скачать книгу бесплатно
Орлов, на ходу сняв пальто, подошел к стоявшему в торце столу, затем обернулся ища крючок или гвоздь, куда бы пальто повесить, но не нашел и бросил его прямо на стол.
– Здравствуйте, товарищи!
Сизый табачный дым плыл над столом.
– Кончайте курить! Снимите свои тулупы и шапки. Что это вообще за хлев?! – раздраженно продолжил он, – даже некуда повесить пальто.
Все зашевелились, гася окурки, кто прямо пальцами, кто о подошву сапога, кто в кусочек бумажки. В углу на длинной деревянной скамейке образовалась куча курток, пальто, шапок.
– Киселев! Где Киселев?
Киселев сидел рядом, закинув ногу за ногу. С чувством собственного достоинства он смотрел на Орлова, приготовился дать отпор возмущенному начальнику.
– Что у вас творится на площадке? Проехать невозможно. Дороги не очищены, да и зачем чистить, когда все люди работают на стройке заводоуправления. На основных объектах работы прекращены. Вы что? Заигрываете с заказчиком? А как организована работа? Бетон принимается прямо в снег. Доски тешете топором не могли поставить простейшую циркулярку. Вместо трех рабочих, толкаются по десять. Конкретных заданий нет! … Что здесь творится? Почему не выполняются мои указания? … Я. Вас спрашиваю! … И это на строительстве комбината. Так дело не пойдет, товарищ Киселев. Я, не допущу! …
Орлов действительно был возмущен. Намечая планы по развороту строительства, он понимал, что без привлечения внешних сил, задачу резкого увеличения объемов работ не поднять. Для этого требовалось пойти на определенные жертвы, выполнять невыгодные работы.
Главная задача, которую он поставил, это формировать объекты энергетики: подстанцию, азотно-кислородную и компрессорную станции, парораспределительное устройство. От их пуска зависел дальнейший успех и обеспечение площадки энергоресурсами. Только слепец не мог понять этого.
На протяжении нескольких месяцев он упорно стремился повернуть управление Киселева в нужном направлении. Киселев не менее упорно мешал этому, не желая менять старые методы работы. Такого упорства, такого нежелания Орлову прежде не доводилось встречать. Киселева ему рекомендовали как одного из наиболее сильных руководителей. Его управление всегда выполняло план. Вникнув в дела стройки Орлов, быстро установил причину этих, так называемых «успехов». Киселев работал по всему объекту, выхватывал наиболее выгодный по объему участок, затем бросал его, переводил людей на другой участок, где опять делал то же самое. Такой метод заводил стройку в тупик и оттягивал конечный результат на неопределенное время.
При ломке установившейся традиции, Орлов встретил со стороны начальника полное непонимание и нежелание работать по-иному, тупое упрямство, приправленное ссылками на различные объективные причины. Начальник строительства вначале все это терпел, устанавливал ежедневный контроль, Неделю назад, казалось, он, наконец, прошиб этого твердолобого человека, и стройка пошла по необходимому руслу. Но вот сейчас опять весь новый настрой смазан и обращен в нуль. В угоду дирекции будущего комбината, которая могла бы еще потерпеть и пожить в полевых условиях, начальник СМУ-3 перевел всех рабочих на строительство заводоуправления.
Киселев, не меняя позы, посмотрел на начальника строительства, затем спокойно опустил закинутую ногу и хотел сказать: «Мне нужно закрывать процентовки. Месяц кончается, и нечем будет платить зарплату». Но сказал другое.
– А что особенного? Да, я приостановил работы, но на это есть причины. Вы были заняты, я доложил главному.
И понимая, что лучший метод защиты это – нападение, повысив голос, обрушился на Орлова.
– Где металлоконструкции для подстанции? А экскаватор с клин-бабой? Я жду его неделю. Лучше спросите с товарища Гольдина, почему экскаватора нет? –
Гольдин – начальник управления механизации, вскочил:
– Евгений Николаевич! Экскаватор у Киселева трое суток стоит без дела!
– Так он же неисправен … – тем же повышенным тоном продолжал Киселев.
