скачать книгу бесплатно
– Может, у тебя есть что посоветовать мне? Какое из этих перемещений прошло более-менее просто?
– Порт Дарвин, если хочешь сначала разобраться с простыми. А вот с перемещением в 1938 год я бы посоветовал не спешить. С тем, которое в Джорджию. Мы оставили его напоследок, и… все прошло не очень удачно. Если хочешь разбираться со всем этим в том же порядке, что и она, тебе уже пора начинать подтягивать свой русский.
– Но… Я не говорю по-русски.
Он кивает.
– Я знаю. Но тебе придется выучить хотя бы несколько фраз, чтобы найти историка, который изучает реакцию советских людей на… не могу вспомнить название. Какая-то космическая штука… середины 1950-х?
– «Спутник»? – я вскидываю ладони вверх. – Ты это серьезно? Что за сумасшедшие люди решили наблюдать за историческими событиями в условиях диктатуры? Одно неверное движение, и я могу оказаться в чертовой тюрьме где-нибудь в Сибири.
– Уверен, что в дневнике, который ты держишь, найдется длинная тирада и на эту тему, – поддразнивает он. – Если это как-то тебе поможет. Мы так и не нашли ключ, так что, надеюсь, тебе удастся увидеть что-то новое в записях.
Наверное, по выражению моего лица ясно, как сильно я в этом сомневаюсь, потому что он смеется.
– Полагаю, ты тоже не говоришь по-русски? – спрашиваю я.
Он отрицательно качает головой.
– Если бы перемещение было в Ирландию, я бы помог тебе с парой гэльских фраз. Но из русского я знаю только «борщч», «да» и «ньет». И «досведанья».
– Ну, это уже на четыре слова больше, чем знаю я. Наверное, мне придется скачать Rosetta Stone[5 - Rosetta Stone – программный продукт, предназначенный для обучения иностранным языкам с помощью компьютера.]. Похоже на то, что впереди меня ждет еще много работы.
– Да. Я знаю, ты справишься. – Он одаривает меня улыбкой, и я уверена, он хотел таким образом подбодрить меня. К сожалению, получается наоборот. Возможно, другая-Кейт была готова к такому вызову, но все это не свалилось на нее в одночасье.
– А я не уверена в этом, – протестую я. – Не то чтобы я получала удовольствие от ожидания предстоящих перемещений. Ведь я могу совершить ошибку, и все станет еще хуже…
Его улыбка увядает.
– Разве можно сделать что-то хуже того, что задумал Сол?
– Если они правда приводят в действие этот план с Отбором, то нет, но… – Я замолкаю на мгновение, а затем продолжаю, тщательно взвешивая свои слова: – Не пойми меня неправильно, ладно? Я не говорю, что не доверяю тебе. Но насколько ты в этом уверен? Ведь существует множество религий, в которых говорится о конце света и о том, что лишь уверовавшие будут спасены. Может быть, Сол просто хотел разбогатеть и обрести власть и они с Пруденс просто… – я пожимаю плечами, глядя вниз. В моей голове возникает образ их, лежащих в куче купюр, там они безумно смеются – но я не решаюсь сказать об этом вслух.
– Я уверен, Кейт, – тихо говорит он. – И ты тоже.
– Нет! – Я поднимаю голову и смотрю ему прямо в глаза. – Может быть, она была уверена. Но не я. Я ни в чем не уверена, кроме того, что не знаю, что делаю. И даже если ты уверен, их Отбор может быть запланирован через сто лет в моем будущем и через двести в твоем. Возможно, самым мудрым решением будет подождать, пока…
– Пока что? – спрашивает он, повышая голос. – Пока киристы не обретут еще больше власти?
– Пока я не пойму, какого черта я делаю! Ты сам сказал минуту назад, что этот прыжок был легким. У меня было видео, записанное их сыном. У нас с папой такие же зеленые глаза, как у Тимоти. Я прекрасно знала, где их искать. Господи, да они хотя бы говорили по-английски! Остальные перемещения не будут так просты, и в следующий раз, когда кто-то попытается убить меня, возможно, я не смогу отделаться только шрамом.
Он не отвечает, и мне жаль, что я не могу взять свои последние слова обратно. Я не хотела, чтобы это звучало как упрек, я правда уверена, что мне повезло в ту ночь, которая оставила о себе лишь это маленькое напоминание, но по выражению лица Кирнана я понимаю, что он принял мои слова близко к сердцу.
