скачать книгу бесплатно
– Кевин.
Выглядел парень то ли на девять, то ли на десять лет. В общем, казался достаточно взрослым, чтобы знать, как пользоваться общественным терминалом. Но было в нем что-то неправильное. Слишком высокий и тощий, он путался в ногах, пока шел. Может, у него повреждение мозга? Может, он был из тех наномладенцев, с которыми все пошло не так? А может, его мать, беременная, слишком много времени проводила на улице.
Фишер привел Кевина в свою двухкомнатную съемную квартиру. Мальчик рухнул на кровать, даже не спросив разрешения. Джерри проверил холодильник: рутбир. Гость взял стаканчик, нервно улыбнулся. Фишер сел рядом с ним и, успокаивая, положил руку ему на колено.
Лицо парня окаменело, всякое выражение исчезло с него, словно из бродяги вытащили пробку.
«Давай», – сказала Тень. Он ведь не жалуется?
Одежда Кевина была нечистой. Запекшаяся грязь облепила штаны. Фишер принялся отколупывать ее.
– Тебе надо все снять. Помыться. Душ работает только по четным дням, но можно обтереть тело губкой…
Кевин просто сидел, не двигаясь. Одна рука обхватила стаканчик, костлявые пальцы вонзились в пластик; другая неподвижно лежала на кровати.
Фишер улыбнулся:
– Все в порядке. Так поступают, когда действительно…
Мальчик уставился в пол, дрожа.
Джерри нашел молнию на ширинке, потянул. Нежно нажал.
– Все хорошо. Все в порядке. Не волнуйся.
Кевина перестало трясти. Он посмотрел вверх.
И улыбнулся.
– Тут не мне надо беспокоиться, урод, – произнес он свистящим детским голосом.
Удар отбросил Фишера на пол. Неожиданно для себя он уставился в потолок, пальцы дергались, а руки волшебным образом превратились в мертвый груз. Вся его нервная система светилась ажурным узором утопленных в плоть проводов под высоким напряжением.
Мочевой пузырь расслабился. Влажная теплота растеклась от промежности.
Кевин переступил через него и посмотрел вниз, всякий намек на неуклюжесть исчез из его движений. В одной руке он держал пластиковый стакан, в другой – электрошокер.
Неторопливо и демонстративно мальчик перевернул стакан. Фишер смотрел за тем, как жидкость змеей потекла вниз, словно ненамеренно, и разлилась по его лицу. Глаза защипало: от потока слабой кислоты бродяга превратился в костистое размытое пятно. Джерри попытался моргнуть, потом еще раз, и наконец ему это удалось.
Одна из ног Кевина согнулась в колене.
– Джеральд Фишер, вы арестованы…
Нога распрямилась. В боку Фишера комом взорвалась боль.
Назад. Вперед. Боль.
– …согласно статье сто пятьдесят один и сто пятьдесят два Североамериканского тихоокеанского уголовного кодекса.
Ребенок встал на колени и пристально посмотрел ему в лицо. На таком близком расстоянии все признаки бросались в глаза: глубина взгляда, размер пор на коже, пластичная упругость взрослой плоти, пропитанной андрогенными ингибиторами.
– Не говоря уже о нарушении очередного судебного запрета, – добавил Кевин.
«Сколько…» – совершенно равнодушно подумал Фишер.
От нервного шока весь мир словно окутала кисея. Сколько месяцев понадобилось, чтобы из взрослого снова превратиться в ребенка?
– Вы имеете право… да какого, собственно, хрена…
И сколько понадобится, чтобы обратить процесс вспять? Сможет ли Кевин снова вырасти?
– Ты знаешь собственные права лучше меня.
Это невозможно. Полиция не зашла бы так далеко, у них нет денег, да и зачем? Зачем кому-то добровольно понадобилось вот так изменяться? Просто чтобы поймать Джерри Фишера? Почему?
– Думаю, мне надо тебя сдать, не так ли? Хотя, с другой стороны, может, лучше дать тебе полежать тут в собственной моче…
Каким-то образом он почувствовал, что Кевину сейчас хуже, чем ему. Бессмыслица какая-то.