– А бетона я получаю всего семьдесят кубометров, вместо ста пятидесяти. Чем я обязан загружать рабочих на этих «важных» объектах? –
С бетоном было тяжело, Орлов это знал. Были конечно трудности, но было ясно и то, Киселев лгал, выкручивался. За неделю он не соизволил ни разу позвонить, приехать. Несмотря на всю свою занятость, Орлов нашел бы время помочь ему. И совершенно четко представляя, что такие вещи не прощаются, что если сейчас не поставить на место этого самонадеянного зарвавшегося человека, на стройке не будет дисциплины, мелкие местнические интересы будут идти в разрез общим, Орлов принял решение:
– Уходите, – тихо сказал он. – Уходите! И что бы духа вашего не было на стройке! – уже громко, с возмущением, глядя прямо в лицо Киселеву, прокричал Орлов.
От неожиданности Киселев опешил и как бы весь сжался, но все еще продолжал сидеть. Тогда Орлов нагнулся к нему, ткнул пальцем в его сторону и еще с большим убеждением спокойно произнес:
– Вы лгун и бездельник. Ухо – ди – те. Не мешайте нам работать. Я отстраняю Вас от руководства управлением.
Киселев попятился, неловко вылез из-за стола и обмякший, неуверенный, тихо пошел к двери.
– Главный инженер управления Брагин Владимир Васильевич, здесь? – уже четким, звонким голосом спросил Орлов.
Брагин встал.
– Вы прибыли недавно, но Ваша анкета, которую я внимательно изучил, говорит, что Вы не новичок на стройке. Назначаю Вас начальником управления, немедленно принимайте дела. Приказ будет подписан сегодня.
Орлов, наконец, сел. В вагоне стояла тишина. Некоторые сидели, опустив голову, большинство смотрело прямо на начальника стройки. Возникшая минутная пауза казалась вечностью. Монотонно жужжала электрическая печь.
– Товарищи, – обратился Орлов к присутствующим, – я собрал Вас здесь, чтобы обсудить ту сложную обстановку, которая сложилась в настоящий момент на стройке. Если в ближайшее время мы не заложим основу для привлечения внешних субподрядчиков, не выполним работ по энергетическим объектам, то резкого увеличения объемов работ на комбинате нечего ожидать. Следовательно, мы не решим основную задачу этого года – втрое увеличить освоение капиталовложений. Считаю необходимым на десять дней, сосредоточить силы всех управлений на химию и оказать помощь товарищу Брагину, – он повернулся в его сторону.
– СМУ-1, Прохоренко, Вы доведете азотно-кислородную.
– Вам, Нуреев, поручается компрессорная, распредустройство, подстанции.
– Вам, Брагин надо немедленно прекратить всякие работы по заводоуправлению и все силы направить на технологические эстакады. Общую координацию оставляю за Вами.
Орлов встал и, прохаживаясь вдоль стола, продолжал:
– Нам выделили достаточно техники и транспорта, которые уже поступают на стройку. Всеми необходимыми ресурсами мы обеспечены. Товарищи из Москвы обещают организовать их реализацию с опережением сроков. Подписан приказ об организации еще трех стройуправлений, автохозяйства, управления механизации. Но на стройке не хватает рабочих рук. Принимаются меры по форсированному направлению к нам рабочих по оргнабор у, демобилизованных воинов. ЦК ВЛКСМ совместно с Обкомом Комсомола на днях объявили нашу стройку Всесоюзной – ударной. Формируются три комсомольских отряда. Однако расселять рабочих негде, жилья нет.
Орлов сделал небольшую паузу и затем продолжал:
– Даю Вам срок в два дня, мобилизуйте все, что возможно использовать, как временное жилье, в том числе и этот вагон. Предлагаю каждому управлению взять и построить по жилому дому сверх основного плана.
Присутствующие внимательно слушали. Зазвонил телефон. По его непрерывному, настойчивому зову, было ясно – междугородний. Орлов снял трубку.
– Здравствуйте, Евгений Николаевич! – раздался голос знакомый телефонистки Вали, – с трудом Вас нашла, соединяю с Москвой, говорите …
Звонил Петров. После обычных приветствий, поинтересовался, как новый начальник осваивается, как идут дела?