Я смягчаюсь:
– Мне очень жаль. Я не хочу спорить с тобой, Кирнан, и я определенно не говорю, что отступаю. Но я также не хочу лезть не в свое дело. Я просто хочу тщательно спланировать следующие шаги.
Он на мгновение опускает взгляд на свои руки.
– Верно. По прошлому опыту могу сказать, что не думаю, что Кэтрин понравится мое участие в планировании, но я хочу помочь. Просто скажи мне, что тебе нужно.
Я киваю и одариваю его неуверенной, добродушной улыбкой, затем наклоняюсь вперед и расстегиваю туфли. Когда я достаю свитер и другую пару туфель из сумки на шнурке, мои пальцы касаются края чего-то прямоугольного на дне. Это еще один дневник. Бросив на Кирнана вопросительный взгляд, я вручаю ему и дневник, и сумку.
– Он принадлежал моему деду, – говорит он. – Там все в основном на гэльском, и, как я уже говорил, мой гэльский довольно слаб. Я просто использую его для поля ХРОНОСа. Даже с этими усиливающими ячейками, вшитыми в подол, платье бы тут же исчезло в магазине Джесса, будь оно вне пределов досягаемости дневника или ключа.
Сменив туфли, я сразу же встаю, чтобы расстегнуть липучку на спине платья, но Кирнан меня опережает. Ткань падает на пол, оставляя меня в кофте и юбке, которые я надевала в Далласе. Он на мгновение кладет руки на мои голые плечи, а затем помогает надеть свитер.
– Ты отнесешь платье и туфли в кладовую? – спрашиваю я.
– Я мог бы, – говорит он. – Но, возможно, было бы разумнее оставить их здесь и сделать эту комнату стабильной точкой. Так ты сможешь просто выводить местоположение и проверять, дома ли я. И тебе больше не придется пробираться тайком и оставлять записки для Джесса.
Звучит как хорошая идея, но я сомневаюсь.
– Я не хочу вторгаться в твою личную жизнь.
Мои слова возвращают ухмылку на его лицо, хотя теперь он пытается ее скрыть.
– А если я пообещаю одеваться и раздеваться за занавеской?
Я даже не задумывалась об этом аспекте его личной жизни, но внезапно мне становится трудно думать о чем-то другом.
– Если платье будет все время здесь, это не будет напоминанием о том времени… когда она была рядом?
– Это не имеет значения, Кейт. На самом деле я никогда не бываю один в этой комнате. – Он следит за моим взглядом, следующим к потолку, и улыбается. – И дело не только в звездочках, которые ты… она приклеила к моему потолку. Мне не скрыться от воспоминаний. Твое платье и туфли под моей кроватью ничего не изменят.
Я снова смотрю на звездочки. Почему-то их присутствие не дает мне покоя, как тайна, которую нужно разгадать, но я не могу понять как. Может быть, вся странность в том, что я купила их в «Спенсерс», а теперь они в этой крошечной квартире, где нет ни туалета, ни электричества, ни водопровода.
Я достаю ключ ХРОНОСа из-под свитера и провожу рукой по центру, активируя его, нажимая несколько клавиш, необходимых для установки этой комнаты в качестве места перемещения. Затем вывожу координаты дома Кэтрин, чтобы вернуться, но Кирнан кладет руку мне на плечо.
– Ты придешь в субботу? Я очень хочу, чтобы ты увидела парк Норумбега. Если ты будешь здесь к десяти, у нас будет время посмотреть достопримечательности до того, как я начну.
– До того, как ты начнешь что?
Он качает головой.
– Не скажу. Ты должна прийти и посмотреть.
В его глазах пляшут озорные огоньки, и в этот момент он очень похож на себя восьмилетнего, ожидающего моего решения нанять его в качестве сопровождающего на выставку. Кто смог бы отказать этим большим, темным, щенячьим глазам?
Я смеюсь.
– Ладно, ладно. Ты победил.
И хотя я не хочу давать ему ложную надежду, по его улыбке я могу сказать, что я уже это сделала.
3
В планировании утренних перемещений есть определенная проблема, особенно когда уходит четыре попытки на то, чтобы сделать все правильно, и ты решаешь добавить еще одно двухчасовое путешествие. Я прошла больше километра в каждом из четырех перемещений в Далласе и почти столько же в Бостоне, нагретом жарким июльским солнцем. Когда я была там, всплеск адреналина от нахождения вне своего времени и места заставлял двигаться, но последствия немного похожи на смену часовых поясов. И то, что я ужасно спала этой ночью, нисколько не помогло. С тех пор как я вернулась с выставки, у меня, кажется, было не больше трех ночей без кошмаров.