«Все в порядке, – тихо сказала Тень. – Это не твоя вина. Они просто не понимают».
Кевин снова принялся пинать его, но Фишер едва чувствовал толчки. Он старался сказать что-нибудь, от чего его мучителю стало бы хоть немного легче, но двигательные нервы основательно поджарились.
Хотя он по-прежнему мог плакать. За слезы отвечала другая проводка.
* * *
В этот раз все было иначе. Началось все, конечно, как обычно: сканы, образцы, избиения, – но потом его вывели из строя, вымыли и поместили в боковую комнату. Двое охранников усадили Джерри за стол напротив приземистого унылого человечка с коричневыми бородавками по всему лицу.
– Привет, Джерри, – поздоровался он, притворяясь, что не заметил ран Фишера. – Я доктор Скэнлон.
– Вы психиатр.
– Скорее, механик. – Он улыбнулся, чопорно, скупо, словно говоря: «Я сейчас сказал нечто очень умное, но ты, скорее всего, слишком тупой, чтобы понять шутку».
Фишеру Скэнлон сразу не понравился.
Но типы, подобные ему, раньше всегда оказывались полезными со всей их болтовней о «компетенции» и «уголовной ответственности». Фишер уже давно понял: вопрос не в том, что ты делаешь, а почему. Если совершаешь преступления, потому что ты злой, у тебя серьезные неприятности. А если делаешь то же самое из-за болезни, доктора тебя прикрывают. Иногда. Джерри научился быть больным.
Скэнлон вытащил из нагрудного кармана повязку на голову.
– Мне бы хотелось немного с тобой поговорить, Джерри. Ты не возражаешь, если мы наденем на тебя вот это?
Изнутри ленту усеивали сенсорные датчики. Они холодили лоб. Фишер осмотрел комнату, но никаких мониторов или устройств не обнаружил.
– Прекрасно. – Психиатр кивнул охранникам, подождал, пока те выйдут, и заговорил снова: – А ты странный, Джерри Фишер. Мы на таких нечасто наталкиваемся.
– Другие доктора говорят иное.
– Да? И что же?
– Они говорят, мой случай совершенно типичен. Говорят, что многие из тех, кого обвиняют по сто пятьдесят первой статье, пользуются такими же логическими обоснованиями.
Скэнлон наклонился вперед:
– А знаешь, это чистая правда. Просто классические фразы: «Я учил ее справляться с пробуждающейся сексуальностью, доктор». «Это работа родителей – воспитывать своих детей, доктор». «Им и школа не нравится, но все это для их же блага».
– Я никогда не говорил ничего подобного. У меня даже детей нет.
– Именно. Но смысл в том, что педофилы часто заявляют, будто действуют исключительно в интересах детей. Они превращают сексуальное домогательство в акт альтруизма, если ты меня понимаешь.
– Это не домогательство. Так поступаешь, когда действительно кого-то любишь.
Скэнлон откинулся на спинку кресла и какое-то время молча изучал Фишера.
– Вот чем ты интересен, Джерри.
– Чем?
– Каждый использует эти фразы. А ты единственный, кто в них действительно верит.
* * *
В конце концов они сказали, что позаботятся об обвинениях. Он понимал, что этим, разумеется, дело не закончится; они заставят его записаться добровольцем в какой-нибудь эксперимент, или стать донором органов, или согласиться на добровольную кастрацию.
Но фокус оказался в том, что ничего подобного не произошло. Он не верил своим ушам.
Ему хотели предложить работу.
– Считай это трудом на общественных началах, – объяснил Скэнлон. – Так ты отдашь свой долг обществу. Будешь жить под водой, но с хорошей экипировкой.
– Где под водой?
– Источник Чэннера. Где-то в сорока километрах к северу от Осевого вулкана, на рифте Хуан де Фука. Ты знаешь, где это находится, Джерри?
– А долго?
– Минимум год. Сможешь продлить срок, если захочешь.
Фишер не мог представить себе причину, по которой он бы стал это делать, но сейчас это не имело значения. Если сразу не согласиться на сделку, то ему в голову посадят управленца на всю оставшуюся жизнь. Которая, если подумать, будет недолгой.
