколько вы легли, Вальд?

Дуглас попытался вспомнить.

– За полночь.

– Для человека вашего возраста это непозволительно.

– Я знаю, сэр, но у меня были дела.

– Дуглас, – перебил его Хочкис. – Твои «дела» один раз уже привели к тому, что тебе пришлось съехать из этого кабинета. Никому бы здесь не хотелось потерять такого хорошего историка, как ты, особенно учитывая, как легко ты находишь подход к детям. Но пойми: твоя история говорит против тебя, и при малейшем подозрении, что это может повториться, я буду вынужден принять не самые приятные для тебя меры.

– Я понимаю, – сказал Дуглас после паузы. Он знал, что все приходы и уходы преподавателей записываются в журнале, в том числе электронном, но едва ли Хочкис проверял его каждый день. Вывод напрашивался сам собой: кто-то оперативно донес до его сведения об опоздании историка. И отчего-то Дуглас не сомневался, кто именно это сделал.

Включив режим «доброго полицейского», Хочкис еще какое-то время говорил с мужчиной, спрашивал, как ведут себя ученики, как дела у него дома, но Дуглас не видел в его взгляде ни малейшей заинтересованности. Уходил из своего бывшего кабинета он с тяжелым сердцем, без тени улыбки. Он вернулся в кабинет, отвел еще один урок, уже более бодро, чем предыдущий. На большой перемене он сходил в буфет, не в силах больше терпеть голод и понимая, что его голова попросту перестанет соображать, если он не поест. Вернувшись в кабинет, в котором у него было еще две пары, Дуглас услышал еще у входа голос Майера, раздававшийся из лаборантской.

– Я сказал тебе разобрать приборы для практического занятия, какого черта они еще распиханы по шкафам?

– Профессор…

– Чего ты добиваешься, чтобы тебя уволили? Твой брат хоть что-то делает, хотя бы приходит вовремя! Мне плевать, Сандерс, мне нужны двадцать наборов!

Дуглас нахмурился и зашел в лаборантскую. Напротив сидевшего за столом и строчившего что-то Майера стояла молоденькая девушка анорексичной худобы. Плохо уложенные волосы, небольшие глаза, под которыми были круги недосыпа и слегка помятая одежда придавали девушке болезненный вид. Было сразу видно, что сестра Мэтью действительно не отличалась здоровьем. О чем прекрасно знал Майер.

– Тебя из коридора слышно, ты в курсе? – мрачно спросил Дуглас. Майер обернулся к нему.

– Сказал рецидивист.

– Я даже не сомневался, что именно ты донес Хочкису.

– Я поступил, как добропорядочный гражданин.

– Зачем ты кричишь на нее?

– Я бы тебе посоветовал, куда пойти, да вот вижу, ты оттуда.

– У тебя завтра практическое занятие, зачем ты начинаешь истерику сегодня?

– Откуда же такая осведомленность о моем расписании? – сухо спросил Майер.

– Ученики рассказывают.

– Я у твоих учеников не преподаю.

– Верно.

Майер нахмурился сильней.

– Сандерс, выйди.

Меган коротко взглянула на Дугаса с немой мольбой и покинула лаборантскую. Майер все еще сидел, теперь в упор ядовито смотря на историка.

– Послушай, что я тебе скажу, Вальд. Хочкис не в восторге от того, что ты вернулся на свой пост, ты мозолишь ему глаза. Я с ним лажу прекрасно. И если узнаю, что ты пытаешься настроить учеников против меня, поверь, ноги твоей здесь больше не будет.

– Не суди людей по себе, Эндрю, – до последнего сохраняя спокойствие, сказал Дуглас. Он не хотел ругаться, повышать голос. Майер не был ему приятен, но он действительно не хотел войны.

– Я не собираюсь кого-то настраивать против тебя, потому что у учеников есть свои голова на плечах, чтобы судить.

– Ты действительно решил взять облик святого великомученика после возвращения? – усмехнулся Майер. – Не смеши меня. И в мои дела вмешиваться не смей.

– Ты знаешь, что у Меган проблемы со здоровьем.

– Тебе какое дело, черт возьми, Вальд! Проблемы у всех! И что теперь, один раз человек под ножиком побывал – и ему теперь всю жизнь тупость его прощать?

Дуглас ощутил, как до побеления сжался его кулак. Ночь тяжелого, рваного сна, утро, полное стресса и третий день нервной атмосферы начинали разрушать его самообладание.

– Не смей так говорить.

– Ты с ними не работаешь, ты не знаешь, насколько эта Сандрес безмозглая.

– Еще одно слово, и ты пожалеешь.

– С чего бы тебе ее защищать? Неужели, настолько одиноко, что решил обратить свое внимание на нее? Тебе напомнить, сколько ей лет?

Дуглас не помнил, что произошло дальше. Только в следующий момент он стоял, вжимая Майера в стену, схватив его за грудки и даже приподняв над полом. Сразу стала видна комплекция мужчины. Стало видно, насколько он мощный. Обычно Дуглас прятал свое телосложение под официальной или немного мешковатой одеждой, слегка сутулился, давно не расправлял плечи – во всех смыслах. Теперь же его самообладание дало трещину. В голову ударил гнев. Лицо было пепельным, а взгляд стал чужим.

– Ты… спятил? – прохрипел Майер. Он не ожидал такой реакции от Дугласа. Такой силы от этого флегматика-добряка.

– Профессор, пожалуйста, не надо!

Голос Меган вернул Дугласа. Мужчина моргнул и резко сделал шаг назад, отпустив Майера.

– Ты знаешь, что тебе будет, когда Хочкис узнает? – сквозь зубы произнес физик.

– Ты знаешь, что будет тебе, если он узнает об отношении к лаборантам?

Он понимал, что угрозы едва ли были равносильны, но, очевидно, он достаточно напугал Майера физической расправой. Тот поправил костюм и покинул лаборантскую, бросив испепеляющий взгляд на Меган, которая стояла, склонив голову. Когда шаги Майера затихли, девушка посмотрела на Дугласа.

– Сэр, вы ведь пострадаете.

– Ничего страшного, Меган, – Дуглас отвернулся, снова подойдя к маленькой раковине и открыв воду, начав мыть руки, неясно, зачем. Ему будто хотелось отмыться после Майера. Мысли еще блуждали, он с трудом переносил вспышки гнева, всегда. Потому что знал, какая сила в нем кроется, и боялся кому-то навредить.

– Спасибо вам, правда. Пожалуйста, не надо меня больше защищать, я стараюсь его просто не слушать, – продолжила Меган, сжимая пальцами правой руки левую.

– Нельзя позволять так с собой обходиться, Меган. Иначе он пойдет дальше. Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо, спасибо. Мэт сегодня отсыпается, вернулся вчера поздно. А я отгулы отрабатываю.

– Зачем ты их брала? Что-то случилось?

– Помогала маме собраться. Она сегодня вечером уезжает, решила раньше…

– Да, Мэтью уже сказал. Все хорошо, Меган. Все будет в порядке.

– Я знаю… да, все будет хорошо. Сэр, мы будем очень рады, если вы придете к нам на ужин завтра.

– Я бы с радостью, но не могу. Мэтью, наверное, рассказал тебе…