Так что, несмотря на то что мои внутренние часы уверяли, что уже почти полночь, часы на микроволновке показывали совсем другие цифры, когда я возвращалась в дом Кэтрин. 10:32, ровно минуту спустя после моего последнего перемещения в Даллас. Кэтрин, Коннор и папа все еще сидят за кухонным столом и пьют кофе. Дафна все еще гоняется за белкой на заднем дворе, радуясь двери и десятку метров между ней и активированным ключом ХРОНОСа.
– Ну что? – Кэтрин заговорила первой, но наклонились вперед все трое.
Я достаю из кармана два медальона и бросаю их на стол вместе с дневником.
– Плюс два. Получается четырнадцать, если считать те два, что у Кирнана, так что осталось десять, верно?
Она кивает и тянется к дневнику.
– Я не собирала дневники, но это хорошая идея, – она открывает его, а потом снова смотрит на меня, приподняв бровь. – Этот не Эвелин и Тимоти. Это один из моих.
Я не подумала об этом, когда бросала дневник на стол.
– Эм… да. Я остановилась в Бостоне, чтобы получить информацию, которую, по словам Кирнана, они успели собрать. В другой временной линии, – я указываю на дневник, – там ее записи.
– Значит, ты задержалась в Бостоне и заставила нас ждать? – говорит Коннор.
– Вы ждали в общей сложности шестьдесят секунд, и моя остановка в Бостоне нисколько на это не повлияла. А теперь мы можем приступить к планированию наших следующих шагов. Я все еще беспокоюсь, что мы оставим какой-нибудь след во временной линии, который предупредит Сола и Пруденс о нашем плане, прежде чем мы закончим. И теперь я еще больше волнуюсь, потому что Кирнан говорит, что следующее перемещение будет в Россию, или, по крайней мере, в прошлый раз мы пытались совершить следующим именно это перемещение.
Кэтрин собирается сказать что-то еще, но вмешивается папа:
– Как они отреагировали? Что они сказали? – Он делает глоток кофе и пытается выглядеть беззаботным, но я знаю, о чем он думает. Я только что видела его родителей, которых он даже не помнит. Он захочет слышать каждое их слово, представить каждое выражение лица, каждый жест.
– О, папа. Прости. Я совсем забыла. – Я сажусь с ним в уголок для завтрака и крепко обнимаю. – Я не знаю, соответствует ли это протоколу ХРОНОСа, – говорю я, оглядываясь на Кэтрин и Коннора, – но я сняла несколько минут видео. Но прежде, чем ты посмотришь его, я должна убедиться, что ничего не испортила. Тебя усыновили Джон и Тереза Келлер, верно?
Он кивает, и я продолжаю:
– Ты все еще преподаешь математику?
Еще один кивок.
– И тебя все еще зовут Альфонс?
Шутить над отцом в такой уязвимый момент, вероятно, было очень гадко с моей стороны, и если полиция кармы существует, то, уверена, я уже заработала пару штрафов. Но выражение его лица поистине бесценно.
– Я шучу, папа. Но, по-видимому, ты был довольно близок к этому. Тебя чуть не назвали в честь твоего дедушки. Я не знаю, почему они изменили решение.
– Пожалуйста, скажи мне, что это ты вступилась за своего беспомощного, еще не рожденного отца и настояла на том, чтобы они передумали, – говорит папа.
– Нет. Я ничего тебе не должна, раз уж ты не вмешался и позволил маме назвать меня в честь Пруденс.
Папа ухмыляется.
– Ладно, твоя взяла. Хотя я правда думаю, что «Альфонс» еще хуже.
– Ну, не знаю, – я протягиваю ему телефон с видеозаписью и направляюсь к кофейнику. – Я могла бы называть тебя Альфи. Или ты мог бы стать прототипом Фонзи[6 - Фонзи (Артур Гербет Фонзарелли, он же Фонз, он же Фонзи) – персонаж популярного американского ситкома «Счастливые дни».].
– В пятидесятые годы меня еще не существовало, – говорит он. – И если бы в восьмидесятых я ходил в кожаной куртке и тянул «Э-э-эй», мне бы каждый день надирали задницу за то, что я гик.
Когда я снова возвращаюсь к столу, Кэтрин уже держит дневник и щелкает по нему, пытаясь активировать одну из видеозаписей. Голографическое изображение, очень похожее на меня, всплывает над дневником и начинает говорить.