– Один год, – сказал он. – Под водой.
Психиатр похлопал его по руке:
– У тебя есть время, Джерри. Соберись с мыслями. Сегодня ничего решать не надо.
«Давай, – настаивала Тень. – Давай, сделай это, а то они взрежут тебя, и ты изменишься…»
Но Фишер не любил принимать решения впопыхах.
– Так что я буду делать целый год под водой?
Скэнлон показал ему видео.
– Господи, – пробормотал Джерри. – Я ничего такого не умею.
– Не проблема, – улыбнулся доктор. – Научишься.
* * *
И он научился.
Пока Джерри спал, происходило многое. Каждую ночь ему делали инъекцию, которая, по словам психиатра, помогала учиться. После этого машина, стоящая рядом с кроватью, скармливала ему сны. Фишер их толком не помнил, но что-то застревало в памяти, так как каждое утро он садился у консоли с учителем – настоящим человеком, не программой – и все тексты, диаграммы казались ему странно знакомыми. Словно несколько лет назад он знал о них и только недавно забыл. Теперь же вспомнил все: тектонические плиты и зоны подвига[15 - ??Подвиг – одна из форм нарушенного залегания горных пород, возникающая в процессе тектонических движений. Образуется при подвигании одних масс горных пород на другие по наклонной плоскости разрыва в земной коре.], принцип Архимеда, термальная проводимость двухпроцентного гидрокса. Альдостерон[16 - ??Альдостерон – гормон коры надпочечников, один из основных регуляторов водно-солевого гомеостаза, имеет ведущее значение в регуляции минерального обмена.].
Аллопластика[17 - ??Аллопластика – замещение дефектов или исправление деформаций с использованием тканей, взятых от другого человека, а также синтетических материалов.].
Он помнил свое левое легкое, когда то удалили, и технические спецификации имплантированных машин.
По вечерам врачи подводили провода к телу Фишера и пронизывали поперечно-полосатые мышцы низкочастотным током. Теперь он начал понимать, что же происходит; существовал термин «индуцированные изометрические упражнения»[18 - ??Изометрические упражнения – вид физических упражнений, при которых группы мускулов работают друг против друга или же против неподвижного объекта, в то время как сама конечность остается неподвижной. Такого эффекта можно добиться, например, толкая изо всех сил рукой стену. Здесь же для упражнений используют ток, заставляя противоположные группы мышц сокращаться одновременно. Тем самым Фишера приводят в форму, при этом не заставляя его соблюдать спортивный режим.], и его значение пришло к нему во сне.
Через неделю после операции он проснулся в лихорадке.
– Не о чем беспокоиться, – сказал ему Скэнлон. – Это финальная стадия инфекции.
– Инфекции?
– Мы заразили тебя ретровирусом, как только ты тут появился. Не знал?
Фишер схватил доктора за руку:
– То есть болезнью? Вы…
– Она совершенно безопасна, Джерри. – Тот терпеливо улыбнулся, освобождаясь. – Там внизу без нее ты долго не протянешь: человеческие энзимы плохо работают при высоком давлении. Поэтому мы загрузили несколько дополнительных генов в прирученный вирус и запустили его внутрь. Мы переписываем тебя изнутри. Судя по твоей температуре, могу сказать, что процесс почти подошел к концу. Через день или два почувствуешь себя лучше.
– Переписываете?
– У половины твоих ферментов теперь есть две особенности. Они получили гены от глубоководной рыбы. Кажется, их называют макрурусами. – Скэнлон похлопал Джерри по плечу. – Ну и каково это, чувствовать себя отчасти рыбой?
– Coryphaenoides armatus, – медленно произнес Фишер.
Доктор нахмурился:
– Это что еще?
– Макрурус. – Джерри сосредоточился. – Дегидрогеназы[19 - ??Дегидрогеназы – ферменты, катализирующие отщепление водорода от органических веществ, осуществляют первый этап биологического окисления.] по большей части?
Скэнлон бросил взгляд в сторону машины около кровати.