– Трудностей много, – отвечал Орлов, – очень тяжело с рабочими, не хватает трех тысяч человек, да если они и прибудут, то их негде селить.
– Знаем, Евгений Николаевич, знаем. Потому решили вам помочь. Немедленно согласуйте место для размещения временного поселка из передвижных домиков. Поселок придет в комплекте с магазином, баней и прочим культ бытом. На завод приказ направлен, отгрузка начнется через несколько дней. Если быстро смонтируете, то разместите полторы тысячи человек.
– Спасибо за заботу, Петр Егорович, – обрадовано бросил Орлов, – принимаю немедленные меры.
– До свидания. Буду звонить.
Начальники управлений расходились с совещания, возбужденные и встревоженные.
«Не круто ли берет?» – думали одни про нового начальника.
«Возможно так и надо», – считали другие. Но в одном все сходились: «На стройке наступает новая эра!»
Машина мягко и плавно шла по накатанной дороге. Орлов, вдавив всю тяжесть тела в глубокие подушки сидения, испытывал наслажденье. Вчера немного бил правый задний амортизатор. Он отругал Николая – шофера и сегодня, ехали как по волнам. Манера Николая вести машину нравилась Орлову. Николай чувствовал дистанцию, с шиком шел на обгон, ездил быстро, но безопасно, словом был классным водителем.
В эти короткие минуты пути, находясь наедине с собой, Орлов мог подумать, оценить свое поведение, наметить ближайшие задачи. Правильно ли поступил он с Киселевым? Отстранить от работы на глазах всех – это крайняя мера. Но время … время, неотвратимо, оно бежит вперед, его ничем не нагонишь и, если слишком долго заниматься перевоспитанием таких людей, как Киселев, можно все потерять. С кадрами тяжело, с кадрами руководителей особенно. Ничего, подрастут. Ежедневно прибывают молодые инженеры, опыта конечно мало, зато есть задор, желание работать, проявить себя.
Многие считают, что, принимая решение об отстранении своего подчиненного, руководитель не переживает. Это наверно. Каждый раз, когда ему приходится идти на такой крайний шаг, решение приходит мгновенно, оно накапливается постепенно, проходит серию раздумий. Руководитель ставит себя на место этого человека, предполагает, как бы с ним поступи ли другие.
Так думал и Орлов.
– Имеет ли он право? Да, имеет. Что расчувствовался? Нет, слишком большая ответственность за порученное дело, а интересы дела превыше всего. Чувствительность? Её надо оставить там… дома.
– Прошло несколько месяцев, как быстро они пролетели. Еще рано делать выводы, но ниточка, за которую можно вытянуть стержень, а там и главное звено цепи, начинает прощупываться. Хотелось быстрей положить руку на пульт и чувствовать движения своих пальцев, отражающихся на конкретных делах. А пока он, парализованный человек. Он знает, как пошевелить ногой и рукой, как повернуть ее вправо или подать вверх. Но не ощущает ее, не может выполнить команду. Так ли уж не может? Да, может, конечно! И эти возможности будут возрастать с каждым днем.
Он понимал это прекрасно.
– Люди… Все зависит от людей, изучил ли он их? Многих, пожалуй, большинство, уже да. Разные, по своему характеру и способностям, знаниям и опыту. А раз знает:
– То направляй! Управляй! Заставляй! –
Обогнав группу машин, груженных кирпичом, свернули вправо.
«Главная контора», как ее тут называли, размещалась в длинном одноэтажном щитовом бараке.
Месяц назад сюда пришли штукатуры, маляры, плотники. Подмазали и подкрасили стены, подогнали столярку, настлали линолеум в шашечку под «паркет», и хотя стало светлей и просторней, барак остался бараком.
В управлении Орлов сразу же пригласил диспетчера. Главный диспетчер – Туганов Савелий Семенович с пачкой бумаг и сводок появился в двери и, осторожно вкрадчивой походкой, прошел к столу и сел на краешек стула, вопросительно глядя на начальника.
– Доложите обстановку, – приказал Орлов.
Туганов начал рыться в бумажках, перекладывая одну за другой. Он явно не мог найти того, что искал. По выражению его лица, дрожащим рукам было ясно, что обстановку он знал плохо.