– Кэтрин! Что ты делаешь? – Я пересекаю кухню в два шага, пролив кофе на свои туфли. Выхватываю дневник из ее рук и выключаю видео. – Это личное!
– А что здесь такого, – возражает Кэтрин. – В конце концов, это мой дневник, и, возможно, в этих записях есть то, что мне нужно узнать. – Она оглядывает стол. – Хотя, наверное, нам стоит просмотреть его наверху. Немного невежливо делать это здесь, ведь Коннор и Гарри не смогут видеть и слышать все то, что…
Я прижимаю дневник к груди.
– Нет. Я еще даже не смотрела эти видео. Я посмотрю их наверху, и, если найду что-то важное, расскажу тебе. У тебя это может занять в два раза больше времени.
Кэтрин в состоянии видеть и слышать видео в дневниках, и даже просматривать некоторые места перемещений в журнале стабильных точек, но ген ХРОНОСа, кажется, мутирует и деградирует со временем, или, возможно, это связано с опухолью и ее лекарствами. Ей трудно удерживать внимание в течение долгого времени. В прошлом она шутила, что это все равно что идти по туннелю, разговаривая по мобильному телефону – связь часто прерывается, но, когда я упоминаю об этом, ее взгляд становится острее. Очевидно, сегодня она не в настроении шутить об этом.
– А что, если ты упустишь что-то очень важное? – спрашивает Кэтрин. – Я гораздо лучше тебя знаю, чем мы здесь занимаемся. Какая-нибудь важная деталь легко может остаться незамеченной. И позволь напомнить тебе, что мои записи ты просмотрела – по крайней мере, те, которые имели отношение к твоему перемещению в 1893 год.
Ладно, это правда. Я смотрела личные записи Кэтрин, готовясь к путешествию на Всемирную выставку. Но она знала, что было в этих дневниках, когда передавала их мне. Более того, Кэтрин, которую я видела в этих записях, была частью ее далекого прошлого.
А я, в свою очередь, абсолютно не представляю, что найду в этих видео, кроме предостережения Кирнана о том, что здесь могут быть некоторые вещи, которыми я не захочу делиться. Да, Кейт в этом видео не совсем я, но мысль делиться содержимым дневника мне не нравится. Эта Кейт – не часть моего прошлого, но часть некоего альтернативного настоящего и будущего. Я даже не уверена, хочу ли сама смотреть эти видео, и я абсолютно точно знаю, что не посмотрю их в одной комнате с бабушкой, особенно после слов Кирнана о том, что там полно разговоров о ней.
Я копирую упрямое выражение лица Кэтрин.
– Это не обсуждается, Кэтрин. Когда я решу, какие из этих записей имеют отношение к нашей работе, ты сможешь их просмотреть. А пока ты ждешь, может, закажешь мне курс изучения русского языка? Кирнан сказал, что Москва будет следующей, если мы будем следовать тому же порядку, что и в прошлый раз, хотя я бы скорее отправилась сначала в Австралию. Он сказал, что там все прошло довольно легко.
Кэтрин морщится.
– Эдриен… Трудно поверить в то, что она захочет сотрудничать. Хотя «легко» звучит правдоподобно.
Я понятия не имею, что она имеет в виду, но она не отвечает на мой немой вопрос.
– И у меня уже есть такой языковой курс, – продолжает она. – Я прекрасно знаю, что в списке есть путешествие Уоллеса в Москву.
Ее критичный тон выводит меня из себя.
– Существует список? Может быть, распечатаешь мне его копию? Это могло бы пригодиться, ведь я здесь исполняю роль путешественника.
Кэтрин сердито смотрит на меня, встает из-за стола и в гневе выходит из кухни. Коннор бросает на меня укоризненный взгляд и следует за ней.
Выражение лица у папы почти такое же, как у Коннора.
– Знаешь, тебе бы не помешало быть немного снисходительнее к Кэтрин.
– Прости меня, папа. Но… ей, кажется, очень хочется держать каждую мелочь под контролем. Она не дает мне нужной информации, а спустя десять минут ждет, что я буду знать все до мельчайших подробностей. Я не умею читать мысли. И этот дневник – личный. – Я беру со стола черничный кекс и салфетку, наклоняюсь и торопливо целую его в щеку.
– Чем заслужил? – спрашивает он.
– Это извинение за шутку с Альфонсом. И просто так. Ты же собирался идти встречать Сару?
– Да, мне уже пора выдвигаться. Уверена, что не хочешь пойти со мной?
Я качаю головой.