– Значит так, – начал он, – бетона за сутки уложили 420, кирпича завезли пятьдесят четыре тысячи, кладка … данных нет, машин вышло на линию двести семьдесят, сборный железобетон…
– Постойте Савелий Семенович, – перебил Орлов, – давайте вместе, я задаю вопрос, а Вы отвечаете. Какое выполнение за сутки в целом и по отдельным управлениям? –
Диспетчер еще раз перебрал несколько бумажек и молча, посмотрел на Орлова, словно ученик, не выучивший урок.
Он всегда робел перед начальством, а в этот раз тем более, так как чувствовал себя виновным, но не знал, за что и это полностью парализовало его волю. Единственное, о чем он думал в эту минуту: «Как бы быстрее уйти».
– Та-ак, – утвердительно произнес Орлов, – ну, а какой план? Тоже – не знаете? Плохо. Ну, а что мы должны ежесуточно выполнять по физ. объемам? Ну, скажем: бетон монолитный, кирпичная кладка, монтаж сборного бетона, земляные работы и так далее?
Туганов еще больше смутился:
– Так ведь, Евгений Николаевич, ну откуда мне знать? Я обращался к Пронину. Обращался в плановый, но они пока мне ничего не дали. Да и сводки из СМУ просто выдираем. Сообщают неверно, с большим опозданием.
– Как же Вы собираетесь оперативно руководить стройкой? Чем Вы вообще занимаетесь, товарищ Туганов? – возмутился Орлов, вызвал секретаря и сказал:
– Пригласите начальника производственного отдела Пронина.
Через некоторое время появился Пронин, на ходу поправляя съехавший галстук и застегивая пиджак. Он еще не переключился от прежних занятий. Бесцветное лицо, глаза, глубоко сидящие под густыми бровями, выражали недоумение, словно он собирался спросить: «Что это Вы отрываете меня от важных дел?».
– Лукьян Федорович, почему диспетчерская служба не знает график работ? Я Вам поручал вместе с главным распределить план, ввести суточные задания, наладить учет. Туганов совершенно не разбирается в вопросах.
– Так ведь, Евгений Николаевич! Прежде у нас было принято так: диспетчера больше занимались транспортом, поэтому они обычно подчинялись заму по общим вопросам, а я в ведомстве главного инженера, – ответил Пронин, покосившись в сторону, и сел напротив диспетчера.
Орлов встал, крайне недовольный, прошелся, заложив руки за спину, снова сел.
– Ну, и дела. Вы еще оказывается, не убеждены в том, что нужно выполнять приказы? Правильно я вас понял, Пронин?
– Так ведь, я …
– Подчиняюсь главному инженеру, – добавил за него Орлов. – Что ж пригласите его.
Сапожников Семен Константинович приехал на стройку раньше Орлова примерно на полгода. Грамотный инженер, уже в возрасте, он долго отказывался, но получив окончательное назначение, будучи человеком порядочным и пунктуальным службистом, подчинился, переехал и сразу же головой ушел в дела.
Работал он много, почти сутками. За это время приобрел к себе большое уважение. Многие проблемы прежде неясные с его приходом стали на свои места.
– Здравствуй, Евгений Николаевич, – с порога пробурчал Сапожников проглатывая «р» и «л», – мы тут с производственным отделом рассматриваем документацию газофракционирующей установки, первого нашего пускового объекта, ты его скоро отпустишь?
« – Садитесь, садитесь, Семен Константинович, поговорим», – сказал Орлов, протягивая руку.
Сапожников осмотрелся, нашел пепельницу на столе для заседаний и задев ногою край стола, так что тот сдвинулся с места, грузно плюхнулся в кресло. Вынул пачку сигарет, закурил, глубоко затянулся, затем положил сигарету в пепельницу и стал рассматривать голубую струйку, медленно поднимающуюся от сигареты.
– Я просил доложить сводку за сутки, – раздраженно произнес Орлов, – но ничего вразумительного ни Туганов, ни Пронин мне не сообщили. Мы договорились, Семен Константинович, что этот вопрос Вы возьмете на себя, доработаете, установите определенную систему, наведете порядок.
Орлов откинулся на спинку кресла и продолжал.
– Время идет, а необходимой информации я не получаю, я не могу так работать. В чем дело?
Сапожников затушил сигарету, встал из-за стола, подошел к Орлову.
– Постой, Евгений Николаевич! Да действительно просил меня подготовить вопрос, но прежде чем начать его практическое воплощение, я должен был его обговорить.
Семен Константинович был человеком пунктуальным и, когда его обвиняли в какой-либо неаккуратности, очень волновался и переживал. На лбу выступила испарина, в такт словам своего объяснения он начал резко жестикулировать обеими руками.
– Я специально притормозил этот вопрос, так как считаю введение ежедневного учета делом преждевременным и ненужным! Вполне достаточно оперативки, которую мы проводим раз в декаду. Для чего же тогда начальники управлений?! Пусть они сами следят за выполнением. У нас все же функции треста. Да это и не завод, это – стройка, тут невозможно знать выполнение, нам процентовки закрывают по законченному объему. Другое дело распределить бетон, кирпич и другие материалы на сутки, тут я согласен, это нужно.
В необходимости введения ежедневного учета Орлов был убежден и не ожидал, что это встретит такое сопротивление со стороны главного инженера.
« – Да, перестань ты махать руками, садись», – сказал Орлов примирительным тоном, перейдя на «ты». Тот сел, достал новую сигарету, но никак не мог прикурить, спички ломались.
– У нас конечно не завод, Семен Константинович! На заводе в стационарных цехах на постоянно установленном оборудовании и автоматических линиях двигаются детали, обрастая и увеличиваясь, в конце концов, выкатываются из ворот в новом качестве – готовых изделий: машин, механизмов. Здесь же обратная картина, предметы нашего труда – цеха, жилые дома, стоят на месте, а мы со своими механизмами и техникой, как муравьи, двигаемся, везем и тащим к ним материалы, и оставляем уже после себя законченную продукцию, а затем переходим в другое место. Но, скажи, разве мы имеем право в связи с этим на разгильдяйство, простои, несогласованность в своих действиях? Какая разница между нами и заводом? На заводе материалы и детали ежедневно подаются в определенное место в определенных количествах. Мы же обязаны ежедневно подавать разные детали и разные материалы в разные места. Нам сложней! Так почему же, если нам сложней, у нас должен быть беспорядок! И мы не должны знать, что ежедневно происходит и творится на стройке? Должны! И обязательно должны знать.
Орлов вышел из-за письменного стола, взял стул, сел рядом с главным инженером:
– Я хочу, чтобы Вы поняли это. С ростом наших объемов мы не имеем права терять ни одной минуты, а мы не знаем дел за сутки? Я уверен, что этого не знают и начальники управлений, так как мы не спрашиваем с них.
– Недавно мы вместе с Вами детально рассмотрели месячный план. Определили каждому ресурсы. Сделан шаг вперед, но этого еще очень мало. Необходимо четко определить тематику каждого месяца. Исходя из этой тематики, знать, что и когда, в какие сроки должно быть закончено. Только для достижения этих целей мы можем выдать материалы, конструкции, необходимый транспорт и механизмы. И во всей этой сложной цепочке дел, направленных на выполнение конкретных целей, наряду с правильным планированием, соседнее место занимает – контроль над исполнением, а контроль – это есть учет того, что сделано.
Пойми, Семен Константинович, если мы будем ежедневно учинять спрос за выполнение намеченных планов, то такой же спрос будут учинять начальники строительных управлений со своих исполнителей, а те соответственно организовывать исполнение.
Сапожников несколько отошел от натянутости первых минут, в облике его появилась теплота, желание пойти навстречу.
– В общем ведь я не против учета, – одним дыханием произнес он, – пойми меня правильно, Евгений Николаевич. Я боюсь, что ежесуточный контроль оставит слишком мало времени начальнику стройуправления на исполнение полученных заданий. Мы свяжем его самостоятельность. А руководитель, потерявший самостоятельность и инициативу, превращается в бездумного исполнителя, и ждет указаний сверху. Вот чего я боюсь. Я работал начальником стройуправления и берег свою самостоятельность, как зеницу ока.
Орлов мягко стукнул ладонью по столу, встал:
